Идеальная жена [Сандра Мартон] (fb2) читать онлайн

Сандра Мартон Идеальная жена

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Волосы ее – как неброское золото спелой пшеницы. Глаза темно-фиолетовые, цвета лесной фиалки. Как только она стала спускаться по ступеням, Райан Кинкейд моментально, не более чем за один удар сердца, разглядел, что под длинной, до щиколоток, темно-красной бархатистой накидкой у нее, скорее всего, ничего нет, кроме собственной гладкой кожи.

Логика подсказывала ему другое. “Монтанос”, конечно, наимоднейший нью-йоркский супермаркет, однако, подумал он с иронической усмешкой, вряд ли администрация этого уважаемого заведения решится выставлять напоказ полуголых манекенщиц.

На самом же деле она очень умело драпировалась в свой ниспадающий покров, что и создавало волнующее и неотразимое впечатление. Обеими руками она придерживала у самого подбородка высокий воротник-стойку, и накидка наполовину распахивалась при каждом шаге, приоткрывая красивую, длинную, отчаянно-соблазнительную ножку.

Зеленые глаза Райана сузились от восхищения. Потрясающая женщина. И она знала о своей неотразимости! Это было заметно по тому, с какой гордостью она держалась, и по слегка пренебрежительному выражению ее волнующе-красивого лица. Остальные манекенщицы улыбались толпе покупателей, собравшихся у основания лестницы, где был устроен небольшой подиум, и только она двигалась подобно гордой королеве, которая редко снизойдет осчастливить взглядом своих подданных.

Райан подумал, что это делает ее еще привлекательнее, и почувствовал, как волна возбуждения пробежала по его телу.

Захваченный вместе со своим приятелем в плен потоками покупателей “Монтаноса”, запрудивших все проходы супермаркета вокруг этого импровизированного подиума, он наконец сообразил, что попал на обычную демонстрацию мод по пятницам, и начал было досадовать. Однако представление оказалось намного занимательнее, чем он предполагал.

Фрэнк, стоящий позади, прошептал, задыхаясь от восторга:

– У-у-у! Ух, ты! Видишь вон ту, светленькую? О такой, наверное, каждый мужик мечтает!

– Эротические фантазии, – негромко проговорил Райан, усмехнувшись.

Удивительно, но соблазнительные образы действительно стали вспыхивать в его сознании. Странно. Он вообще-то не из тех, кого преследуют сексуальные фантазии. В его жизни было достаточно красивых женщин – секс никогда не был для него проблемой, – и его вполне устраивала та реальная жизнь, какую он вел до сих пор. Но при виде прекрасного создания, спускающегося по ступеням бельэтажа, мозг его заработал с удвоенной скоростью.

– Ты не обижайся, – пробормотал ему в ухо Фрэнк, – но я бы сейчас предпочел выпить по рюмочке с ней, а не с тобой.

– Да что там “по рюмочке”! – улыбнулся Райан. – Что до меня, то я привез бы ее домой, стащил бы этот бархатный балахон и уж хорошенько бы рассмотрел, что там под ним находится.

Слова эти предназначались, конечно, только Фрэнку, но в тот момент, когда Райан начал говорить, в мощных динамиках раздался громкий щелчок, музыка резко оборвалась, толпа примолкла, и в возникшей тишине голос Райана, усиленный невесть откуда взявшимся микрофоном, был отчетливо услышан всеми.

Блондинка остановилась как вкопанная.

Толпа охнула от восторга.

Райан застонал от смущения.

“Что же теперь будет? – пронеслось у него в мозгу. – Что делать? Улыбнуться? Пожать плечами? Обратить все в шутку? Извиниться?”

Вышло, однако, так, что из этого богатого ассортимента ничего не пришлось выбирать. Блондинка сжала зубы, позвоночник ее напрягся, и она возобновила движение, но уже не походкой модели, как прежде, а уверенным, целенаправленным шагом. Одна из девушек отделилась от стайки манекенщиц, собравшихся у основания лестницы, сказала ей что-то на ходу, загораживая дорогу рукой, но блондинка, не обращая на нее внимания, двигалась прямиком к Райану.

Фрэнк негромко засмеялся.

– Adios, muchacho.^[1] – пробормотал он и отступил назад.

Она остановилась перед Райаном. Прекрасное лицо ее было почти белым от сдерживаемого гнева, глаза смотрели прямо ему в глаза. Смущенно кашлянув, он улыбнулся ей той очаровательной улыбкой, перед которой не могли устоять даже самые утонченные женщины Манхэттена.

– Забавные фокусы выдает иногда эта акустическая аппаратура, – проговорил он приятным голосом.

Она молча смотрела на него. Глаза ее сверкали от бешенства.

Райан еще раз смущенно прокашлялся.

– Послушайте, – сказал он. – Я очень сожалею, но…

– Так ведут себя только козлы! – проговорила она голосом, от которого веяло холодом Арктики.

Кто-то в толпе прыснул. Райан почувствовал, как непривычный румянец заливает его щеки.

– Ну-у, я…

Она приблизилась еще на один шаг. Слабый аромат духов (“Опиум”? “Л’эр дю там”?), дразня, достиг его обоняния.

– Или ты конченый дурак.

По толпе пробежал смешок. На этот раз смеялись громче и уже в нескольких местах. Райану пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержать на лице подобие вежливой улыбки.

– Послушайте, мисс, – сказал он. – Я очень огорчен, если…

– Да нисколько ты не огорчен! – Ее темные, почти черные глаза пылали негодованием. – Зачем тебе огорчаться? Ваше величество может походя обидеть любого, кому приходится трудом зарабатывать себе на жизнь, разве не так?

– Леди! – сказал он, сдерживаясь. – Не кажется ли вам, что вы перегибаете? Я стараюсь как-то уладить, принести извинения, но…

В ответ она только холодно засмеялась, показывая красивые белые зубы.

– Козлу извиняться – что медведю выучить менуэт!

Смешок одобрения прокатился по толпе позади Райана. Лицо его посуровело, он придвинулся к ней ближе. Для женщины она была высокой, но он со своим ростом в метр девяносто был выше; со скрытым удовлетворением он отметил, что подавил ее своими размерами: блондинка проворно отступила на шаг.

– Вы правы, – проговорил Райан вкрадчивым голосом. – Я действительно нисколько не огорчен. Мне даже нравится, это шоу.

Раздался шорох аплодисментов, и кто-то негромко свистнул. Райан, повернувшись лицом к толпе, изобразил рекламную улыбку.

Ну и нервы у мужика! В упор глядя на этого самовлюбленного нахала с зелеными, как морская вода, глазами, с черными как смоль волосами и с глупой, самодовольной ухмылкой на лице, Девон почувствовала, что щеки ее горят огнем. Все, не отрывая глаз, смотрели сейчас на нее.

Если бы она пропустила его слова мимо ушей!

Если бы послушала девушку-манекенщицу, которая пыталась остановить ее!

Если бы не пошла на поводу у мистера Девиля! Но ведь он буквально вытащил ее из-за прилавка парфюмерного отдела – всего несколько минут назад!

Менеджер с трудом переводил дыхание, его маленькие глазки чуть ли не слезились – такой у него был несчастный вид. Нетерпеливо подталкивая ее в спину по пути к бельэтажу, он бубнил, что еженедельный показ мод должен начаться через пять минут. Одна из моделей, как назло, заболела. Девон высокая, стройная – она заменит заболевшую.

Девон на ходу пыталась втолковать ему, что об этом не может быть и речи, что ее взяли в отдел парфюмерии, а не манекенщицей, но он не слушал. Кругом было пруд пруди народу. Полная неразбериха. Она ему все еще что-то с жаром доказывала, когда он втолкнул ее в раздевалку, наспех составленную из перегородок.

– Вот вам еще одна, вместо заболевшей! – выкрикнул он, и тут же кто-то по имени Клайд, с шепелявым, сиплым голосом и бесцеремонностью бультерьера, сграбастал ее, велел снять темно-синий костюм и белую шелковую блузку и надеть платье, которое сам же на нее и напялил одним движением. Потом она набросила на плечи бархатную накидку. Цвет накидки был такой, что Девон теперь выглядела не менее скромной и ненавязчивой, чем пожарная помпа, но она все-таки вцепилась в эту накидку, когда Клайд выпихнул ее за дверь, потому что эта тряпица по крайней мере прикрывала хоть плечи, тогда как само платье не закрывало почти ничего.

Следующее, что мелькнуло перед глазами Девон, – верхняя площадка лестницы, куда ее вывели; снизу на нее пялилась толпа.

– Все будет нормально, детка, не волнуйся, – сказала ей та девушка-манекенщица, которая пыталась остановить ее пару минут назад.

И ее столь неожиданный дебют почти удался, если бы не этот… этот… неандерталец! Тупица с предательски добродушным взглядом, от которого некоторые глупышки наверняка выпадали в осадок! Если бы он не задумал сорвать бесплатные аплодисменты за ее счет. А она – как дура! – допустила, чтобы его язвительные колкости задели ее за живое, и бросилась на него как тигрица…

– Ну?

Девон заморгала. Он смотрел на нее сверху вниз с отвратительной, самодовольной улыбкой.

– Что – ну?

– Я прощен? – проговорил он, сально улыбаясь.

– Эй, девушка! – донесся мужской голос. – Да отпусти этому парню грехи, и дело с концом!

– Да-да! – донесся другой голос. – Скажи ему, что ты не в обиде!

Зеленоглазый мужлан самодовольно улыбался.

– Слышишь? – спросил он вполголоса. – Давай, детка. Давай поцелуемся и помиримся.

Он потянулся, взял ее за подбородок, наклонился, приблизившись к ней вплотную, глаза в глаза, все с той же отвратительной улыбкой на своем симпатичненьком личике. Девон, теряя надежду, подумала, что он, должно быть, шутит, что он, должно быть…

Девон посмотрела ему в глаза и поняла, что он не шутит. Она отпрянула, сжала пальцы в кулак и изо всех сил ударила его прямо в челюсть.

“Вот те на! ” – мелькнуло у Райана в голове. Он даже отшатнулся от удара – так он был силен – и затряс головой, пытаясь избавиться от внезапно раздавшегося звона в ушах.

– Райан!

Он часто заморгал.

– Райан! Что с тобой? – Фрэнк положил ему руки на плечи. – Черт возьми, скажи хоть что-нибудь!

Райан осторожно дотронулся до челюсти.

– Она меня ударила! – изумленно выговорил он.

Глупая улыбка расползлась по лицу Фрэнка. – Да, парень, что правда, то правда. Глаза у Райана сузились.

– Ну-у, ладно, – сказал он. – Это уж слишком! – Он отошел от Фрэнка и повернулся лицом к блондинке, которая так и не сдвинулась с места. – Ну, вот что! – проговорил он мрачно. – Я пробовал извиниться, но вы моих извинений не приняли. Я согласен, что вел себя как ничтожество, но так тоже не пойдет. Если вы думаете, что я позволю вам уйти просто так после того, как вы ударили меня по лицу, вы…

– Извините, – прошептала она. – Я не хотела…

– Мисс Франклин! Что здесь происходит?

Девон побледнела.

– Мистер Девиль, быстро проговорила она. – Я… я объясню, если вы…

Управляющий повернулся к Райану:

– Что случилось, сэр?

Райан снова посмотрел на девушку. Она была бледна как полотно, черные глаза округлились.

“Ну и дела! ” – подумал он и с силой выдохнул.

– Ничего не случилось, – сказал он вслух. Коротышка сжал челюсти.

– Сэр, я ценю ваше благородство. Но если вы ожидаете от “Монтаноса”, чтобы была соблюдена дисциплина….

– Я ценю вашу заботу, – сказал Райан. Он растянул губы в вежливой улыбке. – Но, в самом деле, ничего не произошло. Эта молодая леди и я… просто недоразумение, и…

– Она дала ему в морду! – выкрикнул восторженный голос из толпы.

Усатый человечек побледнел.

– Что она сделала? – Он проворно повернулся к девушке. Глаза его сверкнули от негодования. – Мисс Франклин?

У Девон комок застрял в горле, она сделала глотательное движение. Две недели она утюжила мостовые в поисках работы. Две недели она терпеливо слушала, как Беттина выговаривала ей, какая она дура, что ищет “унизительную”, непрестижную должность…

– Это… не так, – проговорила она с отчаянием в голосе. – Если бы вы дали хотя бы секунду…

– Вы ударили этого джентльмена или нет?

– Мистер Девиль, пожалуйста…

– Вы уволены, мисс Франклин!

– Подождите минуту, Девиль! – Райан сделал шаг вперед и нахмурил брови. – Вы не можете просто так ее уволить.

– Отцепись! – отрезала Девон. Она приблизилась к Райану, лицо ее горело. – Хватит! Это все из-за тебя! Это ты… тупое, лицемерное животное!

Райан затряс головой, морщась и от ее слов, и от боли в челюсти.

– Послушайте, леди, я стараюсь сделать все, что в моих силах, пытаюсь вести себя как джентльмен, но…

– Зачем терять время, стараясь изобразить из себя не того, кто ты есть на самом деле?

Глаза Райана сузились от злости. Он посмотрел на нее долгим взглядом, а затем повернулся к менеджеру, который с услужливым видом стоял рядом.

– Все правильно, девушка ударила меня, на глазах у всех, – строгим голосом произнес он. – Увольте ее.

– Уже сделано, – подобострастно сказал коротышка и бросил холодный взгляд на Девон. – Я повторяю, мисс Франклин, с вами покончено.

Девон переводила взгляд с одного мужчины на другого. Неужели они думают, что она – какая-то вещь, о которой можно говорить в ее присутствии, будто ее и нет рядом?

– Со мной покончено, говорите? переспросила она и отрывисто рассмеялась. Одним быстрым движением она демонстративно сдернула темно-красную накидку с плеч, и ткань плавно опустилась у ее ног. – Вот вам мой совет, мистер Девиль: лучше идите и покончите с собой!

Прежде чем мужчины опомнились, она резко повернулась и зашагала прочь.

Это была, пожалуй, самая длинная дорога в ее жизни – вверх по ступеням на бельэтаж, а затем в раздевалку. Она почти физически чувствовала на себе все эти взгляды, как буравчики ввинчивающиеся в нее; она знала, что зрители видели ее всю: платье, в которое ее втиснули и которое представляло собой лишь две тонкие полоски ткани, да обтягивающий черный шелк, да эти дурацкие черные лакированные туфли на высоком каблуке.

И все-таки она шла, гордо расправив плечи и подняв голову, пока наконец не оказалась в раздевалке. Там она сбросила платье, пинком отшвырнула туфли, облачилась в свою привычную одежду и через служебный вход выскочила на улицу.

Две крохотные комнатки в гостиничном номере, которые они снимали с матерью неподалеку от Таймс-сквер, были по милости судьбы пусты. Беттина, скорее всего, пошла по магазинам, горько подумала Девон, закрывая за собой дверь. Хочет потратить последние несколько долларов, чтобы хоть как-то принарядиться для вечернего визита к Джеймсу Кинкейду.

От обиды у Девон задрожали губы; она тяжело опустилась на краешек своей продавленной кровати. Зачем она вообще согласилась идти с Беттиной сегодня вечером? Ужасно не хотелось: визита на прошлой неделе было более чем достаточно. Беттина права – эксцентричный старичок, ничего не скажешь. Девон сначала чувствовала себя какой-то просительницей, а потом букашкой, которую рассматривают под микроскопом.

Сегодня наверняка будет и того хуже. Беттина что-то задумала – все приметы налицо. Если бы она вкладывала хотя бы половину своей энергии в поиски работы!

Сегодня утром Девон повезло, она нашла хорошее место. А уже через четыре часа ее уволили!

И вот она здесь, в чужом городе, без денег, с матерью, которая полагает, что работа – это что-то такое, изобретенное для полных дураков. Благодаря этому нахальному идиоту из “Монтаноса” она опять осталась не у дел…

По крайней мере, она ему отомстила! Тот прямой в челюсть его действительно потряс. Ей даже не верилось, что это она его ударила, она, которая на муравья никогда не наступит, а постарается ему помочь. Заслужил! По губам Девон пробежала едва заметная улыбка. Какое удовольствие почувствовать, как твой кулак врезается в самодовольную рожу с квадратной челюстью! Улыбка ее стала еще шире, но внезапно исчезла.

– Черт с ним! – резко сказала Девон, как бы отбрасывая свои невеселые мысли. – Ко всем чертям!

– Кого это ко всем чертям? – жизнерадостно спросила Беттина, с грохотом закрывая за собой дверь.

Девон помассировала руками лицо, потерла глаза.

– Привет, мама. Я не слышала, как ты вошла.

– Я по магазинам ходила, устала, – сказала Беттина, бросая пакеты на кровать. – Хочу, чтобы мы обе выглядели сногсшибательно. Надо попытать сегодня счастья. Ты уж постарайся.

– Я вообще не понимаю, зачем мы должны туда идти, – пробормотала Девон. – И вообще – зачем мы приехали в этот город?

– Затем, что у нас здесь семья. В трудную минуту родственники помогают друг другу.

– У нас нет здесь никакой “семьи”, и ты это знаешь.

– Какое у тебя ужасное настроение, Девон! Надеюсь, ты не будешь сидеть весь вечер с мрачным видом?

Девон вздохнула.

– Я потеряла работу, – мрачно проговорила она.

– Правда? – заметила Беттина без всякого интереса. – Как тебе нравится это платье? Не слишком унылое?

Девон поморщилась, взглянув на пурпурное шелковое платье, которое мать достала из коробки.

– Нормально, мама… нормально. Ты слышала, что я сказала? У меня была стычка с одним грубияном, с покупателем, и…

– Ну, это не такая уж большая потеря. Продавать парфюмерию нисколько не лучше, чем торговать свитерами. Помнишь – ты неплохо с этим справлялась в Саксе, дома.

– Продавать, конечно, не Бог весть что, но, по крайней мере, это честная работа.

– Не смей говорить со мной таким высокопарным тоном! – сказала Беттина, с пылающим от гнева взором повернувшись к дочери. – Я трудилась с утра до ночи, чтобы прокормить тебя и себя. Не смей этого забывать! Принеси, подай, накрой на стол, вытри после людей, которые считают, что они – пуп земли! И так каждый день! Собираешь жалкие гроши, чтобы хоть ты со временем жила такой жизнью, о которой я могла только мечтать. И все это задолго до того, как появился Гордон Кинкейд и начал оплачивать наши счета. Я говорю это на тот случай, если у вас отшибло память, мисс.

Было и еще кое-что, со злостью подумала Девон. Была бесконечная череда мужчин. Дядя Гарри, дядя Джон, дядя Фил…

– Я делала все, что было в моих силах, – сказала Беттина, как будто читая мысли дочери. – И все – ради тебя!

– А я тебя никогда ни о чем не просила, – сухо процедила Девон.

– За все приходится платить, – задумчиво проговорила Беттина. – Борьба за выживание.

Девон закрыла глаза. Не буду слушать, в запальчивости сказала она себе, не буду! Не буду, не буду.

Она выросла на этом речитативе, слушая постоянные причитания о трудностях, что мать отдала дочери все, кроме своей жизни.

– Подожди, еще отвернешься от меня, как твой отец…

Обвинения отдавались в сердце острой болью, как от уколов лезвия ножа.

– Ты же знаешь, мама, я никогда так не поступлю.

– Молодец, девочка! – улыбнулась Беттина. Она наклонилась и поцеловала дочь, и они нежно потерлись щека о щеку. Затем мать посмотрела на часы. – О-о! Сколько уже натикало! Надо спешить, дорогая. Дедушка Кинкейд посылает за нами машину, и мы не должны опаздывать. Надень-ка что-нибудь красивое и яркое для разнообразия. И капни-ка в глаза мои капли, хорошо?

Ты выглядишь так, как будто плакала, Боже праведный!

Это лучше, чем выглядеть так, словно кто-то дал тебе в морду, подумала Девон.

И с чего это в голову лезут такие мысли? Как бы то ни было, на душе стало веселее. В первый раз за долгие часы она улыбнулась.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В пятницу в пятом часу вечера служащие из офисов в районе Уолл-стрит стали целыми потоками высыпать на улицу из подъездов, предвкушая отдых в предстоящие выходные дни. Холлы и бары заполнились постоянными посетителями, которым не терпелось поскорее, прямо сейчас, начать уикенд.

Райан и Фрэнк, как это повелось у них еще со студенческих лет, каждую пятницу отмечали окончание рабочей недели рюмочкой. Оседлав два последних свободных высоких кожаных стула у шикарного резного бара красного дерева в “Вотеринг-Хоул”, они обменялись дружескими приветствиями с барменом Гарри.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Гарри. – Как обычно?

– Да, – ответил Фрэнк, но Райан отрицательно покачал головой.

– Мне кока-колу.

– Кока-колу? переспросил Фрэнк, удивленно подняв бровь. – Что с тобой, парень? Неужели та дамочка сдвинула тебе мозги своей правой клешней? Ну, когда врезала тебе по башке?

Райан осторожно дотронулся рукой до челюсти.

– Да-а, хороший был ударчик, – проговорил он с раздражением. – Есть что-нибудь?

– Синяк появляется, вот здесь, – ткнул пальцем Фрэнк.

– Оу-у! – взвыл Райан от боли. Бармен поставил перед ним стакан, доверху наполненный льдом, и открытую бутылку кока-колы. Райан взял один кубик льда из стакана, завернул его в носовой платок и осторожно приложил к челюсти. – Надеюсь, это поможет. Мне что-то не хочется объяснять деду, почему у меня челюсть припухла.

– А-а-а, – протянул Фрэнк, – я понял: не пьешь потому, что собираешься сесть за руль и навестить старика, – так, что ли?

– Точно. – Райан осторожно подвигал челюстью из стороны в сторону. – Ну что ты будешь делать с этой дамочкой! Сначала вышагивает, демонстрируя почти все свои прелести, а когда мужик обращает внимание, выходит из себя от злости. Где приличия?

– Приличия?

– Да, приличия, знаешь ли! Поменьше декольте, поменьше голых ног, поменьше всего напоказ.

Брови у Фрэнка приподнялись от удивления.

– И это я слышу от парня, который имел свидания с Мисс Ноябрь?

Действительно, Райан рассуждал как-то странно. Видано ли, чтобы его раздражало, что женщина слишком обнажена? Если она симпатичная, то – чем больше, тем лучше!

Райан поднял глаза на Фрэнка.

– Это была Мисс Декабрь, – сказал он и улыбнулся. Маленькие колокольчики помнишь?

– Никогда не забуду! – хохотнул Фрэнк и принялся разглядывать челюсть Райана. – А синяк твой потемнел. Придется тебе сочинить какую-нибудь историю, да так, чтобы дед принял все за чистую монету.

Райан вздохнул.

– Э-эх! Если он спросит, расскажу, как было на самом деле. Скорее всего, он заявит, что я получил по заслугам.

– Вижу, старик не изменился?

– В противоположность некоторым женщинам, – он указал на синяк, – мой дед всегда предсказуем.

Да, как и вечер в доме Кинкейда-старшего, размышлял Райан, в то время как Фрэнк, извинившись, отправился в туалет.

Сначала напитки, их принесут в старомодную гостиную. Бурбон для Райана, сельтерская вода для Джеймса (он полностью отказался от виски по настоянию врачей). Затем Агнес Бримли, экономка с лицом красновато-лилового цвета, позовет их в столовую, на обед, предварительно проверенный и одобренный доктором: как всегда, твердый шелушенный рис, измельченные до кашицеобразного состояния овощи, жилистые куры. Десерт будет иметь вид, запах и структуру толченого мыла.

Потом старик наплюет и на логику, и на чрезмерно рациональную мисс Бримли, зажжет одну из своих твердых, как канат, сигар – последняя слабость, с которой он не распростился, – твердо зафиксирует Райана своими слезящимися глазами и прочтет ему Лекцию Месяца: “Как Обстоят Дела в Мире и Насколько Лучше Обстояли Дела Семьдесят Лет Назад”. Вот вам и весь репертуар. Затем последует: “Как Управлять Бизнесом "Кинкейд Инкорпорейтед"”, несмотря на то что за те пять лет, что Райан стоит во главе этой фирмы по землеустройству, она из компании, влияние которой ограничивалось Восточным побережьем, выросла до общенациональной многопрофильной корпорации.

Но все это будет только вступительным словом, разминкой перед настоящей, любовно выпестованной лекцией Джеймса, которая, как и всегда, начнется словами: “Время идет, мой мальчик” – и закончится напоминанием, что Райану скоро стукнет тридцать два и что самое время обзавестись семьей.

Райан улыбнулся. Конечно, он будет сидеть на протяжении всей лекции без малейшего намека на протест. Никакой финансист высшего разряда не сможет ничего изменить. Райан Кинкейд, человек, которому журнал “Тайм” присвоил титул “Одинокий Рейдер”,^[2] будет терпеливо слушать всю лекцию по самой простой и самой сложной из причин – потому что он любит своего деда, а дед любит его, хотя старик скорее взбесится от ярости, чем признает это.

Дед воспитал и вывел в жизнь и его, и Гордона после скандального развода их отца. Теперь, когда Гордона уже нет на свете, ни у Райана, ни у старика не осталось другого объекта заботы.

– Ну а как насчет Шэрон? – спросил Фрэнк, снова водружаясь на высокий стул.

– А что Шэрон?

– Вряд ли она будет в восторге от перспективы провести этот вечер без тебя, если припомнить, как она нервничает каждый раз по поводу нашего еженедельного мальчишника.

– Если ты все о том же, – скривился Райан, – мне бы не хотелось говорить о Шэрон.

– А что, проблемы?

– Ну… я забыл о ее дне рождения.

– Вот почему мы в конце концов оказались в “Монтаносе”!

– Да, но это еще не все, – вздохнул Райан. – Я считал, что мы понимаем друг друга. Она не хотела ничего постоянного, и я тоже. А теперь она все время твердит, что все ее подруги выходят замуж и рожают детей.

– Надеюсь, ты объяснил ей, что еще слишком молод, чтобы поставить крест на своей жизни?

Райан поднял стакан, поднес ко рту, внимательно посмотрел на темную жидкость и поставил его на место, не притронувшись.

– Дело в том, что… нет. Фрэнк в ужасе отшатнулся.

– Что “нет”?

– Мы приближаемся к середине жизни – я говорю на случай, если ты этого не замечаешь.

– В тридцать два года? – спросил Фрэнк, ухмыляясь все шире и шире. – А-а, я понял. Ты уже приготовился слушать лекцию дедушки Кинкейда о том, “Как Жениться, Остепениться и Произвести Маленьких Кинкейдов”, чтобы порадовать старика на склоне лет.

– Иногда мне кажется, что он прав, – скривил губы Райан. – В конце концов, брата нет в живых, и, Бог свидетель, его брак не дал ни одного наследника.

– Да. Полное фиаско.

– А что еще могло быть? Гордон сам, по своей воле, женился на сан-францисской версии Иезавель.^[3]

– Беттина Элдридж, по-моему? Я помню, – вздохнул Фрэнк. – Слушай, парень, это Америка. Королевства не исчезают только потому, что Наследный Принц должен непременно выбрать себе невесту. Скажи это старику.

Райан задумчиво водил пальцем по краю стакана.

– Дедушка очень стар, – сказал он негромко. – Время идет, видишь ли.

– Если даже свяжешь цепи стенных часов узлом, время все равно не остановится, – резко сказал Фрэнк. – Но если ты считаешь, что это не так, то всегда найдется Шэрон.

Райан усмехнулся. Когда они еще учились на первых курсах Йельского университета, Фрэнк уже имел привычку раскладывать все по полочкам.

– Спасибо, не надо. Я не согласен, что супружество – это естественное состояние мужчины.

– За это я готов выпить.

– Ладно. Взгляни на мою семью. Моя мать отметила пятнадцатую годовщину свадьбы тем, что попросила у отца развод, чтобы уехать и заняться антропологией. Через год отец влюбился в секретаршу и исчез в неизвестном направлении. Брат женился на женщине, которая каждый раз, когда смотрела на него, видела только долларовые знаки.

– Брак может опротиветь до тошноты, – согласился Фрэнк.

– Дедушка всегда говорил мне, что его брак удался на все сто процентов. Да и почему бы ему не быть удачным? – Моя бабушка была старомодной женщиной. Приятная, добродушная, доброжелательная.

– В то время женщины отличались воспитанностью, приятель, – вздохнул Фрэнк. – Девочка рождалась для того, чтобы из нее получилась настоящая леди. Играть на пианино, подавать чай, вышивать салфеточки, принести мужу домашние тапочки, газету…

У Райана даже бровь поднялась.

– Мы вообще-то говорим о жене, – вежливо заметил он, – а не о коккер-спаниеле.

– И вместе с тем, – продолжал Фрэнк, пропуская замечание друга мимо ушей, – она должна быть и красивой, и сексуальной.

Райан вдруг представил, как он снимает с блондинки из “Монтаноса” ее бархатную накидку. Прикасается руками к обнаженному телу, к загорелой, шелковистой коже, к высокой, красивой груди и плавно изгибающимся бедрам…

У-у-уххх! Райан взял стакан и залпом выпил остатки холодной как лед кока-колы.

– Если бы я мог найти такую птичку, я бы сам на ней женился! – улыбнулся Фрэнк.

Райан взглянул на часы и встал.

– Ты описываешь идеальную жену. Однако пройдут годы, и она уже не будет красивой, как топ-модель. Кстати, именно об этом я хочу напомнить деду. – Он вытащил бумажник и бросил несколько купюр на стойку. – Спасибо за компанию, дружище. Это как раз то, что мне было нужно.

– Да я и сам рад был поболтать, – сказал Фрэнк.

И Райан подумал, что, когда дедушка снова заведет свою дежурную лекцию на тему “Почему Бы Тебе Наконец Не Обзавестись Семьей”, он запоет арию “Я Хочу Жениться На Точно Такой Же Девушке, Как Та, На Которой Женился Дорогой Дедушка”. Затем сложит руки на груди, откинется на спинку стула и будет, улыбаясь, смотреть на него.

Как это повелось с незапамятных времен, с самого детства, Райан сел за стол в столовой Кинкейдов по правую руку от Джеймса. Сегодняшний ритуал не шел ни в какое сравнение с обедами его детства. И ничего общего с тем, к чему он привык за последние годы.

Райан нахмурился. Что здесь, черт побери, происходит?

Уже приготовившись к одному из тех ужасных обедов, которые он не раз живописал Фрэнку, Райан готов был упасть со стула, когда мисс Бримли почти парадным шагом внесла первое.

– А-а-а! – со счастливым видом произнес Джеймс.

– А-а-а! – повинуясь долгу, повторил Райан, приготовившись к самому худшему. Но, когда его дед приоткрыл крышку супницы, нос его уловил аппетитный, чудесный аромат. – Раковый суп? – с недоумением спросил он.

– Раковый суп, – подтвердил Джеймс. Агнес Бримли сияла.

За раковым супом последовала нежная говядина с жировыми прослойками, печеный картофель в сметане и весенний салат из помидоров, огурцов и зелени, вокруг которого были красиво разложены ломтики французского сыра “рокфор”.

– И конечно, хороший кларет,^[4] чтобы все это размочить, – сказал Джеймс.

Когда с обедом было покончено, Райан вежливо кашлянул.

– Мы… отмечаем какую-то годовщину, дедушка? – осторожно спросил он.

Джеймс оторвал свой взгляд от тарелки. Губы его подрагивали от сдерживаемой улыбки.

– Я вообще-то так не думаю, хотя… ты можешь считать, что так оно и есть.

Райан кивнул.

– И… что же это такое, сэр? Джеймс улыбнулся и покачал головой.

– С вопросами пока повременим, Райан. После десерта – я обещаю.

Не успел он договорить, как мисс Бримли, будто по сигналу, распахнула дверь для прислуги и внесла кушанье, проворностью своего шага подчеркивая, что она совершенно отрицательно относится к содержимому подноса.

– Десерт, – холодно произнесла она. Райан, не в силах оторваться, смотрел на поднос, который она ему протягивала. Такого разнообразия сладостей он не видел с детства! Крошечные подрумяненные пирожные со взбитыми сливками, шоколадные эклеры размером в один укус, рассыпчатые квадратные коржики…

Он изумленно поднял глаза на мисс Бримли:

– Это шоколадные пирожные с орехами?

– Самые настоящие, – фыркнула она.

Райан потянулся было за пирожным, но вспомнил об изнуряющих тренировках, которыми он мучил себя каждое утро, чтобы быть в форме, и отдернул руку.

– Я… я думаю… нет, спасибо. Лицо экономки немного подобрело.

– Хоть один нашелся, кто пользуется мозгами, как Бог велел.

Джеймс разразился хриплым смехом.

– Если ты надеешься испортить мне аппетит, Бримли, – сказал он, пробуя от всего, что лежало перед ним, понемногу, – то я должен тебя огорчить: ничего не выйдет. Принеси кофе, пожалуйста. Только настоящий кофе, а не ту бурду, из которой кофеин полностью удален, – я имею в виду пойло, каким меня потчевали последние несколько лет. Потом закрой дверь и оставь нас одних.

Когда все приказанное было исполнено, Джеймс вздохнул, засунул руку под жилет, вытащил сигару (поступок этот совсем недавно показался бы весьма смелым, но сейчас, в сравнении с таким пиршеством, был преисполнен даже какой-то невинности) и откусил кончик.

– Отличный обед, мой мальчик, ты не находишь?

Райан встал и взял с каминной полки старомодную дедушкину зажигалку для сигар.

– Я полагаю, это зависит от того, что ты понимаешь под словом “отличный”, – сказал он несколько недовольным тоном, поднося зажигалку к сигаре и нажимая на зубчатое колесико. – Джулия Чайлд была бы, вероятно, согласна с тобой, что же касается меня, я подозреваю, что твои врачи будут придерживаться несколько другого мнения.

– Врачи… – проскрежетал дед недовольным тоном, жестом как бы отметая их всех. – Шаманы, ты хочешь сказать? Бьют в бубны и пляшут вокруг костра. Мы все прекрасно знаем, что самое большее, что они могут, – это отсрочить неминуемое.

Райан усмехнулся.

– Возможно, диета твоя и изменилась, а вот характер такой же веселый, как и прежде.

Старик захихикал, затем начал, попыхивая, раскуривать сигару, пока кончик не стал ярко-красным.

– Так, – сказал он, выпуская кольцо дыма. – А что нового произошло в твоей жизни, молодой человек?

– Почему бы тебе самому не рассказать сначала, что нового у тебя?

Веки Джеймса задумчиво опустились.

– А что у меня может быть нового? Пилюли и манная каша – вот и вся моя жизнь.

– Но не сегодня.

– Да, – усмехнулся Джеймс. – Не сегодня.

– Ты обещал объяснить мне значение этого перенасыщенного холестерином пира, когда мы покончим с едой.

– А что, если мы с тобой просто поболтаем? Райан нахмурился. Дед говорил спокойным, добродушным тоном. Почему же на душе так тревожно?

– Нет, конечно, я не против. А о чем мы будем говорить?

– Я уже сказал о чем. Что нового в твоей жизни?

– Что ж, надо подумать. Мы решили выкупить собственность в Санта-Фе, а подразделение, которое мы расширяем вне Вегас…

– Откуда у тебя синяк? Райан усмехнулся.

– Ты поверишь, если я скажу, что потянулся за мылом и ударился о дверь ванной?

– Нет, – сказал Джеймс, подняв брови. – Не поверю. Какой-нибудь обиженный муж оставил?

– Дедушка! Ты меня удивляешь, – покачал головой Райан, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку. – Ты же знаешь, что я свято верю в незыблемость супружеских уз.

На лице старика появилось загадочное выражение.

– Я рассчитываю на это. И жду ответа, каким образом ты все-таки заработал синяк.

– Предположим, я скажу, что это женщина мне влепила!

Джеймс весело захихикал.

– Тогда я скажу, что ты давно этого заслужил! Ну, хорошо, мне не надо подробностей. Я думаю, это не важно. – Он отряхнул пепел с сигары о край пепельницы. – Что еще нового?

– Ну, это подразделение в Вегасе…

– Да-да, – нетерпеливо проговорил Джеймс. – Я уверен, что дела в “Кинкеид Инкорпорейтед” идут неплохо. Ты внес большой вклад в развитие компании, гораздо больший, чем я, и мы оба это знаем.

Райан даже рассмеялся.

– Ну хватит, хватит, – смущаясь, проговорил он. – Это уж слишком на один вечер: сначала шикарный обед, потом такая похвала.

– Я имел в виду, – продолжал Джеймс, перекрывая своим голосом бормотание Райана, – что нового в твоей личной жизни?

– А-а, улыбнулся Райан, усаживаясь в кресло. – Мы приближаемся к самому главному. Ты интересуешься, не сделал ли я кому-нибудь предложение за промежуток времени с прошлого посещения по сегодня?

– Не “кому-нибудь”, – заметил дед, не улыбнувшись в ответ, – а женщине, из которой получится хорошая жена.

– Идеальная жена, – сказал Райан, хохотнув.

– Не вижу в этом ничего смешного, молодой человек!

– Да нет. Я просто вспомнил наш разговор с Фрэнком Россом – вы ведь, я надеюсь, помните Фрэнка, сэр?

– Не забыл. Как я понимаю, он тоже еще не остепенился.

– Я думаю, дедушка, тебе не по душе перемены в мире, – осторожно сказал Райан. – Сейчас женщины совсем не те, что были прежде.

– Они абсолютно те же, что и прежде. Всегда находились женщины, на которых мужчины должны жениться. Весь фокус в том, что их надо найти.

– Ну, вот когда я найду…

– Да, все дело в том, когда!.. – резко возразил Джеймс. – С такими темпами – никогда. А время идет.

– Дедушка, – твердо произнес Райан. – У меня нет никакого настроения обсуждать это сегодня, серьезно.

Старик изучающе посмотрел на него. Затем вздохнул и затушил сигару о дно пепельницы.

– Здесь немного сквозит. Перейдем в библиотеку.

Райан встал.

– Позвольте помочь вам, сэр, – предложил он, увидев, как Джеймс тяжело уперся руками в подлокотники кресла. Он всегда предлагал свою помощь, видя, как Джеймс с неимоверными усилиями пытается встать. Ответ был всегда один и тот же: “Я еще не в могиле”.

Но сегодня…

– Да, – сказал дедушка. – Я полагаю, хорошо бы…

Райан бросил быстрый взгляд на лицо старика, но ничего на нем не прочел.

Старик поднялся на ноги, провел внука через весь холл в библиотеку, где в очаге, назло пасмурному осеннему ветру, плясали огоньки, и усадил его в широкое кожаное кресло с удобным подголовником.

– Вот так-то лучше, – со вздохом сказал Джеймс. – Налей коньяку.

Райан направился за коньяком, по пути обдумывая странную просьбу старика. А почему бы и не коньяк? По сравнению с сегодняшним обедом это просто мелочь. Он наполнил две коньячные рюмки, одну отдал деду, затем пододвинул для себя кресло к огню и сел.

– Хорошо, дедушка, – сказал он. – Давай.

– Что – давай? – Джеймс сделал вид, что не понимает.

Глаза Райана сузились.

– Ты разжег мое любопытство. Теперь я хочу получить некоторые ответы. Что происходит?

– Почему это вы, молодежь, так нетерпеливы?

– Дедушка… – проговорил Райан голосом, полным предостережения.

– Ну, хорошо, хорошо. Надеюсь, ты помнишь, что скоро мне исполнится восемьдесят семь лет?

– И ты решил заранее сделать себе подарок? Обед, при виде которого твои доктора принялись бы рвать на себе волосы?

– Это моя жизнь, а не их, – проговорил Джеймс, посмотрев внуку прямо в глаза. – Ты помнишь что-нибудь из того, что изучал в воскресной библейской школе?

– Ну, – осторожно протянул Райан, – смотря что…

– Я имею в виду библейское предписание, что человек имеет право прожить семьдесят лет, – улыбнулся Джеймс. – Так что я уже хватил лишнего.

Райан тоже улыбнулся.

– Вы всегда умели получить хорошую прибыль на ваши инвестиции, сэр.

– Я решился на эту ужасную безжировую, бессахарную, безвкусную диету семь лет назад по настоянию моих врачей. Они убедили меня, что человек в восемьдесят лет, выживший после операции, от которой умирают мужчины вдвое моложе, может улучшить свою участь, принимая пищу разумно и в ограниченном количестве.

– Это был хороший совет.

– Был – до сегодняшнего дня.

– Да полно тебе, дедушка! Ты же не собираешься выбросить полотенце только из-за того, что тебе через пару месяцев исполнится восемьдесят семь?

– Вчера я прошел свое очередное полугодовое обследование, – быстро проговорил Джеймс. – Доктора посоветовали мне привести в порядок дела.

С лица Райана мгновенно исчезла улыбка.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что, даже если есть только протертую пищу, все равно человеку не удастся прожить дольше отпущенного срока. Никому не дано вечно занимать место на этой перенаселенной планете.

– Но это же чушь!

– Это логично на сто процентов, и ты это знаешь. И – предвижу твой вопрос – я уже сделал повторное медицинское обследование, и оно подтвердило первое. Вот так. Время подводить итоги.

Райану показалось, что в животе у него все перевернулось. Он любил деда. Джеймс был ему и отец, и наставник. Он был для него все. Семья, какой он ее помнил, тоже ассоциировалась с дедом. Годы ушли безвозвратно. И все-таки какое-то подсознательное чувство, не имеющее ничего общего с рациональным мышлением, подсказывало ему, что еще не все пропало.

– Стоит ли так печалиться, мой мальчик. Я пожил на своем веку. Правда, я ни о чем не жалею.

Райан прокашлялся.

– Ну, а если пойти на прием к другому доктору? К хорошему специалисту?

– Я же тебе сказал: уже был. Я перебрал взвод докторов. Все они бормотали свои магические заклинания и читали эти свои “куриные кости” – и все талдычили одно и то же.

Райан встал и принялся мерить комнату шагами.

– Надо что-то предпринять. Должен быть выход.

– Нет.

– Тогда я смогу что-нибудь сделать!

– Ты? Ты – можешь!

Райан резко крутанулся на месте.

– Что? Скажи мне, и я сделаю.

– Сделаешь? произнес Джеймс негромко. – Могу я рассчитывать, что ты сделаешь нечто, что на первый взгляд может показаться… непростым?

Глаза у Райана сузились от решимости.

– Я вас когда-нибудь подводил, сэр? Старик улыбнулся.

– Нет, не подводил.

– Скажи мне, что ты хочешь, и я сделаю все, что в моих силах.

Джеймс помедлил, затем кашлянул несколько раз перед тем, как начать говорить.

– На прошлой неделе у меня была гостья, – сказал он. – Точнее, две посетительницы. Вдова твоего брата. И его падчерица.

Райан нахмурился от такой резкой перемены темы.

– Беттина приходила?

– Да. С дочерью от мужа номер один – от того бедняги, предшественника Гордона.

– Но почему? Я имею в виду – ведь Гордона уже более года нет в живых!

– О-о! Какое-то время Беттина очень активно заботилась о семье, но, в конце концов, пришла к тому, от чего ушла.

– Это точно, – сказал Райан довольно резким тоном. – Ну и чего она хочет?

– Денег. Не то чтобы она это сказала открытым текстом. Как бы там ни было, Беттина далеко не глупая женщина. Она никогда не будет говорить в открытую.

– А, по-моему, она достаточно откровенна. Единственный человек, который не умел ее разглядеть, был Гордон.

– В конце концов, и он начал ее понимать – незадолго до кончины.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не только ушел от Беттины, но и не включил ее в завещание.

Райан поднял брови от удивления.

– Ты это серьезно?

– Совершенно серьезно. Он завещал свои деньги благотворительной организации, а дом в Сан-Франциско – мне.

– Вот это да! – негромко сказал Райан, и настороженная улыбка расползлась по его лицу. – Теперь Беттина хочет, чтобы ты что-нибудь предпринял по этому поводу?

– Все, чего она хочет, так это, как она деликатно преподнесла, чтобы я вспомнил, что она нашего круга, одна из нас.

– Ну и стерва! Джеймс кивнул.

– Я с тобой согласен. Но есть и другие обстоятельства.

– Какие еще другие обстоятельства? Женщина – дрянь. Переспала, должно быть, с сотней мужиков, прежде чем остановила свой взор на Гордоне.

– Включая и тебя?

– Нет, резко ответил Райан, подавшись всем корпусом к Джеймсу. – Нет, меня не было в их числе. Что же касается приглашений – не могу отрицать. Было. Очень прозрачный намек. – Он прищурился. – Откуда ты знаешь?

Джеймс улыбнулся.

– Мне было всего семьдесят девять, когда она вышла замуж за Гордона, пояснил он. Мужчина в таком возрасте вполне способен распознать женщину подобного сорта.

– Гордон не смог, – сказал Райан с каменным выражением лица.

Старик вздохнул.

– Речь идет не о неспособности твоего брата распознать истину. Речь идет об ответственности.

– Ты хочешь сказать, что симпатизируешь этой женщине?

– Сейчас речь идет не о симпатии. Я говорю об ответственности. И о долге семьи. Это довольно серьезные вещи, Райан. Яуверен, ты согласишься со мной.

Райан посмотрел на изборожденное морщинами лицо деда, на его руку с рюмкой коньяка, не слишком сильно, но заметно дрожащую, и усилием воли подавил в себе гнев.

– Что ж, согласен. И если ты намерен сообщить мне, что собираешься передать Беттине в собственность тот дом в Сан-Франциско или включить ее в свое завещание, то тебе незачем беспокоиться. Как поступить с личной собственностью – это ваше дело, сэр. Вы не должны мне ничего объяснять.

– Но тебе это может не понравиться.

– Может.

– Прямой, как всегда, – рассмеялся Джеймс.

– Интересно, от кого бы я мог унаследовать эту черту характера? – улыбнулся в ответ Райан.

– Поверь мне, у меня и в мыслях не было давать что-то Беттине. Разве я могу пойти против желания Гордона?

– В таком случае я не понимаю…

– Я говорил, что с ней приезжала дочь?

– Да. – Райан пересек комнату и подлил себе коньяку. Ей, должно быть… сколько? Семнадцать? Восемнадцать? Последний раз я ее видел – собственно, и единственный раз – вечером накануне отъезда Гордона на побережье. Он привел Беттину и девочку сюда, на обед.

– Твоя память получше моей. Я ребенка вообще не помню.

– Это, наверное, потому, что и вспоминать-то нечего. Девочка сидела неподвижно, как деревянная кукла. Она выглядела как форменная простофиля, вся какая-то угловатая, одни острые локти и коленки, прикрытые рюшечками, которые были ей совершенно не к лицу.

Джеймс улыбнулся.

– Я думаю, ты рад будешь услышать, что за это время она похорошела, – заметил он.

– Ну, я думаю, переходный возраст у нее уже позади.

– Совершенно верно, – сказал Джеймс, протягивая пустую рюмку, чтобы Райан налил коньяку.

Райан задержал взгляд на рюмке, помедлил.

Что бы все это значило? Ему хотелось пожать плечами, но он воздержался.

– Значит ли это, – проговорил он, наливая коньяк, – что она пошла в…

– В мать? Нет, вовсе нет. Они даже не похожи. Девочка, должно быть, пошла в отца. Она просто красавица! – расцвел Джеймс. – Беттина вырядилась во что-то красно-пурпурное, знаешь, когда штаны и кофта вместе, только на два размера меньше.

Райан рассмеялся.

– Это называется комбинезон, по-моему.

– Но девушка была одета так, будто собралась на чай к самой королеве! Костюм в сдержанных тонах, белая блузка с бантом на шее, русые волосы, забранные в пучок на затылке.

– Вероятно, задумка Беттины, – заметил Райан, пожав плечами. – Наверное, они рассчитывали, что ты скорее клюнешь, если девушка будет выглядеть милой и невинной.

– Может быть, хотя я не думаю, что дело обстоит именно так. Девочка была тиха и молчалива. Беттина пыталась втянуть ее в разговор, но она сидела тихо как мышь.

– Все такая же простушка, похоже.

– Ну, вообще-то разговор вела Беттина. Она сказала, что Гордон вычеркнул ее из завещания под влиянием настроения, в приступе гнева.

– Вот как она хочет повернуть! – фыркнул Райан.

– Я тоже не поверил ее словам. Поэтому, когда они ушли, я позвонил своему адвокату и попросил его проверить кое-что, холодно улыбнулся Джеймс. – Беттина была вычеркнута из завещания намеренно, это ясно. Похоже, Гордон застал ее в постели с мужчиной.

Райан допил коньяк, поставил стакан и сложил руки на груди.

– Надеюсь, ты позвонил Беттине и сказал ей об этом?

– Я ей ничего не сказал, Райан. Сначала мне хотелось поговорить с тобой. Видишь ли, мой адвокат обнаружил нечто совершенно непредвиденное. Видимо, Гордон намеревался сделать еще одно изменение в завещании.

– Какое изменение?

– За две недели до смерти он наведался к своему адвокату. Он говорил, что его не покидают мысли о девочке.

– Дочери Беттины? Джеймс кивнул.

– Он сказал, что Беттина спихнула ее в закрытую школу типа пансиона, как только они поженились, чтобы девочка не болталась под ногами, и что он чувствует себя виноватым, потому что пальцем о палец не ударил, чтобы помешать этому. Он говорил, что никогда не уделял ей достаточного внимания и не выполнял свой долг отчима.

Райан вздохнул. Картина начинала проясняться.

– Послушай, дедушка, если ты намереваешься продолжить платить за обучение…

Джеймс хихикнул.

– Ей двадцать три года, Райан. Она окончила школу четыре года назад. И я понимаю, почему Гордон беспокоился о ней. Она совсем не похожа на молодых женщин, которых мы привыкли видеть. В ней нет излишней пикантности, нет и утонченности. Я полагаю, это результат пребывания в закрытой школе – одном из тех старомодных мест, где девушек воспитывают как настоящих леди. Вряд ли в наши дни сохранилось много таких заведений. Если верить Беттине, ее дочь играет на пианино, вышивает, даже знает, как по всем правилам приготовить и подать чай. Райан расхохотался.

– Надо познакомить ее с Фрэнком. – Фрэнк здесь ни при чем, – отрезал старик. – Ты слушаешь, что я говорю?

– Конечно, сэр. И она представляется мне очаровательной.

Вообще-то она представлялась ему простушкой или даже чуть глуповатой и скучной, как хозяйственное мыло, но… деду об этом незачем говорить.

– Сначала меня удивило, почему Беттина выбрала именно эту школу, где культивировались такие вещи, но затем я понял: она надеялась, что таким образом ее дочь будет дружить с теми, с кем следует общаться. Возможно, познакомится с братом какой-нибудь богатой одноклассницы и выйдет за него замуж.

– Но не познакомилась? – Райан ухмыльнулся, увидев, что Джеймс отрицательно качает головой. – Я понимаю. Она уже не в переходном возрасте, она просто домашняя. Бедная Беттина. Ее план сыграл с ней шутку бумеранга.

– Я бы не сказал, что девушка “домашняя”, – задумчиво произнес Джеймс. – Что верно, то верно – она бесхитростная. Вполне порядочная и скромная.

– Ну тогда, – сказал Райан, пытаясь замаскировать свое нетерпение, – я уверен, рано или поздно она найдет хорошего мужа.

– Я в этом не сомневаюсь, – твердо сказал Джеймс и улыбнулся.

– Послушай, дедушка, по-моему, мы уклонились от темы. Мы обсуждали… а-а, да. Мы говорили о…

– О моей смерти. Мы обсуждали именно это и еще то, что ты можешь сделать, чтобы смягчить ее приближение. Я готов вернуться к этой теме, если ты… – (В дверь библиотеки постучали.) – Да? – с некоторым раздражением сказал старик, когда дверь открылась. – Ну что там еще, Бримли? Неужели нельзя потерпеть и оставить меня в покое хотя бы на минуту?

– К вам гости, сэр, – повысив тон, сообщила экономка с оттенком неодобрения.

– А что, уже девять? – со вздохом спросил Джеймс. – Неудивительно, что ты стал так нетерпелив, мой мальчик. Я совсем забыл о времени. Мне казалось, что до прихода Беттины и ее дочери еще целый час.

Райан с изумлением уставился на деда.

– Что ты имеешь в виду?

– Я попросил их прийти к вечеру, после ужина.

– Зачем?

– Разумеется, для того, чтобы ты смог с ней познакомиться.

Райан запустил пятерню в свои волосы и отбросил их назад.

– Сэр, сказал он почти нежным голосом. – Боюсь, вы что-то путаете. Я уже знаком с Беттиной, мы встречались с ней раньше, помните?

Джеймс с силой шлепнул ладонями по ручкам кресла.

– Не надо меня опекать, мой друг, я еще не дожил до старческого маразма. Речь идет не о Беттине. Девон – вот с кем я хочу тебя познакомить.

– Девон?

– Только, ради Бога, не надо принимать такой озадаченный вид. Да, Девон. Дочь Беттины. Падчерица твоего брата.

– Но зачем? Послушай, если ты хочешь что-то сделать для нее… дать денег, еще что-то…

– Что я хочу, Райан? Это имеет отношение к твоему обещанию выполнить мою просьбу. Я попрошу кое-что сделать для меня.

– Я выполню, но какое это имеет отношение к… как, ты сказал, ее зовут?

– Девон, – напомнил старик. – И это имеет непосредственное отношение к ней. Видишь ли, я подумал, что есть возможность решить все проблемы сразу.

– Какие проблемы?

– Те проблемы, о которых мы говорим с тобой уже битый час, – раздраженно сказал Джеймс. – Ты что же, не слушал? Речь шла о моем настоятельном желании, чтобы ты женился на подходящей женщине.

– А-а-а, это, – протянул Райан, пренебрежительно махнув рукой.

– Да, именно это. А теперь всплыло еще одно обстоятельство: желание твоего брата, чтобы его падчерица была пристроена.

– Дедушка, – покорным голосом проговорил Райан. – Я не вижу ничего общего между этими двумя обстоятельствами.

Хитрая улыбка пробежала по лицу Джеймса.

– Между этими обстоятельствами есть нечто общее. Тебе нужна жена, а девушку надо пристроить, – захихикал старик. – Все очень просто, Райан. Я нашел тебе идеальную жену. Я хочу, чтобы ты женился на Девон.

Казалось, его слова эхом раздались в библиотеке. Сзади, в камине, громко выстрелило сырое полено – жар вытеснил последнюю влагу из его сердцевины.

Как будто из моих легких вышел последний пузырек воздуха, подумал Райан.

– Не может быть, чтобы ты говорил это серьезно, – сказал он вслух.

– Никогда в жизни я еще не говорил так серьезно. И я напоминаю тебе, что ты дал мне слово. Ты возьмешь в жены Девон Франклин.

Франклин? – ошеломленно подумал Райан. Сердце его с силой ударилось о ребра. Франклин?

– Дедушка, – произнес он сдавленным голосом, но дед в это время повернулся в кресле, уставившись на дверь. Глаза его сияли от удовольствия.

– Девон, дорогая! Входи, пожалуйста! Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим внуком.

Еще до того, как Райан обернулся, до того, как он ее увидел, он уже понял, кто это. Конечно! Там, в дверях, – та самая экстравагантная блондинка с несносным характером, которая ударила его шесть часов назад в супермаркете “Монтанос”.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Райан не раз слышал, будто в минуты опасности время как бы останавливается. Прежде он, однако, такого никогда не испытывал. Он любил опасность, это была одна из его черт, помогавших преуспевать в бизнесе. Когда все вокруг становилось ненадежным и рискованным, многие терялись, у Райана же, наоборот, от решимости сердце начинало биться учащенно. В такие минуты ему казалось, что время ускоряет свой бег. События, слова, жесты накладывались одно на другое с молниеносной быстротой, так что потом приходилось специально садиться и раскладывать все по полкам.

Сейчас же, стоя лицом к лицу со скромной, приятной, несколько старомодной девушкой, которую дед выбрал ему в невесты, Райан впервые почувствовал, что это такое – когда время останавливается.

Он ощущал каждый удар своего сердца, слышал каждый свой вдох и выдох. Он видел Беттину – она стояла позади девушки, – видел ее кроваво-красные губы, двигавшиеся так медленно, что по ним ничего нельзя было понять.

Но самое удивительное – он, будто в замедленном кино, наблюдал, как на лице Девон одно выражение сменялось другим: сначала узнавание, затем изумление, словно девушка не могла поверить своим глазам, после этого шок. И, наконец – ужас.

Кошмарный сон наяву!

Но кто уж действительно был ошеломлен, так это Райан. Девон Франклин, сидящая у камина с пяльцами на коленях? Девон Франклин, благо-пристойно беседующая с подругами из кружка по рукоделию?.. Вот она, спохватившись, спешит домой, готовить ужин для своего благоверного…

Райан чуть не расхохотался от этой идиллической картинки. Легче представить себе Джека Потрошителя, нанятого нарезать ростбифы для званого обеда.

Нетрудно было догадаться, на чем обманулся Джеймс: девушка-то хамелеон! Она может меняться в зависимости от обстоятельств. В “Монтаносе” она изображала сексуальную искушенность: свободно ниспадающие светлые волосы, глаза оттенены сурьмой, длинные ноги заманчиво выглядывают из-под длинной бархатной накидки. Сегодня же она кротка и целомудренна, как монашка перед принятием обета: шелковистые волосы забраны в свободный узел на затылке, на лице и намека нет на косметику, а восхитительное тело и длинные ноги спрятаны под серым шерстяным платьем, которое не только прикрывает колени, но доходит чуть ли не до щиколоток.

Надо, однако, признаться, что, несмотря на все это, она выглядела прекраснее, чем в прошлый раз.

Райан сузил глаза. Красота красотой, а реальность реальностью. Она была из тех женщин, которые раз и навсегда усвоили: все на свете можно получить при помощи одного только очарования, “за красивые глазки”. И если надо “показаться” старичку, значит, она изобразит Мисс Невинность.

Весь механизм, вся схема ее действий были ясны для него. Девон Франклин почистила перышки и приобрела внешность, приятную для деда и не идущую вразрез с его вкусами. Джеймс не только пожилой человек. Он – старомодный пожилой человек, доживающий свой век; у него много денег и всего один наследник. Ясней ясного: Беттина и ее дочь увидели золотой шанс и решили его использовать.

Волна гнева возмутила кровь Райана. Их план – очевидное, жестокое, бессердечное мошенничество. Обрушить всю эту ложь на слабого, больного старика! Ни та, ни другая не подумали (если они вообще о чем-нибудь думали!), что внук Джеймса может их остановить. Девон ждет не очень приятный сюрприз.

Он двинулся вперед, глядя прямо ей в глаза, с наслаждением предвкушая, как ужас на ее лице уступит место благоговейному страху.

– Райан! – Восторженный визг Беттины разорвал тишину. Она вихрем пронеслась мимо Девон и бросилась в объятия Райана, повиснув у него на шее и дрыгая ногами. – Райан, как здорово! Я так и думала, что ты будешь здесь сегодня! Как я рада, что снова встретила тебя через столько лет!

Райан осторожно высвободился из объятий Беттины и поставил ее на пол.

– Здравствуй, Беттина! – Он натянуто улыбнулся, глядя на раскрасневшееся лицо Беттины с искусным макияжем, на подкрашенные хной локоны, на сочное, аппетитное тело, напоминающее собою перезрелый плод. – Много времени прошло, говоришь? Я вижу, ты совсем не изменилась.

– Спасибо за комплимент, – захихикала Беттина. Она запустила руку в прическу и, не сводя глаз с Джеймса, поправила волосы. – Здравствуйте, дедушка Кинкейд! Вы прекрасно выглядите.

– Дышу еще… Ты это имела в виду? Беттина снова захихикала.

– Замечательное чувство юмора, – весело заметила она, изящно поворачиваясь только корпусом и вытягивая руку по направлению к дочери. – Деточка, поцелуй же своего дедушку!

С мрачным удовлетворением Райан наблюдал, как Девон немного помедлила, чтобы собраться. Затем, распрямив плечи, пошла в центр комнаты.

Неужели выкрутится?

– Добрый вечер, мистер Кинкейд, – проговорила она. Голос ее был сейчас гораздо мягче, чем в “Монтаносе”, но это, вероятно, чтобы вписаться в роль, которую ей предстояло сыграть. – Спасибо, что пригласили нас на этот вечер.

– Ты совсем не то говоришь, дорогая. Улыбка Беттины светилась ярче неоновой рекламы. – Совсем не обязательно быть такой уж церемонной со своим дедушкой.

Райан успел заметить, что в глазах девушки что-то вспыхнуло.

– Но он же мне не дедушка, мама.

– Что ты говоришь? Не будь глупенькой, Девон. Разумеется, он твой дедушка.

– Мама…

Голос Девон оставался спокойным, но в нем чувствовались нотки предупреждения. Райан прищурил глаза. Игра становилась интересной.

– Не приставай к девочке, Беттина. Пусть она называет меня как хочет, – улыбнулся Джеймс, протягивая руку к Девон. – Подойди сюда, детка. Я хочу рассмотреть тебя получше.

Райан в задумчивости закусил губу. Что это, план? Противопоставить экстравагантность Беттины скромности девушки?

Он едва заметно улыбнулся. Здорово! Неглупо придумано, но им его не провести.

Девон смотрела на протянутую к ней руку Джеймса. Какая разница, куда смотреть! Только бы не на мужчину, которого она теперь знала по имени – Райан Кинкейд.

Нет! – подумала она. Это невозможно!

Беттина не умолкала с той самой минуты, как села в кинкейдовский лимузин. Она все трещала и трещала о том, как сильно дедушка Джеймс любит Девон. Не переставая, повторяла, что у него никогда не было дочери или внучки. И – о-о-о! – воскликнула Беттина под конец, видели бы вы, какое впечатление произвела Девон на дедушку на прошлой неделе, когда их пригласили к мистеру Кинкейду на ужин! Он просто не сводил с нее глаз. Да, да, да!

Пока они ехали, Девон не только не проронила ни слова, но даже никак не реагировала, так что Беттине волей-неволей пришлось сменить тему. “Может быть, Райан тоже будет там сегодня вечером”, – сказала она и по-детски вздохнула. Потом спросила Девон, помнит ли та его. В тот вечер, когда Гордон привозил их к старику Кинкейду на ужин, он тоже сидел за столом.

Девон ответила, что не помнит. Что она отчетливо помнила, так это страстное желание, чтобы пол под ней раздвинулся и она бы туда провалилась. Как это было ужасно – слышать презрение в голосе пожилого человека каждый раз, когда он говорил с Беттиной! И еще ужаснее было наблюдать, как мама перед ним пресмыкалась.

А затем появился младший брат Гордона. Он пришел позже, ушел раньше всех и взглянул на нее всего несколько раз, да и то мельком. Райан – так его звали. Беттина болтала и болтала о нем всю дорогу, пока они ехали туда сегодня: как он хорошо выглядит, сколько у него денег, о том, что он может так и остаться холостяком…

– Девон!

Девушка подняла голову. Беттина пристально смотрела на нее, мрачно улыбаясь неподвижной, мертвой улыбкой. Глаза ее блестели.

– Дедушка Кинкейд ждет тебя! – резко проговорила она.

Девон, сделав судорожное глотательное движение, пошла. Дорогу ей загородил Райан; она ожидала, что он отодвинется, но тот стоял на месте, будто скала, с глазами плоскими и холодными, как зеленое бутылочное стекло, так что ей пришлось протиснуться, задев его плечом и бедром.

– Я… я очень рада снова вас видеть, мистер Кинкейд, – проговорила она, подавая Джеймсу руку.

– Какая у тебя ладонь холодная, детка, – захихикал Джеймс. – Как это говорят, Райан? Холодные руки – горячее сердце?

– Что-то в этом роде, – пробормотал Райан. Девон посмотрела на него. Еле заметная улыбка на красивых губах Райана, холод во взгляде. Она вся сжалась, ушла в себя. Кому-то надо было сделать первый шаг, и, скорее всего – ей.

– Добрый вечер, мистер Кинкейд, – произнесла она. Голос ее был ровный, а сердце билось как сумасшедшее. Какой неприятный сюрприз!

Эффект получился такой, как если бы ведро воды вылили на раскаленную докрасна печь. С минуту стояла мертвая тишина. Затем Беттина, с широко раскрытыми глазами, повернулась к Девон и зашипела:

– Что ты сказала?

– Она имеет в виду, что мы уже встречались, – ледяным тоном ответил за нее Райан. – Это правда, мисс Франклин?

– Несомненно. Сегодня утром, в “Монтаносе”.

У Беттины вырвался нервный смешок.

– Я что-то не понимаю. Девон, негодница, ты мне ничего не говорила!

– Я и сама не знала. Мы не были официально представлены. – Улыбка Девон источала мороз. – Я и понятия не имела, что этот… джентльмен – Райан Кинкейд.

Беттина недоуменно переводила взгляд с Райана на Девон.

– Ты хочешь сказать, что сегодня продала что-то Райану в “Монтаносе”?

Райан холодно и отрывисто рассмеялся. Метнув в него бешеный взгляд, Девон произнесла, обращаясь к Беттине:

– Нет, мама, я ничего не продавала мистеру Кинкейду.

Джеймс прокашлялся.

– Райан! Боюсь, я совершенно запутался. Откуда вы с Девон знаете друг друга?

Райан улыбнулся, одними губами.

– Сегодня я пошел в “Монтанос”. Мисс Франклин там работает. Это так, мисс Франклин?

– Я работала там до сегодняшнего обеда, – с вызовом ответила Девон. – Меня уволили.

– Как не повезло! – Райан изобразил огорчение. Он откинулся назад, найдя опору в дедушкином письменном столе. – Почему бы не рассказать нам всем об этом поподробнее?

Девон почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Проклятый Райан Кинкейд! Неужели недостаточно на сегодня?

– Мисс Франклин! – Голос как шелк. – Мы внимательно слушаем. В деталях, пожалуйста. Я уверен, ваша потрясающая история заинтересует всех.

Он улыбнулся, сложил руки на груди и чуть заметно качнулся на каблуках. Почти как в “Монтаносе”: тот же взгляд, та же самодовольная, высокомерная улыбка на очень, даже слишком привлекательном лице, эта его поза, покачивание на каблуках, руки, сложенные на груди, – все подчеркивает, что он намного лучше всех окружающих, не говоря уж о простых батрачках наподобие ее. Девон глубоко-глубоко вздохнула.

– Не надо. История не потрясающая, а, скорее, печальная. Только представить себе, что заурядный, однако самодовольный боров, вот такой, – она указала пальцем на Райана, – мог…

– Девон!

– Но это правда, мама! – в бешенстве выпалила Девон. – И я не собираюсь ничего приукрашивать только для того, чтобы ненароком не оскорбить Кинкейдов!

– Правда никогда не бывает оскорбительной, – спокойно заметил Джеймс. – Почему бы тебе, девочка, не рассказать нам, как было дело? Девон повернулась к нему.

– Я расскажу вам, как было дело, – сказала она сквозь зубы. – Я работала, а ваш внук, который стоит здесь… решил повыпендриваться – вот что случилось. – Она гордо вскинула голову, скрестила руки на груди и вперилась взглядом в Райана. – А когда я попыталась защититься от его оскорблений, меня уволили.

Райан усмехнулся, истончив губы.

– Забавно бывает наблюдать, как несколько маленьких деталей, не упомянутых в повествовании, могут так радикально изменить весь смысл.

– Единственная деталь, которую я упустила, так это мое полное мнение о вашей персоне, – парировала Девон, сверкнув глазами. – Но для себя я это мнение составила. Мне бы не хотелось шокировать вашего дедушку.

– Как благородно с вашей стороны! – сказал Райан.

– Слушайте, вы… вы…

– Спокойно, дорогая. Не надо так грубо. Следите за своими выражениями, иначе вы окончательно разрушите образ Мисс Невинности, зло улыбнулся он. – Вообще-то, я думаю, вы уже его разрушили. Сейчас, наверное, и не поправить…

– Девон! – Беттина, вцепившись в спинку стула так, что побелели костяшки пальцев, глядела на свою дочь. – Скажи мне наконец, о чем он говорит?

Девон еще раз уничтожающе посмотрела на Райана, затем повернулась к матери.

– Он все врет! – отрубила она. – Я тебе уже сказала, я была на работе…

– Она спускалась по ступенькам бельэтажа в таком длинном открытом бархатистом балахончике и выглядела как… как мечта каждого мужчины. Ну, я и сказал…

– Открытый балахончик? – заморгала Беттина. – Ты – в бархатном балахончике?

Девон покраснела.

– По пятницам супермаркет “Монтанос” устраивает показ мод. Каждую неделю. Одна из манекенщиц заболела, и управляющий вытащил меня из парфюмерного отдела…

– Вытащил ее, – с сарказмом вклинился Райан, – перекинул через плечо, содрал с нее всю одежду, вставил ее в шесть дюймов черного шелка и накрыл все это шестью ярдами бархата. – Райан грустно покачал головой. – Да, Девон, вам нужно было написать на этого парня жалобу в Отдел труда.

– …вытащил меня из парфюмерного отдела, – продолжала Девон сквозь зубы, – втиснул меня в комнатку к моделям, где они переодеваются, и следующее, что я помню, – я спускаюсь по ступенькам, демонстрируя ту самую алую бархатную накидку.

– Алую… – прошептала Беттина. – Она, вероятно, была тебе очень к лицу… под цвет волос.

– А затем этот… этот человек произнес нечто ужасное, и я услышала. Все слышали! Ну, и я подошла к нему, чтобы сообщить, что ему надо как следует промыть свои мозги, с мылом! И… одно за другим, слово за слово, и…

– Она сказала, мягким голосом заметил Райан, всем корпусом поворачиваясь к Джеймсу, – что я козел. И дурак. И обезьяна. И пещерный человек… или неандерталец? – Он пожал плечами. – Я сейчас точно не помню.

– Я сказала, что он совершенно невоспитанный человек, и я была права, – отрезала Девон. – А потом… потом эта толпа… Люди стали смеяться, и… и…

– И я попытался извиниться, – невинно улыбаясь, вставил Райан.

Девон даже шлепнула себя руками по бокам.

– Он пытался поцеловать меня! – проговорила она с отвращением, скривив губы.

– Это была просто шутка.

– Ничего себе шутка!

– Да, дедушка, видимо, следует признать, что у мисс Франклин плохо с чувством юмора. – Райан дотронулся рукой до бирюзовой припухлости на лице. – Потому что именно в этот момент она меня и ударила.

В комнате надолго воцарилась полная тишина. Затем глухо, как отдаленный вопль сирены, разрыдалась Беттина, сквозь слезы произнося имя дочери:

– Де-е-е-вон!!! Де-е-вон, как ты могла-а-а!

– Ты слышал, дедушка, что я сказал? Твоя благонравная, старомодная, скромная, благовоспитанная, эта жемчужина – с точки зрения манер и поведения так врезала мне правой клешней в челюсть, что сам Джордж Форман позавидовал бы.

В глазах Джеймса промелькнул азартный огонек.

– Интересно, – проговорил он.

– Я так и подумал, сэр, что это вас заинтересует, – кивнул Райан.

– Девон, – произнесла Беттина отрывистым шепотом. – Зачем ты это сделала?

Боже мой, подумала Девон, как он все переврал!

– Это было совсем не так! Если бы вы его слышали! Если бы вы видели все это сами!

Девон дикими глазами обводила стоящих перед ней людей. Беттина смотрела на нее с ужасом. Джеймс – вообще без всякого выражения на лице. Райан, черт бы его побрал, ухмылялся. Надо было трахнуть его еще сильнее!

Беттина подскочила к Девон и обняла ее за плечи.

– Бедная моя девочка! У нее был стресс! Она провела всю жизнь среди людей определенного класса, а теперь…

– Не надо меня жалеть! – зло отрезала Девон. – А теперь – неожиданный поворот судьбы, в результате ей пришлось в последнее время иметь дело с отбросами общества! О, какие ужасные времена… Только представьте, моя дочка подавала на стол, прислуживала!

Девон, не отрываясь, смотрела на свою мать. Что она городит? Это же полная чушь! Да, она три последних года работала продавщицей, сама себя обеспечивала, снимала крохотную комнатку еще с одной девушкой – другое жилье ей было пока не по средствам, да и найти его не так-то легко. Закрытая школа, в которой она училась по настоянию матери, готовила своих выпускниц к занудной, скучной жизни, каковая давно отошла в прошлое, Девон же хотелось жить по-современному.

– Нет, – запротестовала Девон, – все совсем не так…

– Она никогда бы не пошла на такую лакейскую работу, – дрожащим голосом продолжила Беттина. – Это только потому, что мы находимся в отчаянном финансовом положении. О-о, если бы дорогой Гордон не покинул нас так неожиданно! Вы же знаете, что он все делал в последний момент! – На глазах ее появились слезы. – Например, он много раз говорил мне, что собирается переписать документы на наш дом на мое имя, но так и не собрался…

Райан бросил на Джеймса взгляд триумфатора. Вот она, настоящая причина неожиданного появления Бетгины! Ей нужен дом! Девон – это чтобы отвлечь внимание и обеспечить безопасность маневра. Он медленно, преувеличенно театрально, манерно зааплодировал.

– Браво, Беттина. Какой спектакль! Как в бродвейском театре в лучшие времена.

Собственно, Девон думала точно так же, но, услышав, каким тоном Райан сказал это, немедленно встала на сторону матери:

– А вас следовало бы поучить элементарным правилам поведения, когда вы были еще в детском возрасте! Хватит унижать людей, черт подери!

– Довольно! – резко и очень властно проговорил Джеймс. – Замолчите все! Мы должны поговорить как цивилизованные люди.

Беттина рывком открыла косметичку, достала кружевной платочек и медленно и осторожно поднесла его к глазам.

– Мне бы тоже этого хотелось. Райан, с вашей стороны это было жестоко.

– Чепуха! – сухо сказал Джеймс. – Это чистая правда. А действия Гордона были совершенно преднамеренны. Он хотел вычеркнуть вас из завещания, и он это сделал.

– Получилось маленькое недоразумение, вот и все. Он бы еще раз внес изменения в завещание, если бы подвернулся случай. Гордон обожал меня. У него никогда и в мыслях не было оставить меня без денег. И, уж конечно, он никак не хотел, чтобы я уехала из дома, в котором мы так счастливо жили.

– Может быть, и так, – протянул Джеймс, не обращая внимания на негодующее фырканье Райана, – а может, и нет. Единственное, что я знаю наверняка, – это тот факт, что мой внук умер прежде, чем смог сделать распоряжения по поводу Девон.

– По поводу… меня? – вздрогнула от удивления Девон.

Беттина сильно ткнула ее локтем в бок.

– Для меня в этом нет ничего удивительного. Какие бы разногласия ни возникали иногда между мной и Гордоном, – проговорила она, на ходу меняя тактику, – Гордон любил Девон, как если бы это была его собственная дочь.

Девон заметила, что Райан смотрит на Беттину такими изумленными глазами, будто ждет, что у нее сейчас вырастет длинный, как у Буратино, нос. Его, конечно, тоже можно понять. Ее отчим был вроде бы порядочным человеком, но толком-то она его и не помнила. Лето она проводила в лагере – ведь у Беттины были деньги Гордона и она могла уплатить за этот лагерь, – а домой наведывалась только на Рождество да на Пасху.

– Гордон хотел, чтобы у его маленькой девочки было все, – вздохнула Беттина, снова поднося платочек к глазам. – Ему бы было больно, если бы он узнал, что сейчас она живет в нищете.

– Мама, я…

– Замолчи, Девон! улыбнулась Беттина сладкой улыбкой, но в сверкающих глазах ее читалось предупреждение. – Пусть дедушка Кинкейд закончит.

Джеймс прокашлялся.

– Похоже, одним из последних желаний моего внука было, чтобы Девон ни в чем не нуждалась.

– Как мило! – засияла Беттина от счастья.

– Мы с Райаном как раз обсуждали этот вопрос, когда вы приехали.

– Какой вопрос? – спросила Девон. – Вы имеете в виду, что вы говорили обо мне?

– Да, – кивнул Джеймс. – Мы разрабатывали план, как устроить твое будущее, не так ли, Райан?

Райан, почти забывший шокирующую “последнюю просьбу” Джеймса, вспомнил ее сейчас и нахмурился.

– Какой-то бессмысленный план, – проговорил он. – Ты не согласен, дедушка?

– Ты в этом уверен, мой мальчик? – улыбнулся Джеймс.

– Абсолютно уверен! И тебе следовало бы быть уверенным – после этого океана показной доброжелательности и обаяния!

Девон, уперев руки в бока, переводила гневный взгляд с одного мужчины на другого.

– Что здесь происходит? Почему вы обсуждаете мои проблемы, как будто меня здесь нет?!

Райан пропустил ее реплику мимо ушей.

– Я думаю, дедушка, нам нужно обсудить это наедине.

Джеймс кивнул.

– Я согласен.

– Ну хватит! гордо подняла голову Девон. – С меня достаточно!

– Девон! – резко, громким шепотом сказала Беттина. – Не будь дурой!

– До свидания, мистер Кинкейд. Я бы поблагодарила вас за гостеприимство, но, впрочем, не знаю, за что именно вас благодарить. Мама, я выйду и подожду тебя.

Даже не посмотрев в сторону Райана, Девон прошагала мимо Беттины, ни на секунду не замедлив шага, пока не оказалась в старинном, отдающем плесенью холле. Здесь она прислонилась к стене и глубоко, со всхлипом, вздохнула.

Какая жуткая сцена: старик, разглядывающий ее своими немигающими глазами; Беттина, льющая фальшивые слезы и лелеющая еще более фальшивые надежды об идиллическом семейном счастье. И этот Райан Кинкейд, отпускающий комментарии по ее поводу таким тоном, будто она не человек вовсе, а какой-то товар. Вошь поганая! Высокомерная, бесчувственная тварь!

Она разрыдалась от злости и в этот момент почувствовала, как пара крепких рук схватила ее за плечи.

– Куда это ты хочешь сбежать? – Райан рывком повернул ее к себе.

– Куда угодно, только бы не видеть ваши кинкейдовские морды! – с бешенством выпалила Девон. – Отцепись!

– Ну и представление вы только что выдали, дорогая. – Лицо Райана было сурово, в глазах – холод. – Вы почти такая же актриса, как ваша мама.

– Я сказала – отцепись!

– Праведное негодование, прорычал он. Чем больше она вырывалась, тем сильнее он сжимал пальцы. – Сама оскорбленная невинность!

– Отстань, черт, бы тебя… Ты не имеешь права…

– Я имею все права?! Уж не думаешь ли ты, что я позволю тебе и твоей мамочке дурачить старого, больного человека!

– Мне ничего не нужно от твоего деда! Ничегошеньки!

– Как же, как же – не нужно! – проговорил Райан с сарказмом в голосе. – Именно поэтому-то ты и вырядилась как Мисс Чопорность! Поэтому-то и потчевала его с ложечки всем этим враньем, какая образованная и благовоспитанная ты девушка.

– Я ему вообще ничего не говорила.

– Все правильно. Но и не мешала это делать своей мамочке, и сидела в уголке так тихо, что положи тебе масло в рот – и оно не растает.

– Слушайте, мистер Кинкейд, мы оба знаем, как относимся друг к другу, поэтому уберите ваши руки, и я постараюсь сделать так, чтобы мы с вами больше никогда не встретились.

– Это звучит неплохо, детка, но мы также оба знаем, что твои маленькие мозги уже начали работать, высчитывая, сколько вы с мамочкой можете выжать из деда, после того, как он сказал, что бедный, неразговорчивый Гордон пожелал, чтобы ты была устроена.

– Мои мозги сейчас действительно работают, это правда. Они мне подсказывают, что я сделала ошибку, когда целилась тебе в челюсть. Нужно было ударить по более чувствительному месту, вспомнить анатомию!

Райан сжал ее еще крепче, лицо его даже потемнело от бешенства.

– Вы так настроены ударить меня снова, леди, и я… я…

– Что?! – Девон просто всю затрясло от негодования. – Ударишь меня в ответ? От такой вши, как ты, этого можно ожидать!

Райан сверху вниз, не отрываясь, смотрел на ее злое лицо. Черт, да она угадала его намерение! Никогда в жизни у него не было желания ударить женщину, но сейчас мысль о том, как бы встряхнуть ее так, чтобы зубы застучали, почти полностью овладела им.

Он осмотрел Девон с головы до ног. Узел у нее на затылке распустился, и светлые волосы свободно ниспадали вниз, закрывая лицо золотистыми нитями. Ее глаза с фиолетовым оттенком широко распахнуты, как весенние тюльпаны. Щеки покрыты румянцем, таким же густым и розовым, как ее чуть приоткрытые губы.

Вдруг у Райана в животе что-то повернулось. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо так сердился на женщину. А может, он просто заинтригован? От смущения у него даже голова закружилась, а мышцы онемели, как от судорог; ему стало трудно дышать. Он мог сделать только одно движение, и он его сделал: крепко прижал ее к себе.

– Нет! – выдохнула она, но было поздно. Его губы уже оказались на ее губах. Поцелуй был жадным, подавляюще властным. Он почувствовал, как она инстинктивно замерла и губы ее напряглись. Райан обнял девушку за шею, и его руки утонули в золотистых волосах.

Он чувствовал, как тело ее встрепенулось в его объятиях.

– Нет, – прошептала она прямо ему в губы, и он воспользовался моментом и втиснул свой язык, почувствовав тепло ее рта, его медовый вкус. Ее запах – не “Л’эр дю там” или “Опиум”, а что-то первобытное, женское, запах самки, – достигал его ноздрей. Она снова издала приглушенный звук, и он понял, что это было: исконное женское желание мужчины. И по мере того, как она прижималась к нему, как руки ее обвивали его шею и она стала возвращать поцелуй, его смущение превращалось в волну желания.

Черт!!!

Он отбросил ее от себя, и она прильнула спиной к стене, так же, как и он, часто и нервно дыша. Темные ресницы были подняты, и он видел эти непередаваемо красивые, с фиолетовым оттенком глаза. Глубоко потрясенная, она, не отрываясь, смотрела на него, и Райану пришлось собрать все свои силы, чтобы снова не броситься к ней.

Она медленно подняла руку и коснулась своих губ, потом тыльной стороной ладони утерла их, сделав конвульсивное глотательное движение.

– Вы чудовище, Райан Кинкейд, – прошептала она.

Райан стоял с каменным лицом.

– Запомни. Возможно, я сделаю так, чтобы вы с мамой и близко не подходили к деду.

Он повернулся и пошел вдоль холла к библиотеке. Когда он уже приблизился к двери, оттуда выскочила Беттина; она начала что-то говорить Райану, но он прошел мимо, задев ее, но, не удостоив вниманием.

Джеймс, который все еще сидел у камина, поднял глаза на внука.

– Интересный вечерок, негромко сказал он.

На губах Райана играла улыбка.

– Можно и так сказать.

– Ну? Что ты обо всем этом думаешь?

– Что я думаю? Скатертью дорога. Такой потери надо только радоваться.

– Не говори банальностей. Что ты думаешь о девушке?

Райан рассмеялся. Он взял бутылку коньяка и налил себе двойную порцию.

– Идеальная жена, как ты выразился.

– Я и сейчас готов это повторить.

– В таком случае за последний час мы, должно быть, имели дело с двумя разными женщинами по имени Девон Франклин.

– Если ты имеешь в виду, что у нее тоже есть характер, то…

– Она злобная, вздорная и острая на язык, – сказал Райан и одним глотком отпил половину коньяка.

– Женщина, которая сидела бы как камень, наверняка не вызвала бы у тебя никакого интереса, и ты это знаешь!

– К тому же она – дочь Беттины.

– Очень проницательное замечание.

– Да ладно, дедушка, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Эти женщины приехали в Нью-Йорк специально для того, чтобы попытаться вытянуть из тебя деньги.

– Беттина – да, действительно. Но я не думаю, что девочка пришла сюда с тем же намерением. И твой брат хорошо к ней относился.

– Да-а-а, – коротко хохотнул Райан. – А мой брат был, конечно же, великий эксперт по части женского характера!

Джеймс глубоко вздохнул.

– Я думаю, Райан, пора пожелать друг другу спокойной ночи. Я что-то устал.

Райан посмотрел на лицо деда. Суровые черты действительно выказывали глубокое изнеможение.

– Конечно, сэр. Я провожу вас до вашей комнаты.

– Бримли может проводить меня до моей комнаты, – раздраженно произнес Джеймс. – Дай старой драконше возможность честно отработать свой хлеб.

Райан улыбнулся.

– Я позову ее. – Он немного помедлил, прокашлялся. – Мне жаль, что сегодняшний вечер прошел не так, как тебе хотелось, – сказал он негромко. Это была, конечно, ложь, но безвредная.

– Ничего страшного. Серьезные дела делаются непросто. Я прожил достаточно долгую жизнь и понял, что это – один из трюизмов жизни.

Через несколько минут Райан проскользнул за руль своего “порше”. Он даже затряс головой при мысли о том, как близко Беттина и ее дочь находились от цели.

Девон подвел ее собственный характер.

Не сказать, чтобы он не решился жениться. Он бы пошел в огонь ради своего деда. Но жениться на Девон Франклин.

Райана даже передернуло от этой мысли. Он включил передачу. Никогда в жизни, подумал он. Ни за что! Он нажал на педаль газа – “порше” рванул по дороге и исчез в ночи.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В понедельник с самого утра все пошло наперекосяк.

Радиоприемник-будильник, установленный с вечера, чтобы разбудить его спокойной музыкой в семь, вместо этого разбудил его на час позднее и какими-то дичайшими звуками, похожими на пулеметную стрельбу.

– …самый новый, крутой боевик, полный приключений, вот он, слушайте! – заорал ему в ухо возбужденный мужской голос, и Райан, с бешено колотящимся сердцем, которое, казалось, вот-вот выскочит из грудной клетки, моментально сел на кровати, свесив ноги.

Он протянул руку, убавил звук и стал предпринимать отчаянные усилия, чтобы прийти в себя и понять, где он находится.

Черт побери, подумал он, потирая ладонями колючее лицо и стараясь окончательно проснуться. Это опять домработница! С маниакальной настойчивостью желая высосать пыль из всех углов, она постоянно выключала, а затем снова включала электроприборы, не понимая, что сбивает настройку, и после этого происходили неприятности.

На прошлой неделе микроволновая печь загудела вдруг посреди ночи; неделей раньше видеомагнитофон включился на рассвете, показывая сетку настройки местной телестанции под звуки дикой какофонии.

Ну что ж, по крайней мере, он проснулся – спасибо и на том. Все что угодно, только не ночной кошмар, который привиделся ему несколько минут назад. Райану приснилось, что он стоит в конце усыпанного цветами прохода, но это была не церковь, а супермаркет. Вокруг никого не было, кроме Фрэнка – он стоял рядом, в джинсах, черном галстуке-бабочке, в теплой тренировочной фуфайке (какие используют спортсмены-бегуны, чтобы выжать из себя как можно больше пота) и в кроссовках.

На Райане был смокинг.

“Что мы здесь делаем! ” спросил Райан, осторожно склонив голову в сторону Фрэнка.

Фрэнк печально улыбнулся ему. “Это ты мне скажи, приятель”, – проговорил он, и прежде, чем Райан смог что-нибудь ответить, раздался гром музыки и на противоположном конце прохода прямо из воздуха появилась женщина в длинной, до щиколоток, темно-красной накидке из бархатистой ткани.

“Кто это! ” – прошептал Райан.

Фрэнк вздохнул: “Откуда я знаю? Это твой сон”.

Наморщив брови, Райан уставился в то место на другом конце прохода, откуда она возникла. Он не мог разглядеть лица женщины – оно было спрятано за затейливой кружевной вуалью, – но что-то в этом лице было очень знакомое.

Вот она стала медленно приближаться к нему.

Накидка распахивалась при каждом движении, приоткрывая красивые, длинные, загорелые ноги.

Фрэнк сделал шаг назад.

“Подождите, – сказал Райан. – Я еще не готов для этого”.

Женщина плавно остановилась. Руки ее стали неторопливо подниматься к вуали.

“Подождите, – сказал он. – Подождите”.

Поздно. Слишком поздно.

Райан вздрогнул – Агнес Бримли подняла вуаль, приоткрыв намазанное хурмой кислое лицо.

Нервно хохотнув, Райан опустил ноги на пол. Несколько минут он сидел неподвижно, тяжело дыша.

– Черт! – пробормотал он.

Не надо было объедаться вчера вечером домашней версией курицы “моренго”, которую для него приготовила Шэрон.

Вообще-то в субботу Райан собрался отменить их встречу. Видеть и Шэрон и Девон с разрывом менее суток… это уж слишком суровая епитимья. Однако ближе к вечеру к нему вернулось прежнее самообладание, и он подумал, что глупо тянуть. Отношения их сошли на нет, и пришло время расставить точки над “i”.

По опыту он знал, что самое лучшее место для расставания – это людные места: меньше вероятности нарваться на сцену, потому что вокруг находится народ. Поэтому он заказал столик в итальянском ресторанчике в центре города – любимое заведение деловых людей, никакой романтики, – и позвонил Шэрон.

– Нет, Райан, нет, – сказала она капризным шепотом, подражая маленькой девочке. Она выработала эту дурацкую манеру неделю назад, вероятно полагая, что у брокеров, делающих у нее заказы, от такого говорка сразу заторчит. – Давай никуда не пойдем, а поужинаем сегодня дома, в уютной обстановке. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое на скорую руку.

Райан даже завыл, поглаживая рукой свой плоский, мускулистый живот: вчерашний ужин Шэрон все еще лежал там будто свинцовый шар. Он встал с кровати и, как был, голый, пошел в туалет, открыл аптечку, достал таблетку “алкасельтцер”, бросил ее в стакан воды, с нетерпением дождался, пока она растворится, и, скривив лицо и сдерживая дыхание, залпом выпил.

Пища – это еще не самое страшное, что былов тот вечер. Вздохнув, Райан намылил лицо, достал старомодную опасную бритву и стал бриться.

“Оденься попроще”, – сказала Шэрон. И он так и сделал: старые, потертые джинсы, видавшие виды мокасины, выгоревший кашемировый свитер, летная кожаная куртка. Ровно в восемь он нажал на звонок ее квартиры.

Рывком распахнув дверь, Шэрон встала на пороге и заулыбалась. Она оделась еще проще: туфли на высоком каблуке и крохотный кухонный фартучек. Остальной одежды Райан не обнаружил по причине полного ее отсутствия.

– Привет! – воскликнула она, осчастливливая его широкой сексуальной улыбкой. – Догадайся, какое у нас меню!

Райан догадывался, но решил не отвечать, что, впрочем, совершенно не смутило Шэрон; она обняла его и страстно поцеловала.

Осторожно, чтобы не обидеть, он высвободился из ее щупалец, сказал, что очень проголодался, и даже, преодолев себя, отрезал и проглотил несколько кусков чего-то непрожаренного, что она положила ему на тарелку.

После ужина Шэрон плюхнулась ему на колени, взяла его руку в свою, подтащила ее к завязкам фартука и спросила, что, по его мнению, будет на десерт.

Райан, побледнев, осторожно поставил ее на ноги и молча вручил ей маленькую коробку.

– С днем рождения. Лучше поздно, чем никогда.

В коробке лежали серьги, украшенные сапфирами и бриллиантами, которые он купил, заскочив на ходу в магазин Картье. Как он рассчитывал, это должно было послужить знаком перехода к вежливому, интеллигентному прощанию.

Не тут-то было.

У Райана сжало и в сердце, и в желудке одновременно, когда он увидел блеск в глазах Шэрон. Он понял, что допустил серьезную ошибку: не следует дарить такие подарки женщине, в ушах которой уже звенят свадебные колокола. Как он не подумал раньше?

Да еще эта Франклин! Все из-за нее! Он уже собирался купить Шэрон аметистовое ожерелье, но цвет камней напомнил ему цвет глаз Девон, и он смущенно отошел от прилавка.

– О-о, Райан! – Заворожено прошептала Шэрон и, прежде чем он смог сказать хоть слово, торопливо открыла коробку. – Серьги! – восторженно воскликнула она. – Как красиво!

Райан негромко кашлянул.

– Шэрон, нам нужно поговорить.

– Давай, – сказала она, захлопывая коробку. – Между прочим, у Эмили и Марка на прошлой неделе была помолвка.

– У Эмили и Марка? – Райан и понятия не имел, кто это такие, но инстинкт подсказывал ему, что сейчас лучше не спрашивать. – Хорошо, – осторожно заметил он, – но…

– Я думаю, и для нас сейчас самое подходящее время.

Вот он, решительный момент! Красная мантия отброшена в сторону, и эспада матадора блеснула в ярких лучах на арене!

Райан попытался отделаться улыбкой.

– Ты очень милая женщина, Шэрон. Но когда мы встретились в первый раз, мы договорились…

– Это было тогда, – проговорила Шэрон неожиданно холодным тоном.

Райан настойчиво продолжал:

– Тогда, теперь, на будущей неделе… Какая разница? Надо, наконец, обсудить наши затянувшиеся отношения.

Вечер закончился не так цивилизованно, как он надеялся: Шэрон очень подробно и прямым текстом рассказала ему, кто он такой… И не один раз. А затем театрально указала ему на дверь.

– Пошел вон! – заорала она. И он пошел.

Райана даже передернуло, когда он припомнил эту мерзкую сцену. Почему женщины всегда настаивают на изменении правил посреди игры? – подумал он, вставая под душ. Правила – единственное, на что может рассчитывать мужчина. Нечего и думать: от женщин такого сорта постоянства ждать нельзя.

Взять хотя бы Девон Франклин. То она заставляет мужчин думать о себе как о самой привлекательной, самой сексуальной женщине на свете, то скромна, как монашка перед королевой. Одно из двух: либо она в сговоре со своей матерью, либо ею играют, как пешкой.

Он не знал, что из двух верно, и, в общем-то, не хотел знать. Какое ему дело! Наверняка он знал одно: Девон Франклин не нужна ему ни в том обличье, ни в другом, и деду придется с этим смириться. Бурное представление в пятницу вечером еще было свежо в памяти. Шишка на скуле Райана красноречиво напоминала ему о Девон. Главное сейчас – забыть, что он вообще когда-либо встречал эту женщину.

К сожалению, это будет не так-то просто.

Он закрыл глаза. Жесткие струи воды били сверху. Вчера вечером Шэрон – а она, несомненно, очаровательна с точки зрения любого мужика и отвечает самым высоким требованиям – выложила весь свой товар лицом. И все-таки, если не кривить душой, она и в подметки не годилась Девон, когда та медленной, непередаваемо сексуальной походкой спускалась по ступеням бельэтажа в “Монтаносе”.

Черт возьми! Приходится признать, что и в строго официальном костюме, с волосами, забранными назад, и без косметики Девон сумела глубоко задеть его чувства.

Райан зарычал, открыл глаза и бросил взгляд вниз, на свое тело. И не только его чувства она взбаламутила, угрюмо подумал он.

Дьявольщина! Этому и конца не видно!

Со злости Райан так прибавил напор холодной воды, что невольно вздрогнул от мощных и колючих струй, бьющих сверху. Однако он взял себя в руки и стоял не шевелясь, пока не досчитал до двухсот. Затем резко выключил воду и проворно ступил на коврик.

Ну и что с того, что он проспал? Как бы то ни было, он, как обычно, сделает утреннюю зарядку. Час в гимнастическом зале в цокольном этаже, полчаса на “Наутилусе”, тридцать минут в джакузи, еще разок примет холодный душ – и любая неразбериха вылетит из головы.

В желудке ощущалась какая-то тяжесть, и он приложил ладонь к животу. Последствия кулинарных изысков Шэрон в стиле “моренго” пройдут, вероятно, не скоро.

Зарядочка что надо!

К тому времени, как Райан вошел в стеклянную башню, в которой размещалась компания “Кинкейд Инкорпорейтед”, и сел в лифт, настроение его заметно улучшилось. И Девон, и Шэрон остались далеко позади, в воспоминаниях. Что, интересно, Фрэнк делал вчера вечером? – подумал он, поднимаясь на сороковой, самый верхний, этаж. Может быть, удастся сыграть партию в “гарден”.

Секретарша, как обычно, улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой. Райан улыбнулся в ответ, махнул рукой служащему почтового отдела и задержался на секунду у стола секретарши.

– Доброе утро, Сильвия. Как уикенд?

– Полагаю, немного лучше вашего. – Она посмотрела на него, оторвавшись от бумаг. – Что это у вас с челюстью? Кто-нибудь ударил? Рука его дернулась к лицу.

– Нет, – отрывисто сказал он. – Конечно, нет. Почему вы вообще задаете такой…

Райан, вдруг осекшись, нахмурился. Дверь в его личный кабинет была приоткрыта. Странно! Он нахмурился еще больше, заметив пару женских ног в туфлях, шагающих взад-вперед по берберскому ковру.

– Что за черт! Сильвия! В моем кабинете кто-то есть?

– Да.

– Да? Что вы имеете в виду? Вы отлично знаете, что пускать кого бы то ни было…

– Я знаю, сэр, но я подумала, что в данном случае все о’кей. Это ваша племянница.

Райан застыл на месте.

– Моя – кто?

– Ваша племянница. – С лица его немолодой секретарши сошла улыбка. – Ну, так она мне представилась, мистер Кинкейд. Она сказала, что ее зовут Девон Кинкейд и…

– Никаких звонков в течение получаса, жестко проговорил Райан.

Он прошел в кабинет и захлопнул за собой дверь; в несколько шагов достигнув своего стола, отключил телефон.

Девон, смотревшая в окно, повернулась к нему лицом.

– Наконец-то, – сказала она строго. – Я жду уже больше часа.

Райан бросил портфель на стол, расстегнул пиджак и уставился на нее.

– Что вы здесь делаете?

– Секретарша заверила меня, что вы всегда приходите до девяти, но…

– Меня не интересует, в чем моя секретарша могла вас заверить!

Он злобно зашагал по направлению к ней. Каждая черточка его лица выражала крайнее раздражение.

– Откуда вы свалились? Соврали, что вас зовут Кинкейд, что вы – моя племянница!

– Я и есть ваша племянница, – сказала она, чуть покраснев. – Ваша племянница по отчиму, если уж вы хотите, чтобы все было точно.

Райан прищурил глаза.

– Я вовсе не хочу, чтобы все было точно. Я вообще не уверен, что существует такое понятие, как “племянница по отчиму”, как вы выразились.

У нее, наверное, в печенках сидит строить из себя племянницу, подумал Райан, находясь все еще во взвинченном состоянии. Похоже, она играет роль из недавней версии “Ярмарки тщеславия”.

Сегодня – ни бархатных накидок, ни строгих, официальных костюмов. На Девон была твидовая спортивная куртка цвета овсяной каши поверх черной водолазки, выцветшие джинсы и высокие, до щиколоток, кожаные ботинки. Волосы забраны ниже затылка скромным черным бантом.

У Райана заныло в животе. Если присмотреться, она вовсе не похожа на чью-то племянницу. Племянницы – это обычно аккуратные, миловидные маленькие девочки в красивеньких хлопчатобумажных или льняных платьицах, а в этой Девон нет ничего такого миловидного. Джинсы тесно облегают стройные, красивые ноги и крутые бедра; формы высоких, округлых грудей ясно просматриваются под курткой, прикрытые лишь тонкой водолазкой. А волосы… У Райана мелькнула мысль, что если лишь одним пальцем дернуть за бантик пониже затылка, то вся масса тяжелых золотых шелковистых волос свободно заструится вниз, по плечам…

Черт! – выругался про себя Райан, и выражение его лица стало еще суровее.

– Ну? – холодно процедил он. – Я жду. Что же это такое важное произошло, что вы враньем проложили себе дорогу в мой кабинет?

– Мне нужно было вас видеть… И я думаю, не стоит валить всю вину на драконшу, которая сидит по ту сторону двери, у входа.

– О’кей, – сказал Райан, прислоняясь к столу и складывая руки на груди. – Итак, вы меня видите. И что же? В чем, собственно, дело?

Щеки Девон покрылись румянцем.

– Почему вы всегда стараетесь меня унизить? Это что – для вас необходимо? Вы отлично понимаете, почему я здесь. Просто ждете, чтобы я сама объяснила, потому что знаете, что тем самым смутите меня.

– Мне бы не хотелось портить такую красивую сцену, Девон, но мне кажется, вас вообще ничем нельзя смутить. К тому же я до сих пор не могу взять в толк, о чем вы говорите.

Девон пристально посмотрела в неумолимо-безжалостное лицо Райана. Не может быть! Мужчина с таким красивым лицом – и конченый мерзавец?

Не то чтобы высокомерие и недоброжелательность Райана удивляли ее. Она уже достаточно повидала людей его класса, годами находясь среди них, и она знала, что они собой представляют. Пусть тот жуткий интернат, который она закончила, и не научил ее быстро печатать на машинке и вести учет своей кредитной книжки, зато там она хорошо усвоила: богатые твердо убеждены, что они владеют всем миром.

– Ну что? Вы собираетесь сообщить, почему явились сюда, или мне вызвать охрану, чтобы вас вывели вон?

– Вы самый… самый настоящий сукин…

– Какая приятная беседа, дорогая, – проговорил Райан. Он обошел стол, сел в кресло, отодвинулся и положил ноги на стол. Холодно улыбнулся. – Если так дальше пойдет, вы меня действительно обведете вокруг пальца.

Девон все еще во все глаза смотрела на него, как вдруг ей пришла мысль, что этот тип, вероятно, говорит правду: он действительно не понимает, зачем она явилась сюда. Она осторожно кашлянула.

– Вы… вы действительно не знаете, зачем я здесь?

– Нет, черт побери, не знаю. И у вас есть ровно две минуты, чтобы все мне объяснить, иначе я вышвырну вас отсюда так, что вы шлепнетесь на вашу красивую попку.

Девон провела языком по губам. Да расскажи ему, сказала она себе, и дело с концом.

– Ваш дедушка, Джеймс Кинкейд, хочет… он хочет, чтобы мы поженились, – выпалила она и в ожидании ответа резко сунула руки в карманы куртки, сжав их в кулаки, чтобы придать себе мужества.

Какова будет его реакция? Рассмеется? Выставит из кабинета? Позовет людей в белой униформе?

Никакой реакции. Э-э-э, да он сильно расстроился, на нем лица нет. Хотя ему, конечно, далеко до ее состояния, когда кажется, что вся планета перевернулась вверх ногами.

– Да-а-а, – тихо сказал Райан.

– Да-а-а? – переспросила она, опускаясь на краешек стула. – Я вам говорю, что ваш дед решил сыграть роль свата, и все, что вы можете сказать, – это “да-а-а”?

– Откуда вам это известно?

– А как по вашему, откуда мне это известно? Мать сказала.

Райан кивнул. Не вызывает сомнения, что старик обсудил все с Беттиной накануне того вечера в пятницу, когда все у него собрались. Его только удивило, почему дед поговорил сначала с Беттиной, а уж потом с ним, почему выбрал именно такую последовательность?

Слава Богу, Джеймс увидел Девон такой, какая она есть на самом деле.

– Ну и что? – Девон вскочила со стула. – Вы хоть что-нибудь скажете? Неужели вы позволите вашему деду и моей матери решать нашу судьбу? Только не поймите меня так, будто я хочу за вас замуж. Да я скорее…

– Успокойтесь. Ваше известие уже давно не новость.

– Не новость? – Глаза у Девон округлились от изумления. – Так вы об этом знали?

– Ну… мой дедушка сообщил мне кое-что, – небрежно проговорил Райан. Он посмотрел на нее холодным как лед взглядом. – Я ответил, что об этом не может быть и речи.

– Надеюсь! – сказала Девон.

Его зубы на мгновение обнажились в короткой безрадостной улыбке.

– Вообще-то я могу себе представить, как вы это восприняли. Помочь своей мамочке наточить коготки, чтобы хапнуть кинкейдовские деньги, – одно дело, но…

– Это ложь!

– Я бы многое; отдал, чтобы увидеть реакцию Беттины на идею выдать вас за меня с благословения дедушки. Она, вероятно, мгновенно подсчитала, что сорвет огромный куш.

Девон вспыхнула. Нелицеприятное предположение Райана попало в точку: мать ее действительно визжала от восторга.

– Вовсе нет, – солгала она сквозь зубы. – Мама хочет для меня только счастья.

– Давай-давай, детка, ухмыльнулся Райан. – Кого ты хочешь обдурить? Вы с мамой, наверное, все выходные только и делали, что обсуждали новую жизнь. – Он затряс головой, пародируя глубокую печаль. – Жаль, что мой дед так и не собрался ей сообщить, что делу дан обратный ход еще до того, как вы начали праздновать победу.

Девон подняла голову:

– Что вы имеете в виду?

– Джеймс изложил мне свою идею в пятницу вечером, – холодно улыбнулся Райан. – Я ее отклонил еще до того, как вы уехали.

– В пятницу вечером моя мать ничего об этом не знала, – сказала Девон с побелевшим лицом. – Ваш дед позвонил сегодня утром.

Райан выпрямился в своем кресле.

– Этого не может быть.

– Может. Он позвонил очень рано. В шесть или шесть тридцать, по-моему. Я просматривала газету, выискивая объявления о вакансиях, когда зазвонил телефон. Это был ваш дедушка, и он попросил пригласить к телефону маму. И после разговора она сказала… она сказала… – У Девон даже дыхание перехватило. – Почему вы так на меня смотрите?

– Я не могу поверить, – пробормотал Райан. – Как он мог?

– Вы должны с ним поговорить. Убедите его, что об этом не может быть и речи.

– Да. Не может быть и речи! – Райан вскочил на ноги. – Старик, видимо, выжил из ума!

– Пусть он позвонит моей матери и скажет, что все это недоразумение. Она… она довольно взволнована по этому поводу, и…

– Не беспокойтесь, угрюмо сказал Райан. – Насколько мне известно, мы пока что живем в свободной стране, слава Богу. Люди не обязаны жениться только потому, что кто-то этого сильно хочет.

У Девон будто гора с плеч свалилась.

“Взволнована” – слишком мягкое описание реакции Беттины. “Чуть с ума от радости не сошла” – это будет точнее.

– Я и не беспокоюсь. Я просто… хочу быть уверенной, что ваш дедушка понимает, что… что…

– О! Уж я постараюсь, чтобы он понял, – сказал Райан, как отрубил. – Сейчас у него такой заскок, такая безумная идея, но вообще он очень неглуп. Я постараюсь ему доходчиво объяснить, что не намерен на вас жениться ни при каких обстоятельствах.

– Постарайтесь, чтобы он понял, что я настроена аналогично, – с живостью проговорила Девон.

Зеленые глаза Райана скользнули по ее телу, невольно задержавшись на крутом подъеме и спуске груди, затем вернулись к лицу.

– С другой стороны, – сказал он, едва заметно улыбаясь, – мне бы не хотелось упустить шанс затащить вас в постель.

Рука Девон рванулась вверх, но Райан легко перехватил ее.

– Если вы не будете кривить душой, то честно признаетесь, что тоже допускаете такую возможность.

– Никогда!

Райан запустил пятерню в ее волосы (какие густые!), отклонил ее голову назад, так что красивое, коварное, вероломное, прекрасное лицо оказалось совсем рядом.

– Это будет как фейерверк на Четвертое июля!^[5] Взрывающиеся петарды, все небо в разноцветных огнях, лунные ракеты летят аж до самой луны.

– Какой ты эгоист! Я же сказала – никогда…

– Никогда! – передразнил он ее. – Да ты и в холле у Джеймса была готова! Стоило только поднять юбку, и ты бы сама обхватила меня ногами, сама бы просила…

На этот раз, когда она хотела ударить его, Райан уже был начеку. Он только засмеялся, силой приблизил ее лицо к своему и поцеловал в губы.

– Пррре-кра-ти!!! – выдохнула Девон.

– Ты действительно этого хочешь? – сказал Райан, обвив ее руками. Он снова приблизился к ее губам, глядя ей прямо в глаза. Однако на сей раз поцелуй уже ничего не требовал: его губы просто нежно, легко, едва прикасаясь, скользили по ее губам.

Девон почувствовала, будто она тает, будто ее покидают все силы.

– Ты такая красивая, – прошептал Райан, утопая лицом в ее волосах. – Ты самая прекрасная женщина из всех, кого я видел.

– Не надо, – сказала Девон, но еле слышно, слабым голосом, и, когда Райан убрал рукой волосы, освободил шею и стал целовать ее, спускаясь все ниже, она застонала.

– Обними меня, – прошептал он.

Нет! – подумала она про себя. Не делай этого!

Но руки уже сами собой поднимались по его груди и соединились позади его шеи. Пальцы ее утонули в шелковистых черных волосах, касавшихся воротника.

– Не надо, – повторила она приглушенным голосом, почти задыхаясь. – Райан, пожалуйста…

Райан целовал ее мягкие прохладные губы. Вот они приоткрылись, всего чуть-чуть, и она вся задрожала в его руках.

Тело его стало твердым как сталь. Она его хотела – он это знал, – но в то же время отодвигалась назад. Как… нет, не может быть… как если бы это было для нее в первый раз. Как будто никогда раньше она не испытывала тех ощущений, которые его губы и руки возбудили в ней.

Все ясно: разыгрывает невинность. Но даже эта догадка не могла уменьшить сильнейшего волнения, охватившего Райана. Дыхание его участилось, когда он приблизил ее к себе. Сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди: он чувствовал, как оно бешено колотится против его собственного сердца. Он провел пальцами вдоль ровной линии позвоночника, сверху вниз, затем снова вверх, и накрыл ладонью другой руки грудь.

Реакция была немедленной и ошеломляюще сильной: издав хриплый, страстный стон, означающий капитуляцию, она прижалась к нему всем телом – бедра к бедрам, живот к животу. Грудь ее стала упругой, заполнила всю ладонь.

Надо идти до конца. Сейчас, прямо здесь: на столе, на диване или прямо на этом чертовом полу – неважно на чем. Желание, одно только желание! Всепобеждающее, неумолимое желание!

Застонав, он содрал твидовую куртку с ее плеч.

– Девон, – прохрипел он таким низким голосом, что сам не узнал его.

Дверь распахнулась.

– Мистер Кинкейд!

Услышав голос Сильвии, Девон отскочила, будто отброшенная пружиной. Взгляд ее метнулся к лицу секретарши. Женщина была шокирована. Нет. Не только шокирована. Изумлена. Заинтригована. Довольна!

А почему бы и нет? Девон отвернулась к окну. Не каждый день секретарше выпадает, зайдя в кабинет шефа, застать его соблазняющим женщину, хотя в этом обществе соблазнение считается вполне нормальным явлением. С таким мужчиной, как Райан Кинкейд, все возможно.

Но не с ней. Сколько Девон себя помнила, ее всегда обвиняли в холодности. Беттина постоянно твердила, что у нее холодное сердце. Девочки в школе называли ее вяленой рыбой. А те немногие мужчины, с которыми она ходила на свидания, употребляли словечки покрепче.

Но, несмотря на все это, прикосновение мужчины, ухитрившегося за то короткое время, что она его знала, насолить ей так, что она возненавидела его, лишило ее самообладания. Если бы не вошла секретарша…

– Черт возьми, Сильвия, – грубовато сказал Райан. – Вообще-то принято стучать…

– О-о, мистер Кинкейд, мне очень жаль, сэр.

Ей, видите ли, жаль! Судя по голосу, она не только не огорчена, а, скорее, наоборот, мрачно подумал Райан. Сильвия явно прилагает все свои усилия, чтобы не рассмеяться. В конце концов, ее не за что винить. Его не заставали в подобной компрометирующей ситуации с восемнадцатилетнего возраста. В тот раз его с пятью-шестью друзьями застукали во время нелегального набега в женское студенческое общежитие в колледже.

– Я попробовала связаться с вами по интеркому, сэр, но вы, должно быть, отключили телефон. Тогда я постучалась. Но… вы… по всей видимости, были заняты с… с вашей… э-э-э… племянницей, сэр. И я…

Она посмотрела на Девон. Райан тоже посмотрел. Девушка стояла, глядя в окно. Ее лицо было мертвенно-бледным.

Райан вспомнил, каким алым румянцем пылало это же лицо несколько мгновений назад. Девон была переполнена страстью, когда он чуть не овладел ею прямо здесь, в офисе.

Черт! Еще бы совсем немного… Если бы не Сильвия!

Райан тяжело вздохнул, уселся за письменный стол и запустил пятерню в свою шевелюру.

– Ну и…

– Ваш дедушка на линии. Говорит, что это очень важно, вот почему я…

Райан махнул рукой, знаком давая понять Сильвии, что она свободна, и взял трубку.

– Дедушка?

Здорово, подумала Девон. Здорово, ничего не скажешь! Мало того, что ей пришлось вынести сборище Кинкейдов в пятницу вечером! Так теперь она вынуждена присутствовать при телефонных переговорах членов этого клана!

Ерунда, подумала она про себя. Потом прошла к Райану, перегнулась через стол и прикрыла рукой телефонную трубку. Райан поднял на нее недовольный взгляд.

– Не забудь сообщить ему об отказе, – отрубила она.

Райан крепко схватил руку Девон за запястье. Она в изумлении уставилась на него.

– Если попытаешься что-нибудь со мной сделать, я закричу так, что будет слышно в Нью-Джерси.

Его глаза сузились до двух узких щелочек.

– Подожди секунду, дедушка, хорошо? – сказал он в трубку. – Куда тебя несет? – со злостью спросил он Девон, прижимая трубку к груди.

– Куда угодно, только бы тебя там не было!

– Я разговариваю со своим дедом.

– Как кстати – и для тебя, и для него! Не забудь сообщить ему, что я не могу выполнить его пожелание в связи с тем, что уже помолвлена с Мартином.

– Я желаю счастья вам обоим. – Его пальцы еще сильнее сомкнулись на ее запястье. – Так держать.

Райан вздохнул, резко выдохнул, снова поднес трубку к уху.

– Дедушка, – сказал он. – Я очень рад, что ты позвонил. Девон как раз здесь.

– О-о-о. Очень хорошо.

– Вообще-то она расстроена. Она… э-э-э… она только что узнала, что… Я, конечно, понимаю, что это ошибка…

– Я как раз, поэтому и звоню тебе, мой мальчик. Я действительно ошибался. Относительно Девон.

Райан почти физически почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его плеч. Он отпустил руку Девон, взглянул на нее и поднял большой палец вверх в знак того, что все идет хорошо.

– Я очень рад слышать, что вы понимаете это, сэр.

– Я был так озабочен, как бы Беттина не умудрилась наложить руки на те деньги, которые я, возможно, выделю для девочки, что проигнорировал очевидное. Траст-фонд должен быть основан таким образом, чтобы можно было снять только определенную, заранее установленную сумму в месяц.

– Разумеется, – улыбнулся Райан.

– Я сделаю так, что девочка будет чувствовать себя независимой. Как бы то ни было, теперь, когда внимательнее к ней пригляделся, я уверен, она сумеет постоять за себя.

Губы Райана растянулись в улыбке.

– Она не такая уж угодливая штучка, как вы подумали сначала, не так ли?

– Как я уже говорил в один из недавних вечеров, Райан, немного характера не принесет вреда. От этого только интереснее.

– Я очень рад, что вы все это обдумали, сэр. Я понимаю, что вы хотели как лучше, но…

– Но не все тонкости принял во внимание. Да, ты совершенно прав. Но теперь я все обдумал, с учетом всех, самых мельчайших деталей и обстоятельств, и думаю, что это очень хорошее и правильное решение, не так ли?

– Совершенно верно.

– У тебя нет желания помочь мне выработать детали этого предприятия – вместе со мной и моим адвокатом?

Впервые за последние несколько дней Райан вздохнул с облегчением. Свобода, подумал он, свобода.

– Конечно, сэр.

– Поверь мне, Райан: так будет лучше. Я понимаю: я оказываю на тебя давление…

Райан улыбнулся.

– Дедушка, я дал тебе честное слово. Я просто счастлив сделать это для тебя.

Старик удовлетворенно вздохнул.

– В таком случае мне бы хотелось все уладить как можно скорее.

– Да. И мне тоже.

Чем быстрее Девон Франклин уйдет из его жизни, тем лучше.

– Отлично!

– Ну, вы же знаете меня, сэр. Если уж я сказал, то сделаю. Я не люблю откладывать в долгий ящик.

– Тогда назначим встречу на этой неделе? Райан взглянул на Девон. Она следила за ним с тем выражением предельной осторожности, которое обычно написано на лицах тех, кого угораздило повстречаться с гремучей змеей. Впрочем, какая ему теперь разница? Может ненавидеть его сколько угодно, на здоровье! Скоро она совсем уйдет из его жизни.

Он открыл свой деловой блокнот и быстро его пролистал. Сколько это займет – встретиться с адвокатом Джеймса и обсудить условия трастового фонда? Час? Два?

– Я свободен в пятницу после обеда, – сказал он после минутного размышления. – В четыре тебя устроит?

– Прекрасно! – Джеймс еще раз облегченно вздохнул. – Я должен заметить, мой мальчик, ты очень отзывчив.

Райан улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

– Все что угодно, лишь бы доставить вам удовольствие, сэр. Вы это знаете.

– Я понимаю, что сейчас ты еще не все четко представляешь, но уверен, что когда-нибудь ты оценишь все те огромные преимущества, которые несет с собой этот брак.

Райану показалось, что его желудок провалился куда-то вниз. Стул его сам качнулся вперед и с громким стуком встал на четыре ножки.

– Что-о-о?!

– Имея траст-фонд, то есть средства к существованию, Девон не будет чувствовать себя зависимой от тебя, от твоей милости, от твоего настроения. Ах да, хочу сообщить тебе еще одно приятное известие: я виделся с Беттиной; она вне себя от радости. – Джеймс хихикнул. – Особенно с тех пор, как я сказал ей, что переоформил дом Гордона на нее – это как бы приданое наоборот.

Тело Райана содрогнулось, как будто от электрического тока.

– Подожди! – воскликнул он. – Подожди, не говори ничего! Я ведь не соглашался…

– В чем дело? – спросила Девон, вклиниваясь в разговор.

Райан поднял на нее растерянный взгляд.

– Только не расстраивайся, – сказал он.

– Я и не расстраиваюсь, мой мальчик. Уверяю тебя, я спокоен, как никогда.

– Да это я не с тобой говорю, дедушка… – Райан всей пятерней взъерошил волосы, и его черные кудри упали на лоб. – Послушай, дедушка, я вовсе не имел в виду, что…

– Пятница – отличный день для свадебного торжества. Вообще-то, – добавил он с хитрецой, – я уже все обдумал заранее, все спланировал.

– Но… черт побери, сэр…

– Я знаю, знаю. Бримли сказала, что я веду себя как тиран, но, честно говоря, Райан, вряд ли ты сможешь подыскать лучшее место для церемонии, чем прямо в библиотеке, в моем доме! Да и Бримли пригодится: она возьмет на себя всякие там тонкости – шампанское, цветы, эти… как их… деликатесы на один укус, из которых торчат спички, и всякие такие штучки, – чтобы все было как полагается.

Райан резко вскочил на ноги, потом снова рухнул в кресло.

– Стой!!! Я не говорил о…

– Обо всей этой суете? Я понимаю, но бокал-другой шипучки не помешает, не так ли? Я уже переговорил с судьей Виггинсом, ты ведь помнишь его? Он сказал, что с радостью примет участие в церемонии.

– Дух великого Цезаря! – прошептал Райан. – Ты уже обо всем позаботился!

– Сначала я собирался дать объявление в “Тайме”, но эта твоя секретарша – как ее там зовут? – любезно согласилась сделать это вместо меня.

– Сильвия? взревел Райан. Сильвия знает?!

– Она не хотела тебя беспокоить, мой мальчик. Мне пришлось объяснить ей, почему мне нужно было поговорить с тобой так срочно, – что мне оставалось делать?

Райан вцепился в телефонный шнур, как утопающий хватается за спасательный канат.

– Дедушка, – сказал он. – Мне бы не хотелось тебя огорчать, испортив все это, но…

– И последнее, Райан: сегодня утром у меня был мой врач.

Райан похолодел. Голос старика смягчился, что предвещало какие-то страшные, шокирующие слова.

– Ну и?.. Что он сказал?

Джеймс едва не захлебнулся от смеха. Похоже было, что он прямо-таки светится от радости на том конце провода.

– Он сказал, что свершилось чудо, что я выгляжу как человек, которому дали вторую, новую жизнь. Шарлатан, конечно, хочет набить себе цену, но я-то знаю правду: все эти чудеса сотворило твое согласие на женитьбу.

Рот у Райана открылся, но тут же захлопнулся. Плотно смежив веки, он негромко застонал.

– Так, давай вспомним, не забыл ли я чего-нибудь? – донесся голос Джеймса.

– Ничего, – несчастным голосом прошептал Райан. – Ни одной самой маленькой детали.

– Отлично. Жду тебя в пятницу, – сказал Джеймс и прокашлялся. – Райан? Спасибо, сынок. Ты сделал мои последние дни счастливыми.

Телефон замолк.

В течение нескольких секунд Райан продолжал сидеть за столом не шевелясь, с телефонной трубкой у уха. Затем отдалил трубку и уставился на нее ненавидящим взглядом. Сейчас ему казалось, что это нехитрое приспособление вдруг превратилось в тарантула.

– Черт побери! – зарычал он. – У-у-у-у!

– Что случилось? – встревожилась Девон. – У тебя такой вид, как будто ты только что видел призрака. И, кстати, я не слышала, чтобы ты сказал хоть слово о его сумасбродных планах.

Райан не ответил; она перегнулась через стол и, как шилом, ткнула в него пальцем.

– Перезвони деду. Скажи, чтобы он не звонил больше моей матери. Скажи ему…

Райан вдруг так громко, яростно закричал, что Девон даже вздрогнула от неожиданности. Он, как зверь, вскочил на ноги, схватил телефон и, швырнув его на пол, обвинительным жестом уставил свой палец на Девон.

– Кто из вас двоих подкинул ему эту идею? – крикнул он. – Ты? Или твоя мать?

– Какую идею? – Девон собрала все свое мужество, чтобы не отступить под его напором, когда он, быстрым, устрашающим шагом обойдя стол, возвысился над ней. – О чем ты говоришь?

– Я думаю, леди, вы собой просто гордитесь. Вы, черт побери, очень собой гордитесь! Не каждый день случается, чтобы такой гнусный спектакль, разыгранный матерью и дочерью, привел к успеху!

– Да объясни же, в конце концов, что происходит!

Райан глубоко вздохнул:

– Я объясню тебе, что происходит! – Его губы скривила такая похоронно-холодная усмешка, что у Девон чуть сердце не остановилось. – Верни обручальное колечко своему дружку Мартину, – прошипел он. – В пятницу вечером ты будешь моей застенчиво краснеющей невестой.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Девон попыталась что-то произнести, но не смогла: вместо слов у нее вырывались какие-то странные звуки, напоминающие сдавленное кваканье. Наконец она несколько овладела собой, облизала губы, сделала судорожное глотательное движение и выдавила:

– Что… что ты сказа-а-ал?

Жуткая, ужасающая улыбка отчаяния сошла наконец с лица Райана. Сунув руки в карманы брюк, он подошел к окну и стал смотреть на улицу.

– Я сказал, что из сложившейся ситуации выхода нет. Бракосочетания не избежать.

Бракосочетания не избежать? Бракосочетания – его с ней? Он что, спятил?

– Церемония назначена на пятницу, в четыре, – проговорил Райан твердым и четким голосом и почти деловым тоном. Все решено. Бесповоротно. Нет, он сумасшедший!

Девон промаршировала к тому месту, где стоял Райан, и хлопнула его по плечу. Когда Райан повернулся, она, уперев руки в бока, уставилась на него.

– Мне бы не хотелось портить эту идиллию, – отрубила она, – но ты забыл одну маленькую деталь! – Подбородок ее вздернулся, и она кулаком ткнула себя в грудь. – Меня. Меня, черт побери! В бракосочетании принимают участие двое, или ты забыл? Я одна из главных составляющих в вашей идиотской затее, или вы с дедом выпустили это из виду?

– Как я мог выпустить это из виду? Ты думаешь, у меня каждый день появляется новая невеста, да еще навязанная кем-то другим?

– Прекрати меня так называть! – со злобой выговорила Девон. – Я тебе не невеста!

– Пока нет, не невеста. Но будешь – в пятницу вечером.

Она внимательно следила за Райаном и ждала, что он наконец очнется, поднимет телефон, позвонит своему драгоценному дедушке и скажет, что он собирается сделать с этим необычным сватовством.

Но Райан ничего не предпринимал. Он просто стоял у окна с лицом, как будто высеченным из гранита, и с таким выражением, что Девон поняла: он принимает все как есть. Ее начало трясти.

– Я не понимаю, что здесь происходит, – сказала она дрожащим голосом. – Но если ты думаешь, что я соглашусь…

– Матримониальные планы вдохновляют меня ровно столько же, сколько и тебя, дорогая.

– Тогда немедленно звони своему деду! Райан, чем дольше это будет продолжаться, тем…

– Слишком поздно.

– Что ты имеешь в виду – слишком поздно? Иди к телефону, черт бы тебя побрал! Скажи этому выжившему из ума старику, что не бывает свадьбы без невесты!

– Невеста есть, – мрачно произнес Райан. – Милая, с розовыми щечками, скромная девушка в стиле ретро, с сильным ударом правой, упругими губами и с характером, которому бы позавидовал и носорог.

– Запомните, Райан Кинкейд: я не выйду за вас замуж.

– У тебя нет выбора.

– Что ты имеешь в виду – у меня нет выбора? – топнула ногой Девон. – Если ты изволил заметить, сейчас не средние века. В наши дни короли не приказывают своим подданным, кому жениться, на ком и когда.

– Девон, успокойся и… выслушай меня.

– Нет! Нет, это ты выслушай меня. Может быть, в вашей семье принято, чтобы дедушка повелевал, до какой высоты тебе прыгать, но…

– Я никогда не позволяю деду вертеть мной, как ему вздумается, – устало сказал Райан.

– Но ведь сейчас ты пошел у него на поводу! Райан тяжело вздохнул.

– Я думаю, тебе этого не понять.

– Попробуй все-таки объяснить. Может быть, я пойму?

Несколько мгновений он колебался – говорить или нет.

– Мой дедушка скоро умрет. Девон прикусила губу.

– Это… печально. – Она сдвинула брови и стояла так в молчании некоторое время. – Но даже если мы принесем себя в жертву, вряд ли что-нибудь изменится, не так ли?

Райан снова вздохнул и повернулся к ней лицом.

– Сядь, Девон, – сказал он тихо. – Нам надо кое-что обсудить.

– На твоем месте я бы переговорила с хорошим психиатром. И отправилась бы к нему на прием как можно скорее!

Девон быстрым, нервным шагом пошла к выходу, но не успела она приблизиться к двери, как Райан остановил ее, положив руку на плечо.

– Сядь, Девон.

– Зачем?

– Я тебе уже сказал: нам надо кое-что обсудить.

Резким движением плеча Девон скинула его руку.

– Нам не о чем разговаривать, – холодно процедила она.

– Дедушка собирается открыть траст-фонд на твое имя.

– Сногсшибательное сообщение. К сожалению, должна тебя огорчить: мне не нужен никакой траст-фонд. Единственное, что я хочу, – это уехать обратно в Калифорнию и поскорее забыть, что я когда-то встречалась с вами обоими!

– Я решил открыть для тебя точно такой же траст-фонд. Выплаты будут производиться через определенное время.

– Ну, от такой новости вообще можно обалдеть, Райан.

– Это хорошая новость. Плохая же заключается в том, – продолжал Райан без запинки, как будто Девон вообще ничего не говорила, – что тебе придется надеть обручальное кольцо.

– Я не хочу никакого обручального кольца. Я не желаю тебя видеть и не желаю тебя слышать. От одной только мысли, что… что… за тебя… замуж…

– Поверь мне, ты тоже согласишься с идеей, с которой соглашаюсь я.

– Ты только попусту тратишь воздух в легких. Лучше расскажи это своему дедушке.

– Уже говорил. – Райан пожал плечами. – Он не согласен.

– Черт бы тебя побрал! Как ты можешь оставаться спокойным, когда речь идет о твоем будущем?

– Да уж, я спокоен, – сказал Райан с ледяной четкостью. – На самом деле мне сейчас больше всего хочется ударить по этой стене так, чтобы прошибить ее насквозь. Но, даже если мне станет легче, ничего не изменится. – Крепко взяв Девон за плечи, он втиснул ее в кресло. – А теперь вдохни поглубже, соберись с духом, чтобы мозги работали получше. Нам надо хорошенько обмозговать, как выбраться из ситуации, в которую мы попали.

Райан начал мерить шагами комнату от одной стены до другой, и Девон, наблюдая за ним, поворачивала голову то направо, то налево. Только сейчас она заметила, что за внешним спокойствием скрывается большое нервное напряжение. Ну что ж, это уже кое-что. По крайней мере, она знает, что стоит на краю обрыва не одна.

– Твой любимый дедушка – он что, не в себе?

– Ха-ха! Он умен, как лиса, – засмеялся Райан.

– Тогда ему, может быть, просто скучно? Может, тебе стоит подумать о том, чтобы организовать деду какое-нибудь развлечение, чтобы как-то занять его время?

– Он не слабоумный. И это не от скуки. Он просто решил вмешаться в мою личную жизнь, черт бы… – Райан сделал паузу, стоя к ней спиной. Плечи его то вздымались, то опускались – он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. – О Господи! Мне остается только повторять, что он желает мне добра.

– Он желает добра? – срываясь на истерику, эхом повторила Девон и вскочила на ноги. – А обо мне он подумал? Он, видите ли, желает добра! Как тот мужик, который привязывал Жанну д’Арк к столбу перед сожжением! – Она глубоко вздохнула и направилась к двери. – До свидания, Райан. У тебя возникли некоторые проблемы, но лично я выхожу из игры.

Райан двинулся за Девон и положил ей обе руки на плечи. Она резко повернулась и посмотрела на него, глаза в глаза.

– Отойди от меня, или я закричу.

Он негромко засмеялся.

– Только время будешь зря терять, малышка. После той маленькой сцены, во время которой нас застала Сильвия, она воспримет твой крик как выражение сексуального восторга.

Краска залила щеки Девон.

– Мерзавец!

– Давай-ка вернемся к делу, если ты не возражаешь.

– Никакого дела нет. Во всяком случае, оно меня не касается.

В ответ он быстро и холодно улыбнулся.

– Вот как?

– Именно.

– И это ты собираешься сказать своей маме? Удар по больному месту! Девон собрала все силы, чтобы лицо не выдало ее.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Да ладно, Девон, не разыгрывай глухую. Не надо – тебе не идет. Пойми: Джеймс решил, что мы с тобой – идеальная пара. Он сообщил свое мнение твоей матери. И я уже говорил тебе, что не вижу выхода из сложившейся ситуации. Теперь представь реакцию Беттины, когда ты сообщишь ей, что сказала “нет”.

Девон судорожно сглотнула, а Райан холодно улыбнулся.

– Ну что, язык проглотила? Когда ты скажешь ей, что отвергла предложение, которое случается только раз в жизни, она взорвется так, что извержение вулкана Кракатау по сравнению с этим покажется новогодней хлопушкой. Короче говоря, Беттина будет рвать и метать.

Девон, с расстояния всего в несколько сантиметров, смотрела на него большими, округлившимися, потемневшими глазами.

– Она станет называть тебя дурой, склонять на всевозможные лады. Тебе придется выслушивать упреки днем и ночью – в течение многих лет подряд.

Девон знала, что ее ждет: мать начнет плакать и распускать слюни, вспоминая, как жертвовала всем, чтобы вырастить ее и сделать счастливой… И, естественно, обвинит Девон, что она повернулась к ней спиной так же, как и ее отец.

– Беттина никогда не даст тебе забыть, что дом, в котором она и мой брат жили вместе, был бы переписан на вас, если бы ты согласилась выйти за меня замуж.

– Нет, – прошептала Девон. – Прекрати…

– Она не позволит тебе и минуты передохнуть, а будет постоянно капать на мозги, что ты отказалась от такого счастья. И рано или поздно, только для того, чтобы избавиться от этой грызни, ты согласишься стать миссис Райан Кинкейд.

У Девон задрожали губы.

– Ну хорошо, – прошептала она. – Допустим – теоретически, конечно, – что моя мать действительно хочет, чтобы… – Пересохшее от волнения горло не слушалось. – В общем, я понимаю причины, по которым она… склонна настаивать на принятии предложения твоего дедушки. Но… но почему он сделал это предложение? Я ведь знаю, какого он мнения о моей маме. Зачем же ему нужно, чтобы я – ее дочь – вышла за тебя замуж? – Она попыталась улыбнуться. – Может быть, он начитался “Пигмалиона”?

– Всему виной твой необычный интернат. Дед полагает, что там тебя научили хорошим манерам и ты станешь прекрасной женой.

– Там меня научили всему, что может потре-боваться в жизни, если стрелки часов перевести лет на двести назад, – с горечью сказала Девон.

– Деду кажется, что это придает тебе особое очарование, – скривив рот, произнес Райан. – Он считает, что идеальная жена та, которая не замечает, что на дворе конец двадцатого века.

– Так вот – сообщи своему ретрограду, что он совершил ошибку. Он хотел подыскать для тебя женщину без мозгов, без собственного мнения, угодливую. – У Девон даже сердце сжалось от негодования. – Я к таким не принадлежу.

Да, она другая, подумал Райан, глядя на нее в упор сверху вниз. Красивая, обольстительная.

Вела ли она тонкую игру или же не держала подобного на уме, но сейчас она была так соблазнительно-невинна, что в Райане разгорелось желание.

Он нахмурился, руки его упали с плеч Девон как неживые. Он отступил назад.

– Я ему все объяснил, – сказал он упавшим голосом.

– Ну и что?

Райан, глубоко вздохнув, опять принялся шагать из угла в угол. Фрэнк рассмеялся бы и сказал, что тридцать два – это еще даже не средний возраст, но, черт возьми, в данный момент Райан чувствовал себя древнее Мафусаила.

– Ну и, – мрачно продолжил Райан, не спеша опускаясь в кресло за своим столом, – он заявил, что все в порядке, что ему нравится твой характер.

Девон в недоумении уставилась на него. Сейчас соображать стало намного легче – не то что лицом к лицу, так близко, что она даже видела чуть заметную щетину на его твердом подбородке и тонкие черные линии, окаймляющие радужки его глаз.

– Интересная складывается картина, – медленно проговорила она. – Твой дед решил, что дочь женщины, которую он презирает, будет тебе хорошей женой потому, что сможет красиво вышивать на чайном полотенце слова “Благословен Этот Дом” и одновременно перебраниваться с тобой?

– Я понимаю – звучит немногостранно…

– Это звучит шизофренически.

– Но послушай, есть и другие обстоятельства.

– Назови хотя бы одно.

– Мой брат Гордон. Он говорил, что хотел бы обеспечить тебе благополучие.

Девон еле сдержалась от невыносимого желания разразиться истерическим смехом.

– Неужели ты думаешь, что если я выйду за тебя замуж, то для меня наступит “благополучие”?

– Да! – отрезал Райан. – Я уверен на сто процентов!

– Даже так?

– Даже так, – рыкнул он, вскакивая на ноги. – Я связан дурацким обещанием, которое дал старику: выполнить любое его последнее желание, чего бы он ни попросил.

На этот раз Девон уже не могла удержаться. Лающий, тщетно сдерживаемый смех вырвался из ее горла. Райан пристально посмотрел на нее.

– Ты находишь ситуацию смешной? – прорычал он.

– Нет! Нет. Она вовсе не смешна. Она… невероятна! Похожа на пьесу, написанную сумасшедшим и поставленную идиотом!

– Это не пьеса, – с печалью в голосе сказал Райан. – Это жизнь, реальность. Моя жизнь, черт бы ее побрал. И если мы не придумаем что-нибудь стоящее, нам обоим дорога только одна – на свадебный вечерок в пятницу в четыре.

Легкомысленная улыбочка исчезла с лица Девон. Она нащупала стул позади себя и осторожно села, не сводя глаз с Райана.

– Ты прав.

– Конечно, я прав.

– Что же мы можем?

Да, подумал Райан, вопрос так вопрос. Он вздохнул, пошевелил плечами, разминаясь, и сел напротив нее.

– Надо пораскинуть мозгами.

Он сидел молча несколько минут, подперев голову ладонями. Затем медленно поднял взор на Девон и заулыбался.

– Что? – спросила Девон, едва дыша.

– По-моему, есть решение. Ты когда-нибудь слышала о лизинговом соглашении?

Надежда, загоревшаяся было в глазах Девон, погасла.

– О чем слышала?

– О лизинговом соглашении. – Райан открыл нижний ящик стола, покопался в папках, вытащил какие-то бумаги и положил их перед Девон. – Вот. Взгляни.

Девон медленно встала, обошла вокруг стола и через плечо Райана посмотрела на документы. Райан, глядя, как она наклоняется к бумагам, начал перелистывать страницы. Волосы ее струились по плечам шелковистыми нитями. У Райана раздулись ноздри. Сегодня не “Л’эр дю там”. Аромат более тонкий и нежный. Ландыши, должно быть, или розы. Так или иначе, запах был мягкий и восхитительно-женственный.

Взгляд его переместился на кисть руки, которую она положила на стол, чтобы придержать бумаги. Такая маленькая ручка. Пальцы, однако, красивые, длинные. На одном из суставчиков заметен след – вероятно, порез от бумаги. Голова Райана закружилась; он вот-вот был готов поддаться желанию взять эту изящную ручку в свою, поднести к губам и зализать языком этот крошечный порез.

Нахмурившись, он резко откинулся назад и начал перебирать документы.

– Вот, – сказал он с некоторым раздражением. – То, что тебе нужно прочитать, на последней странице.

Она прочла. Затем посмотрела на него, в глазах – недоумение.

– Здесь написано, что ты владеешь “порше”.

– Нет, черт возьми, я не владею “порше”. В этом-то все дело. Я арендую его, – сказал он. – В конце года машина вернется обратно к дилеру. Я ее больше не увижу, и она меня тоже.

У Девон вырвался смешок:

– Вероятно, я чего-то не понимаю.

Райан вздохнул. Он встал, потянувшись, достал другой стул с противоположной стороны стола, поставил его рядом и знаком пригласил Девон садиться.

– Сейчас я расскажу подробнее. – Он пододвинул к себе большой желтый блокнот линованной бумаги и ручку. – Мой адвокат – и твой тоже, кстати, – может детально разработать документ позже, а сейчас я изложу тебе основную идею.

Девон наблюдала, как он склонился над желтым блокнотом, выводя слова широким, размашистым почерком. Губы ее непроизвольно сложились в трубочку. Какой он все-таки невозможный человек! Такой самодовольный, самоуверенный. Такой чертовски красивый, просто очаровательный.

А что бы случилось, если бы секретарша не ворвалась так неожиданно? Неужели бы она действительно позволила…

От этой мысли ей даже стало не по себе. Что за напасть? Просто какое-то сумасшествие – она до сих пор чувствовала тепло его тела, упругую твердость сильных мышц. Ощущала вкус его поцелуя на своих губах…

Девон подскочила от неожиданности, когда он бросил перед ней желтый блокнот.

– Все! – сказал он.

Девон нервно облизала губы.

– Что – все?

Улыбнувшись, Райан ткнул пальцем в блокнот.

– Посмотри – и все поймешь, – сказал он. Но Девон не могла ничего понять. Она была не в состоянии ни на чем сконцентрироваться, потому что видела и чувствовала только Райана, его близость.

Он поднялся из кресла и теперь возвышался над ней, положив руки на стол, по обе стороны от нее; его щека почти касалась ее волос.

Дыхание ее участилось. Достаточно чуть поднять голову, всего на дюйм повернуть ее – и их губы соединятся.

– Ну? – спросил он. – Что ты думаешь? Девон передернуло, мурашки пробежали по спине, она отодвинулась от него, сколько могла, тесно прижавшись к спинке стула.

– Я… я не очень сильна в деловой документации, Райан. Почему бы тебе не объяснить поподробнее?

– Это еще не деловая, а псевдоделовая документация, сказал он, коротко хохотнув. Мне придется попросить парочку адвокатов поработать, чтобы мои каракули превратились в настоящий юридический жаргон, который простому человеку не понять.

Девон облегченно вздохнула, когда он вновь взял в руки блокнот, развернулся и оперся задом о стол. Сразу стало легче думать. Когда он стоял, чуть ли не прикасаясь к ней, это было почти невозможно. Она все еще не могла взять в толк, о чем он говорит. Что-то о трастовых счетах, периодических единовременных выплатах в соответствии с условиями контракта, передаче имущества и оплате налогов.

– Налоги? – прервала она его.

Райан поднял голову и уставился на нее холодным взглядом.

– Ну хорошо, я распределю это поровну на три года. Но ни дня больше. К тому времени Беттина должна решить вопрос о владении имением.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– О-о-о! – задрав голову, со злостью промычал Райан. – Ты хоть слово уловила из того, что я тут объяснял? – Он швырнул блокнот на стол и снова навис над ней. – Речь идет о контракте! – Он шлепнул ладонью по блокноту. – Чтобы не пришлось ничего менять потом.

– Какой еще контракт? И как он защитит нас от… от бракосочетания?

– Свадьбы не будет. Но надо определиться в терминах, чтобы в дальнейшем не возникло недоразумений. Мы обговорим условия соглашения…

– Опять все сначала?

– …и осуществим передачу документов на владение домом Гордона Беттине…

– Я больше не могу! – в сердцах воскликнула Девон, вскакивая на ноги. – Ты ничего не понял. Я не…

– А в конце мы оба подтвердим, – спокойно продолжал Райан, – что пересмотрим сложившуюся ситуацию по истечении шестимесячного испытательного срока.

– Не смеши людей! Я никогда… – Брови Девон взлетели вверх. – Что ты имеешь в виду – шестимесячный испытательный срок?

– Я имею в виду, – ответил Райан, – вот что: в течение шести месяцев, начиная с пятницы, мой банк будет автоматически переводить оговоренную сумму на твой личный счет. А затем, по истечении этого срока, мы с тобой сядем и спокойно подумаем, есть ли резон продлить наше соглашение еще на полгода.

– Ты хочешь сказать, если Джеймс будет… если он еще…

– …будет жив, – договорил Райан без обиняков. – Да, это как раз то, что я хотел сказать.

– Он, конечно же, не согласится…

– От него никто не ждет согласия. Я желаю деду счастья, Девон, но это не значит, что я собираюсь обречь себя на какой-то кошмар до конца моей жизни. – Он улыбнулся натянутой улыбкой. – Так что же? Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что ты такой же свихнутый, как твой любимый дедушка. Сначала объявляешь, что здесь замешано высокоморальное чувство, заключающееся в том, чтобы сдержать перед ним свое обещание. Затем выворачиваешься наизнанку, лишь бы превратить свое обещание в фарс.

– Твои слова – блестящий пример того, как просто можно уклониться от логики. – Губы Рай-ана скривились в холодной улыбке. – В чем дело, детка? Неужели ты действительно предполагаешь, что я позволю нашему браку продолжаться вечность?

– Только дураки верят в вечность, Райан, и, что бы ты обо мне ни думал, я тебя уверяю, что я не дура.

– О-о, нет, конечно же, нет. Вот почему я так уверен, что ты увидишь все преимущества нашего брака. Все оказываются в выигрыше: Беттина получает дом, Джеймс добивается того, чего хочет, а у тебя и у меня нет ощущения, что, поставив подпись, мы навсегда прощаемся со своей жизнью.

Девон еще раз взглянула на блокнот. То, что сказал сейчас Райан, звучало достаточно разумно и рационально, если, конечно, принять во внимание, что двое людей, ненавидящих друг друга, должны пожениться.

Хотя то, что он описал, – не совсем женитьба. Скорее, контракт. Такой… договор об аренде, который подлежит пересмотру через шесть месяцев.

Девон прокашлялась.

– Но здесь нет ни слова о… о сексе, – выдавила она.

Выражение его лица не изменилось.

– Естественно.

Почему ей вдруг стало так трудно дышать?

– Глупости. Это нужно оговорить. Я имею в виду, если бы мне пришлось согласиться…

– Документы на дом, траст-фонд, окончательная денежная выплата на твое имя, о которой я распоряжусь, – все это может быть вписано в контракт. – В глазах Райана вспыхнули вдруг веселые искорки. – Но меня не поймут, а скорее всего, поднимут на смех, если я включу в официальный документ пункт о сексуальных отношениях.

– Ты имеешь в виду – об отсутствии сексуальных отношений? – вставила Девон, изо всех сил стараясь не отвести глаза под давлением его пристального, гипнотизирующего взгляда. – Я не буду с тобой спать, Райан. Ты должен это понять.

Надменная, пренебрежительная улыбка скривила губы Райана.

– Не будешь?

Он стал приближаться к ней походкой дикого кота в джунглях. Девон чувствовала, как кровь пульсирует в венах. От хищного зверя не убежишь. Единственное, что остается, – стоять на месте, собрав все свое мужество в кулак, чего бы это ни стоило.

Когда он оказался так близко, что Девон услышала его дыхание, она гордо вскинула голову и улыбнулась в ответ.

– Бедный Райан, – мягким голосом проговорила она. – Так вот из-за чего весь этот спектакль? Тебе понадобился дедушка, чтобы обзавестись постельной партнершей? Если так, то тебе крупно не повезло. – Улыбка исчезла, и лицо стало злым. – Я скорее лягу со змеей.

Сначала Девон подумала, что Райан ее ударит: в его глазах мелькнул острый, молниеносный всплеск гнева, глаза из зеленых превратились в почти черные. Затем, в самый последний момент, на скуле его задергался мускул. И опять усмешка перекосила его губы. Райан потянулся к ней и кончиком пальца провел по внешнему ободку полураскрытых губ.

– Если подобные мысли вселяют в тебя уверенность, то валяй, обдуривай саму себя.

– Никогда так не делай, – сказала она, резко отстраняясь от его пальца.

– Мне не надо будет уговаривать тебя забраться в мою постель, Девон, – негромко засмеялся Райан. – Мы оба это хорошо знаем.

– У тебя ничего не получится, – процедила Девон.

Он пожал плечами:

– Можешь протестовать сколько угодно, любимая. Финал все равно предрешен. Мне еще ни разу не доводилось применять силу, чтобы затащить женщину в постель. И я более чем уверен, что из-за тебя мне не придется менять привычки.

– Правильно. Потому что иначе, как силой, ты меня туда не затащишь.

Руки Райана обвили ее стан. Девон не сопротивлялась, но и не отступала, когда он стал медленно притягивать ее к себе.

– Бросаешь мне вызов, Девон?

Сердце девушки бешено заколотилось. Она подумала о том, как Райан целовал ее совсем недавно, вспомнила свои ощущения, когда он ее обнимал, а его язык прикасался к ее языку.

– Нет, – произнесла Девон, почти не дыша, – это уверенность.

Райан улыбнулся.

– В таком случае, – мягким голосом проговорил он, – ты могла бы заодно согласиться на этот брак. Что ты теряешь?

Девон промолчала, но Райан читал ее мысли в темной глубине огромных фиолетовых глаз. Он знал, о чем она думала: что действительно выхода нет. И ему вдруг стало интересно, как бы выглядели ее глаза, если бы они светились счастьем, если бы он был мужчиной, которого она любила и хотела, мужчиной, поцелуев которого она бы ждала.

Его руки опустились. Он повернулся, подошел к своему столу и сел.

– Ну? – последовал грубоватый вопрос. – Что же все-таки, Девон? Идем мы в пятницу или не идем?

Тон такой, как будто говорит об игре в гольф! – возмутилась Девон. Потом глубоко-глубоко вздохнула и приняла единственно правильное решение:

– Да.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Райан стоял в конце прохода, сплошь уставленного цветами, Фрэнк позади него. Играла негромкая, мелодичная музыка. Мировой судья терпеливо ждал, когда все начнется.

– Фрэнк? – прошептал Райан уголком рта. – Что я здесь делаю?

Фрэнк поднес ко рту стакан с виски, разбавленным содовой.

– Хороший вопрос, – сказал он, – на который у меня есть еще лучший ответ. Это твоя жизнь, парень. Зачем спрашивать?

Правильно, подумал Райан. Жизнь действительно моя. Сейчас самое время очнуться и прогнать дурной сон.

Как бы не так. Вовсе это не сон. Все пугающе реально. Через несколько минут он женится на женщине, которую не знает, которой не доверяет, которая ему не нравится.

– Райан!

Райан моргнул. Агнес Бримли, упакованная в цветастое платье и крошечную шляпку с вуалью, пришвартовалась рядом с ним.

– Хотите, чтобы я сходила и узнала, почему задерживается ваша дорогая невеста?

Слово “дорогая” было новым в лексиконе Бримли. Впрочем, сегодня она вообще не походила на себя – так и светилась от восхищения. Ничего удивительного: она была единственным человеком в доме, который не знал, что свадебная церемония – сплошной фарс.

Старая ведьма улыбалась больше, чем за все те годы, что Райан знал ее.

Интересно, как быстро эта улыбка сошла бы с лица Бримли, если бы она действительно отправилась на поиски Девон и обнаружила ее где-нибудь в углу, сопротивляющуюся Беттине, которая пытается вытащить ее оттуда? Райан вздохнул.

– Спасибо, – сказал он, – я приведу ее сам.

– Ты уверен, дорогой Райан? – скривила губы Бримли. – Говорят, видеть невесту до начала церемонии – плохая примета.

Губы Райана растянулись в саркастической ухмылке.

– Мы с Девон в приметы не верим, мисс Бримли.

Не обращая внимания на фыркнувшего от неудержимого смеха Фрэнка, Райан пошел искать свою будущую жену.

Резким движением закрыв тюбик губной помады и бросив его в сумочку, Беттина сердито нахмурилась и посмотрела на Девон. Дочь стояла напротив нее в огромном дамском туалете на первом этаже.

– Надо было купить что-нибудь новое из одежды, милая. Ты выглядишь не сказать чтобы очень празднично.

Девон медленно повернулась и посмотрелась в зеркало.

Да. Вид действительно отнюдь не праздничный. Секретарша Райана позвонила ей два дня назад и сказала, что Райан открыл для нее счета в магазинах “Сакс и Генри Бендел” и в “Галери Лафайет”; она могла покупать там, что ей вздумается. И для матери тоже, если она пожелает.

Беттина издала вопль восхищения, когда узнала новость, но ее восторг перешел сперва в недоверие, а потом и в раздражение, когда Девон – вы только подумайте! – отказалась пуститься в лихорадку закупочной деятельности.

– Ты выходишь замуж за очень состоятельного и – смею добавить – очень щедрого мужчину, сердито твердила ее мать. И самое меньшее, что ты можешь для него сделать, чтобы показать свою благосклонность, – это принять столь щедрый подарок.

Девон даже не стала себя утруждать комментариями по поводу явно несостоятельной логики, а просто сказала, что у нее есть во что одеться, и украшения тоже есть, и от Райана ей ничего не надо.

– Но уж свадебное платье ты бы могла купить, – настаивала Беттина.

И Девон вдруг подумала, как здорово было бы выбирать себе красивое свадебное платье, если бы она выходила за Райана действительно по любви, – такое нарядное, чтобы зеленые глаза Райана загорелись от восторга; потом, ночью, он бы стал медленно снимать с нее этот белый воздушный наряд, и в глазах его благоговение постепенно уступало бы место страсти.

Она пыталась представить себе, как бы это все происходило: она позволит ему до конца снять платье, а потом наступит блаженный момент, когда его руки нежно дотронутся до груди, спустятся к животу и соскользнут дальше, вниз. Потом он немного приподнимет ее и соединит свое тело с ее телом…

Совершенно без всякой причины ее глаза наполнились слезами.

– Я не буду покупать никакого свадебного платья, – с горячностью сказала она, вытирая глаза тыльной стороной ладони, и Беттина, постояв несколько мгновений в нерешительности, выпорхнула из отеля, чтобы купить обновки хотя бы себе.

И вот Беттина сверху донизу одета в яркий розовый шелк, и шляпка очень симпатичная, в тон, и туфли-лодочки из крокодиловой кожи. Новые браслетики позванивали на одном запястье, а на другом красовались часики с бриллиантовой инкрустацией. Довольно массивные золотые серьги поблескивали в ушах, и целые облака “Шанели № 5” клубились сейчас вокруг нее, когда она, нервничая, ожидала свою дочь.

Девон посмотрелась в зеркало. В сравнении со своей шикарной мамой она выглядела как серая мышь. Если не считать огнем горящих, будто в лихорадке, щек, лицо ее было бледным как полотно. Глаза и особенно тени под ними навевали мысли о похоронах. Волосы Девон забрала назад и закрепила ниже затылка, у основании шеи, золотой заколкой. А вместо свадебного наряда надела простое синее платье без всяких украшений.

У Девон задрожали губы. А впрочем, почему она должна выглядеть празднично? Когда продаешь себя, согласившись на симуляцию бракосочетания, в этом действе нет ничего радостного.

Какая же она дура, что позволила Райану уговорить себя согласиться на фиктивный брак! Как это вообще могло случиться? Все произошло в считанные минуты. Она сказала, что согласна, а когда опомнилась и хотела было пойти на попятную, Райан уже успел сделать ряд телефонных звонков – своему адвокату, адвокату Джеймса, самому Джеймсу и, наконец, Беттине.

– Дело сделано, – подытожил он с холодным выражением лица, и Девон вдруг подумала о том, как невесело, должно быть, мухе, когда она чувствует, что последние витки паучьей паутины затягиваются вокруг нее.

Затем Райан вежливо улыбнулся и сказал, что Девон, он надеется, извинит его: масса срочной работы. Лучащаяся Сильвия спустилась вместе с ней в лифте до первого этажа, проводила до крыльца, посадила в такси. Когда машина подъехала к отелю, подбежала Беттина; от счастья и восторга у нее кружилась голова.

Звонков от Райана больше не было, как, впрочем, и визитов. Ничего. Единственное напоминание об ужасной сделке, которую она заключила, – звонок от Сильвии, информирующей о том, что она может свободно тратить его деньги, поскольку согласилась стать его женой.

По спине Девон пробежали мурашки. Она почувствовала, что ее всю, до костей, пробирает озноб.

– Не могу! – прошептала она своему отражению в зеркале. – Нет, не могу!

– Ты что-то сказала, дорогая?

Она повернулась к Беттине – та, сидя на стуле, осторожно оглаживала чулки.

– Я сказала, что не смогу пройти через весь этот кошмар.

– Не смеши людей, Девон!

– Я, наверное, была не в своем уме, когда согласилась выйти замуж за Райана Кинкейда!

– Это всего лишь предсвадебное волнение. Я помню, когда выходила замуж в первый раз…

– Предсвадебное волнение? Мама, о чем ты говоришь? Какая свадьба? Я не невеста. Я – марионетка, а за веревочки дергаете вы с Райаном.

– Прекрати! Ты городишь полную ерунду!

– Я даже не знаю этого человека! – повысила голос Девон. – А то немногое, что мне о нем известно, совершенно мне не нравится.

– Че-пу-ха! Райан очень симпатичный, состоятельный – что еще тебе нужно?

– Супружество подразумевает любовь, а не… не обещания и контракты.

– Супружество всегда подразумевает обещания и контракты, – холодно возразила Беттина. – Единственная разница в вашем случае заключается в том, что это делается открыто. Райан сказал тебе, что ему нужно от тебя и что ты можешь ожидать от него. Ты должна быть благодарна ему за его деньги.

– Мне противны все эти бесчестные манипуляции! Как только я могла согласиться?

– Девон! Девон, ну послушай меня…

– Нет. На этот раз я никого не стану слушать – только себя.

– Не будь же ты дурой! Мы и мечтать не могли, что нам выпадет такое богатство. На что мы надеялись? В лучшем случае получить хоть немного денег. А теперь? Дом. Трастовый счет. Супружество, которое может длиться, пока это выгодно, – если, конечно, ты будешь правильно вести себя. А ты паникуешь.

– Нет, – заплакала Девон. – Нет…

– Послушай свою маму, Девон, – раздался низкий мужской голос.

Девон резко повернулась. В дверном проеме стоял Райан, с лицом, как будто выбитым из гранита.

– Ты знаешь, что она права. Не время бежать, поджав хвост, когда находишься почти у цели.

Девон хотела сказать ему, что он ошибается, что ей ничего не нужно ни от него, ни от Джеймса, но слова застряли у нее в горле. Райан ей не поверит. Говорить ему что-либо – только унижать себя. Она скорее провалится сквозь землю.

Как нарочно, в это время донеслись мелодичные звуки шлягера “О, обещай мне… ”. Райан холодно улыбнулся.

– Пора, – сказат он и протянул ей руку.

– Давай же, иди, – прошипела Беттина. – Минутное дело – и; ты свободна.

С этим ласковым материнским напутствием, все еще звенящим в ушах, Девон взяла Райана под руку, и он повел ее вниз по лестнице, чтобы взять ее в жены.

Церемония была не из тех, о которых потом вспоминают с нежностью. Беттина, решительно сложив губы, расположилась чуть позади Девон, в арьергарде, как бы прикрывая отступление: на тот случай, если дочь вдруг надумает бежать.

Фрэнк, все еще не отошедший от шока после новости, обрушенной на его неподготовленные мозги два дня назад, обосновался позади Райана.

– Чтобы помочь тебе выйти из двери, когда придешь в чувство, – чуть слышно пояснил он.

В самый ответственный момент Агнес Бримли разразилась рыданиями, удивив всех, особенно судью, начавшего церемонию приятной проповедью о предназначении мужчины и женщины, о радостях законного брака, не удосужившись, однако, взглянуть перед началом своей речи на лица новобрачных. Затем он прокашлялся и произнес традиционно-обязательные в таких случаях слова из Гражданского кодекса и объявил их мужем и женой.

– Можете поцеловать невесту, сказал судья.

Райан повернулся к Девон. Выражение лица ее было ужасно. Губы скривились от презрения. То, что выражали ее глаза, не мог прочесть только дурак. “Руки прочь! ” “Не прикасайся ко мне!”

Именно так Девон смотрела на него во время их первой встречи в “Монтаносе”. Но Райан уже успел узнать ее. Что бы она ни думала о нем и что бы он ни думал о ней – он мог легко удалить этот ледяной взгляд с ее бледного прекрасного лица за одну секунду. Все, что нужно для этого сделать, – это обнять ее, раздвинуть ее губы своими губами. И она издаст тот еле слышный звук женской капитуляции, который всегда сводит его с ума. Руки ее соединятся за его затылком, глаза затуманятся от желания.

Она будет принадлежать ему в любой момент, и ей это прекрасно известно.

– Тебе нужно поцеловать невесту, – хихикнув, заметил Джеймс, – чтобы я тоже мог ее поцеловать – так положено.

Райан скрипнул зубами, обнял Девон и притянул ее к себе, чувствуя, как напряглось ее тело. Выражение ее глаз изменилось – от ледяного презрения до неясного опасения. Ее губы – мягкие, похожие на лепестки розы – задрожали, и ему сразу же вспомнились ее слова о том, что сейчас не средневековье, когда женили насильно.

Наверное, сотни лет назад невеста так и смотрела на своего жениха: с жутким страхом перед неизвестностью в глазах. Женщина, конечно, знала, что конец свадебной церемонии – это только начало, что впереди – ночь, когда ее господин и повелитель придет в брачную обитель и запрет за собой дверь.

– Черт бы тебя побрал, пробормотал Фрэнк. – Поцелуй же наконец девушку – и дело с концом, о’кей?

У Райана сердце бешено заколотилось. Он крепко взял лицо Девон в свои ладони. Медленно, очень медленно его взгляд соединился с ее взглядом, он наклонился и осторожно, нежно поцеловал ее, едва прикасаясь своими губами к ее губам. И почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, дрожь, которую – он знал это – она изо всех сил старалась унять, но не могла. Огонь вспыхнул в его жилах, он обнял ее и прижал к себе, не отрывая от нее своих губ. Поцелуй набирал силу. Его губы двигались по ее губам, кончик языка предпринимал скрытные, но все более дальние набеги.

Слабый, еле слышный звук, непроизвольно издаваемый ею, становился громче, задрожал на ее губах и затих в гортани Райана.

Поп!

Пробка вылетела из бутылки шампанского, открытой опытной рукой официанта, которого наняла мисс Бримли.

Райан сверху вниз посмотрел на пылающее лицо невесты.

– Девон, – с нежностью произнес он.

– Поздравляю, молодой человек, сказал судья.

– Удачи тебе, мой мальчик, – сказал Джеймс. – Я уверен, ты поступил правильно.

Фрэнк был более прямолинеен.

– Старик, – сказал он угрюмо, – по-моему, у тебя не все дома.

Райан еще раз посмотрел на свою невесту. Она отодвинулась от него на максимальное расстояние. Могла бы отойти еще дальше, но для этого пришлось бы уже выйти из комнаты. Мисс Бримли стояла по одну сторону, Беттина – по другую. Обе они болтали какой-то вздор, а Девон только кивала головой, делая вид, что слушает. Райан чувствовал, что она все пропускает мимо ушей. Он заметил, что Девон время от времени высовывает кончик розового язычка, слегка дотрагиваясь им до середины нижней губы, где можно было разглядеть еле заметную припухлость – след его страстного поцелуя.

Тело его напряглось, как сжатый кулак. Вот черт, подумал он. Может быть, Фрэнк прав?

В полумраке Райан несколько раз безуспешно пытался вставить ключ в замок дубовой двери своего трехэтажного особняка из темно-красного кирпича на Ист-Сикстиз. Девон стояла рядом, время от времени задевая его плечом.

“Женат, – промелькнуло у него в голове. – Я женат”.

Разумом он это понимал. Теоретически. С одной стороны. А с другой стороны, он чувствовал себя холостым хоть ты перевернись вверх ногами! Все произошло так быстро – в понедельник он был холостяком, сегодня только пятница, а он уже женат. Муж.

Да никакой он, черт возьми, не муж! Во всяком случае, не настоящий муж. Он женат – да, с этим еще можно согласиться, но все-таки муж – это что-то совершенно другое. Если бы он был мужем, то взял бы свою молодую жену на руки, дверь бы распахнулась, он перенес бы ее через порог…

Девон вслед за ним ступила на мраморный пол просторной прихожей.

– Это что, весь дом принадлежит тебе?

Он даже вздрогнул от неожиданности. Она не говорила с ним с самой церемонии.

Райан поставил ее чемодан и кивнул.

– Да.

– Он… он очень симпатичный. Райан еще раз кивнул.

– Спасибо.

– Сколько здесь комнат?

Райану пришлось задуматься. Восемь или девять? Все зависело от того, считать ли небольшой спортивный зал на первом этаже комнатой.

– Девять, – сказал Райан и нахмурился. Что это, черт побери, с ним такое делается? – подумал он, бросая ключи на столик у входа. Что он – сотрудник агентства недвижимости, показывающий помещение клиенту?

Достаточно странно уже то, что она в его доме и что останется тут на несколько месяцев. Он прожил в этом доме семь лет. За все это время крова ни с кем не делил. Женщины приходили и уходили, некоторые оставались на ночь, иногда на две. Ну и время от времени – очень-очень редко – он позволял какой-нибудь из них провести здесь длинный, нескончаемый уикенд.

Но он и в мыслях не держал, чтобы кто-то поселился с ним под одной крышей. Даже экономка. Экономки, уборщицы, те, кто приносил продукты и все необходимое, – никто из них не жил в его доме.

А теперь он условился делить жилище с Девон, и целых шесть месяцев!

Капли пота выступили у него на лбу. Как получилось, что он не подумал об этом? Так увлекся, убеждая ее согласиться на брак, что полностью забыл о технической стороне вопроса!

Кошмар какой-то – сидеть вместе за завтраком! Обедать, ужинать… Неужели придется спрашивать у нее, какую программу включить по телевизору? Советоваться, отключить термостат или не надо? А что она скажет, когда он задержится в офисе или вместе с Фрэнком посидит за рюмочкой после работы, вместо того чтобы идти домой? Будет его грызть за то, что обед остыл или что он сорвал все ее планы на вечер, хотя он и знать не знал, какие такие у нее планы на вечер?

То, что они заключили, не было настоящим браком; у нее нет права жаловаться на то, что он намерен делать, а чего не намерен. Надо, чтобы она сразу же это поняла.

– Где кухня?

Девон стояла в центре прихожей, прямо под огромной хрустальной люстрой от Орефорса. Мягкие лучи света падали сверху, превращая ее волосы в серебро. “Шелковистые серебряные нити”, – подумал он. И вдруг так сжал кулаки, что ногти впились в ладони.

– Райан! Здесь есть кухня?

– Конечно. Вон там, в конце холла.

– Хорошо, – улыбнулась Девон. – Я думаю, было бы неплохо приготовить кофе.

Ну, вот и началось. Нежелание выходить за него замуж – одно, но теперь, когда это случилось, она будет вести себя как настоящая жена.

– Нормально. Кофе – неплохая идея. Нам как раз нужно поговорить о…

– …о правилах поведения, – подхватила Девон. – Я согласна.

Девон, не дожидаясь его, быстрым шагом направилась на кухню, Райан, помедлив, – за ней. Она включила свет и осмотрелась. Райан ожидал, что она начнет восхищаться размерами помещения и множеством наисовременнейшей кухонной техники. Потрясенная Шэрон долго выражала свой восторг, но Девон и глазом не моргнула.

– Где кофе? – спросила она.

– В холодильнике, – сказал Райан, с облегчением опускаясь на высокий круглый стул у шикарной барной стойки, отделанной сверху мрамором. – Кофеварка вон на той полке.

Он смотрел, как Девон быстрыми, уверенными движениями насыпает кофе в фильтр. Когда пахучий напиток был готов и она наполнила две кружки и протянула одну ему, пришлось приложить усилие, чтобы не заулыбаться. Он знал: она ждет, как он отреагирует; женщины есть женщины, они почему-то считают, что приготовить кофе – это величайшее таинство, священнодействие.

– Ну что, о’кей? – спросила Девон, когда он сделал первый глоток.

– Нормально, – сказал он и не стал больше удерживать улыбку, которая так и норовила растянуть ему губы до ушей. – Конечно, не то, что у меня, но ты, я думаю, еще незнакома с моей новой фильтровальной системой.

Девон вежливо улыбнулась.

– Ну конечно, конечно.

– Но я надеюсь, ты к этой машинке быстро привыкнешь.

– О-о, да, безусловно. Только вряд ли твои надежды уместны. Кофе действительно очень вкусный, но я, полагаю, буду готовить его для тебя очень-очень редко. Может, один раз на миллион.

Райан сдвинул брови.

– Ну, вообще-то у меня есть экономка, но она обычно приходит часам к десяти…

– Если ты думаешь, что я возложу на себя кухонные обязанности, – ласковым голосом проговорила Девон, – то тебе стоит подумать еще раз.

Приятно наблюдать, как обвисают паруса на его корабле! Девон ждала этого момента с тех пор, как после церемонии он обхватил ее своими цепкими руками и поцеловал! До этого поцелуя она всю неделю ходила как в воду опущенная, жалея себя. Теперь с грустью покончено – благодаря ему. Поцелуй – публичная демонстрация его мужланской похоти – все изменил.

Что, он думает, приобрел сегодня? Женщину на роль жены на шесть месяцев? Которая будет готовить ему, гладить рубашки, спать с ним? Ему ни разу, как он хвастался, не пришлось уговаривать женщину лечь с ним в постель. А скольких он соблазнил – вот об этом он не говорит!

Тот поцелуй продемонстрировал его истинные намерения.

А она? Тоже хороша! Поступить так глупо, что даже не обговорить все детали их договора заранее! Но ничего. Они обсудят все это сейчас, невзирая ни на какие последствия. Больше она не допустит, чтобы ею помыкали.

– Я, вообще-то, и не настаиваю, – произнес он, холодно улыбнувшись. – Я уже сказал, у меня есть экономка. Что же касается кофе на завтрак, я вполне в состоянии приготовить его сам.

– Как мило с твоей стороны. Райан прищурил глаза.

– И… – сухо продолжал он, – раз уж мы завели разговор о том, как тут все будет, я полагаю, надо сообщить тебе, что я часто задерживаюсь на работе.

– Спасибо, что сообщил, – кивнув, вежливым тоном изрекла Девон.

– И еще – мы с Фрэнком почти каждую пятницу после работы заходим в бар, посидеть за рюмочкой.

– Веселенькое занятие, – сказала она еще вежливее.

– Ну и время от времени я уезжаю на пару дней по делам.

– Хм… Да у тебя, как я вижу, очень напряженный режим.

Райан почувствовал жгучее желание схватить ее за плечи и тряхнуть так, чтобы зубы застучали, но вдруг осознал, что этого-то она и добивается. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Райан усилием воли заставил себя успокоиться.

– Ну? А у тебя что? – поинтересовался он. – А что у меня? – изумленно спросила Девон, подняв брови.

– Не хочешь поведать о своих приходах и уходах?

– Ничего определенного сказать не могу.

– О подругах? Приятелях?

– Не-а.

– Ты имеешь в виду, что никуда ни с кем не…

Девон рассмеялась.

– Да не будь ты наивным. Конечно – и с кем, и куда.

Райан даже потемнел лицом.

– Черт бы тебя побрал! Я именно об этом и спрашиваю. Я изложил мой график, теперь хочу знать твой.

– А зачем?

– Что ты хочешь этим сказать: а зачем? Затем… затем, что все цивилизованные люди так поступают.

– Я не согласна. Изложить свой график – это была твоя идея, Райан. Я не спрашивала, как ты проводишь свое время, потому и от тебя ожидаю, что ты не будешь интересоваться, как я собираюсь проводить свое.

Девон зашла слишком далеко. Она прочла это на его лице за долю секунды до того, как он покрыл расстояние, разделяющее их; она хотела укрыться за барной стойкой, но было поздно – он оказался проворнее.

Руки Райана вцепились в ее предплечья, как когти хищного зверя. Непроизвольно она со всхлипом вздохнула, когда он рывком приподнял ее так, что она привстала на цыпочки.

– Что еще за бред! Черт побери! Ты – моя жена! Я научу тебя относиться ко мне уважительно!

– Я твой партнер по шестимесячному лизинговому договору! – отрезала Девон. Сердце бешено колотилось, но голос каким-то образом оставался холодным и спокойным. – Я не собираюсь совершать что-то порочащее тебя, но и ты должен вести себя соответствующим образом и оказывать мне уважение! Подобных правил я буду придерживаться и в отношениях с твоим дедом. Все, что вне этого, тебя не должно касаться. Понятно?!

На челюсти Райана импульсивно дернулся мускул.

– Я смотрю, ты все хорошо продумала. Девон не отводила взгляда от его холодных глаз. Еще несколько минут назад она вообще ни о чем не думала, но это ему не обязательно знать.

– Разумеется, – сказала она. Разумеется. Разумеется.

Слово эхом отдавалось в голове Райана. Как она могла оставаться такой чертовски спокойной и собранной, когда он… когда у него все кипело внутри?..

Он все сильнее сжимал ее плечи. Имелись способы заставить ее не смотреть таким едким, насмешливым взглядом.

Он чуть не поддался желанию встряхнуть ее, как тряпичную куклу. Или прижать свои губы к ее и целовать, целовать, пока она не запросит пощады, пока не обовьет его руками, пока сама не начнет просить его – прямо здесь, на мраморном полу… Он сорвет с нее одежду, чтобы чувствовать каждый сантиметр ее обнаженного тела и любить, любить, и она станет всхлипывать, произнося его имя, станет умолять, чтобы он никогда не покидал ее.

Выругавшись сквозь зубы, он отпустил ее и сделал шаг назад.

– Наверху есть помещение для гостей, – произнес он без всякого выражения. – Там ванная, туалет и небольшая гостиная. Я полагаю, тебе будет удобно.

Девон кивнула. Сердце ее все еще колотилось в ускоренном темпе, а плечи в тех местах, куда впились его пальцы, болели. Однако она и виду не подала.

– Безусловно, сказала она и, повернувшись, вышла из кухни.

Не так-то легко было тащить увесистый чемодан вверх по лестнице и в конец коридора, но она дотащила.

Заперев за собой дверь, она позволила себе свободно вздохнуть.

Апартаменты оказались более чем удобными – Девон нашла их очень даже элегантными. Будь она в другом расположении духа, она бы повнимательнее и с большим удовольствием осмотрела отделанный мрамором камин, старинную кровать – с четырьмя высокими столбиками и балдахином в виде шатра – и сад под окном. Но не сейчас. Свою первую брачную ночь она вынуждена проводить в полном одиночестве…

Впрочем, о какой брачной ночи может идти речь? Все, что происходит, – подделка, фикция, бутафория. Именно так Девон и сказала Беттине, когда та попыталась всунуть ей в чемодан прозрачную ночную рубашку со всякими кружевами, рюшечками и финтифлюшками.

– Она мне не понадобится, – с отвращением заявила Девон, скривив губы.

При других обстоятельствах эта ночнушка могла бы ей и пригодиться. Первая брачная ночь – такая замечательная штука!

Столь знаменательное событие в жизни каждой девушки и ее не обошло бы стороной, сложись их отношения иначе. И неважно, что они так недолюбливают друг друга. Отрицать их сильное, почти непреодолимое сексуальное влечение друг к другу – глупо. Даже несколько минут назад, на кухне, чутье подсказывало ей, что с трудом скрываемая ярость может легко перейти в дикое, страстное желание.

Девон всхлипнула от отчаяния и отвернулась от окна. Быстро разделась, натянула старую фланелевую ночную рубашку и заползла в огромную старинную кровать.

Шесть месяцев, подумала она, подтаскивая одеяло к подбородку, – это не так уж долго.

Правда, не то что шесть месяцев, а всего лишь несколько часов иногда длятся целую вечность, если это твоя брачная ночь и ты проводишь ее одна.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вот и пятница, начало долгого, нескончаемого уикенда – Дня независимости.

Райан было решил, что к этому времени половина Манхэттена двинулась на восток, к Хэмптону, или на север, в Коннектикут, но, распахнув дверь “Вотеринг-Хоул”, понял, что это не так. Если судить по мощной волне музыки, по многочисленным телам, трущимся в толкучке одно о другое, в этом заведении сегодня, как и обычно, по пятницам, бизнес пойдет неплохо.

Райан, встав на цыпочки, вглядывался через головы в то место, где находилась барная стойка. Чтобы туда добраться, с раздражением подумал он, придется потратить добрые полвечера. Неужели всем этим людям некуда больше пойти?

– Привет, мужчина!

Райан посмотрел вниз. Маленькая брюнетка с шоколадно-карими глазами, с капризными губками, накрашенными ярко-красной помадой, и с огромным вырезом на платье, способном возбудить и умирающего, улыбалась ему.

– Привет, – кивнул Райан.

– Тесновато, а?

– Точно.

Кто-то толкнул брюнетку в бок.

– О-у-у-п-с! – воскликнула она, падая на Райана. – Я крайне сожалею, мужчина!

Райан улыбнулся. Он очень сомневался, что она хоть немного сожалеет. Нос задран кверху, глаза хитро блестят. Руками она уперлась в Райана, положив ладошки ему на грудь, да и большей частью своего впечатляющего бюста – тоже.

Сегодня она кого-нибудь осчастливит, подумал Райан, но без малейшего сожаления, что не его.

– Извини, дорогая, – сказал он. – Мне тут надо кое с кем встретиться.

– О-о! Губы скривились в обиженной улыбке. – Везет ей, этой “кое-кому”.

– Да уж, – усмехнулся Райан и, похлопав красотку по щеке, стал пробираться сквозь непроходимую толчею к бару.

Еще издали он заметил Фрэнка, который возвышался на одном стуле, яростно защищая другой. Прорвавшись наконец к стойке, Райан с довольным видом ухмыльнулся.

– Теперь понимаешь, как тебе повезло, что сегодняшний вечер ты проводишь со мной? – Фрэнк убрал свой пиджак с соседнего стула и освободил его для Райана. Потом посмотрел на друга наигранным мрачно-печальным взглядом. – Последние пятнадцать минут я только и делал, что угрожал растерзать каждого, кто попытается занять это место. Надеюсь, ты простишь, что после всего этого я не встречаю тебя глупой улыбкой?

Расхохотавшись Райан уселся рядом с ним.

– Извини за опоздание, старина. Застрял в офисе, – сказал он и кивнул в знак благодарности бармену Гарри, который, зная наизусть вкусы друзей, уже ставил перед ними широкие стаканы со льдом и жидкостью коньячного цвета. – Ну, так что? – спросил он, сделав приличный глоток. – Как идут дела?

– Зависит от того, какие дела ты имеешь в виду, – пожал плечами Фрэнк. – С бизнесом нормально. С любовью гораздо хуже.

– Что случилось?

– А-а-а! Я порвал с Эммой.

– Это что, твоя последняя? – улыбнулся Райан. – Я привык, что обычно ты называешь имя и даешь подробное описание, но…

– …но в последнее время ты не слушаешь, что я тебе рассказываю, дружище, – вздохнул Фрэнк. – Да, Эмма была моей девушкой этого месяца.

– А что случилось?

– Да как обычно. Она начала суетиться и намекать об отношениях “навсегда”. – Фрэнка даже передернуло. – Но мы-то с тобой знаем на сто процентов, что женщинам нельзя этого позволять, ведь так?

– Угу, – выдавил из себя Райан после едва заметной паузы, – конечно.

– Ну а у тебя как дела? Все так же убиваешь кучу времени, работая в офисе до поздней ночи?

Да, подумал Райан, он действительно убивает время, но отнюдь не работает, а просто сидит в офисе до самого позднего часа. Но какой смысл спешить домой? Если он придет до семи, они с Девон вместе поужинают, она за одним концом длинного обеденного стола, он – за противоположным. “Как прошел день? ” – спросит он. Она ответит и вежливо спросит, как провел день он, и Райан скажет, что нормально. Затем они опять погрузятся в вежливо-натянутое безмолвие, окружающее их обоих с той злополучной ссоры в день бракосочетания.

Райан нахмурился и кашлянул.

– Ты прав. Я, как и раньше, работаю допоздна, – сказал он вслух. – Ты знаешь… вечером, когда телефон молчит и сотрудники расходятся по домам, можно сделать очень много.

Фрэнк кивнул.

– Что ж, почему бы и нет? Понимаю, тебе незачем торопиться домой… – Он посмотрел на Райана, и хитрая ухмылка пробежала по его губам. – Конечно, если только обстоятельства не изменились и ты не начал получать наслаждение от общества своей временной жены.

Глаза у Райана вспыхнули недобрым огнем.

– Черт возьми, что ты хочешь этим сказать?

– Ну ладно, не лезь в бутылку. Мне просто интересно, остается ли статус-кво прежним.

– Да-да, – сказал Райан, успокаиваясь. – Извини, Фрэнк. Трудная выдалась неделя.

– Нормально,парень. Я понимаю, как тебе нелегко.

Нет, подумал Райан, вряд ли Фрэнк когда-либо испытывал то, с чем пришлось столкнуться мне.

Фрэнк никогда не жил в одном доме с женщиной-призраком, не открывал дверь комнаты, в которой она жила, только чтобы увидеть холодную вежливую улыбку и тут же уйти. Он ни разу не натыкался на невидимое ароматное облачко ее духов где-нибудь в гостиной. И уж совершенно точно, что он и понятия не имеет, каково это слышать негромкий, журчащий смех, когда она разговаривает по телефону, потом несколько часов метаться, точно в горячечном бреду, пытаясь догадаться, кто тот счастливчик, кому удалось ее развеселить, а ты, хоть убейся, не можешь заставить ее хоть мало-мальски искренне улыбнуться.

Нет, конечно же, Фрэнку все это неведомо. И он не знает, что такое лежать одному в постели – одну ночь, вторую, пятую, двадцать пятую, – когда тело горит как в огне от сознания того, что самая прекрасная, самая головокружительно красивая женщина спит в комнате по соседству, совсем рядом, достаточно подняться по ступеням и пройти несколько метров…

– Старик!

Райан смущенно откашлялся.

– Извини, Фрэнк. Я прослушал, что ты говорил.

– Я спросил, совершаете ли вы с Девон по-прежнему еженедельные паломничества к твоему деду, или спустя пять с половиной месяцев все стало проще?

– Ты что, смеешься? Это же дежурный спектакль. Дед вместе с Бримли ждут нас ровно в час дня каждое воскресенье.

– И старина все так же бодр, здоров и добродушен?

– Да, он в полном порядке, – улыбнулся Райан. – В Девон души не чает. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но теперь, когда узнала его поближе, она просто влюбилась в него.

– Ну а что же будет, когда этот ваш брачный договор через неделю закончится? Неужели все прекратится?

Райан залпом выпил половину своего виски.

– Абсолютно.

– А как отреагирует дед? Что он скажет?

– Ничего. Я ему все рассказал о контракте, который мы заключили, – сразу же, с самого начала. Я его никогда не обманывал, Фрэнк. Ты это знаешь.

– Да, но он, должно быть, надеется…

– Конечно, надеется. Но он прагматик. Хотел, чтобы я согласился на женитьбу, – и я женился. Из этого, как ты знаешь, ничего не вышло…

– Cest la vie,^[6] как говорят в Бруклине.

– Точно! – рассмеялся Райан.

– Во всяком случае, у тебя есть оправдание: ошибка-то его, а не твоя. Ему так и не удалось подыскать для тебя идеальную жену, верно?

– Да, – после длинной, почти минутной паузы проговорил Райан. – Пожалуй, ты прав – не удалось.

– Такая девушка! Современная версия Мисс Домохозяйки – вся блестит и сияет, а уж как мягко стелет! И что же происходит? На деле она оказывается зловредной, жестокосердной, коварной сучкой, которая только на первый взгляд горяча, а на поверку такая же сексуальная, как холодиль…

Райан бросился к Фрэнку так стремительно, что, когда все было позади, окружающие, ставшие невольными свидетелями происшедшего, так и не смогли прийти к общему мнению, что же случилось сначала, а что потом. На чем все сходились безоговорочно – так это что в одну секунду двое мужчин спокойно разговаривали, а в следующую тот, что повыше, вскочил на ноги, схватил того, который был пониже и покрепче, за воротник и так его треснул о барную стойку, что она заходила ходуном.

– Думай, что говоришь, – прорычал Райан.

– Эй! – Рот у Фрэнка открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной из воды. – Эй! Прекрати! – пискнул он, стоя на цыпочках и вцепившись в руки Райана. – Да что с тобой сегодня?

– Женщина, о которой ты говоришь, моя жена, Фрэнк. Ясно? Моя жена! И ты, черт тебя побери… запомни!

– Ну, хорошо, парень, хорошо, только отпусти меня, ладно?

Мужчины в упор смотрели один на другого, у Фрэнка лицо красное, как у вареного рака, у Райана – белое как полотно; глаза мечут молнии.

Райан постепенно ослабил железную хватку и отпустил рубашку Фрэнка.

– Фу-у-у! – протянул он.

Фрэнк бессильно рухнул на стул. Уровень шума вокруг них резко возрос, но через некоторое время посетители о них забыли.

Райан тоже сел. Дрожащими руками поднес стакан к губам и выпил все до дна. Потом поставил стакан на стойку и посмотрел на Фрэнка.

– Она моя жена, – повторил он. – Девон – моя жена. Понял?

Он встал и пошел, прежде чем Фрэнк смог что-то ответить, плечом пробивая себе дорогу, – в дверь и в вечерний полумрак улицы.

Девон сидела в гостиной, держа на коленях нераскрытый журнал.

Еще одна пятница, тоскливо подумала она, еще один вечер, когда только и делаешь, что стараешься не думать, как там Райан со своим холостым приятелем.

Девон нахмурилась, положила журнал на краешек стола, встала. Конечно, в принципе, где он там бродит, вовсе не ее дело. Что бы Райан ни делал, это ее не касается. Их объединяет лишь клочок бумаги с ее и его именами. А в остальном он такой же холостяк, как и его друг Фрэнк Росс.

Так тихо в доме… Девон до сих пор не могла привыкнуть к этой звенящей тишине. Каждый раз, когда Райана не было вечером дома – что случалось практически постоянно, – она ловила себя на мысли, что машинально бродит из комнаты в комнату. Иногда, стоило ей заслышать, как он открывает ключом дверь, сердце начинало вдруг колотиться, и ей приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не броситься вниз по ступеням, ему навстречу, и…

Собственно, удивляться тут нечему, все вполне естественно. Она никогда и не жила одна. Ребенком она вместе с Беттиной переезжала из одной тесной комнатушки в другую; в интернате она делила комнату с еще одной девочкой, а потом, после выпуска, они вдвоем с подружкой снимали меблированную квартирку, намного меньше той спальни, которую она занимала теперь.

Девон вздрогнула – зазвонил телефон. Наверное, это Джилл, та самая модельерша, что пыталась удержать ее от стычки с Райаном в “Монтаносе”. Недели две тому назад девушки столкнулись нос к носу на Пятой авеню.

– Ну, что новенького? – спросила тогда Джилл, и Девон замешкалась, затем сказала, что все по-старому, и они обменялись телефонами. С Джилл интересно поболтать. Она забавная – умеет заставить Девон улыбнуться, а иногда – что вообще случается очень редко – даже рассмеяться.

Звонила, однако, не Джилл, а Беттина.

– Здравствуй, дорогая, – сказала она. – Я всегда забываю разницу во времени между Нью-Йорком и Калифорнией. Ну, чем вы с Райаном сейчас занимаетесь?

Девон вздохнула. Мама задает одни и те же вопросы, только формулировка разная.

– Мы ничем не занимаемся, мама. Райана и дома-то нет.

– В такой поздний час? Где же он?

– Не знаю. Гуляет где-нибудь со своим другом, я думаю.

– Что ты имеешь в виду – “не знаю”? Он твой муж все-таки.

– Мама, пожалуйста… Ну что мы будем притворяться? Тебе известно, какие у нас с ним отношения. У Райана своя жизнь, у меня – своя.

– Так семейные дела не делаются!

Девон опустилась на диван. Трудно сказать, что смешнее: когда Беттина дает советы по семейной жизни или когда притворяется, что у дочери настоящий брак.

Так или иначе, Девон была сейчас не в том настроении, чтобы выслушивать ее нравоучения.

– Мама, у тебя какое-нибудь дело или ты позвонила просто так?

Беттина фыркнула.

– Мать имеет право позвонить своей дочери и без какого-либо конкретного дела, но раз уж ты спросила, то скажи этому своему мужу, что нашему дому необходимо сменить отопительную систему.

Девон вздохнула.

– Видишь ли, мама, Райан не собирается вечно содержать тот дом. Может быть, тебе пора уже поискать работу?

– И все-таки он бы побеспокоился, если бы ты вела себя как умная жена.

Как тут поведешь себя как умная жена, если их брак – сплошная фикция? – подумала Девон, и в горле у нее что-то сжалось.

– Дорогая, Райан – прекрасная добыча. Если выберешь правильную тактику, ты его удержишь.

С губ Девон сорвался короткий, отрывистый смешок.

– Ты говоришь о нем так, будто он рыба.

– Он что, тяжелый человек? С ним трудно ужиться?

Девон подумала, что, наверное, время остановится, если они с Райаном перестанут обмениваться вежливыми приветствиями “доброе утро! ” и не менее вежливыми “спокойной ночи! ”.

– Нет, – ответила она негромко. – Нет, он не тяжелый человек.

– В чем же тогда проблема? И даже не заикайся, что он скупой!

Скупой? Девон вспомнила плотную пачку кредитных карточек в своем кошельке, которыми она так ни разу и не воспользовалась, крупные суммы, еженедельно поступающие на ее счет в банке, и трастовый счет, к которому она не прикоснулась…

– Нет, мама, Райан очень щедрый.

– Он не настаивает, чтобы ты готовила ему или убиралась?

Девон в первый раз улыбнулась. Кухня и уборка – это для Беттины конец света.

– У него есть экономка, которая готовит, а убираться приходит горничная, – сказала она.

– В чем же тогда проблема? – спросила Беттина уже более жестким голосом. – Ты что же, не все как положено делаешь, чтобы доставить ему удовольствие в постели?

Щеки у Девон вспыхнули; она вскочила на ноги.

– Мне надо идти, мама, – солгала она. – По-моему, Райан пришел.

– Так что же, значит, в этом дело? Сексуальная проблема? Девон, если ты хочешь осчастливить такого мужика, как Райан, нельзя вести себя в постели как недотрога. Отбрось все запреты. Купи себе эротические трусики, бюстгальтер. Мужчины любят черный шелк, кружевные подвязки и туфли на высоких каблуках.

– До свидания, мама, – поспешно сказала Девон. – Договорим потом.

Она повесила трубку. Лицо ее горело как в огне.

Только этого не хватало! Консультация по интимным вопросам в семейной жизни от специалиста мирового класса. Бесплатно!

Почему она до сих пор не сказала Беттине правду, почему не призналась, что они вообще не спят вместе?

Потому что Беттина рассмеялась бы ей в лицо, вот почему. Она бы обозвала Девон дурой – за то, что та не разделила постель с таким обаятельным и сексуальным мужчиной, как Райан Кинкейд.

Да. Он больше, чем просто обаятельный, и больше, чем просто сексуальный. У него еще такое замечательное чувство юмора. Однажды Девон случайно стала свидетелем, как он смешил экономку. Миссис Круз заливалась смехом, а он все поддразнивал ее и сам хохотал вместе с ней. А смеялись, как выяснилось, над какой-то ерундой.

– Ваш муж… – сказала тогда миссис Круз, по-девичьи хихикнув, отчего сразу помолодела на двадцать лет и похудела на сорок фунтов, – он такой молодец, а?

Своим мнением экономка поделилась и с горничной, и с владельцами всех лавочек в округе. Все сходились на том, что Райан просто замечательный парень. Его дед был того же мнения. Девон не раз замечала, с какой гордостью и любовью Джеймс смотрит на своего внука. Да и кто бы упрекнул его? Со стариком Райан всегда был заботлив и ласков.

Впрочем, он вел себя так со всеми. Кроме Девон. Но ее такое отношение устраивало. Пусть все остальные позволяют себя дурачить. Она знает, что Райан… что Райан…

– Господи! Что же мне делать? – прошептала в отчаянии Девон, обхватив лицо ладонями.

Потом утерла слезы, медленно встала. Еще неделя – и все. Осталось совсем немного. Всего семь дней пожить в доме Райана, и затем можно вообще о нем забыть…

… и уже никогда не нужно будет притворяться, что она совершенно не волнуется, когда он приходит домой, особенно, как это было в те несколько вечеров, когда он возвращался как раз к ужину; не придется скрывать боль, если он задерживается, когда часы тикают и тикают, и не вставляется ключ в замок, и не слышны шаги на лестнице.

Сколько таких вечеров она пролежала, не в силах сомкнуть глаз, прислушиваясь к его шагам! Как билось сердце от одной только мысли: что делать, если он поднимется еще на один пролет, всего на несколько ступеней, приблизится к ее двери…

Девон вскочила на ноги. Что это с ней сегодня? Такое чувство, как будто она сейчас сойдет с ума.

Погулять. Прогулка собьет лишний пыл. Но сегодня пятница. Тротуары наверняка забиты влюбленными парочками, вышедшими на вечернюю прогулку. Руки сплетены, тесные объятия, взаимные улыбки…

Ну ладно. Она спустится вниз, в спортивный зал Райана, включит мотор в джакузи. Это была одна из немногих вещей в доме, которыми она не стыдилась пользоваться. Ей полюбился мощный напор воды, нравилось ощущать кожей упругое массирующее давление водяного потока. Однако она пользовалась джакузи только в дневное время, чтобы не рисковать, что Райан увидит ее здесь.

Правда, он все время повторял, что Девон вправе пользоваться всем в доме, но она боялась, что он может увидеть ее в купальном костюме, по этой причине и не пользовалась джакузи вечером.

Но сегодня можно не опасаться. На часах всего семь часов, а Райан вернется, скорее всего, ближе к полуночи. По пятницам он всегда так приходит, а Девон обычно лежит в темноте, прислушиваясь, не зашуршит ли его ключ в замочной скважине, строя догадки, где он был и с кем…

Отбросив глупые мысли, Девон прошла в свою комнату, переоделась в простой белый купальный костюм и направилась вниз.

Райан отпер массивную входную дверь, вошел в прихожую и бросил ключ на столик.

– Девон!

Его голос эхом отдался в тишине огромного фойе.

– Девон! Ты здесь?

Запустив пятерню в волосы, Райан переходил из одной комнаты в другую. Все то время, что такси мчало его из “Вотеринг-Хоул”, он мысленно торопил приближение момента, когда откроет дверь, войдет и увидит Девон.

Теперь же нетерпеливое ожидание сменилось разочарованием: стало ясно, что он один в доме. Девон куда-то ушла.

Наверное, надо было позвонить, что его планы изменились и он скоро приедет домой.

Но как позвонить, если он никогда раньше не предупреждал ее, вернется домой рано или задержится? Он сам завел такой порядок и строго требовал, чтобы оба его придерживались.

И потом, что бы он ей сказал? Что приедет домой пораньше, потому что свалял дурака, сцепившись со своим другом Фрэнком? Что взбеленился от неуважительных слов Фрэнка о Девон, хотя сам всегда так думал и не раз говорил?

Он поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, и его шаги отдавались гулким эхом. Райан заглянул в библиотеку, в музыкальную комнату, в игровую. Пусто, как он и предполагал.

Ступени, ведущие в комнату Девон, терялись в полумраке. Райан немного поднялся по ним и, держась рукой за поручень, задрал голову и посмотрел на закрытую дверь.

Там Девон или нет? В этой комнате она проводила большую часть своего времени, когда он был дома; иногда Райан слышал звуки музыки, доносящиеся оттуда (в ее комнате стоял сидиплейер). Он уже знал ее вкусы: она предпочитала Гершвина и Рахманинова. Он улыбнулся, подумав, что, если бы не Девон, он так бы и не узнал, что до шестидесятых годов люди писали музыку, которую приятно послушать и в наши дни. Но сейчас в доме царила тишина. По всему было видно, что ее нет дома. Еще не поздно, приятный вечер, кафе открыты… Должно быть, ушла прогуляться или навестить подружку – кого-нибудь из тех, с кем она смеялась, разговаривая по телефону.

Райан резко выдохнул. Что это с ним такое сегодня? Что, в принципе, произошло? Фрэнк сделал несколько едких замечаний по поводу Девон. Всего-то. Райан даже фыркнул от негодования на самого себя. Девон, наверное, так же ждет конца намеченного срока, как и он. Вот закончится последняя неделя, и тогда даже разговора не может возникнуть о том, чтобы возобновить этот глупый контракт.

То, что он высказал Фрэнку, тоже правда, черт возьми, думал он, спускаясь вниз. Такая длинная, трудная неделя. Что ему сейчас пошло бы на пользу, так это хорошенько расслабиться, снять стресс, полностью успокоиться.

Райан отбросил пиджак и галстук. Полчаса на “Наутилусе”, сказал он себе, расстегивая пуговицы рубашки. Э-э-э! Час на черном монстре, а затем – расслабуха в джакузи, и он будет как огурчик!

Открыв дверь на лестницу, ведущую вниз, в тренировочный зал, он нахмурился. Неужели забыл выключить свет утром? И что это за шум? – с удивлением думал Райан, спускаясь по ступеням. Должно быть, он и механизм нагнетания воды оставил включенным…

Райан распахнул дверь в зал, да так и застыл, открыв рот.

Клубы пара, как туман, поднимались с поверхности теплой воды. В этом белесом тумане, выступая неясным контуром, как водяная нимфа из древней легенды, виднелась Девон.

Райан не мог оторвать глаз от ее тела. Капли воды, как крошечные бриллианты, блестели на ее мягкой, бархатистой коже. Волосы, свободно разметавшиеся по спине, похожи на каскад белого золота.^[7] Тело прикрыто простым белым купальником; вода сделала ткань полупрозрачной, и Райан явственно видел, как сильно, упруго вздымается грудь, маленькими точками выпирают соски; даже темный треугольник внизу живота был отчетливо обрисован.

Но больше всего Райана пленило ее лицо; сердце его бешено заколотилось. Его поразило не выражение шока на ее лице, не широко раскрытые глаза и полураскрытые губы. То, что его поразило в ней, – это чувство неподдельной, искренней радости в первый, неуловимый момент, когда она увидела его в дверях.

– Райан, – проговорила она хриплым голосом. – Что… что ты тут делаешь?

Ему пришлось прокашляться, прежде чем он смог говорить:

– Я… я все отменил, что было запланировано на сегодня. Мне хотелось… тебя увидеть.

Девон нервно облизнула губы.

– Я… я бы не воспользовалась джакузи, если бы… если бы знала, что ты… Давай поговорим позже, позволь мне вытереться и переодеться, и…

– Нет.

– Райан, пожалуйста…

Слова застряли у нее в горле, когда она увидела, что он стал приближаться. Ноги ее обмякли, как будто в них не стало костей. Она задрожала.

Господи, как же он красив! Рубашка расстегнута почти до пояса, открывая загорелую, мускулистую грудь, покрытую черными волосами. Его глаза! Никогда она не видела их такими темными. И они горели огнем.

Райан остановился в нескольких сантиметрах от нее.

– Девон, – охрипшим голосом сказал он.

– Не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, не надо… – И очутилась в его объятиях, губами почти вплотную к его губам.

Его губы были так горячи, требовали всего с такой исступленностью, что ее пробрал страх.

Но как можно бояться того, о чем мечтала столько ночей? Чувствовать его близость… Напряжение языка… Остроту кромки зубов…

Обвив шею Райана руками, Девон прошептала его имя. Ее пальцы погрузились в шелковистые волосы на его затылке, скользнули под рубашку и пробежали по мускулистой спине.

– Да, – сказал он, не отнимая своих губ от ее. – Да, милая, да.

Райан застонал, прижимая тело Девон к своему. Он чувствовал, как ее сердце бьется против его сердца; своим торсом он ощущал чарующую округлость ее грудей. Его тело упивалось каждым сантиметром ее тела, длинными, восхитительно-красивыми ногами, волнистой линией ее талии. От восторга он приподнял Девон, и теперь она стояла на цыпочках.

– Так долго… – шептал Райан, осыпая ее поцелуями. – Так долго я этого ждал!

Руки его зарылись в ее волосах, ниспадающих по обеим сторонам прекрасного лица. Он видел ее рдеющие щеки и горящие глаза и понимал, что это настоящее, что она хочет его тем же диким, страстным, всепобеждающим желанием, что и он.

– Райан… – Голос ее был тише шепота, почти неслышим, как вздох, который он чувствовал лишь своими губами. – Райан, пожалуйста… Я хочу… я хочу…

Он поднял ее на руки, не отрывая своих губ от ее, и понес вверх по лестнице, выше и выше, сквозь тишину и полумрак – в мягкий уют своей постели.

Купальный костюм, как шелуха, слетел под его руками. Обнаженная, трепещущая, Девон лежала в его объятиях. Он сорвал одежду и с себя и лег рядом с ней.

Она была так красива! Райан отодвинулся, чтобы разглядеть ее получше: высокие, округлые груди, изгиб грациозной талии, женственную выпуклость бедер и темное возвышение в низу живота…

Он хотел всего сразу. Всего. Хотел касаться ее, пробегать кончиками пальцев по чудесной коже, обследовать все ее тело. Целовать ее повсюду, во всех местах, целовать, целовать, пока вкус ее тела не станет частью его самого.

Но больше всего он желал погрузиться в нее – глубоко-глубоко, – в ее мягкое, женственное тепло.

– Девон, – проговорил он нетвердым голосом. – Девон…

Райан взял ее лицо в свои ладони и стал целовать ее губы, пока они не приоткрылись. Его язык пробежал по ее губам и затем дотронулся до ее языка; ответ был бурным и непредсказуемым: он почувствовал, как она задрожала, а затем кончик ее языка проник меж его губ.

Он почувствовал, что сейчас взорвется. Никогда еще в своей жизни он не желал женщину так сильно.

Но он еще мог ждать. И подождал бы даже под страхом смерти, не для того, чтобы продлить экстаз, нет, но потому, что чувствовал что-то за ее страстью – какую-то нерешительность, которая подсказывала ему… которая давала ему надежду…

– Райан? прошептала Девон, и явная просьба в ее голосе обезоружила его.

Он накрыл ее грудь своей ладонью и большим пальцем провел по соску.

– Какая красивая грудь, сказал он еле слышно. – Такая приятная…

Он прижался к ней щекой и лизнул затвердевший сосок, затем взял эту нежную плоть губами, получая дикое наслаждение. Девон застонала, всхлипывая, в его объятиях и подалась телом навстречу ему.

Когда его ладонь заскользила по ее животу, Девон напряглась, обхватила его пальцы, не пуская их дальше, но он успокоил ее, нежно прикоснувшись губами к ее губам и глазам, а затем покрыл поцелуями шею и очень медленно продвинул ладонь вниз. Дикий восторг охватил его, когда он почувствовал, как Девон начала сотрясать дрожь.

Райан нежно провел пальцем вдоль ее воспаленной желанием плоти, и Девон, раздвинув ноги, потянулась к нему и произнесла его имя.

И тогда наконец он возвысился над ней, поставив колени между ее ног.

– Девон, – прошептал он, – посмотри на меня.

Когда она открыла глаза, он прильнул к ней всем телом, стремясь к полному слиянию. И вдруг остановился, наткнувшись на преграду. Всего несколько мгновений назад у Райана мелькнула мысль: а что, если она невинна? Но он не стал тешить себя надеждой.

Воображение – это одно. Реальность – совсем другое. Райану пришлось пережить шок оттого, что он оказался у Девон первым мужчиной. Он хотел было пойти на попятную, но она стала судорожно удерживать его, руками обхватив за бедра, притягивая к себе и выгибая спину ему навстречу.

– Не оставляй меня! – взмолилась она. – Я умру, если ты покинешь меня сейчас, Райан. Я умру!

Я тоже умру, подумал Райан. Умру от одной мысли, что лишусь тебя, так и не сказав… так и не сказав, что…

Он подложил руки под бедра Девон, приподнял ее, приблизив к себе, и полностью погрузился в сладкое, обворожительное, мягко поддающееся тело своей жены.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Девон лежала в теплых объятиях Райана, пресыщенная ласками и страстью. И почти не дыша от любви. Она думала о всех тех долгих неделях, когда была замужем за Райаном, жила с ним под одной крышей и уверяла себя, что ненавидит его.

Ситуацию можно, конечно, назвать смешной, если бы любить его не было так опасно. Насколько спокойнее она чувствовала себя до сегодняшнего дня!

Сейчас, даже трудно припомнить, чтобы когда-либо она видела Райана упрямым, настойчивым… злобным… невозможным. Он совсем не такой.

Он полон решимости. Уверен в себе. Замечательный, прекрасный мужчина. Бывает и смешным, и ярким, и обаятельным.

В нем есть все, о чем женщина может только мечтать, и он ее муж – если не принимать, конечно, во внимание, что брак-то у них не настоящий, фиктивный.

Неудержимые слезы потекли из уголков закрытых глаз Девон. Какую глупость она допустила, влюбившись в Райана, ведь будущего у этой любви совсем нет! Кто она такая, в конце концов? Лишь временно они с Райаном вместе – так они сами пожелали. Оба пошли на этот брак, ясно все осознавая…

То, что между ними произошло, собственно, ничего и не меняет. Он никогда не выказывал желания завлечь ее в свою постель. Это она, скорее, явилась инициатором. Вот ведь дура! Твердила, что ненавидит его, а сейчас сердце нашептывает, что она любила Райана всегда.

Сегодня весь самообман рассеялся. Это случилось в тот момент, когда она обнаружила его стоящим в дверях тренировочного зала и наблюдающим за ней.

Выражение его лица – этот почти дикарский, первобытный взгляд, в котором бьется чувственное, бескомпромиссное желание, – должно было бы заставить ее сердце замереть от страха.

А вместо этого ноги ее обмякли от ответного желания.

Девон догадывалась, что именно увидел Райан и что могло так на него подействовать: мокрый купальник подчеркивал все контуры ее тела. И совершенно невозможно скрыть ее реакцию: груди быстро поднимаются и опускаются, выдавая учащенное дыхание, а соски предательски затвердели.

Прикройся, говорило ее сознание. Пусть смотрит, отвечало скачущее от возбуждения сердце. Пусть он видит, что с тобой сделал, пусть знает, что ты хочешь его так же сильно, как он хочет тебя.

В первый раз она осмелилась признать правду. А вместе с этой правдой пришло осознание того, что где-то между той злополучной встречей в “Монтаносе” и сегодняшним днем она по уши влюбилась в Райана Кинкейда.

Она сходила по нему с ума. Да, да. Она желала его и сгорала от страсти.

Казалось, воздух между ними дрожал и вибрировал. Напряжение не спадало до тех пор, пока Девон уже не могла более сдерживать свое желание, как не могла воспрепятствовать восходу солнца на востоке.

Она готова была броситься в его распростертые объятия, крича о капитуляции, приблизить пылающие губы к его губам, чтобы утолить подавляемую так долго жажду любви, переполнявшую ее душу.

И он утолил эту жажду, взял ее, трепещущую девственницу, и на руках перенес в радостную полноту женственности.

Теперь же радость начинала затухать. Она лежала в объятиях мужчины, которого любила, и изо всех сил сдерживалась, чтобы не разреветься.

Райан подарил ей такое счастье, какого она не могла себе даже представить. И она дала ему наслаждение. Он сам говорил ей об этом своими поцелуями, ласками, словами, которые волновали ее до глубины души и от которых вспыхивали щеки.

Но Райан не произнес самых простых слов – тех, которых так жаждало ее сердце.

Он не сказал: “Я люблю тебя”.

А разве он должен был это говорить? Она оказалась в его жизни случайно. Он не добивался ее. Ему вообще не нужна жена. Обстоятельства и долг чести толкнули его на брак, который нельзя, по сути дела, назвать браком и который слишком скоро должен кончиться…

У Девон комок встал в горле. Опомнившись, она до боли прикусила губу, но было слишком поздно. Приглушенный звук рыданий вырвался наружу.

Райан обнял ее.

– Дорогая, – ласково проговорил он. – Что случилось?

Она затрясла головой, улыбаясь сквозь слезы, и прошептала:

– Ничего.

Райан знал, что это неправда. В рассеянном свете от коридорной лампы он видел блестящую, как бриллиант, слезинку на ресницах Девон. Ему вспомнился тот момент, когда он проник в нее, и он застонал от раскаяния.

– Я сделал тебе больно, – сказал он, и в голосе его звучала вина. Он прижал ее к себе. – Девон, любимая, мне так жаль. Я не знал, что…

– Нет. О-о, нет, Райан. Ты мне не сделал больно.

От его теплых объятий, от радости, что он прижимает ее к себе так крепко, она улыбнулась.

– То, что случилось, было… прекрасно. Он улыбнулся ей в ответ.

– Если бы я знал, я бы заходил медленнее. Но я и понятия не имел… я не ожидал, что…

– Что я могу оказаться девственницей? – застенчиво спросила она, проводя кончиком пальца по его губам. – Ну и… ты разочарован?

– Разочарован?!

Райан снова подумал о том прекрасном миге, когда осознал, что он у нее первый мужчина, первый, кому она отдала свою любовь и всю себя. Только от одной этой мысли кровь стала быстрее двигаться в венах. Он опять захотел ее – так же сильно, как и в первый раз, – но времени прошло слишком мало. Какие бы слова она ни говорила, он видел по глазам, что ей больно. Так что пришлось ограничиться нежным поцелуем.

– Разве может мужчина быть разочарован таким невероятным подарком? – мягко сказал он.

Девон вспыхнула, и он понял, что его слова доставили ей радость.

– Я не знаю, – прошептала она. – Говорят… я имею в виду… ну, говорят, что у женщины должен быть опыт. Надо что-то там уметь, да?

У Райана даже судорога прошлась по телу. “Говорят”!.. Только Беттина могла дать такой совет…

К чертям собачьим! Почему именно сейчас ему вспомнилась Беттина? Конечно, инициатором их брака явилась она – что верно, то верно. Но теперь, когда Девон у него в руках, Беттине нечего совать нос в их дела.

То, что случилось, – это чудо, принадлежащее только им двоим.

– Забудь о том, что кто-то там говорит, – ласково произнес он. – Ты была просто чудесной. А что касается опыта, то я могу поделиться с тобой…

Девон улыбнулась в ответ, но в глазах все еще таилась грусть.

– Мне кажется, ты думал… ну, предполагал… я имею в виду все, что касается…

– Глупости я предполагал, – прервал ее Райан и отвел локон со все еще горящих щек. – Я иногда веду себя как… как полный идиот.

И он с радостным чувством в душе увидел, что темные тучи в ее глазах рассеиваются.

– А с другой стороны, – улыбаясь, продолжил он, – я не буду возражать, если ты меня убедишь, что моя самооценка неверна.

Девон негромко рассмеялась.

– Ну, я бы не стала употреблять слово “идиот”.

– Не стала бы?

– Нет, – повторила она, погрузив руки в его черные волосы. Девон приблизила лицо Райана к своему и поцеловала его. – Ты слишком симпатичный, чтобы так тебя называть.

Райан ухмыльнулся.

– Ну, спасибо.

Он перекатился на спину, не выпуская Девон из рук. Они лежали молча несколько минут – Райан на спине, а Девон в его объятиях рядом, – потом он вдруг чему-то засмеялся.

– Знаешь, я сейчас подумал о Фрэнке.

– О Фрэнке? Как он сумел вклиниться в наш разговор?

– Это долго рассказывать, любимая. Скажем так: долгое время я ходил как пороховая бочка с коротким фитилем. Фрэнк оказался тем самым бедолагой, которого угораздило нечаянно запалить фитиль. Он так и не понял, с чего это я взбеленился вчера вечером.

Девон перекатилась на живот, оказавшись на Райане; она сложила руки у него на груди, а подбородком уперлась в сплетенные пальцы.

– Ты поссорился с Фрэнком? Поэтому и пришел домой так рано?

– Да. Нет. – Райан вздохнул и провел пальцем по кромке ее волос. – Фрэнк меня действительно разозлил, но причина совсем не в этом. – Он улыбнулся, но что-то сжалось у него в груди. – Я пришел домой из-за тебя, – сказал он. – Потому что настало время признаться себе… в правде.

Сердце у Девон забилось.

– Что же это за правда?

Райан положил ее рядом с собой; голова ее уютно устроилась на сгибе его руки.

– Я так сильно хотел тебя, что не мог ничего ни делать, ни соображать, – прошептал он и стал осторожно гладить ее по бедру. Дыхание ее на мгновение замерло. – Все эти месяцы я говорил себе, что ты мне чужая, что я к тебе равнодушен. Ночью, лежа в постели, я каждый раз доводил себя до сумасшествия, до полупомешательства, воображая, что бы случилось, если бы я поднялся всего на несколько ступеней вверх и обнял тебя…

Щеки Девон снова запылали огнем.

– Я… я тоже… думала об этом. Глаза Райана вспыхнули.

– Правда? – спросил он с хрипотцой.

– Каждую ночь, – прошептала она.

Он придвинул ее к себе и стал нежно целовать.

– С этого дня – никаких отдельных комнат, дорогая. Никаких отдельных постелей! Слишком много времени мы потратили впустую.

Да, подумала Девон, да, слишком много времени впустую, а осталась всего одна неделя.

– Ты моя! – порывисто сказал Райан. – Слышишь? Ты принадлежишь мне, и больше никому!

Навсегда, Райан, навсегда. Пожалуйста, мысленно говорила она, пожалуйста, скажи три этих маленьких слова, и так и будет.

Но он не сказал. Вместо этого он соскользнул вниз, и Девон ощутила на животе его жаркое дыхание.

– Райан, – прошептала Девон горячим, срывающимся шепотом. – Райан…

Но тут его губы прикоснулись к ней, и она провалилась в сладостный туман.

Они проснулись на следующее утро, очень поздно, все еще в тесных объятиях друг друга.

– Ммм, – промычал Райан, прижавшись губами к ее шее.

– Ммм, – вздохнула Девон, запуская пальцы в его спутанную шевелюру.

Понежившись еще несколько минут, Райан сел и легонько шлепнул ее по попке.

– Эй, – возмущенно отреагировала Девон.

– Просыпайся, – ответил Райан. Он встал, вразвалку подошел к окну, рывком раздвинул занавески. – Уже утро, женщина. Ты знаешь, что это значит?

Девон, улыбнувшись, натянула на себя одеяло.

– Что надо поспать еще двадцать минут.

– Завтрак, – сказал Райан, снова подходя к постели, – вот что это значит! – Он стащил с нее одеяло и взял ее на руки. – Яичница. Бекон. Поджаренный хлеб.

– Райан! Сейчас же положи меня на место! Но вместо этого он потащил ее в ванную, не обращая внимания на то, что Девон, смеясь, колотила его кулаками по плечам.

– И несколько ведер кофе! – закончил он, ступая под душ. Крепко держа ее одной рукой, он на всю мощность включил воду. – Ты высосала из меня всю энергию! Мне требуется много пищи, чтобы восстановить силы.

Девон с удовольствием подставила смеющееся лицо теплым струям.

– Может быть, тебе еще что-нибудь нужно? – игриво спросила она, но, когда увидела, что при этих словах улыбка стала сходить с лица Райана, у нее перехватило дыхание.

– Да, – прошептал он; его ладони скользнули вниз по спине и обхватили ее бедра. – Да, дорогая моя, мне нужно… гораздо больше. Мне нужно…

Он приподнял ее, а она обвила его ногами за талию, и потом был только равномерный плеск воды, и вздохи, и невнятные бормотания мужчины и женщины, упивающихся любовью и забывших про все на свете.

– Так, – сказал Райан, – и это называется Нью-Йорк в праздничный день, а?

Девон, подняв на него глаза, улыбнулась. Они медленно шли, взявшись за руки, по аллеям Сентрал-парка, в той его части, которая называлась “овечья полянка”. День выдался жарким, солнечным. Просторная, густо поросшая сочной травой поляна была заполнена изрядно истосковавшимися по отдыху горожанами, с неподдельной радостью впитывающими в себя раздолье первого летнего праздника.

– Что это за вопрос поступил от коренного жителя Нью-Йорка?

– Начнем с того, что я не коренной житель. Я родился здесь, но потом мы с Джеймсом переехали на Лонг-Айленд.

Девон кивнула.

– Я знаю. Мне как раз это и интересно. Твои родители умерли?

– Нет, совсем не так драматично, – сказал Райан, натянуто улыбаясь. – Моя мать решила, что гораздо интереснее бродить по джунглям, чем воспитывать сыновей. А отец быстро сообразил, что раз она уехала, то с него автоматически снимается вся ответственность, и пустился наслаждаться “сладкой жизнью”.

Улыбка на лице Девон растаяла.

– Ты имеешь в виду, они тебя бросили?

– Если это выразить словами, будет звучать намного хуже, дорогая. К тому времени я уже успел прожить большую половину своей жизни с дедом, а не с родителями. Они постоянно куда-то уезжали, и мы с братом не входили в их планы.

– Так, значит, и ты, и Гордон переехали к Джеймсу?

– Гордон уже учился в университете. Он был на двенадцать лет старше меня.

– Ммм, – промычала Девон, – а интересно…

– Что?

– Да ничего. Просто… однажды, когда я приехала на каникулы, Гордон спросил меня, хорошо ли мне живется не… не дома. Он сказал, что знает еще одного подростка, которого, как он выразился, “спихнули”.

– Ты думаешь, он имел в виду меня? – с изумлением спросил Райан.

– Почему бы и нет? Это возможно, – пожала плечами Девон.

Даже очень возможно, подумал Райан. Совершенно логично. Это объясняло, почему Гордон так хотел обеспечить жизнь Девон и почему говорил, что чувствует себя виноватым, что забыл ее.

А вот я ее никогда не забуду, я о ней позабочусь, решил Райан, с любовью наблюдая, как легкий ветерок играет ее волосами. Плавным движением она подняла руку и отбросила их от глаз; простейшее, повседневное движение, но у Райана екнуло сердце. Он взял ее ладонь и сплел свои пальцы с ее.

– А как же ты? – спросил он.

Она подняла на него взгляд и улыбнулась.

– А что я?

– Как прошло твое детство? спросил он. – Бьюсь об заклад, ты была такая серьезная маленькая девочка с приятной застенчивой улыбкой.

– Что касается застенчивости, то тут ты прав, – проговорила она с улыбкой, подернутой печалью. – Единственное, что я хорошо помню о моем детстве, – это постоянные переезды: из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, из Лос-Анджелеса в Рено и затем в Лас-Вегас.

– А почему?

Девон пожала плечами.

– Я думаю, потому, что моя мать… потому, что Беттина постоянно гонялась за… лучшим будущим. Она была официанткой.

– В коктейль-баре, – сказал Райан.

– Да. – Девон опять подняла на него глаза, уловив скуку в его интонации. – Она делала все, что могла. Ее шансы, возможно, не всегда были блестящими, но это непросто одной воспитывать ребенка.

– И я уверен, что все это она повторяла тебе при первом удобном случае.

– Нет! Ну… да. Действительно, она выговаривала, но ведь она права. Я имею в виду…

– Любимая, – Райан осторожно высвободил свою руку и обнял ее за плечи, – прости меня. Я вынудил тебя защищаться. Я просто… хочу представить, как это все было – сперва бесконечные переезды с места на место, затем тебя спихнули в интернат, когда Беттина вышла замуж за моего брата.

Девон, вздохнув, положила голову на плечо Райана.

– Ну, вообще-то, – тихо сказала она, – интернат был каким-то чересчур ханжеским, консервативным, пуританским. Может быть, даже примитивным. И девчонки ужасные – все они знали друг друга, все были одного “круга”. – Она коротко хохотнула. – Слышал бы ты их прозвища! “Желтуха”, “Тютя-вятя”…

– А когда разговаривали, складывалось впечатление, как будто у них челюсти не открываются, – добавил Райан и улыбнулся.

– Точно. Но, несмотря на все это, я была там счастлива: каждый день я ложилась спать и просыпалась в одном и том же месте, а ночью не беспокоилась, заперта ли дверь и во сколько Беттина вернется домой.

Или вернется ли она домой вообще, мрачно подумал Райан. Он притянул Девон к себе. Теперь ей не придется ни о чем волноваться. Никогда. Он позаботится о ней, он будет лелеять ее и защищать.

– Тот, кто сказал, что детство – это рай, – проговорил он легким, непринужденным тоном, – наверняка сам никогда не был ребенком.

– Не знаю, – улыбнулась Девон. – Вон те дети выглядят очень даже счастливыми. – Она кивнула в сторону двух мальчиков, бегущих по направлению к ним с толстым щенком коккер-спаниеля на красивом красном поводке. – А посмотри на песика, Райан! Какой чудный, правда?

Щенок в это мгновение вырвал поводок из рук ребят и помчался что есть духу в сторону Девон.

– Леди! – закричал один из мальчиков. – Эй, леди, поймайте собаку, пожалуйста!

Засмеявшись, Девон вынырнула из-под руки Райана и бросилась за щенком, который наверняка решил, что это какая-то новая, более интересная игра, чем просто бегать по траве.

Засунув руки в карманы джинсов, Райан улыбался, наблюдая, как Девон и спаниель делали ложные движения то вправо, то влево, пытаясь обмануть друг друга, и это еще был вопрос, кто хитрее – девушка или собака.

Улыбка сошла с его лица. Э-э, да никакого вопроса! Девон не только хитрее, она еще и неотразимо красива. Лицо – ни намека на косметику – раскраснелось от беготни и смеха, волосы, свободно ниспадающие на плечи (он сам попросил ее об этом), развеваются как серебряный ореол.

Какое удовольствие смотреть на нее, любоваться грациозными движениями ее тела, упиваться сознанием, что знаешь сочность и пьянящую сладость его, скрытого под мешковатыми, подвернутыми на щиколотках джинсами – его джинсами – и таким же большим свитером, доходившим ей чуть ли не до колен.

– Ты что, хочешь сказать, что у тебя нет джинсов? – спросил ее Райан, театрально изобразив ужас на своем лице, когда они одевались утром.

Девон, вспыхнув, стала объяснять, что в интернате неодобрительно смотрели на джинсы и что она даже сейчас, после окончания этого учебного заведения, чувствует себя неуютно в такой фривольной одежде.

– Фривольной? – изумленно повторил он и тут же достал из шкафа старые, потертые джинсы, такой же видавший виды свитер и потребовал, чтобы Девон это надела.

Что она и сделала, предварительно попросив его отвернуться к окну.

– Да не глупи! – Райан сложил руки на груди и попытался выглядеть невозмутимым, хотя его до глубины души взволновала ее женская стеснительность. – Ты уже забыла, что я здесь.

Она действительно забыла о его присутствии – до тех пор, пока не начала застегивать молнию на джинсах. Этого Райан уже не мог вынести. Зарычав, он сказал себе, что завтрак может подождать, и подкрался к ней сзади. Одна его рука скользнула вниз, под брюки и узкие трусики, вторая – вверх, под рубашку.

– У-У-У, – промычал он.

Не очень-то разумно вспоминать все это здесь, в Сентрал-парке, на глазах у десятков людей, забыв, что гормоны делают свое дело независимо от окружающей обстановки. Хорошо бы присесть, но, к сожалению, рядом не оказалось лавочки. Райан попытался сконцентрироваться на чем-нибудь другом и стал наблюдать, как Девон поймала наконец красный поводок и отдала собаку детям. Повернувшись, она направилась к нему, но весь ее вид: прекрасное лицо, гибкое, молодое, красивое тело, – вместо того, чтобы охладить пыл Райана, только еще больше распалил его.

– У-у-ух, – опять замычал он и сел прямо на траву.

– Что случилось? спросила Девон, опустившись рядом с ним.

– Да ничего, – ответил Райан с легкой гримасой. Увидев озадаченное выражение на ее лице, он негромко рассмеялся и обнял ее за плечи.

Ты действуешь на меня самым умопомрачительным образом. Я спокойно стоял здесь и думал, как ты здорово выглядишь в этих джинсах, потом стал вспоминать, как ты надевала их сегодня утром и что при этом произошло. – И в результате я оказался в неудобном положении: я не могу стоять, потому что это было бы просто неприлично – здесь дети, собаки…

Густая краска залила щеки Девон. Смущенно захихикав, она уткнулась лицом в плечо Райана.

– Ты это серьезно?

– Естественно! Чуть было не опозорился перед всеми. Устроил бы бесплатный спектакль. – Райан засмеялся вместе с ней, и вдруг совсем неожиданно смех его сошел на нет. – Девон, у тебя бывали такие моменты, когда кажется, что все останавливается 4? Когда тебя пронзает мысль, что ты никогда не бывала так счастлива?

У нее дыхание перехватило, когда глаза их встретились. Она хотела ответить, что раньше не испытывала подобного чувства – только, может быть, совсем недавно, когда поняла, как сильно его любит.

– Был один такой момент, – сказала она, улыбаясь.

Райан с серьезным выражением лица кивнул головой.

– А у меня такое ощущение, будто я сейчас умру от счастья, – сказал он, нежно убирая ее волосы с висков. – Все так… так здорово.

И когда их губы соединились, Райан осознал, что прекраснаянезнакомка, в течение долгих пяти месяцев жившая в его доме, больше уже не чужая.

Это его законная жена, и он страстно, бесконечно любит ее.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Как мужчина сообщает женщине о том, что влюблен в нее?

Райан никогда об этом не задумывался. Наверное, потому, что даже представить влюбленным себя не мог.

Но если мужчина намеревается сделать такой шаг, это серьезно. В конце концов, что тут сложного – глядя женщине в глаза, сказать ей: “Дорогая, я люблю тебя”?

Очень много сложного, как вскоре выяснилось. Например, он начинал нервничать, даже мысленно произнося эти слова. После такого признания обычно следует предложение: “Давай будем жить вместе – останься со мной навсегда”. Все это хорошо, только жизненный опыт убеждает, что “навсегда”, касающееся сердечных отношений, встречается очень-очень редко. И кто обвинит мужчину в излишней осторожности, если он желает еще раз подумать перед тем, как сделать последний, решающий шаг, который потом уже не исправишь?

Свечи, мягкая, ненавязчивая музыка, розы с длинным стеблем – вот чего ему хотелось; очень тихой, интимной, романтичной обстановки, соответствующей самому важному моменту в его жизни.

“Овечья полянка” в Сентрал-парке жарким субботним днем 4 июля, летающие воздушные змеи, орущее радио, дети, собаки, люди повсюду – все это и не уютно, и не романтично.

Маленький садик за домом из темно-красного кирпича – вот что романтично. А еще лучше – ресторанчик на 57-й улице, который он обнаружил совсем недавно: тихое, уютное местечко с ненавязчивым, рассеянным освещением, изумительной французской кухней и замечательным винным погребком с богатым выбором. Ни он, ни Девон не были одеты по-вечернему, но владелец того ресторанчика – его добрый приятель. Он не только их хорошо примет, но даже завопит от радости, как истинный француз, когда узнает, что его бистро должно сыграть такую важную роль в таком романтичном событии.

Райан решительно поднялся и протянул руку Девон.

– Пойдем, – сказал он. – Пойдем, дорогая. Рука Девон легко ухватилась за его руку. Она встала, улыбнулась, глядя ему в глаза, затем, потянувшись, вытащила травинку из его волос.

– Куда мы направляемся?

Райан улыбнулся ей в ответ и обвил рукой ее талию.

– Как насчет ланча?

Девон тоже обняла его за талию.

– Нормально. Я тебе говорила когда-нибудь, что лучше всех в мире готовлю тунца с рисом?

– Тунца? – переспросил Райан, и его передернуло.

– А-а, понимаю. Нам не надо причудливой пищи, нам нужно что-нибудь попроще, – ухмыльнулась Девон. – Хорошо. Тебя устроят поджаренный бекон с листьями салата и тосты с томатным соусом?

– Вообще-то я имел в виду кое-что поинтереснее кафетерия.

– Я тоже. Я думала, мы пойдем домой, и я бы…

– Домой?

Она быстро посмотрела ему в глаза.

– Извини, – сказала она. – Я хотела сказать, в твой дом, и…

– Мне больше нравится, когда ты говоришь “домой”, – негромко и ласково проговорил Райан, целуя ее в висок. – Но я намерен увести тебя в какое-нибудь особенное место, более подходящее для нашего… необычного ланча.

– Куда-а? – улыбнувшись, спросила Девон. Он тоже улыбнулся – загадочно.

– Увидишь.

Пока они шли по Пятой авеню, а потом повернули к центру, Райан обдумывал, что будет говорить.

Как объяснить своей жене, что вместо того, чтобы разводиться с ней, ты намереваешься жениться на ней – вновь? Со всеми полагающимися официальностями и прибамбасами, над которыми он подсмеивался все эти годы.

Он хотел все по полной программе: старинную церковь с солнечными лучами, пробивающимися сквозь украшенные витражами окна, цветы на алтаре и вдоль обеих сторон прохода. Орган. Нет – скрипки, виолончели, хор! Шаферы, подружки невесты – все, что положено по этикету, но главное – она, Девон, идущая к нему в белом подвенечном платье с тонкой, полупрозрачной фатой.

Они произнесут торжественные слова клятвы, наденут друг другу кольца. На той короткой, скомканной церемонии несколько месяцев назад он подарил Девон золотое колечко, но это ничего не значило, было несерьезно. Кольцо, которое он преподнесет ей на этот раз, Девон выберет сама. Оно станет прекрасным дополнением к искрящемуся бриллиантами обручальному кольцу, и Девон будет носить его как символ их любви.

Конечно! Вот так и надо все сделать. Сейчас не нужно говорить, что он любит ее. Еще рано. Сначала он купит ей кольцо с бриллиантом – таким красивым и безупречным, как она сама. И надо заказать столик в “Ля Саламандер”… Нет, он поступит гораздо лучше: объявит Элейн, что снимает весь их ресторан.

И когда наступит тот самый момент, он вытащит кольцо из кармана, возьмет ее руку в свою и скажет…

– О-о, Райан! Кто бы мог подумать, что мы с тобой здесь встретимся!

Райан так увлекся своим воображаемым миром, в котором он и Девон вот-вот должны были начать новую жизнь, что сначала даже не узнал ни голоса женщины, ни ее саму.

Но когда она визгливым голосом еще раз произнесла его имя, он, проморгавшись, уставился на нее недружелюбным взглядом.

– Шэрон, – сказал он и натянуто улыбнулся. – Как приятно.

Шэрон расплылась в такой сладкой улыбке, как будто в тот последний раз, что они виделись, почти полгода назад, они не наговорили друг другу кучу резких слов.

– Ты прекрасно выглядишь, – пропела Шэрон счастливым голосом. Воспользовавшись тем, что Райан не успел отступить, она обвила его руками вокруг шеи, встала на цыпочки и запечатлела поцелуй на его губах. – Как всегда! – добавила она, смеясь.

Райан встретился глазами с Девон поверх лакированной прически Шэрон. Он смущенно улыбнулся и театрально поднял брови.

Девон не отреагировала.

Хотя нет, не совсем так. Отреагировала. Холодным молчанием, ледяным выражением лица. Именно так реагировали женщины в его прошлом, когда считали, что имеют право претендовать на его полное и постоянное внимание.

Но Девон-то как раз имела право. Ведь она его… его…

– Райан, дорогой, – мурлыкала Шэрон. – Неужели ты нас не познакомишь?

– О, конечно. – Райан осторожно взял Шэрон за плечи и отодвинул ее на дистанцию своих рук. – Я… я… не думаю, что ты раньше встречала мою… мою… – Черт возьми, что с ним происходит? Девон – его жена. Это было то слово, которое он собирался употреблять до конца своей жизни, и вот, пожалуйста: не может его произнести, задыхается, с первого же раза. – Шэрон, – сказал он твердым голосом. – Это Девон. Моя жена.

Райан протянул руку к Девон, а она так долго смотрела на нее, что ему показалось, будто прошла целая вечность, затем медленно двинулась вперед и позволила ему обнять себя за плечи.

– Здравствуйте, – сказала она, натянуто улыбнувшись Шэрон.

– Привет… Ивонн? Очень рада познакомиться с вами.

– Меня зовут Девон, – вежливо поправила ее Девон. – И я тоже очень рада с вами познакомиться.

– Твоя жена очень хорошенькая, Райан, – отметила Шэрон, прибавляя яркость своей улыбке и поворачиваясь к нему всем корпусом. – Почему ты так долго прятал ее от нас?

– Я не прятал. Это потому… я был занят… немного.

Нет! Это невозможно! Он заикался! Но почему? Шэрон совершенно ничего не значила для него; Девон была для него все. Очевидно, причина в том, что все произошло так по-дурацки: бывшая любовница лоб в лоб сталкивается с твоей… с твоей женой, которую ты ведешь под руку и которую всего меньше суток назад ты и женой не считал, а совсем наоборот!

– А-а-а! Я понимаю. Виновата Дэвон, это она держала тебя взаперти. – Шэрон издала веселый смешок. – Вы не должны так поступать, дорогая. Мы все скучаем, Райан не появляется в городе…

– Я нигде его не держала, – сказала Девон, выстрелив в Райана натянутой улыбкой. – Не так ли, Райан?

– Ну… ну…

– Как интересно! Наш Райан язык проглотил! – захлопала ресницами Шэрон. – Она что же, водит тебя на коротком поводке, да, дорогой?

– Я не вожу его ни на каком поводке, – отрубила Девон. – Вообще-то между Райаном и мною очень современные отношения.

– Правда? – удивилась Шэрон, подняв брови.

– Правда, – сказала Девон, из последних сил сдерживая себя, чтобы не взорваться.

Она даже не знала, на кого больше сейчас зла – на эту расфуфыренную, полуголую роковую женщину или на Райана.

Как только Райан смеет позволять этой… этой твари Шэрон разыгрывать столь отвратительное представление? Она его жена. Почему же он не ведет себя подобающим образом?

Девон вздрогнула. Жена… Как будто кто-то холодной рукой залез в грудную клетку и схватил сердце Девон. Вовсе она и не жена ему. Она это знала, и Райан знал. Вероятно, и Шэрон была в курсе. Это, пожалуй, единственная причина, объясняющая ее поведение.

– Послушайте, дорогуша, – проговорила Шэрон, подходя ближе, – да будет вам известно, что вы увели этого мужика прямо у меня из-под носа.

– Шэрон, прокашлявшись, сказал Райан, – я думаю, Девон совсем не интересно слушать, что…

– Он провел со мной уикенд – ну конечно же, в этом не было ничего необычного, так ведь, Райан? Мы с тобой провели многие десятки таких уикендов, – вздохнула Шэрон. – И потом, в воскресенье, ты сказал “до свидания”. Вот так. А через неделю я открыла “Нью-Йорк таймс” и прочла сообщение о твоем бракосочетании.

– Шэрон, – процедил Райан резким, холодным тоном, – мы вас более не задерживаем.

– О-о, Райан, вы меня более не задерживаете… Честно говоря, я так рада, что встретила вас – и вашу очаровательную жену, конечно. Лявонн? Спросите у Райана мой номер телефона и обязательно позвоните мне. Мы встретимся как-нибудь, например за ланчем. – Она движением головы отбросила назад свою пышную гриву и выстрелила в Девон ослепительной улыбкой. – И обменяемся нашими впечатлениями о Райане. Это будет интересно, вы не считаете?

– Даже очень интересно, – сквозь зубы проговорила Девон.

Райан крепче обнял Девон за плечи.

– До свидания, Шэрон, – сказал он и быстренько повлек Девон вдоль улицы.

Черт побери! – подумал он про себя. Что теперь Девон подумает! Они остановились на перекрестке, пережидая красный светофор.

– Развратная сука! – пробормотал Райан.

– Зачем ты так говоришь? – беззлобно сказала Девон. По-моему, она была довольно дружелюбна.

– Она дружелюбна, как кобра, – фыркнул Райан.

Девон посмотрела на него выпяченный подбородок, сжатые губы.

– Вероятно, она очень расстроилась, прочитав о нашем… о твоем бракосочетании – вот так вот, случайно.

Загорелся зеленый свет, и она сошла с тротуара на проезжую часть, высвобождаясь из-под руки Райана.

– Все было не так, как она говорила, – выпалил он.

– Не так?

– Не так! Наши отношения закончились до того, как ты и я… до того, как мы…

– Странно, что ты никогда не упоминал ее имя.

– Ничего странного, – холодно заметил Райан. – Я тебя никогда не спрашивал о твоих знакомствах, которые ты могла иметь до того, как… мы подписали наш контракт, ведь так?

Нет, подумала Девон, не спрашивал. А зачем бы ему спрашивать? Их брак вовсе и не являлся браком. Даже сейчас, после ночи полной близости, ни у него, ни у нее язык не поворачивался произнести это слово.

У Девон сжалось горло. Да и потом, что бы он сказал, если бы даже и хотел? Что имел в своей жизни эффектную, сексуальную женщину? Что был с ней в связи до той самой минуты, как его дед настоял на браке, которого внук не желал?

Все эти месяцы она так злилась и на Райана, и на себя, так горячо убеждала себя, что не любит Райана… и ни разу за все это время ей не пришло в голову, что Райан, подписав их злополучный контракт, мог оставить за спиной женщину.

Нет, она, конечно, допускала, что многие женщины всплакнули, прочитав объявление в “Таймс”. Такой привлекательный и мужественный парень, как Райан, привык купаться в женском обществе.

Однако между единственным и множественным числом этого слова – огромная пропасть. “Женщины” были безликие, но данная “женщина” имела не только лицо, но и имя. Красивое, эффектное, сексуальное существо по имени Шэрон, и это существо сумело заставить ее почувствовать себя глупой и уродливой.

– Слушай, – резко сказал Райан, – забудь о ней, о’кей?

– Ладно, – кивнула Девон.

– Итак, нас ждет ланч. Куда ты хочешь пойти?

– Ланч?

– Да, ланч. Нас интересовал именно ланч, когда мы наткнулись на Шэрон.

– Я бы не сказала, что очень хочу есть.

– А я хочу, – угрюмо заявил Райан.

– Ну, тогда… – Девон кивнула в сторону тележки продавца хот-догов на углу, – купи себе хотдог.

– У меня что-то нет настроения есть хотдог из тележки, – раздраженно сказал Райан.

У-ух, эта Шэрон! Стерва! Всего десять минут назад он шел по улице, обнимая радостную, улыбающуюся женщину, и чувствовал себя так, будто завоевал весь мир. А сейчас бредет вдоль Пятой авеню с огнедышащим драконом на привязи. А его эйфорическое настроение теперь кажется делом далекого прошлого.

Как он мог позволить Шэрон вываливать весь этот мусор! Что за дурацкая игра в обаятельные улыбочки, стрельба глазами, что за притворство, будто она забывает, как правильно зовут Девон! Какая пошлость! А он так старался выглядеть пристойным мужем, а не персонажем дешевого фарса, что стоял как дурак и ничего не мог предпринять.

А теперь вот Девон устроила такую сцену ревности, что у него даже давление подскочило.

Райан на миг прикрыл глаза. Ладно, подумал он. Ладно, выбросим это из головы раз и навсегда.

Задрав голову и встав на цыпочки, он разглядел впереди вывеску какого-то ресторана, потом крепко взял Девон за руку.

– Куда мы идем? – требовательным голосом спросила она.

– Перекусим, а заодно поговорим в спокойной обстановке.

В ту же секунду, как Райан втащил Девон в просторный холл, он понял, что совершил ошибку.

Ресторан, который он наугад выбрал, оказался последним писком ресторанной моды и, пожалуй, самым дорогим заведением в районе Манхэттена. Райан обедал здесь один раз – и этого было достаточно. Здешняя претенциозность его не тронула. Претенциозность эта состояла из обилия тонированного стекла, рассеянного, скудного освещения и высокомерных, заносчивых официантов, считающих себя великими мастерами своего дела.

Он уже готов был развернуться на сто восемьдесят градусов, как заметил метрдотеля, который, презрительно улыбаясь их затрапезным свитерам, джинсам и кроссовкам, с ног до головы осматривал его и Девон.

Надо знать характер Райана. В такие минуты и в таком расположении духа его не выбьет из седла никакая бешеная лошадь.

Метрдотель приближался, скривив лицо от отвращения.

– У вас сделан предварительный заказ, сэр? Райан, стоя на крошечной лестничной площадке, окинул взглядом помещение. Ресторан представлял собой огромное количество кабинок, отделанных черной кожей, по большей части пустых.

– Нет, – холодно ответил он. – А-а, тогда, я боюсь…

– В ресторане много свободных мест. Я не вижу необходимости в предварительном заказе. Будьте любезны предоставить нам кабинку и меню для ланча.

– Сэр, даже если я допущу исключение из нашего правила, следуя которому посетители делают предварительный заказ, вы не одеты…

– Хотите сказать, что на леди и на мне нет никакой одежды?

Девон прикусила губу.

– Райан, – пробормотала она. – Я действительно совсем не голодна. Может быть, мы просто…

Райан сжал ее руку.

– Будьте любезны проводить нас в кабинку.

– Я не могу, сэр.

– Вы можете, сэр.

– Сэр, я уже сказал…

– Я знаю, что вы сказали. – Райан стоял, выставив челюсть, его зеленые глаза горели устрашающим блеском. – И знаю, что я сказал. Ну, как поступим, приятель? Отведете нас к столику? Или предпочитаете мужской разговор с глазу на глаз?

Метрдотель покраснел. Он повернулся на каблуках, провел их мимо нескольких столиков с заинтересованными их перепалкой посетителями и проводил в кабинку.

Девон шла, гордо подняв голову и глядя прямо перед собой, пока не уселась за стол. Затем наклонилась вперед и с яростным видом уставилась на Райана.

– Ты что, не умеешь вести себя как нормальный человек? – выпалила она.

– Я не переношу дураков, – отрезал в свою очередь Райан. – Что ты будешь есть?

– Чем ты так расстроен, Райан? По-моему, такому городскому мальчику – знатоку ночных заведений, концертных залов, казино и прочих злачных мест – не пристало расстраиваться, наткнувшись на свою любовницу, даже если рядом с ним в это время находится… жена.

– Шэрон мне не любовница. Она тебе сама сказала, что наши отношения закончились несколько месяцев назад.

– Да, – улыбнулась Девон, хотя у нее было такое ощущение, как будто кто-то вонзил ей нож в сердце. – Пять – месяцев и три недели назад, если уж быть совсем точным.

Райан посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом.

– Слушай… – прорычал он.

Два тяжелых красочных меню, отпечатанных на веленевой бумаге, шлепнулись на стол перед ними. Райан недовольно поднял голову. Над ними возвышался официант, с лицом еще мрачнее, чем у метрдотеля.

– Вы уже готовы заказывать?

– Как это, интересно, мы можем быть готовы заказывать? – проговорил Райан сквозь зубы. – Вы только что принесли ваши дурацкие меню – как по экспресс-авиапочте!

– Райан, – сказала Девон, – пожалуйста… Он сделал глубокий вдох.

– О’кей, Девон, о’кей. Что ты будешь заказывать?

Девон затрясла головой.

– Я… я ничего не хочу. Я тебе уже говорила, меня бы вполне устроил…

– …хотдог, – закончил за нее Райан. Официант отпрянул, будто его ударили.

– Это что – шутка, сэр?

– Разве я похож на шутника? – Губы Райана приподнялись, обнажив зубы: он пародировал улыбку. – Леди хочет хотдог. Мне то же самое. В булочках, с горчицей и квашеной капустой.

– Но… – Глаза официанта встретились с глазами Райана. – Как прикажете, – чопорно проговорил он.

Когда официант ушел, Райан сделал глубокий вдох. Чертовщина! – подумал он. А что я, собственно, разозлился? Сволочная баба Шэрон все-таки. Где она, там всегда неприятности.

Он перегнулся через стол.

– Девон, послушай спокойно. Шэрон для меня ничего не значит. Давай забудем ее, хорошо?

Девон колебалась. Очень хотелось ему верить, но сначала ей нужно было задать ему один вопрос. Каждая клетка ее тела противилась этому вопросу, но она не могла промолчать – так же, как не могла не дышать.

– Райан, так ты с ней бывал? – тихо спросила она. – Когда ты приходил поздно ночью, ты был с ней?

Райан отшатнулся, как будто получил удар в челюсть.

– Нет, – отрывисто сказал он. – Конечно, нет!

– Я просто… я просто подумала…

– Подумала – что?

Он был взбешен. Взбешен! Он достаточно серьезно относился к брачным обязательствам, черт побери, несмотря на то обстоятельство, что Девон его холодно отвергала и, таким образом, все эти обязательства теряли смысл. Что она, с ума, что ли, сошла? Выдает такую чушь: обвиняет его в неверности!

– Подумала – что? – повторил он, пронзая ее ледяным взглядом. – И после долгих месяцев, которые я провел как монах – это ты меня вынудила! – у тебя хватает нахальства спрашивать меня, где я проводил свое время?

– Я тебя не вынуждала вести монашеский образ жизни. Ты знаешь с первого дня, что у меня не было намерения… чтобы наши отношения были… платоническими. А что касается моего вопроса, где вы проводили свое время, Райан Кинкейд, то, хотя-я и имею право задавать вам такие вопросы, я вам их не задавала. Ни разу!

– Что это ты хочешь сказать – имеешь право? – скривил губы Райан. – У меня есть маленькая новость для тебя, детка. Ты подписалась быть мне женой, а не надзирателем.

– Такому мужчине, как ты, обязательно нужен надзиратель! Любая жена давно бы свихнулась от твоего поведения, от… твоих приходов и уходов, когда тебе заблагорассудится, и ни слова, ни полслова, ни телефонного звонка!

– Ты совершенно права. Это привилегия мужчины – жить так, как он считает нужным.

Если только он не живет с женщиной, которую любит, подумала Девон с отчаянием, и если он не заботится о ее счастье.

– Но если он не женат, – сказала она вслух.

– А я и не женат, – отрубил Райан. – Помнишь, что ты мне говорила? И ты была права. У меня есть лист бумаги, где написано, что менее чем через неделю я проснусь свободным и необремененным.

Не успел он договорить, как увидел по ее глазам, какой шокирующий эффект произвели его слова. О Господи, подумал он, вот и вылетело. Какой же я дурак!

– Девон, я не имел в виду…

– Нет, ты именно это имел в виду, – сказала она.

Не плачь, приказала она себе со всей яростью, накопившейся в душе. Черт возьми, Девон, не плачь!

– И я очень, очень благодарна тебе за то, что ты вернул меня к реальности. – Не вставая с диванчика, она пододвинулась к выходу из кабинки, с подергивающейся улыбкой на губах. – Я, как полная дура, думала, что мне предстоит прожить самую трудную неделю, что надо постараться не показать виду: не рвать волосы, не плакать, – но…

– Что ты, черт побери, хочешь сказать?

– Только одно: с меня хватит.

Девон глубоко вздохнула. Сердце ее разрывалось на части, но он не должен этого знать. И не узнает. Никогда.

– Несколько месяцев я терпела твое плохое настроение и высокомерие, твой эгоизм и безумное тщеславие.

– Ты? Ты терпела? Наоборот – мне приходилось все это переносить!

– Вчера вечером, незадолго до того, как ты пришел, звонила Беттина. Она напомнила мне, что… что было бы на пользу и ей и мне, если бы я смогла убедить тебя продлить контракт. И я даже решила… решила…

Райан крепко схватил ее за запястье, и Девон громко вскрикнула.

– Прекрати. Голос 4Райана был мягкий, беззлобный, но в каждом мускуле его тела кипела ярость. – Не надо больше ничего говорить, Девон, я предупреждаю.

Она вырвала руку из его цепких пальцев и встала из-за стола, выпрямив спину, расправив плечи, гордо подняв голову, полная решимости, что он ни за что не должен увидеть, как ей больно, а также понять всю чудовищность той лжи, которую она приготовилась ему сказать.

– Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, – произнесла она, – я полагаю, вы со мной согласитесь, что условия нашего контракта выполнены полностью и срок действия договора можно считать завершенным.

Девон повернулась и вышла из ресторана – и из жизни Райана.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Неужели ты действительно не хочешь больше ростбифа? – спросил Джеймс Кинкейд, улыбаясь Райану, сидевшему на противоположной стороне обеденного стола. – Бримли просто из кожи вон лезет сегодня, чтобы угодить нам, ты не находишь?

Райан поднял глаза на Агнес Бримли, которая с чопорным видом стояла рядом с ним, и наткнулся на ее неодобрительный взгляд.

А почему бы ей и не смотреть на меня неодобрительно? – подумал он и бросил взгляд на блюдо в ее руках.

Толстые куски ростбифа с кровью, поджаренные именно так, как надо, по всем правилам, политы лоснящимся соусом “бернез”. Спаржа плавает в голландском соусе из масла, желтков и лимонного сока, румяный картофель обильно сдобрен сливочным маслом.

Но что все это по сравнению с тем, что творится у него на душе!

– Второго блюда хватит на полк солдат, – поджав губы, сказала экономка.

Райан вежливо улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Спасибо, но я съел больше чем достаточно. Да-а, больше чем достаточно, подумал он, глядя, как Бримли убирает посуду. Обеды в доме его деда в последнее время превратились в какие-то показательные гастрономические изыски. И эти пиршества, одно за другим, довели Райана до такой точки, что сейчас он, пожалуй, был бы рад увидеть на столе тарелку простого риса.

И все-таки, размышлял Райан, наблюдая, как дедушка приступил к послеобеденному ритуалу раскуривания сигары, не похоже, чтобы смена диеты отрицательно повлияла на его здоровье. Как бы то ни было, Джеймс выглядел даже более бодрым, чем обычно. Ближе к ночи, вместо того чтобы объявить, что пора спать, так как часы пробили половину десятого, он решил побеседовать с внуком.

Вот уже три месяца тема разговора не менялась. Нет, это была уже не старая песня “Мир Стал Не Тот и Как Было Хорошо Семьдесят Лет Назад”. Джеймс давно уже оставил эту лекцию, как, впрочем, и другую, начинавшуюся неизменными словами “Время идет… ”, а заканчивавшуюся предостережением, что Райану скоро тридцать три и пришло время остепениться.

Нет, подумал Райан, сжав челюсти. Нет. С самого июля, с того момента, как закончился их контракт с Девон, кинкейдовская пятница означала непременный вопрос: “Ты слышал что-нибудь о Девон?”

Вот и сегодня тоже. Райан посмотрел на деда, добродушно улыбнулся и покачал головой.

– Нет, сэр, не слышал.

– Ага. Ни писем, ни телефонных звонков?

– Нет, сэр.

– И ты не пытался сам позвонить ей?

– Нет, дедушка, не пытался. Джеймс кивнул.

– Может, перейдем в библиотеку?

Райан облегченно вздохнул. Дискуссия подходит к концу, решил он.

– Конечно, – ответил он вслух. – Давай я тебе помогу.

– Не надо, – резко отказался Джеймс. – Спасибо, но я справлюсь сам. – Он поднялся со своего кресла – покряхтывая, но довольно проворно для человека, недавно отметившего восьмидесятилетие. – Позвони-ка старой ведьме, Райан. Скажи ей, чтобы принесла кофе к камину. Да, и еще – пусть она все-таки испечет тот пирог с шоколадным кремом, про который я ей говорил.

– Хорошо. – Губы Райана дрогнули в улыбке. – Я все ей передам.

Он направился в кухню и передал Бримли просьбу дедушки, только в гораздо более вежливой интерпретации. Вернувшись в библиотеку, он обнаружил, что Джеймс уже сидит в своем любимом кресле. В его руке покоилась рюмка с коньяком.

– Налей-ка себе что-нибудь, мой мальчик, да сядь рядом.

Когда Райан пододвинул кресло и расположился, Джеймс прокашлялся.

– Ну и почему же?

– Что – ну и почему же?

– Не позвонил ей? Девон, я имею в виду. Райан нахмурился. Беседа, оказывается, не закончилась.

– Мне незачем ей звонить, – ответил он. Джеймс поднял на него глаза.

– От мужчины убегает жена, а он считает, что незачем звонить и спрашивать ее, почему она уехала. Этот современный мир такой странный, мой мальчик. Очень странный.

Вздохнув, Райан встал на ноги.

– Дедушка, – сказал он мягким тоном. – Я понимаю, что тебя несколько смущает это обстоятельство. Девон не убежала, она ушла. Тихо, спокойно и вполне преднамеренно. И я тебе уже объяснял причину.

– Да-да. Ты объяснял мне. Потому что она больше не хотела быть твоей женой.

– И я тоже не хотел. – Райан сжал губы, отчего они стали тоньше. – Она, собственно, и не была моей женой, дедушка. Ты помнишь? Я тебе говорил о контракте, который мы подписали. Я говорил тебе о нем еще до церемонии бракосочетания, и ты сказал, что понимаешь. Ты сказал…

– Ради Бога, Райан, я еще не выжил из ума. Я помню, что ты сказал и что я ответил. – Мохнатые белые брови Джеймса сошлись на переносице. – А еще мне известно то, что понял бы любой дурак, даже если бы у него была всего половина мозгов. Ты влюбился в эту девушку, Райан, ты и сейчас влюблен в нее.

Райан, вспыхнув, поставил рюмку с коньяком на каминную доску.

– Не надо, дедушка, это глупо.

– Я никогда не говорю глупых вещей, молодой человек.

– Послушай, дедушка, я знаю, что у тебя мечта, чтобы я нашел идеальную женщину, женился бы на ней, остепенился, завел детей, но…

– Ты нашел идеальную женщину, – строго сказал Джеймс. – И ты упустил ее.

– Единственное, что было в ней “идеального”, – это ее актерские способности.

– Чепуха. Она тебя обожала. Райан рассмеялся.

– Ты имеешь в виду, она обожала мои деньги.

– Райан, ты моя плоть и кровь, я люблю тебя, но иногда меня мучит подозрение: не унаследовал ли ты мозги с материнской стороны? Обожала твои деньги, говоришь? Почему же она тогда не притронулась к траст-фонду?

– Откуда я знаю?

– А открытый кредит в магазинах на ее имя? Райан нахмурился.

– Должно быть, она забыла.

– Да-а-а, очень логично, не так ли? Это алчное создание имеет склонность забывать, что у нее неограниченный кредит и жирный траст-фонд.

– Два, – пробормотал Райан.

– Что-о-о?

– Два траст-фонда. Я… э-э-э… открыл еще один такой же фонд для нее сам. Думал, что так вроде бы полагается.

– Еще лучше, – раздраженно заметил Джеймс. – Она не притронулась ни к одному из траст-фондов и ни к одной из бесчисленных кредитных карточек. Да, это, конечно, великолепно вписывается в портрет жадной женщины, которая вышла за тебя замуж из-за денег.

– Она вышла за меня замуж потому, что так хотела ее мать, – проговорил Райан колючим тоном. – Поверь мне, дедушка, Девон до самого конца демонстрировала настоящее дочернее послушание.

– Может, ты усматриваешь в подобном послушании какой-то глубокий, зловещий смысл, – раздраженно сказал Джеймс, – но такое соображение не выдерживает никакой критики, принимая во внимание, что Девон вряд ли вообще общалась со своей матерью после того, как покинула Нью-Йорк.

Райан нахмурился еще больше.

– Откуда ты знаешь?

– Беттина мне звонила. Она так и заливалась слезами.

– Бьюсь об заклад, ей нужны были деньги.

– Она хотела знать, что здесь произошло и кто настроил дочь против нее. Похоже, девушка лишь изредка посылает ей почтовые открытки и еще реже звонит.

– О чем ты говоришь? С чего бы это Девон стала посылать матери открытки, если они обе живут в Сан-Франциско?

– Они не живут обе в Сан-Франциско, Райан. Девушка обитает где-то в другом месте.

– Где?

– Откуда я могу знать?

Райан долгим мрачным взглядом посмотрел на деда.

– Беттина разве не говорила тебе?

– Может, и говорила.

– Дедушка, так, черт побери, сказала она тебе, где живет Девон, или не сказала?

Старик пожал плечами.

– По-моему, в Чикаго.

– В Чикаго? Что она там делает? На что существует, если не притрагивается ни к одному из траст-фондов? Она хоть знает кого-нибудь в Чикаго?

Джеймс поднял брови.

– На какой вопрос отвечать в первую очередь? Я спрашиваю не потому, что это имеет какое-то значение, а потому, что ответ на все три вопроса будет один: я понятия не имею. Но вот почему ты вдруг так разволновался? Как я понял, для тебя все это гроша ломаного не стоит.

Рот у Райана открылся, потом закрылся. Он отвернулся, сделав вид, что занят тем, что наливает коньяк в рюмку, затем посмотрел на Джеймса.

– Я не разволновался, просто мне любопытно. В конце концов, раз уж наш развод имеет место, надо же куда-то послать бумаги! В последнее время мне казалось, что связь нужно держать через Беттину, ведь Девон…

– Что? Жила со своей матерью? Ты, наверное, представлял себе, как они обе смеются над тобой, что, мол, какой же ты простак, что влюбился в нее?

– Черт возьми, дедушка, у меня и в мыслях не было такого!

– Ну что ж, я рад это слышать, – смягчаясь, сказал Джеймс. – Мне ненавистна мысль, что ты превратишься в отшельника из-за безумной любви к своей жене.

– Безумной – чего? Как тебе в голову пришла такая мысль?

– Очень просто: хотя бы потому, что ты зачастил сюда каждую пятницу на ужин, вместо того чтобы шляться, как обычно, по ночным кабакам со своим дружком Фрэнком Россом.

– Я и сейчас вижусь с Фрэнком. Но ты сам знаешь, что в жизни каждого мужика наступает время, когда надоедает шляться.

– Твоя секретарша говорит, что ты имеешь привычку допоздна задерживаться в офисе, да и половину уикенда тоже там проводишь, вместо того чтобы отдыхать.

– Ничего себе! – вспыхнул Райан. – Кому какое дело, как я отдыхаю? Какое, черт побери, ты имеешь право допрашивать Сильвию и какое у нее право рассказывать, как я провожу свое время?

Джеймс хитро улыбнулся.

– Она ничего и не рассказывала. Просто я случайно попал в точку.

Райан долгим взглядом посмотрел на деда. Затем рассмеялся.

– Ах ты, старый хитрый лис! – воскликнул он. – Но ты ошибаешься в отношении Девон. Я не любил ее.

– Не любил?

– Нет. Абсолютно.

– Ну что ж, уже легче. – Джеймс взял рюмку с коньяком, которую ему протянул Райан. – А я уж испугался, что ты поедешь брать Чикаго приступом и окажешься в дураках, узнав, что у нее уже кто-то есть.

– Что-о-о?

– Я сказал…

– Я слышал, что ты сказал! Как это у нее кто-то может быть? Она все еще замужем за мной!

– Юридически – может быть, но…

– Кто? – прорычал Райан. – Кто у нее появился? Это Беттина тебе сказала?

Джеймс, глубоко вздохнув, откинулся в кресле.

– А откуда Беттина может знать? Я же тебе говорил, что девушка с ней почти не общается.

– Ладно. Тогда откуда ты знаешь, что у нее кто-то есть?

– Я не знаю.

Райан застыл на месте.

– Не понял.

– Я не знаю, – сказал Джеймс и расхохотался. – Но я тебя разозлил, точно?

– Черт! – беззлобно пробормотал Райан. – Если б ты не был моим дедом, я бы…

– Хватит болтать вздор, Райан, лучше постарайся принять правду, как она есть. Ты влюбился в Девон и все еще ее любишь.

Райан смерил деда долгим взглядом, затем вздохнул и опустился в кресло.

– Ну, хорошо, – примирительным тоном сказал он. – Если уж ты так хочешь знать – да, я любил ее. Но она этого не знала. Слава Богу, что не знала.

– Ты доволен, что не знала?

– Вот именно – я доволен! – Райан опять вскочил на ноги. Он готов был взорваться. – Послушай, хитрец, кончай разыгрывать из себя невинного агнца. Ты впутал меня – и Девон заодно – в такую историю…

– Любить всегда непросто, – сказал Джеймс.

– Непросто? Это черт знает что такое! Как, ты думаешь, я должен был себя чувствовать, когда понял, что по уши влюбился в женщину, которая держит меня за дурака?

– Райан, мальчик мой, объясни толком, что случилось? Ты мне сказал, что вы поссорились в вашу последнюю встречу, но не сказал почему.

– Черт! – выругался Райан, запуская пятерню в волосы. – Откуда я знаю почему? Она обвинила меня в том, что я ей изменяю, а я разозлился и наговорил… Он сделал глубокий вдох. – У меня было такое чувство, что стены падают на меня. Тебе, конечно, трудно понять, но…

– Я тебя хорошо понимаю, – произнес Джеймс. – Я точно так же себя чувствовал перед тем, как сделать предложение твоей бабушке. Это было шестьдесят три года назад, – засмеялся он. – Да я и сейчас себя так чувствую, готовясь поднять тот же вопрос перед той старой ведьмой, что бренчит посудой на кухне.

От изумления у Райана глаза чуть не вылезли из орбит.

– Бримли? Ты это серьезно? Джеймс улыбнулся.

– Мужчине надо, чтобы рядом была хорошая, сильная духом, решительная женщина, Райан, которая достаточно тебя любит, чтобы спокойно переносить плохое настроение, а иногда и огрызнуться.

– По всем этим пунктам Девон находилась в первой десятке. – Райан поджал губы. – А еще она держала меня за дурака. Даже допускала… да Бог с ней, что она допускала. Меня доконало, что она только прикидывалась, что я ей не безразличен, в надежде, что я продлю брачный контракт.

– Для чего?

– А ты как думаешь, для чего? Для денег.

– А-а-а, – кивнул Джеймс. – Конечно. Чтобы иметь доступ к еще большим суммам, чем те, до которых она так и не дотронулась. Это все очень логично объясняет.

Райан замотал головой.

– Слушай, дед, – сказал он ласковым голосом. – Я ведь знаю, чего ты добиваешься. И я благодарен за заботу. Но… но даже если я отброшу довод о выгоде, то, что случилось в тот последний день, только доказывает, что она не любила меня.

– Например?

– Ну, во-первых, мы на улице случайно встретили мою прежнюю подружку, – сказал он, сжав челюсти. – Девон сразу же начала обвинять меня в измене.

– Ты дал ей какой-нибудь повод думать, что обманываешь ее?

– Конечно, нет! Шэрон – моя старая подружка – устроила целое представление, но…

– Выходит, Девон ревновала.

– Ревновала? С чего бы это ей меня ревновать?

Джеймс улыбнулся.

– Может быть, с того, что она тебя любит.

– Да, – сказал Райан, криво усмехнувшись. – Я себя тоже пробовал убедить в этом, но потом она начала нападать на меня – почему я пропадаю днем и ночью, почему она никогда не знает, где я нахожусь и что делаю.

– Типичное женское поведение, да?

– Да, черт бы ее побрал. Типичное женское поведение. – Райан ударил кулаком по каминной доске. – И самое смешное, что в действительности ей совершенно нет никакого дела до того, где я провожу время. Как она не может понять, что после того, как я ее встретил, никто меня больше не интересует?

– Женщины утверждают, что у них сильно развита интуиция, парень, – негромко, как бы разговаривая сам с собой, произнес Джеймс, – но я пришел к выводу, что их иногда необходимо кое о чем информировать.

– Если б я хоть раз, на одно мгновение, почувствовал, что Девон хочет, чтобы я находился рядом с ней, я был бы дома каждый вечер. Она была для меня всем, дедушка.

Слова Райана потонули в тишине. Через минуту его дед осторожно кашлянул.

– Жизнь коротка, – проговорил он. – К тому моменту, когда начинаешь это понимать, почти все уже оказывается позади. Найди ее, Райан. Найди и распахни перед ней душу.

Райан кивнул. Он хотел что-то сказать, но в горле образовался комок. Он тяжело прокашлялся.

– Спасибо, сэр. За все.

– Ерунда. Мы оба знаем, что я просто глупый старик, который обожает совать свой нос в чужие дела.

– Все правильно, – согласился Райан, улыбнувшись счастливой улыбкой. – Кстати… я хотел спросить тебя о том диагнозе, который доктора якобы поставили тебе несколько месяцев назад.

– Ты хочешь проверить меня, сказал ли я правду?

– Да, сэр, – учтиво кивнул Райан. – Именно так.

В глазах старика вспыхнули лукавые огоньки.

– Все, что я говорил, – правда. Они сказали, что время мое ограниченно и что было бы разумно привести в порядок мои дела, – хихикнул Джеймс. – Но этот совет неглупые доктора дают всем своим пациентам, у которых не за горами девяносто. Ты со мной не согласен?

Райан изо всех сил старался напустить на себя рассерженный вид, но так и не смог. Через несколько мгновений он расплылся в улыбке.

– Я рассчитываю отпраздновать твое столетие, старина. Что мои дети будут делать без прадеда, постоянно отравляющего им жизнь?

Мужчины понимающе посмотрели друг другу в глаза; Райан обнял деда, прижал его к себе.

– Люблю я тебя, дружище, – сказал он грубоватым голосом на прощание.

Чикаго изнывал от удушливой жары бабьего лета.

Горячее дыхание прерии накатилось на город еще пять дней назад, и не было никакой надежды на прохладу. Каждый день термометр поднимался все выше, а настроение у людей падало все ниже.

Девон определенно находилась не в самом лучшем расположении духа.

Ночью хрипящий вентилятор в крошечной спальне ее душной квартирки издал последний вздох и закончил свое существование, выпустив напоследок черное облачко дыма.

А теперь еще система кондиционирования воздуха в торговом центре “Ходдридж” надумала сделать то же самое. Супермаркет начал превращаться в сауну.

Покупатели не дураки – быстренько удирали на улицу. А вот персоналу приходилось не только торчать в этой духоте, но и париться в форме, которую не снимешь.

Да и форма дурацкая, раздраженно думала Девон, поправляя свитеры, сложенные на прилавке отдела мужской одежды. Черный костюм, на карманах вышиты эмблемы “Ходдриджа”, белая блузка, чулки, туфли-лодочки на каблуках средней высоты – все это приемлемо зимой, но не сейчас.

В такой денек, когда кондиционер остался лишь приятным воспоминанием, казалось, что форму специально придумали для пыток. Блузка – из плотного полистирола – не дышала вовсе, а только прилипала к коже. Костюм – тоже из полистирола – был такой влажный, что клеился к рукам. А от удушающей жары ноги так распухли, что каждый шаг давался с трудом.

Да, мрачно отметила Девон, аккуратно складывая свитеры, настроение препаршивое. Хотя, если судить по замечаниям соседок по квартире, которые уже не раз сменились за три месяца, оно у нее давно такое.

– Честно, Девон, – сказала последняя из них всего несколько дней назад, – я бы на твоем месте вернулась и приперла к стенке того парня, из-за которого ты попала в такую передрягу, и одно из двух: или сказала бы ему, что я все еще люблю его, или врезала бы ему. Я думаю, после этого с тобой можно было бы общаться как с нормальным человеком.

– Никто не виноват в том, что произошло, – отрубила Девон. – И, кроме того, я никогда не любила его, а один раз уже врезала ему.

А надо бы еще разок заехать, с яростью подумала Девон. Но она не заехала. Подружка, возможно, права: вероятно, именно по этой причине злость до сих пор не проходила.

Эта злость поселилась в ее душе с тех пор, как она уехала из Нью-Йорка, что случилось ровно через час после того, как она строевым шагом вышла из того дурацкого ресторана и из еще более дурацкой жизни Райана Кинкейда. Она задержалась только, чтобы упаковать в чемодан свои вещички, а затем отправилась на автобусную станцию.

“Мне нужен один билет в один конец на ближайший междугородный автобус”, – сказала она девушке за окошком.

Вот так Девон оказалась в Чикаго. Какая разница, куда ехать? В то время существовали лишь те города, где бы ей меньше всего хотелось находиться: Сан-Франциско, например, или Нью-Йорк.

А Чикаго оказался ничего. Большой, шумный, безличный. Она нашла работу и жилье почти сразу же, в первый день. Оставалось надеяться, что скоро последние неприятные воспоминания о Райане Кинкейде уйдут из ее жизни навсегда.

Неужели еще совсем недавно ей казалось, что она влюблена в него?

Девон даже скривила лицо, складывая очередной свитер. Влюблена в Райана Кинкейда?

– Чепуха какая-то, пробормотала она сквозь зубы.

Ей нравилась сама идея влюбленности. Это было намного приятнее, чем признавать правду, что она хотела в постель к Райану Кинкейду с первого дня знакомства.

Да, хотела, ну и что? Секс оказался… развлечением. Вот именно, подумала она, резко, с хлопком швырнув очередной свитер в стопку, это слово как раз подходит. Развлечение. Все остальное: волшебство, налет таинственности, головокружительная радость – полная ерунда, результат ее воспаленного воображения.

Что же касается самого Райана, то, если бы ей привелось еще раз его увидеть, она бы… она бы поступила так, как советовала ей соседка по квартире: сжала бы кулак, откинулась назад и хорошенько врезала бы ему. После чего, может быть, перестала бы тратить так много времени, думая о нем, видя его в каждом высоком темноволосом незнакомце, слыша его голос…

– Добрый день, мисс.

Сердце у Девон перевернулось. Опять. Опять ей мерещится голос Райана. Черт бы его побрал!

– Мисс? Не могли бы вы мне помочь?

– Нет, – прошептала Девон, не поворачиваясь. – Нет, я не могу помочь вам. – Она прокашлялась, потому что у нее пересохло в горле. – Я очень занята, сэр. Разве вы не понимаете?

– Я понимаю, – произнес довольный мужской голос, – что вы очень неприветливая продавщица. И думаю, мне придется сообщить об этом менеджеру.

Девон сделала глубокий вдох.

– Ну и сообщайте, – огрызнулась она и резко повернулась. – Сообщайте, если вы… если вы…

О Господи!

Перед ней стоял Райан – высокий, красивый, такой, каким она его помнила.

– Дурак! –воскликнула Девон и… прыгнула к нему через стопку свитеров.

Смеясь, он поймал жену, поднял, одной рукой прижал ее запястья к груди, а другой подхватил ее под затылок, да ненароком задел заколки – они посыпались на пол, и волосы золотистым каскадом полились на плечи.

– Люби-и-и-мая, промычал Райан. Осталось только засветить мне в глаз разок.

– Ты – крыса! Горилла! Ты…

– Это что, новая манера приветствовать мужа?

Девон уставилась на него.

– Ты мне не муж!

– Черт побери, я твой муж! У меня в кармане лист бумаги, в котором это написано – черным по белому.

– Райан, разрази тебя гром, отпусти меня! Он только ухмыльнулся во весь рот.

– Не отпущу.

Девон извивалась у него в руках.

– От-пу-сти!

У Райана перехватило дыхание.

– Если ты будешь так вертеться, – тихонько сказал он, – у меня есть полное право положить тебя вон на тот прилавок и более наглядно продемонстрировать наше семейное положение. Краска залила ее щеки.

– Что ты здесь делаешь? И как ты вообще нашел меня?

– Беттина дала мне твой адрес.

– Беттина? Ты говорил с моей матерью? Он кивнул.

– Да. Да, говорил. Она скучает по тебе, Девон. Ей удалось убедить меня, что под толстым слоем косметики, блесток и мишуры находится женщина, которая хочет попытаться стать хорошей матерью. – Райан уткнулся носом в волосы Девон. – Господи, – пробормотал он, – я почти забыл, как ты великолепно пахнешь!

– Ты до сих пор не объяснил, что ты здесь делаешь, Райан.

– Ну что, по-твоему, я здесь делаю? Я приехал, чтобы найти тебя и увезти домой.

– Я дома. Я сейчас живу в Чикаго. Райан улыбнулся.

– Твой дом – в Нью-Йорке, со мной. Легкая дрожь пробежала по коже Девон. Не надо, подумала она, не надо. Не подавай мне надежду.

– В чем дело? – спросила она вслух. – Твои адвокаты нашли какую-то ошибку в контракте?

– В каком еще контракте?

– Не надо со мной играть, Райан. Ты очень хорошо знаешь, в каком контракте, и я предупреждаю тебя: мне наплевать, что они там нашли неправильного. Я дожила в твоем доме до самого конца срока…

– Ну… вообще-то нет.

– Да. Мне нужно было продержаться шесть месяцев, и я продержалась.

– Ты прожила со мной пять месяцев, три недели и один день. – Райан улыбнулся. – Я все подсчитал, дорогая. Ты мне должна по крайней мере еще сорок три года.

Девон моргнула.

– Что-о-о?

Райан взял ее лицо в ладони и поцеловал. Девон сначала вырывалась, вертя головой направо и налево, но он не отпускал. Тепло его губ было так приятно, так восхитительно, и об этом она мечтала днями и ночами – с той минуты, как покинула его.

В конце концов, по-детски всхлипнув, Девон сдалась и уже не сопротивлялась. Прошло довольно много времени, прежде чем Райан отстранился от нее – ровно настолько, чтобы хорошо ее разглядеть.

– Именно столько лет мои дедушка и бабушка прожили вместе, – прошептал он. – Сорок три года плюс пара месяцев. Но я полон решимости перекрыть этот рекорд.

– Райан! – Девон не могла больше сдерживаться. Голос ее надломился; она почувствовала, как слезы наполнили глаза. – Райан, не делай этого. Я… я не могу понять, чего ты хочешь.

– Тебя, – сказал он. – Вот чего я хочу. Я тебя люблю, Девон, я люблю тебя всем сердцем.

– Но… но ты же говорил…

– Мало ли что я говорил! Да и ты тоже. Лицо ее раскраснелось.

– Я знаю. Но я… я сердилась. Мне было обидно. Я не имела в виду, что…

– Я тоже, милая. – Райан провел большим пальцем по ее нижней губе. – В тот день в Сентрал-парке я хотел признаться тебе в любви.

– Но… что тебя остановило?

Он вздохнул и прикоснулся лбом к ее лбу.

– Не знаю. Желание подыскать соответствующую обстановку, жуткий страх – все это вместе… – Он улыбнулся и, прижавшись губами к ее губам, нежно поцеловал ее. – Мы, убежденные холостяки, – особая порода. Мы так просто не сдаемся.

– Да я уж вижу, – ласково рассмеялась Девон.

– Когда мы вышли из парка, я уже прокручивал планы о столике на двоих, со свечами, музыкой, о кольце с бриллиантами, которое бы сияло, как твои необыкновенные глаза, – сказал он и нахмурился. – И вдруг – трам, бам – мы нос к носу сталкиваемся с Шэрон.

Девон улыбнулась дрожащими губами и обняла Райана за шею.

– Я ее возненавидела, – прошептала она. – Шэрон такая красивая, такая самоуверенная.

– Она никогда для меня ничего не значила, Девон. Никто для меня ничего не значил, кроме тебя.

– О-о, Райан, я так люблю тебя!

Райан поцеловал ее, долго и страстно. Затем немного отстранился и вытащил из кармана маленькую коробочку.

– Открой, – сказал он тихо.

Дрожащими пальцами Девон откинула крышечку и увидела кольцо с аметистом, таким же глубоким и темным, как ее глаза; вокруг камня сверкающие бриллианты.

– Райан! О-о, Райан…

– Сначала я хотел купить тебе большой бриллиант, – сказал Райан, надевая ей колечко на палец, – но потом твои прекрасные и загадочные глаза навели меня на мысль об аметисте.

– Мисс Франклин! Что здесь происходит? У Девон от испуга перехватило дыхание.

– Это мистер Нельсон, пробормотала она. – Менеджер.

Райан позволил ей высвободиться из объятий, но одну руку оставил на ее плечах. Затем улыбнулся высокому худому мужчине в лоснящемся черном костюме, вышагивающему по направлению к ним.

– Здравствуйте, господин Нельсон! – Райан протянул ему руку. – Позвольте представиться: мистер Кинкейд.

Менеджер осторожно пожал руку Райана.

– Какие-нибудь проблемы, мистер Кинкейд?

– Нет, – улыбнулся Райан. – Никаких проблем.

Нельсон, нахмурившись, строго уставился на Девон.

– Мисс Франклин! Потрудитесь объяснить свое поведение.

– Ну… – начала Девон, но тут вклинился голос Райана:

– Объяснение очень простое. – Его рука еще крепче обхватила плечи Девон. – Я приехал забрать свою жену домой.

– Вашу жену?

– Совершенно верно. Видите ли, мистер Нельсон, имя этой молодой женщины не Девон Франклин. Правильно – Девон Кинкейд.

Счастье переполнило сердце Девон. Она улыбнулась, посмотрела в глаза своему мужу и с гордостью добавила:

– Вообще-то еще правильнее будет – миссис Райан Кинкейд.

Она снова была со своим Райаном!

ЭПИЛОГ

– Девяносто пять свечей на праздничном пироге! – раздраженно воскликнул Джеймс. – Хватит, чтобы подчистую спалить весь дом!

Агнес Бримли неодобрительно посмотрела на своего мужа.

– Джеймс, задувай свечи, да побыстрее, – велела она. Но ее строгое лицо смягчилось, едва она посмотрела на ребенка, которого Райан держал на руках. – Маленький Джейми хочет попробовать пирог, правильно, малыш?

Маленький Джейми, одиннадцати месяцев от роду, симпатичный, как все младенцы, подпрыгивал от восторга. Райан поправил на руке довольно увесистого малыша и, нагоняя на себя серьезность, сказал:

– Вы его портите, Агнес.

Агнес Кинкейд, приблизившись к ним, округлила глаза, приложила растопыренные ладони к ушам, пошевелила пальцами и, расслабив губы, сделала сильный выдох:

– Пр-р-р-р-р-р!

Маленький Джейми залился громким смехом.

– Хоцес, стобы фоя бабуска сицас кое-сто сдевава? – подражая детскому лепетанию, пропела она.

Райан встретился взглядом со своим дедом поверх седой головы Агнес. Они улыбнулись друг другу, и затем Джеймс наклонился вперед, набрал полные легкие воздуха и задул все свечи разом.

– Вот так! – сказал он. – Дело сделано, хотя, может быть, я умру от сердечного приступа через тридцать секунд.

– Все кряхтишь, как дряхлый дед, – заругалась было его жена, но все-таки отвернулась от ребенка, наклонилась и громко, демонстративно поцеловала своего мужа в губы. – С днем рождения, старый ворчун, и многих, многих лет жизни.

– А-а-а! Чепуха все это, – отмахнулся он, весело улыбаясь.

Маленький Джейми, недовольный, что на него слишком долго, по его понятиям, не обращают внимания, вдруг рассмеялся, загугукал и запустил упитанный кулачок в черную шевелюру отца.

– Оу-у! – вырвалось у Райана. – Эй, малыш, надо все-таки уважать немного своего папу, как ты думаешь?

– Джейми, ах ты, чертенок! – воскликнула Девон Кинкейд, выходя из дверей кухни с огромным блюдом домашнего мороженого. Она изо всех сил старалась не расхохотаться. – Что ты, негодник, делаешь с папой?

– Хочет, чтобы у меня раньше времени появилась лысина, – сказал Райан, морщась от боли. – Помоги-ка разнять пальцы моего сына, да так, чтобы волосы остались на месте.

Девон отложила в сторону мороженое и подошла к мужу.

– Не моего, а нашего сына, женоненавистник! – упрекнула она его с улыбкой. – Ну-ка, наклонись, Райан, я посмотрю, что тут можно сделать.

Райан наклонил голову, а жена, встав на цыпочки, стала осторожно разжимать пальцы ребенка. До чего же она хороша! Просто головокружительно красива. Даже на девятом году супружества у Райана учащалось сердцебиение, когда он смотрел на нее.

– Вы все еще обзываете меня всякими словечками, миссис Кинкейд? – негромко спросил он.

– Когда заслуживаешь, – кокетливо ответила Девон. – Ну вот и все. Нормально?

– Скальп болит, – сквозь зубы солгал Райан. – Придется меня поцеловать, чтобы все прошло.

Девон, улыбаясь, посмотрела в его глаза. Как может женщина испытывать такие сильные чувства к своему мужу после стольких лет замужества и рождения двух детей? Иногда, когда Девон видела, как Райан заходит в комнату, сердце ее готово было выпрыгнуть из груди от счастья.

– Обязательно, – прошептала она.

– Сюда, – сказал он, указывая пальцем на губы.

Улыбнувшись, она прикоснулась своими губами к его губам.

– Это не поцелуй, – запротестовал Райан.

– И-и-и-и! Они прилипли! воскликнул детский голосок.

Все засмеялись над маленькой девочкой с черными, как у Райана, волосами и аметистовыми, как у Девон, глазами, которая вихрем ворвалась в комнату.

– А теперь вы с мамой уже отлипли? – нетерпеливо спросила она. – Папа, ты же обещал показать мне лягушек.

Райан передал мальчика Девон и присел на корточки перед своей пятилетней дочкой. Волосы ее были взъерошены, на подбородке – грязное пятно. С любовью разглядывая ее, Райан подумал, что когда она вырастет, то будет такой же красавицей, как и ее мать.

– Сейчас сходим, дочурка. Но сначала давай-ка вымоем лицо и ручки.

Сюзанна Кинкейд, названная так в честь своей бабушки с отцовской стороны, посмотрела на отца долгим непокорным взглядом.

– Почему?

– Ну, потому, что тебе нужно умыться, – рассудительным голосом сказал отец, – если ты хочешь получить кусок дедушкиного праздничного пирога.

Дочь пришла в замешательство, она не знала, как поступить. Райан видел, что ей хочется настоять на своем, самоутвердиться. Но она понимала также, что ни отец, ни мать не станут терпеть ее непослушание. Невозможно было удержаться от улыбки, глядя на борьбу чувств на ее личике. Дочка Райана была маленькой копией своей матери: такая же вздорная, независимая и невыразимо обаятельная.

Сюзанна вздохнула.

– О’кей. – Ее губки расплылись в улыбке. – Можно, я буду есть пирог с мороженым?

– Конечно, можно, моя прелесть, – сказала Агнес Кинкейд еще до того, как Райан открыл рот, и протянула ей руку. – Пойдем с бабушкой. Я помогу тебе умыться, а потом мы подумаем, что тебе больше нравится: ванильное мороженое или какой-нибудь сироп.

Райан встал на ноги и глубоко вздохнул, наблюдая, как Агнес уводит его дочку.

– Дедушка, – заметил он, – ты сделал совершенно правильный выбор.

Джеймс хихикнул.

– Поэтому-то я и женился на ней, мой мальчик. Не мог же я допустить, чтобы такая драгоценность ускользнула от меня.

Райан улыбнулся и сел рядом со стариком.

– Скоро Беттина приедет навестить нас – в начале следующего месяца, – сказал он негромко.

– Хорошо. Мы давно не виделись, – отозвался Джеймс.

– Да. С рождения Джейми. Старик кивнул.

– Девон ждет ее?

– Она и пригласила. Но я не думаю, что они когда-нибудь будут близки, дедушка, – вздохнул Райан. – Я имею в виду, что между ними вряд ли установятся сусальные отношения, как пишут в романах. Но, как бы то ни было, они помирились.

Джеймс похлопал сына по руке.

– Я рад это слышать, мой мальчик. Чем старше человек, тем глупее хранить старые обиды.

– Здравствуйте, все!

Райан, Джеймс и Девон разом обернулись. Фрэнк Росс стоял в дверях, смущенно улыбаясь.

– Фрэнк! обрадовался Райан. Широкая улыбка заполнила все его лицо. Он вскочил со стула и с распростертыми объятиями бросился к своему старому другу. – Я рад, что ты наконец сумел выбраться, старина! Как ты… Райан осекся на полуслове, увидев, что из-за широкой спины Фрэнка молча появилась миниатюрная симпатичная рыжеволосая девушка.

– Привет, – сказала она. – Надеюсь, я вам не помешаю? Я говорила Фрэнку, что нет ничего хуже, чем брать с собой незваного гостя, но он настоял на своем.

Наступило молчание, но уже через несколько мгновений Девон, передав маленького Джейми в руки деда, бросилась вперед.

– О чем вы говорите! – Она протянула девушке руку. – Меня зовут Девон Кинкейд. Это мой муж, Райан, его дедушка, Джеймс, а вон тот прыгающий комочек энергии – наш сын Джейми.

Рыженькая улыбнулась всем по очереди и взяла Девон за руку.

– Я так много о вас слышала… У меня иногда такое чувство, что я все о вас знаю. Меня зовут Сара. И я… я…

– Она моя жена, – выпалил Фрэнк, густо покраснев.

Райан посмотрел на своего друга долгим-долгим взглядом и расплылся в счастливой улыбке.

– Ах ты, старый хитрец! У тебя были от меня секреты!

Фрэнк покраснел еще больше.

– Да знаешь, я не хотел особенно распространяться: не был уверен… пойдет ли она за меня.

Сара состроила гримасу.

– Как же! Позволила бы я ему улизнуть от меня! – сказала она и посмотрела на мужа глазами, полными любви. Он улыбнулся ей в ответ, и этой улыбкой можно было бы, пожалуй, растопить Северный полюс.

– К тому же, – продолжил Фрэнк, – мы подумали, что официально объявим о нашей помолвке, а церемонию регистрации брака устроим недели через две. – Он посмотрел на Райана. – Но потом я вспомнил о вашем бракосочетании, ну, о твоем и Девон, и… сколько нервов… О Господи, Райан, извини. Я не хотел…

Девон рассмеялась и взяла Сару под руку.

– Фрэнк не договаривает, – сказала она. – Нервы тут ни при чем. Мы были как окаменевшие, как мертвые. Пойдем, я тебя познакомлю с остальными членами нашей команды. Может быть, к тому времени, когда мы вернемся сюда на кофе с пирогом, наши мужья оправятся от шока.

Райан подождал, пока женщины, весело хохоча, удалились, затем похлопал Фрэнка по плечу.

– Ну, парень, решился наконец?

– Она замечательная девушка, Райан, – снова покраснел Фрэнк. – Подожди, ты ее еще узнаешь.

– Не сомневаюсь. И я уверен, что ты будешь очень-очень счастлив.

Фрэнк ухмыльнулся.

– Да! – Он посмотрел через плечо Райана в ту сторону, где сидел Джеймс – тот улыбался, глядя на друзей. – Здравствуйте, мистер Кинкейд. С днем рождения!

Улыбка Джеймса стала еще шире.

– Привет, Фрэнк. Рад, что ты нашел наконец жену.

– Не просто жену, сэр. Идеальную жену!

Райан засмеялся. Дверь в кухню снова открылась, и теперь все, кого он любил больше всего на свете, собрались вместе. Дедушка со своей женой, его старый, дорогой друг и его невеста, которая, он не сомневался, займет свое место в этой дружной семье.

А вот и три самые большие радости в его жизни. Его крепкий, здоровенький красавец сын. Его прелестная, обожаемая дочь.

И Девон.

В горле у Райана перехватило, когда его глаза встретились с ее глазами. Моя жена, подумал он. Моя изысканная, моя прекрасная жена.

Райан медленно подошел к ней. Шум и смех в комнате затихли. Девон лучисто улыбнулась, а он, обняв ее за талию, повлек на кухню. Дверь за ними закрылась, и Девон тихо, почти беззвучно, засмеялась.

– Что? – прошептала она.

Райан поцеловал ее. Все свое сердце и всю свою душу он вложил в этот поцелуй, и она обвила руками его шею и ответила таким же горячим поцелуем.

– Я люблю тебя, – нежно повторял Райан.

У него промелькнула мысль: сколько потребуется времени Фрэнку, чтобы познать все, что познал он, и Джеймс, и любой другой мужчина, кому выпало счастье полюбить единственную в своей жизни женщину и бережно сохранить это счастье в сердце?..

Ничто не может сравниться с настоящей женой.

Есть только одна женщина, которую судьба создала специально для тебя!

Примечания

1

Прощай, мальчик! (исп.) – Здесь и далее примечания переводчика.

(обратно)

2

Герой-одиночка.

(обратно)

3

Библейская распутница.

(обратно)

4

Сухое красное вино типа “бордо”.

(обратно)

5

День независимости.

(обратно)

6

Такова жизнь (франц.).

(обратно)

7

Белое золото – светлый сплав золота, особенно с никелем или палладием.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ЭПИЛОГ

*** Примечания ***