Старомодная музыка [Памела Адамс] (fb2) читать постранично

Памела Адамс Старомодная музыка

Ждать осталось не менее четырех часов, а мне уже до того страшно, что руки трясутся. Под окном, выходящим на устье реки, у меня стоит столик, на нем — чай, а я все вглядываюсь вдаль, гляжу через мутную воду, за второй канал, тот, что поглубже, и различаю контуры острова Одинокого Дерева. И тут же отворачиваюсь. Надо постараться хоть что-то съесть. Когда настанет час, глупо будет потерять сознание — придется, чего доброго, ждать еще целый год.

Эти строки — подробный отчет о случившемся и о том, что, по-моему, вот-вот случится, — я пишу отчасти чтобы унять нервную дрожь, но главным образом ради тебя, Колик. Мне кажется, кроме тебя (и, конечно, Бетси), никому больше нет до меня дела, а я жестоко испытывала твое терпение. Но я-то поначалу не могла смириться с фактами, а потом меня все выслушивали только из вежливости, лишь бы ублажить. Даже ты, мой родной брат, единственный близкий человек, слушал меня именно так, хоть и делал для меня все возможное, спасибо тебе. В общем, эти записи я оставляю на столе в конверте с твоим адресом, а мистер Данкуорт отправит. Разумеется, если я не права и завтра по-прежнему буду здесь, то письмо сожгу. Коли удастся тебе отыскать человека, который всерьез изучает подобные явления, заручись его помощью; отныне для нас это — единственная надежда.

Как рано темнеет! Зажгу керосиновую лампу и запишу все с самого начала… а началось ровно год назад, день в день.

Когда мы с Фрезером приехали в Бентуотер, мистер Данкуорт — владелец большинства плавучих домов на реке — позволил нам разбить палатку рядом с тем плавучим домом, где у него что-то вроде кафе пополам с продуктовой лавкой. Помогая выгружать из машины туристское снаряжение, я угодила ногой в кротовую нору и растянула сухожилие. Местный врач перебинтовал мне ногу, дал болеутоляющее и посоветовал на несколько дней выкинуть из головы всякую мысль о туризме.

Я-то все равно хотела в поход, но Фрезер был против, вот мы и вернулись к мистеру Данкуорту и поделились с ним нашей неприятностью в надежде, что он сдаст нам один из своих домиков.

Приятно было сидеть там у него, на палубе, — под солнцем искрилось море, перекликались чайки. Но, как оказалось, все свои дома мистер Данкуорт успел уже сдать. Незанятым оказался только «Дарнли», пришвартованный в полумиле от нас, у земляного вала набережной; этот вал змеем вползал в широкое устье реки, защищая пойменные луга от мутных вод залива.

— А по правде-то говоря, именно на этой неделе мне бы вообще не хотелось сдавать «Дарнли», — заявил мистер Данкуорт. — Можете считать, что я рехнулся, но таково уж мое мнение.

Жена его, ставя на стол чашечки с кофе, туманно пробормотала:

— Сплошная чепуха. Одно суеверие, доложу я вам.

— Если мы снимем домик на плаву, моей жене не придется совершать утомительное путешествие, мистер Данкуорт. Дженни пока не в той форме, чтобы расхаживать. Мы вам были бы крайне признательны.

— Эх, это еще бабушка надвое сказала. Чудные дела творятся в том доме… д-да, Сэра, можешь смеяться сколько душе угодно, но, по чести, надо же предупредить молодежь.

Мы с Фрезером переглянулись. Запахло приключением.

— Какие же дела, мистер Данкуорт?

— Сплошная чепуха, — нетерпеливо повторила миссис Данкуорт. — Лет пять назад с «Дарнли» исчез один мужчина, только и всего. Но как знать, может, у него были свои причины, чтобы исчезнуть.

— Хорошо бы. Сэра, но здесь, ей-ей, кроется кое-что посерьезнее, и ты это знаешь. Во-первых, люди слышали музыку, которая неизвестно откуда взялась.

— Какую музыку? — полюбопытствовала я.

— «Рио-Рита», — торжественно ответил он. Для нас это было уж очень чересчур, и мы расхохотались. После этого мистер Данкуорт обиделся, рассказывать больше ничего не стал, а раздраженно сказал, что, коли мы хотим рискнуть, — дело наше, вот ключи, он же лично умывает руки.

Через полчаса мы переселились на «Дарнли». Эта переоборудованная баржа, ярко выкрашенная в желтое с черным, напоминала игрушечный ноев ковчег. Распаковавшись и попив чаю, мы уверовали, что нам, несмотря ни на что, предстоит отличный отдых. Ноге полегчало, и я надеялась, что наутро она совсем поправится.

Ближе к вечеру Фрезер вытащил на палубу парусиновые кресла и подложил груду подушечек мне под пострадавшую ногу (когда-то кто-то обозвал его «рыжим неуклюжим верзилой», на самом же деле он добрейший человек). Мы сидели в теплой мгле и потягивали коричневый эль, к которому он меня приохотил за три года супружества. Был отлив, и на ровных глинистых берегах обмелевшего устья сиял лунный свет; справа устье, сужаясь, терялось в лабиринте болот, слева же, ближе к гавани, мерцали далекие огоньки какой-то приморской деревушки. Все так мирно, тепло. Нам было очень хорошо.

Спустя примерно час внезапно похолодало, и мы услышали, как волны плещут о борт нашего жилища. Фрезер встал и заглянул за борт.

— Ого! Не ожидал, что вода так быстро прибудет. Сейчас самый