Две операции майора Климова [Владимир Михайлович Огнев] (fb2) читать постранично, страница - 5

телом подался вперед. — Алексей Петрович, мне не совсем понятно, зачем наше расследование окружать такой тайной? Даже сейчас вот осторожничаем, а Рачинского-то здесь нет, он же уехал.

— Зачем, говоришь? Предположим, что человек, которым мы интересуемся — враг. Тогда, возможно, в нашем городе у него есть сообщник. Станет ему известно, что приезжали чекисты, он и Рачинского предупредит, и для себя сделает выводы. Плохо будет?

Но может быть еще хуже. Ведь если Рачинский — честный человек, а мы дадим понять окружающим его людям, что им занимаются органы государственной безопасности, мы же его скомпрометируем. А какая это будет травма для него? Попробуй-ка поставить себя на место невиновного, но подозреваемого человека. Мы обязаны беречь доброе имя каждого гражданина. Всегда, при всех обстоятельствах, — заключил майор. И совсем другим, будничным тоном сказал: — Ну, приехали. Останови, Костя, возле этой арки.

7

Узкая (черт бы побрал этих проектировщиков) лестница привела на площадку третьего этажа. Угольно-черная надпись на светлой панели наискось от двери в двенадцатую квартиру: «Вовка + Галка = Любовь».

«Галя вечером свободна, не забыть взять билеты в кино», — автоматически пришла и тут же спряталась радостная мысль. Александр нажал кнопку звонка.

Подкрепление прибыло вовремя: Климов уже с трудом сдерживал атаку хозяина, пытавшегося во что бы то ни стало напоить гостей чаем с вареньем из своего сада, угостить домашним печеньем, которое «никто в городе так, как моя старуха, не делает». Заметно польщенный вниманием к его «историйке», Павел Иванович суетился больше обычного, начал что-то рассказывать о законах гостеприимства и сдался, по его собственному выражению, только «под давлением превосходящих сил». Показывая квартиру, Павел Иванович провел чекистов сначала по своим «апартаментам», затем — в чистенькую уютную кухню, не преминул заглянуть в ванную и, наконец, распахнул дверь в небольшую, но светлую комнату.

— Вот тут он, значит, и жил, бывший сосед мой, — Маслаков просеменил по комнате, повел вокруг рукой. — Я было собирался здесь побелить-покрасить, да твою просьбу, Алексей Петрович, уважил — не стал пока ничего трогать. И мебелишка его, значит, вся тут. А вот эту тумбочку я уже свою поставил, ежели мешает, я ее, голубушку, мигом выволоку.

— Не надо, Павел Иванович, — втаскивая в комнату чемоданы, остановил его Барков. — Нам же здесь не танцевать.

— Ну и лады. Тогда, значит, располагайтесь, делайте, что надо. А я пойду по хозяйству займусь.

— Минутку, Павел Иванович, — вмешался Климов. — У нас к вам еще просьба: поприсутствуйте, пожалуйста, пока мы будем работать. Понаблюдайте. В качестве понятого. Сейчас и домоуправляющий ваш подойдет, я его уже предупредил. Он вторым понятым будет.

...Шел к концу второй час кропотливой, но безрезультатной работы. Впрочем, в комнате обнаружились некоторые странные вещи. В шкафу в беспорядке, грудой, свалены политические журналы. По всему видно — ни один из них не читан, даже не открывался; очевидно, сразу по получению летел в эту кучу. Зачем выписывал их Рачинский?

В том же шкафу — несколько технических справочников, два из них довольно редкие, достать их не просто. Как мог бросить их инженер, собиравшийся и дальше работать по специальности?

В телефонном справочнике ни одной пометки, зато несколько страниц вырвано.

Все это мелочи. Но мелочи, наводящие на размышления...

Просвечены рентгеном мебель, дверные карнизы, плинтуса. Ничего. И вдруг...

— Есть, — шепотом произнес Барков, откидываясь от люминесцирующего экрана рентгеновской установки. — Есть! — повторил он уже громко и позвал: — Да идите же сюда, черти!

Колосков вмиг оказался возле аппарата. Климов, в минуты волнения становившийся внешне медлительно-спокойным, взяв под руку Маслакова, предложил ему:

— Что ж, Павел Иванович, пойдемте взглянем.

На экране четко прорисовывалась часть деревянного подоконника, внутри выделялся светлый прямоугольник пустого пространства с каким-то небольшим темным пятном внутри. Это мог быть только тайник.

Барков в десятый раз опробовал все прилегающие к тайнику выпуклости; засветив переносную лампу, пытался найти хоть какое-то отверстие, которое могло бы служить «замочной скважиной» — но тщетно. И тогда в руках Константина появилась острая стамеска (извлеченная, кстати сказать, из того же ультрамодного чемодана).

— Полагаю, что быстрее будет снять подоконник. Ремонт, хозяин, за наш счет, — повернулся он к Маслакову. — Не беспокойтесь.

— Отставить, — сухо перебил его Климов, отмечая место тайника мягким черным карандашом. — Сломать никогда не поздно. Подумать надо, как открыть. И продолжайте осмотр: там, где есть один тайник, может быть и другой.

В третьем часу закончили осмотр подсобных помещений в квартире. Ничего существенного он не дал. К четырем, наконец, «сдался» тайник в подоконнике. Он был пуст. Темным пятном оказался обыкновенный сучок.

Константин Барков