Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
когда был выпущен первый полнометражный роман о нем "Врата ада".
"Эпический панорамный роман", "важный по теме, героический по размаху", "представляет всю масштабность и трагедию российской истории", гласили цитаты, позаимствованные из крайне благоприятных газетных отзывов и размещенные на обложке. Роман вышел из-под пера американского журналиста Гаррисона Солсбери. К моменту выхода книги Солсбери имел более чем тридцатилетний опыт работы, будучи связан с Россией в качестве журналиста и впоследствии редактора "Нью-Йорк Таймс". Это был его второй роман на русскую тему. Многие годы Солсбери жил и путешествовал по России, обладая достаточным материалом для того, чтобы притязать на "панорамность" повествования, в то время как объем романа (около 450 страниц) и охваченный в нем период времени (приблизительно 50 лет) давали основание наградить его эпитетом "эпический".
Звучное и достойное пера Данте название "Врата ада" предвещает трагизм. Что до героизма, то на обложке было обещано следующее: "Выдающийся герой, чья страсть к России родилась вместе с ним, чья совесть закалялась в застенках ГУЛАГа, чья гениальность и храбрость победили устрашающее Советское государство и его прислужников". (Было бы несправедливо обвинить Солсбери в слишком перегруженном тексте на суперобложке этого издания.)
Хоть героя и зовут Андрей Ильич Соколов, а не Александр Исаевич Солженицын, но кого это могло обмануть? Во всех пяти упомянутых в настоящей статье романах с героем, воплощающим образ Солженицына, для него придумано новое имя, хотя в некоторых случаях связь с именем писателя просматривается достаточно четко. Для сравнения: в романе Юрия Кроткова "Нобелевская премия" (Лондон: Hamish Hamilton, 1980) не только Хрущев, Сурков и др. появляются под собственными именами, но даже Борис Пастернак.
К началу 70-х детали биографии Солженицына уже начали получать некую известность на Западе. Несмотря на то, что автобиографическая книга "Бодался теленок с дубом" была опубликована только в 1975 году и, следовательно, Солсбери не мог ею воспользоваться, подборки документальных материалов по "делу Солженицына" появлялись на разных языках с 1968 года. Кроме того, вышел роман "В круге первом", повесть "Раковый корпус", а в 1970 году — "Август четырнадцатого", в которых везде, хотя бы и в литературной обработке, имеются биографические сведения. И наконец, в начале 70-х отдельными книгами были выпущены первые биографии Солженицына на шведском, итальянском и английском языках[11].
Таким образом, Солсбери располагал обширным материалом для создания образа героя в своем романе, и в общих чертах биография Соколова была дана довольно близко к тому, что было известно о Солженицыне. С некоторыми художественными вольностями Солсбери описывает то, как его герой рос и воспитывался в Ростове/Кисловодске, далее — его школьные годы, Сталинскую стипендию, фронтовую жизнь и арест. Имена и данные подверглись последовательным изменениям. Например, после выхода из тюрьмы Соколов направляется в ссылку в Кисель-Хор (Кок-Терек), где он заболевает не раком, а туберкулезом. Но ему удается выжить, пройдя лечение в Ашхабаде (Ташкент). Впоследствии при уединенном образе жизни, когда он работает школьным учителем в Костроме (вместо Рязани), он пишет роман "Тайшет 303", потом еще один роман — "Лубянка", основанные на жизненном опыте в бытность его зеком. По невероятному стечению обстоятельств эти сенсационные произведения публикуются благодаря помощи не Александра Твардовского, а Бориса Стасова, который описан как "известный редактор журнала "Новый Жизнь" (так в оригинале!), а также при содействии Никиты Хрущева, который, как и все остальные крупные политические деятели, появляется в романе под собственным именем.
Такая беллетризация понятна. Действия и побуждения Соколова показаны как исключительно принципиальные и достойные восхищения. Но там, где Солсбери не хватает информации, ему приходится импровизировать по поводу событий и отношений. Более того, повествовательная свобода позволяет ему говорить с точки зрения различных персонажей — например, матери Соколова. Помимо этого, Солсбери не стесняет себя в описании любовной жизни Соколова. Все это может сделать прямое сравнение Соколова с Солженицыным не вполне допустимым, несмотря на то, что книга создана с явной симпатией к основному герою. Однако такой способ повествования дает и другие преимущества. Структурно действие книги организовано в двух временных планах. Главы, которые последовательно рассказывают о жизни Солженицына, переплетаются с рассказом в настоящем времени, к которому все больше приближается та, другая, жизнь. Это "реальность" брежневского Политбюро, представленная читателю глазами относительно либерального Андропова, перед которым в начале 70-х встает сакраментальный вопрос: сажать иль не сажать, в то время как его соперники по Политбюро пытаются воспользоваться затруднениями, возникшими в связи с
Последние комментарии
2 часов 30 минут назад
2 часов 34 минут назад
7 часов 55 минут назад
1 день 19 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 18 часов назад