Мельница на Лютыне [Ярослав Ивашкевич] (fb2) читать постранично, страница - 20

дух, словно глотая окружавший их терпкий холодный воздух. И вдруг обернулся к внуку.

— Молись, — сказал он.

Ярогнев не понял. Поднял глаза на деда, и, будь в эту минуту светло, можно было бы увидеть, как усмешка, полная ненависти и презрения, растянула его рот, открывая белые острые зубы.

— Помолись, — повторил Дурчок. — Читай молитву. Ну! «Отче наш»…

Ярогнев равнодушно подчинился. Стал вполголоса читать «Отче наш». Дед вторил ему.

— А теперь — молитву богородице.

Прочитали молитву богородице.

— Десять заповедей!

Ярогнев начал:

— «Чти отца твоего и матерь твою…»

В это самое мгновение Дурчок схватил его за руки, вывернул их за спину и связал веревкой. Ярогнев умолк.

— Дедушка, что ты делаешь? — крикнул он.

— Чти отца твоего и матерь твою, понимаешь ты это? — рявкнул дед в темноте.

И Ярогнев почувствовал на шее петлю. Теперь он понял.

— Дедушка! — вскрикнул он внезапно и забился в сильных руках мельника.

Но тот быстро перекинул веревку через заранее выбранный толстый сук на сосне, с силой отпустил его, а конец веревки привязал к нижнему суку, у самой земли. Худенькое тело мальчика тенью взвилось невысоко над землей, сдавленный голос внезапно оборвался, ноги дернулись раз-другой, — потом он повис, холодный и недвижимый. Дурчок еще раз с силой потянул мальчика за колени. Убедившись, что тело неподвижно, он отвернулся и ровным шагом пошел в сторону Лютыни.

Эльжбета ничего не спросила, когда он вернулся домой без внука. Францишек сразу лег в постель и два дня лежал, не вставая. Труп Ярогнева нашли только спустя несколько суток, и все решили, что это дело рук жандармов. Похоронили его тайком в лесу, на месте казни. Дурчок и его жена никогда больше не поминали о внуке.

Незадолго до рождества Францишек расхворался, и к весне ему стало совсем худо.

Жена ухаживала за ним, угождала чем могла. И только один раз, недели за две до его смерти, в час, когда синие мартовские сумерки окутали покинутую мельницу, их дом и два высоких тополя над ним, Эльжбета, сидя у постели мужа, промолвила, не глядя на него:

— Вот, Францишек, оставил нас господь одних на свете…

Францишек вдруг приподнялся в постели:

— Скажи мне, Эльжбета, Иоася была моя?

Эльжбета посмотрела на него с удивлением.

— Что это ты? Почему?..

Францишек снова упал на подушку.

— Ну, потому что тот, повешенный… похож был на Гиляровского пана. Значит, мать его была не от меня?

— Глупый! — сказала Эльжбета. — Это покойный Ярогнев был сын старого пана. Пан ко мне еще ездил… А потом — к Иоасе… Их, панов, до старости на это станет…

Ошеломленный Францишек протянул руку в темноте и ощупью нашел руку жены.

— Эх, Эльжбета… Останешься ты одна как перст.

— Останусь, — шепотом отозвалась старая женщина. — Была ночь и будет ночь… Такая уж судьба человеческая. Но зачем ты это сделал?

— Должен был. Если господь бог не творит суд правый, так человек должен сам это делать.

1945

Примечания

1

Перевод М. Абкиной

(обратно)

2

ЗВМ («Звёнзек вальки млодых») — «Союз борьбы молодых» — молодежная организация, боровшаяся с гитлеровскими оккупантами под руководством Польской рабочей партии.

(обратно)

3

Фолькслисте — списки лиц немецкого происхождения, которые составляли немцы на оккупированной территории.

(обратно)

4

Германия превыше всего! (нем.)

(обратно)