2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
Такими темпами она со мной за двести лет не расплатится.
— На ваше счастье, — сказал вдовец, — молодости у нее не отнимешь.
Буря грозила развалить дом, а с потолка лило не хуже, чем на улице. Бабушка почувствовала себя одинокой в рушащемся мире.
— Пожалуйста, хотя бы триста, — сказала она.
— Двести пятьдесят.
В конце концов сошлись на двухстах двадцати песо наличными и кое-какой провизии. Затем бабушка отправила Эрендиру с вдовцом, который повел ее в кладовку, держа за руку так, как будто провожал в школу.
— Жду тебя здесь, — сказала бабушка.
— Хорошо, бабушка, — ответила Эрендира.
Кладовкой служил навес из гнилых пальмовых листьев с четырьмя каменными подпорками, обнесенный стеной из необожженных кирпичей высотой в метр, через которую врывались в дом беспокойные вестники непогоды. На стене разместились глиняные горшки с кактусами и другими сухолюбивыми растениями. Висящий между подпорок выцветший гамак бился на ветру, как распущенный парус отданной на волю волн яхты. Сквозь завывания бури и шум хлещущих струй доносились далекие крики, вой невидимых животных, голоса терпящих кораблекрушение.
Едва оказавшись под навесом, вдовец с Эрендирой вцепились друг в друга, чтобы противостоять потоку воды, окатившему их с головы до ног. Ревущий ураган заглушал их голоса и делал их движения неестественными. При первом же поползновении вдовца Эрендира выкрикнула что-то неразборчивое и попыталась убежать. Вдовец молча завернул ей руку и потащил к гамаку. Сопротивляясь, она беззвучно закричала и расцарапала ему лицо, но он ответил на это величественной пощечиной, от которой Эрендира на мгновение повисла в воздухе с извивающимися, словно щупальцы медузы, волосами, обхватил ее за талию прежде, чем она вновь успела коснуться земли, грубо бросил в гамак и намертво придавил коленями. Поддавшись охватившему ее ужасу, Эрендира лишилась чувств, завороженная лунным узором рыбы, плававшей в смятенном воздухе, а вдовец тем временем хищными, размашистыми движениями, словно выпалывая сорняки, рвал на ней платье, и длинные пестрые лоскутья извивались, как серпантин, на уносившем их ветру.
Когда в деревне не осталось ни одного мужчины, способного оплатить любовь Эрендиры, бабушка повезла ее на грузовике путями контрабандистов. Они ехали в открытом кузове среди мешков с рисом, банок с маслом и уцелевшего при пожаре имущества: изголовья вицекоролевской кровати, воинственного ангела, закопченного трона и прочего хлама. В саквояже двумя жирно намалеванными крестами везли кости Амадисов.
Бабушка скрывалась от неотвязного солнца под рваным зонтиком, задыхаясь от пыли и пота, но даже и таком бедственном положении сохраняя властность и достоинство. За штабелями банок и мешков с рисом Эрендира оплачивала проезд и багаж, занимаясь любовью с грузчиками по двадцать песо за сеанс. Вначале она применила ту же систему обороны, что и против насилия вдовца. Но у грузчика был другой метод: неторопливо и мудро он смирял ее лаской. В общем, когда после смертельно утомительного дня они подъехали к деревне, Эрендира и грузчик мирно отдыхали от любви, забаррикадировавшись поклажей. Шофер грузовика крикнул бабушке:
— Вот отсюда и начинается мир.
Бабушка недоверчиво оглядела убогие и пустынные улицы деревни, чуть больше той, что они покинули, но такой же печальной.
— Не заметно, — сказала она.
— Это земля монастырская, — сказал водитель.
— Меня интересует не милосердие, а контрабанда, — ответила бабушка.
Лежа за горой груза и прислушиваясь к разговору, Эрендира ковыряла пальцем мешок с рисом. Потянув за нитку, она неожиданно вытащила длинное ожерелье из самых настоящих жемчужин. Она испуганно глядела на ожерелье, зажав его между пальцев, как мертвую гадюку, в то время как водитель болтал с бабушкой.
— Спуститесь с облаков, сеньора. Контрабандистов не существует.
— Вот еще, — сказала бабушка. — Кому вы это рассказываете.
— Поищите, может, найдете, — добродушно пошутил шофер. — Слышат звон, да не знают, где он.
Заметив, что Эрендира вытащила ожерелье, грузчик быстро вырвал его у нее из рук и снова засунул в мешок. Тут бабушка, решившая остаться, несмотря на нищету деревни, позвала внучку, чтобы та помогла ей вылезти из грузовика. На прощание Эрендира торопливо, но крепко и от чистого сердца поцеловала грузчика. Бабушка, усевшись на трон посреди улицы, наблюдала за разгрузкой. Последним был саквояж с останками Амадисов.
— Тяжелый, как покойник, — пошутил водитель.
— Два покойника, — ответила бабушка. — И обращайтесь с ними с должным уважением.
— Как с мраморными статуями, — снова пошутил водитель. Он бросил саквояж рядом с закопченной мебелью и протянул бабушке руку.
— Пятьдесят песо, — сказал он.
Бабушка кивнула на грузчика:
— Вашему рабу сполна за все уплачено.
Водитель с удивлением посмотрел на своего помощника, и тот кивнул. Водитель вернулся в кабину, где ехала
Последние комментарии
17 часов 20 минут назад
17 часов 38 минут назад
17 часов 47 минут назад
17 часов 48 минут назад
17 часов 51 минут назад
18 часов 9 минут назад