История человечества [Люциус Шепард] (fb2) читать постранично, страница - 3

решили, чтовраги сделают людей сильнее. Раньше я ненавидел за это наших предков, хотяпонимал их резоны. Они хотели жизни, полной риска, способной закалить нас,научить полагаться на собственные силы, и они этого добились. Глядя с нашегоКрая в сторону проклятой тьмы на противоположной стороне пустыни, мы какбудто заглядывали во временной провал между сегодняшним днем и гибельюстарого мира и испытывали тошноту. Одно это было почти невозможно вынести. Кэтим испытаниям добавлялись другие: Плохие Люди сжигали наши дома и кралинаших женщин. Обезьяны крали наших детей. Тигры смущали нас своей красотой исилой... Возможно, последнее было самым невыносимым.

Этим исчерпывались мои познания об истории человечества. Я и сейчас знаюнемногим больше. Для ясной картины мироздания сведений явно недостаточно, нона протяжении уже семисот лет никто не желал иных познаний.

Как-то раз меня разбудил перед рассветом запах снега. Снег означалопасность: появление обезьян, а возможно, и тигров. Обезьяны пользовалисьснегопадом, чтобы проникнуть в город. Я перевернулся на спину. Кири спала,ее черные волосы рассыпались по подушке. В окно лился лунный свет, стираяморщины с ее лба и из-под глаз, и она снова выглядела восемнадцатилетней. Наее голом плече была видна татуировка дуэлянтки — маленький ворон. У нее былизаостренные черты лица, но настолько гармоничные, что эта заостренность невредила ее красоте: Кири напоминала ястреба, превратившегося в женщину.

Я испытывал соблазн разбудить ее для любви. Впрочем, назревал сильныйснегопад, и ей предстояло восхождение на перевал для отстрела обезьян,пытающихся спуститься в город, поэтому я решил дать ей выспаться. Я встал скровати, натянул фланелевую рубашку, брюки, кожаную куртку и на цыпочкахвышел в прихожую. Дверь в комнату Бредли была распахнута, его кроватьпустовала, но я не стал волноваться: мы в Эджвилле не нянчимся со своимидетьми, а даем им свободу и позволяем самостоятельно познавать мир. Если чтоменя и беспокоило, так это то, что Бредли с некоторых пор снюхался с КлеемФорноффом. Никто не сомневался, что Клей превратится в конце концов вПлохого Человека, и я надеялся, что у Бредли хватит ума вовремя от негоотойти.

Я захлопнул дверь дома, вдохнул полной грудью морозный воздух и зашагал погородку. Наш дом стоял в глубине каньона, и в пронзительном свете луны можнобыло различить каждую досочку на любой из многих сотен крыш над густооблепившими склон домами. Мне были видны колеи на улицах, блуждающие в ночисобаки; лунный свет отражался от тысяч окон и от серебристого прямоугольникабольницы в центре города. На углах несли караул лишенные листвы деревья;казалось, в горловину каньона вползает с голой равнины темнота. Мнечудилось, что стоит напрячь зрение — и я различу за стенами хрупких строенийсияние всех восьми тысяч человеческих душ.

Я зашагал легкой походкой вниз по городу. Повсюду меня поджидаланепроницаемая тень, в небе искрились льдинки-звезды. Мои башмаки выбивализвонкую дробь по замерзшей земле, изо рта вылетал густой пар. Из хлева залавкой Форноффа раздавалось похрюкиванье свиней, которые видели десятый сон.

Лавка Форноффа, а попросту — сарай, освещенный тусклым фонарем, был по самуюкрышу забит мешками с мукой и садовым инвентарем; вдоль стен тянулись полкис едой — в основном, сухой и консервированной. Метлы, рулоны ткани,разнообразный инструмент и разная всячина забивали все помещения; сзадирасполагался ледник, где Форнофф хранил мясо. Вокруг пузатой печки сидели наящиках из-под гвоздей несколько мужчин и женщин, попивая кофе и негромкопереговариваясь. При моем появлении они приветственно замахали руками. Пыль,плавающая в оранжевом свете, походила на цветочную пыльцу. Черная печкапотрескивала и источала жар. Я поставил ящик и сел.

— Где Кири? — спросил Марвин Бленкс, высокий худощавый человек с лошадинойфизиономией. На его подбородке красовался пластырь, которым он заклеил порезот бритвы.

— Спит, — ответил я.

Он сказал, что подберет для нее лошадь.

Остальные составляли план кампании. Здесь были Кейн Рейнолдс, ДингиГроссман, Марта Алардайс, Харт Менкин и Форнофф. Присутствующим было оттридцати до тридцати пяти лет, только Форнофф выглядел старше: внушительныйживот, морщинистая физиономия и окладистая седая борода. Потом появилась сподносом горячих булочек Келли Дресслер — молодая женщина двадцатипяти-двадцати шести лет, похожая на норовистую кобылицу. У нее была смуглаякожа, глаза цвета черной смородины, каштановые волосы до плеч, ладнаяфигурка. Под шерстяной кофточкой выпирали соски, брюки в обтяжку грозилитреснуть. Она была вдовой, недавно переселившейся из Уиндброукена, ипомогала хозяину лавки.

В общем, присутствие Келли одновременно согревало и раздражало меня. Кири невозражала, если я в кои-то веки позволял себе шалость, однако я знал, какойбудет ее реакция, если у меня появится серьезная связь на стороне, а Келлипредставляла собой именно такой