Места пребывания истинной интеллигенции [Слава Сергеев] (fb2) читать постранично, страница - 2

таком виде. Супруг, наверное, дома…

Для справки поясняю, что мужу Ларкиной за 60, и поэтому, конечно, особо ужравшись, приходить неудобно.

Воропаев говорит:

— А какой у нас вид? Нормальный… Слегка выпимши. Скажем, зашли институтские товарищи, посидеть — поговорить… Что такого?

Я набрал номер.

Три гудка. Потом Ларкина своим замечательным голосом говорит:

— Алё?

Слава Богу, — думаю, — дома… и бодро так говорю: — Лариска, ты что ли? — Она, как всегда, как заголосит: — Серёжа, ты?! Неужели ты обо мне еще помнишь… Мой муж уже несколько раз о тебе спрашивал. Куда ты пропал?…

Вообще Ларкина принадлежит к немногочисленной группе необъяснимо хорошо относящихся ко мне женщин.

Я говорю:

— Я не пропал. Вот он я. Я тебе все при встрече обьясню. Мы тут с Серегой Воропаевым оказались неподалеку, хотим зайти. Мы по тебе соскучились.

Вот гад, соскучились… Как я в себе не люблю вот эту способность к пусть мелкому, но легкому вранью… Нет, чтобы сказать — деваться некуда, хочу тепла, хочу зайти, старый друг поймет, вру, что соскучился. Нет, вообще конечно соскучился, месяц их не видел, и муж у нее хороший мужик и большая умница, хоть и в уши лезет с разговорами, не оторвешь, особенно как про политику заведется, так вообще святых выноси, но конкретно в этот день — нет, не соскучился.

Ну, естественно, Бог меня за вранье и наказал.

Ларкина говорит: — Ох, дорогой, только не сегодня. Я всегда рада вас видеть, ты же знаешь, но сегодня нет. Муж завтра рано утром улетает в Англию. Так что сам понимаешь… Давайте завтра.

Вот, думаю, черт бы ее побрал, эту Англию. Тут ходишь как не знаю кто, как тень отца Гамлета, а другие в это время в Англию собираются. Вообще, ларкинский муж часто куда-нибудь за границу уезжает. Иногда и Ларкину с собой берет. Она с ним пол-Европы обьездила. У нее даже один роман (правда недописанный) так и начинается:

“Я люблю покупать бриллианты в Лондоне… ”

И вы не подумайте, что с Ларкиной что-нибудь не так, просто муж у нее важная шишка в Госкомитете по туризму.

Ну что, оставалось лишь молча смириться.

— Ладно, — говорю, — конечно. Завтра так завтра. Может, после работы забегу.

Ларкина меня пожалела: — Вы пьяные, да? Извини, Сережа…

Повесив трубку, я оглянулся. Воропаев с отсутствующим видом сидел на железном заборчике, ограждавшем какую-то клумбу.

— От винта? — хрипло спросил он.

— Муж уезжает завтра.

— Завтра, завтра, не сегодня… — сказал Воропаев и плюнул на снег. — Жрать хочу.

Я отошел помочится в ближайшую арку. Всегда так делаю (и вам советую), если надо на ходу менять планы. Спускаете пары, общаетесь с природой, и решение приходит само собой.

Так и вышло. Глядя на звезды, я вспомнил, что поблизости недавно открыли недорогое кафе в стиле “ля рюс”, так сказать, — патриотическую альтернативу “Макдональдсу”. Даже по телевизору показывали. Туда чуть ли не сам Ельцин заезжал.

— Эй, — говорю, — на бульваре новое кафе открыли, они вроде до десяти, пошли туда, чего мерзнуть…

— Какое еще кафе… — сказал Воропаев. — Поехали и девочкам…

Но я уже не слушал его. Я подумал, что если сейчас перекусить, кайф должен спасть, потом горячего чаю, потом посидим малость, а там уже, глядишь, одиннадцать, вечер убит, можно будет и домой поехать…

Эх, жись, подумал я. Вечер убит… — разве можно так?

В кафе было малолюдно. Интерьер чем-то, увы, напоминал “Макдональдс”. На черной доске над стойкой мелом были написаны наименования пирожков, на полке для вин рядком, как оловянные солдатики, стояли стограммовые бутылочки рябиновой на коньяке и столичной водки.

— Издеваются над народом, — сказал Воропаев, увидев бутылочки, — это что за дозы?!

— Почему издеваются, культура питания, — заметил вошедший за нами лохматый ханурик алкогольно-интеллигентного вида, чем-то неуловимо напоминавший рок-музыканта Макаревича, только уже в годах. — Много не выпьешь, а похмелится — можно вполне.

— Три столичной, — сказал Воропаев буфетчице и обратился к Макаревичу: — Простите, не знаю вашего имени-отчества, будете, как говорится, третьим?

— Дмитрий Михайлович, — вежливо улыбаясь, отвечал ханурик. — Компанию, к сожалению, не составлю, так как спешу. Я с дамой. Зашли, так сказать, купить что-нибудь к ужину, — и алкаш показал на появившуюся в дверях толстую тетку в джинсовой куртке и наброшенном поверх нее цветастом платке. — Так что извините.

Тетка с неприязнью на нас уставилась.

— Может быть, и дама? — спросил Воропаев. — Добрый вечер…

— Нет-нет, — поспешно сказал Дмитрий Михайлович, загораживая собой тетку. — В следующий раз. Уж извините.

— Что ты там копаешься?! — сказала тетка. — Ты за кем тут? Это кто?

Буфетчица брезгливо смотрела на нас:

— Из еды что-то будете брать?

— Обязательно. Три пирожка с капустой, — сказал Воропаев.

— И сок, — зачем-то (честное слово, не знаю зачем) — добавил я. Возможно, я хотел сделать коктейль.

— У нас сока не бывает, — раздраженно сказала