Пять недель в Южной Америке [Леонид Ефимович Родин] (fb2) читать постранично, страница - 2

его из-за того, что либо полоса затмения приходится на открытое море, либо на такие участки суши, которые трудно доступны для человека и там невозможно установить телескопы и все другие приборы для наблюдения; либо, наконец, затмение приходится на такое время года, когда климатические условия на месте исключают вероятность хороших наблюдений.

Астрономы и физики с давних времен стремятся наблюдать явление затмения, так как это помогает узнать природу нашего далекого светила: они изучают его корону и протуберанцы, узнают химический состав Солнца и газов, его окружающих, и даже «измеряют» температуру отдельных частей Солнца и изучают особые излучения, близкие по природе к радиоволнам, сущность которых еще только начинают распознавать.

Затмение Солнца, которое должно было наблюдаться в Бразилии 20 мая 1947 г., отличалось своей продолжительностью-только полная фаза более 5 минут. Это бывает очень редко, обычно фаза полного затмения длится 1½ — 2 минуты. Такая «большая длительность» затмения позволяла рассчитывать произвести многие наблюдения, установить новые факты в деятельности Солнца, сделать интересные открытия, значительно обогатить науку о Солнце. И не только о Солнце, но и науку о природе нашей планеты-Земли, которая является частицей солнечной системы и подчинена тем же закономерностям развития, что и Солнце.

Благоприятные в это время года климатические условия на Бразильском плоскогорье обещали удачное осуществление всех наблюдений. Наши отечественные астрономы внесли большой вклад в науку о Солнце и разработали ряд своих оригинальных приборов для наблюдения и фотографирования солнечного затмения. Поэтому Академия наук СССР и снарядила экспедицию в Бразилию, чтобы астрономы продолжили свои успешные исследования солнечных затмений.

Главой экспедиции являлся директор Пулковской обсерватории, член-корреспондент Академии наук СССР А. А. Михайлов. Он провожал нас на Рижском вокзале в Москве, когда мы отправлялись в Лиепаю, а сам намеревался лететь на самолете вместе с московским астроноом Н. Н. Парийским и грузинским астрономом М. А. Вашакидзе, чтобы заранее «подготовить почву» к прибытию экспедиции. Заместителем начальника экспедиции был известный полярный путешественник Георгий Алексеевич Ушаков. Профессор А. И. Либединский представлял астрономов Ленинграда; он известен как специалист по астрофизике. Я — Л. Альперт возглавлял московских физиков. Профессор С. Э. Хайкин, тоже физик, изучает пока еще загадочные радиоизлучения, ищет новые пути в изучении Солнца. Кроме этих руководящих лиц, было еще много молодых ученых, уже известных своими исследованиями Солнца, и помощников, работа которых бывает очень важна для проведения точных и своевременных наблюдений.

К этой большой астрономической экспедиции была присоединена небольшая группа ботаников: директор Ботанического института им. В. Л. Комарова Академии наук СССР, член-корреспондент Академии наук СССР Борис Константинович Шишкин (руководитель), профессор Сергей Васильевич Юзепчук из этого же института (единственный из участников, бывавший в Бразилии: он путешествовал по Южной Америке с 1926 по 1929 г.), профессор Леонид Федорович Правдин из Института леса Академии наук СССР и я - старший научный сотрудник Ботанического института.

Бразилия - страна богатейшей тропической флоры. И нашей задачей было привезти живые тропические растения для восстановления оранжерей Ленинградского Ботанического сада, разрушенных авиабомбами и снарядами немецко-фашистских варваров во время Великой Отечественной войны; кроме того, мы хотели ознакомиться с некоторыми типами растительных сообществ тропиков и собрать гербарий тропических растений.

28 марта прибыл доктор Николай Михайлович Балуев. Он уже не чаял застать «Грибоедова» в Лиепае и строил планы, как будет на самолете догонять нас.

Николай Михайлович привез с собой из Москвы несколько ящиков всяких лекарств, и, кроме того, все время, пока мы стояли в Лиепае, ежедневно приносил с берега свертки и коробки с якобы «совершенно необходимыми» в тропическом климате лекарствами, дезинфицирующими средствами и вакцинами. Вскоре же он всем нам сделал уколы против брюшного тифа и холеры.

Мы уже совсем обжились на корабле. Уже научились легко распознавать время на морских часах; циферблат их разделен на 24 части. Взглянешь «сухопутным» взглядом - 3 часа будто бы, а на самом деле — 6; глядишь — стрелки сверху вниз по прямой, думаешь, что это 6 часов, а, оказывается, это-полдень. Привыкли, что пол-это палуба, что веревка-это конец, постель-койка, научились определять время по склянкам* {Слова, отмеченные звездочкой, объяснены в особом словаре в конце книги.}, и некоторые начали в свою речь ввертывать «настоящие» морские слова: кок, миля, ресторатор, ют, лаг.

Астрономы и физики ежедневно спускались в трюм. То они проверяли надежность крепления ящиков, то доставали какие-нибудь приборы и работали с ними, то монтировали