Поломка в пути [Валерий Исаакович Генкин] (fb2) читать постранично, страница - 3

авария. Теряем энергию. Вынужденная остановка. И нам как воздух нужна электрическая энергия. А у вас горит свет, и мы подумали… — Он поднял глаза на лампочку, голо висящую на пыльном серо-желтом шнуре.

— О, электроэнергия не проблема, — говорю я весело. — Сколько угодно, о чем речь.

— Но, — теперь запинается светловолосый, — нам нечем заплатить…

— Вы это серьезно? — Я внимательно смотрю на него.

— Вы уж нас извините. Мы, наверное, идем по дуге вместо хорды. Но эта нелепая остановка… Она сбила нас с толку.

— Послушайте, довольно реверансов. У вас какие-то секреты, ну и Бог с ними. Меня они не интересуют. А помочь я готов. Электричество — это чепуха. Что еще?

— Вы нас не так поняли. Решительно никаких секретов. Просто мы сознаем, сколь удивительными вам представляемся. Ввалились ночью, в глуши, зимой воистину как снег на голову. Да еще в таких одеждах. — Светловолосый слегка повел цилиндром.

Блеснул белый шелк подкладки.

— Да, одежда у вас та еще.

— Мы взяли ее в костюмерной.

— Я так и подумал.

— Ну вот и хорошо. Нас необычайно радует, что мы столкнулись с человеком образованным, физиком. Физик без труда поймет, что машины бывают всякие… и полеты… и…

— Так кроме электроэнергии вам что-нибудь нужно?

— Ничего. Какое у вас напряжение?

— Двести двадцать вольт вас устроит?

— А мощность? — быстро спросил темноусый.

— Точно не знаю. Полагаю, несколько киловатт.

Темноусый оглядывается на своего спутника. Они задумываются.

— Лучше бы, конечно, мегаватты, — говорит наконец темноусый, — иначе долго… Будем это… валандаться. — И посмотрел на меня неуверенно.

— Помилуйте, откуда здесь такая мощность?

— Да, да, конечно. Спасибо большое. А соединительный провод у вас есть?

— Поищем.

Я беру фонарик, и мы с темноусым идем в клеть. Лешка — мужик хозяйственный, и мы тут же натыкаемся на великолепный моток толстого провода.

— Прекрасно! — восклицает мой гость.

Мы возвращаемся.

— Позвольте, я вас чаем напою, — говорю я.

— Чай? О нет, что вы.

Я вижу, что чаю им хочется, и ставлю чайник. Подбрасываю в топку дров. Гости следят за моими действиями.

— Мне нужно к машине, — встрепенулся темноусый.

— Возвращайтесь, — говорю я. — Закипит скоро.

— Да, — спохватывается светловолосый, — мы же еще не представились. Аскольд.

— Вахтанг, — говорит темноусый.

— Илья, — говорю я.

Мы трясем друг другу руки. Вахтанг выходит.

Я начал хозяйственную возню. Сгреб свой писательский инвентарь.

Протер стол.

— Вы нас очень выручили, — говорит Аскольд. — Такой мороз. Будем надеяться, что в машине…

В сенях хлопнула дверь.

— Аскольд! — Это голос Вахтанга.

— Простите. — Аскольд выходит.

Мне очень хочется посмотреть на «сани», но я боюсь показаться назойливым. Я делаю шаг к двери и слышу взволнованный шепот:

— Он замерз очень.

— Но ведь он его узнает.

— А что делать?

Мне становится неловко. Я отхожу к печке. Чайник вот-вот закипит. Появляется Вахтанг. За ним в проеме маячит Аскольд.

— Илья, — говорит Вахтанг, — там у нас еще двое. Им холодно. Не разрешите ли…

— Вы меня просто удивляете, — перебиваю я, — тащите их сюда. Будем чай пить.

Огонь горит ярко. Отблески из-за чугунной дверки ходят по стенам. Я испытываю приятное возбуждение. Столько гостей!

Вахтанг и Аскольд исчезают. Проходит минута. В сенях скрипит дверь. Топчутся люди. За Аскольдом протискивается коренастый человек, бородатый, с каштановой гривой. Одной рукой он прижимает к груди цилиндр, другую протягивает мне.

— Вадим.

— Илья.

За широкой спиной Вадима стоит еще один. Я никак не разгляжу его. Только вижу, что роста небольшого, волосы спутаны. Темно-рыжее колечко приклеилось ко лбу. Медленно я огибаю монолитную фигуру Вадима. В избе тихо. Слышно, как трещат в печи поленья. Я продолжаю свой плавный танец. Наконец Вадим сдвигается в сторону, и я вижу четвертого гостя целиком. Я вижу его в желтом свете пыльной шестидесятисвечовой лампочки, в красноватых отблесках пламени. Я смотрю на него и молчу. Губы одеревенели.

Сознание раздвоилось. Одна половинка вспорхнула испуганной птицей, вторая продолжает регистрировать детали. Землисто-желтую кожу, бакенбарды, настороженные грустные глаза, белый клок шарфа у подбородка. Мне кажется, что молчание длится долго. Но я не в силах прервать его.

— Узнал! — раздается громкий шепот Аскольда.

И в этот момент вновь включается движение. Вадим продвигается к печке. Аскольд и Вахтанг расстегивают шинели. А невысокий человек с печальными глазами делает шаг вперед и негромко говорит:

— Пушкин, Александр Сергеевич.

Он говорит это, обращаясь ко мне. С трудом шевельнув губами, я отвечаю чуть слышно:

— Коротков… Илья Евгеньевич.

И касаюсь его холодной ладони. Глаза его оживляются, он поводит плечами и говорит:

— Однако я замерз.

— Александр Сергеевич, — подбегает к нему