Ассасин и сын [Томас Майкл Диш] (fb2) читать постранично, страница - 3

интереса меньше, чем отвращения. Чилперик мысленно пожал плечами и оставил дискуссию.

Воздействие этой гептополости на туземную культуру (и, опосредовано, на земных колонистов) было огромным. Правление планеты, начиная с Совета Императрицы в Заморе и кончая самыми маленькими деревенскими администрациями, основывалось на династическом принципе. Политическая напряженность осложнялась любовными интригами на пятерых, в которых не участвовали только два нейтральных пола. Преступления на почве страсти совершались столь же часто, как и в результате борьбы за власть. Кроме того, когда один скорлупник-телепат убивал другого, то вследствие некоего вампиризма получал в момент последнего выдоха жертвы ее духовную силу. Таким образом, скорлупник, совершивший достаточное количество убийств, становился практически неуязвимым. Поскольку все на Сефараде побуждало к убийству, оно должно было быть запрещено самым строгим табу. Но это табу, разумеется, не распространялось на представителей других рас.

Появление землян на Сефараде вызвало глубокие социальные перемены. Прибывшие не были ни телепатами, ни объектами телепатического воздействия, могли убить сефарадца, не унаследовав ментальных способностей жертвы и не имея, таким образом, возможности ими воспользоваться. Выходило, что интерес землян состоит исключительно в оплате, которую они получат за свою работу: так родилась профессия ассасина. Как только стало известно, что происходит на Сефараде, правительство Земли решило использовать планету, связанную с ней экономически, в качестве колонии для преступников: убийцы могли выбирать между пожизненным заключением на Венере и ссылкой на Сефарад.

Все они выбирали Сефарад.

Джозеф был праправнуком Леонарда Голдфранка, наемного убийцы, снискавшего себе в 2330-ых годах определенную известность в Чикаго. Такой предок в генеалогическом древе приравнивался к пилигриму с «Мэйфлауэр».

Снаружи кто-то постучал. Хотя звук приглушался толстыми стенами дома, Джозеф узнал удары дверного молота: так стучала Леора. Пройдя террасу, он подошел к дубовым воротам (дуб вырос не на Земле, но стоил так же дорого, как импортированная древесина) во внешней ограде виллы и впустил невесту старшего брата.

Без всякого стыда Леора Хьюз размотала свой хиджаб. Несмотря на то, что он уже видел ее лицо (в присутствии брата), Джозеф не смог удержаться, чтобы не отвести взгляд.

— Что за глупость, — сказала она с упреком. — Вы можете смотреть на меня. В конце концов, через несколько недель я стану здесь жить.

Это было такой же правдой, как и то, что через несколько недель Джозеф покинет дом своего отца, но Леору не смущали подобные тонкости.

Покраснев, Джозеф повернулся к ней. Избегая насмешливого взора черных глаз, он украдкой любовался белизной тщательно оберегаемой кожи и припухлостью нижней губы, алый цвет которой делал ее еще более полной.

— Мой брат будет в отсутствии весь день.

— Он… работает? — спросила она. Насмешливость бесследно исчезла из ее взгляда, и лицо казалось побледневшим.

— Да, с Отцом. Они вернутся вечером, и я скажу, что вы заходили.

— Я еще не ушла. Вы не пригласите гостью в дом? Жара совсем меня изведет, если я выйду прямо сейчас.

Хотя солнце было еще в часе от Затмения, температура уже поднялась до тридцати шести градусов по шкале Цельсия.

— Впрочем, — продолжила она, когда он вел ее в атриум, где мраморный дельфин (доставленный из Италии) испускал изо рта струйку ледяной воды, — впрочем, я ведь могу прийти к вам, так же как к Дэвиду. Дэвиду всегда нечего мне сказать.

— А о чем вы хотите, чтобы он вам говорил? О своей работе?

— Зачем так мрачно, Джозеф? Позвольте заметить, что, и став жрецом, вы продолжите вести себя как прославленный ассасин.

Он рассмеялся.

— Каюсь, когда-то я завидовал Дэвиду…

— Так вы признаете это? Я помню время, когда мы ходили играть на улицу перед Кварталом. Нам было по семь лет. Вы мне сказали…

— Но теперь это в прошлом. Если бы было достаточно одного желания, чтобы сделаться ассассином, никто бы не становился больше фермером, механиком, продавцом газет. К тому же, жрец стоит как раз за ассасином.

— Рада от вас это слышать. Как раз за…

— Я имею в виду уровень доходов.

Леора шутливо поджала губы и покачала головой.

— Что я ценю в своем будущем девере, так это откровенность. В то время как другие жрецы твердят о «священном наследии рода человеческого, которое необходимо сохранить», или о «духовных радостях жизни, посвященной науке и созерцанию», вы говорите о деньгах.

— Я люблю деньги. Это не единственная вещь, имеющая значение, но когда тебе восемнадцать лет, священная история…

— …кажется скукой смертной.

— Что я ценю в своей будущей невестке, так это отсутствие манер.

Леора в свою очередь покраснела.

— Что вы хотите сказать?

Джозеф посмотрел с упреком на серебристый хиджаб, небрежно свисавший одним концом на плиты пола.