Левис и Ирэн [Поль Моран] (fb2) читать постранично, страница - 3

огромного заходящего солнца играют на спицах колес, на пряжках ботинок распорядителя церемонии, на кружевных орхидеях и осенних листьях, принесших с собой запах пропитанного влагой леса.

Вдруг Левис почувствовал, что кто-то тронул его за рукав. Он машинально отвел локоть. Снова прикосновение. И вот уже он хватает и сильно сжимает эту вкрадчивую руку.

Плененный Левисом человек оказался рыжеволосым, с бакенбардами в форме ракушки, в растерзанных брюках неаполитанцем, корреспондентом сразу нескольких итальянских газет. Довольно ловкий писака, давно промышлявший бульварщиной, он не заработал при этом, однако, ни тюрьмы, ни солидной прибыли. Его фамилия была Пастафина.

Левис знал его давно.

— Смотрите-ка, Пастафина!

— Идя следом за вами и держа, как и вы, шляпу в руке, я присматривался к контурам вашей головы. Несмотря ни на что, у вас форма черепа серьезного человека, поэтому я и решаюсь поговорить с вами серьезно.

Сеньор Пастафина жестикулировал не менее эмоционально, чем начальник вокзала в Италии, отправляющий поезд (который никак не хотел отходить). Он стеснялся открыто курить в колонне провожающих и держал сигарету в кулаке, как солдат, стоящий на посту.

По мере того как процессия приближалась к кварталам, где жила беднота, цветы, покрывающие гроб, производили все более сильное впечатление.

— Вот, полный достаток, — переговаривались владельцы лавочек, указывая на покойника, — а все равно он уходит!

— Так вот: есть неплохое дельце для игрока, особенно для удачливого игрока. Иначе говоря, для вас. Я родился в Неаполе, но родители мои из Сицилии, и я сохранил много связей. Вы это знали? Ну что уж вы точно знаете, так это закон Видокки, имеющий силу и на полуострове, и на острове, согласно которому необрабатываемые земельные владения были экспроприированы в 1920 году в пользу крестьян. А у меня там есть брат, Арсенио Пастафина. Он занимался разработкой полезных ископаемых в Мексике, разорился, вернулся домой и стал генеральным секретарем сельскохозяйственного профсоюза в Сан-Лючидо.

Эта сицилийская коммуна, — вы следите за моей мыслью? — владела двумя тысячами гектаров, некогда принадлежавших герцогскому роду Монтечерватто (ветвь рода Пальми), которые и должны были достаться коллективу. Владелец предпочел продать землю по дешевке, и мой брат тайком ее купил. Это четыре часа езды на муле от Калтабелотты, на южном побережье; туда ведет дорога, обсаженная фиговыми и лавровыми деревьями, с верхушками, острыми, как пики аборигенов восточной Сицилии. Это вам не французская прекрасно ухоженная дорога, а настоящая южная, вся израненная, как спина мула.

(Казармы Шато-До и Площадь Республики в лучах бледного солнца, заблудившегося среди опор линии электропередачи, производили очень тягостное впечатление. Существует ли место, менее похожее на Париж, чем это?)

— Дорога поднимается, — продолжал собеседник, — под раскаленные добела небеса, к желто-зеленому горизонту. Кажется, что в воздухе пахнет серой. Вдали вьется дым непонятно над каким алтарем…

Разрешите я пройду вперед, чтобы показать вам дорогу?

Я не буду рассказывать об античных раскопках, о замке сарацинов, о нормандской базилике, пристроившейся рядом с храмом Юноны. Вот мы на открытом пространстве у подножия каменных морен, сползших с гор, а по краю, вдалеке, — сверкающий меч — море. Смотрите под ноги. От нечего делать брат, едва обосновавшись, принялся этим летом, то есть шесть недель назад, за работы, которые были приостановлены еще в эпоху Пунических войн, двадцать два века назад… И знаете, что произошло? Он открыл самые богатые на Сицилии запасы серы и каменной соли. Пока об этом никто не знает. Брат провел изыскания в одиночку и сделал первые шаги. Конечно, один он не может вести дело. Он отдает себе отчет в том, что дробление этой территории на наделы или сдача в аренду невыгодны, даже если говорить о фондах недвижимости — в случае, если их еще и найдешь. Поэтому он собирается землю продавать.

Продолжая идти за гробом, вслед за венками из сирени, излучающими несвоевременный весенний аромат, Пастафина достал из кармана своего мешковатого реглана кусочек какой-то древесной смолы.

— Содержание серы очень высокое. Она воспламеняется на расстоянии метра от огня и горит красивым голубым пламенем. Прямо как пунш, каро мио! Я оставил себе восемь дней на размышления. Собирался отправиться на переговоры в Лондон, когда увидел вас.

Левис присвистнул, прикидывая, какова вероятность присутствия там сопутствующих минералов. И бросил нетерпеливо:

— Следы ртути?

— Не думаю.

— Барий?

— Есть.

— Чего вы хотите добиться на переговорах?

— Суммы в тысячу фунтов стерлингов.

— Когда я могу дать вам ответ?

— Прямо сейчас. В случае отказа я в три часа улетаю самолетом в Лондон.

Пастафина ронял каждое слово отдельно, словно пощипывал струны гитары.

Левис достал из кармана ручку и, продолжая идти, подписал чек,