Пусть вепрь подождет. [Джералд Фрэнк Керш] (fb2) читать постранично, страница - 3

— Ну что ж, — сказал Герцог, — это будет хорошим уроком наглому щенку. Устраивать заговор против своего бедного дяди, который в нем души не чает. Но... к делу. Что заставило Станисласа предать своих друзей? Они, конечно, мои враги, но он для меня еще хуже их.

— Но Его превосходительство не предавал своих друзей, Ваша Светлость, — заметил полковник Хайрэкс.

— Черт возьми, что вы хотите этим сказать? — проревел Герцог.

— Я хочу сказать, что он предал своих друзей несознательно.

— Да? Если вы посмели пичкать его вашими жуткими наркотиками... — угрожающе начал Герцог.

— Ни в коем случае, Ваша Светлость. Мои люди применяли наркотики в малых дозах первые три недели. Время, Время — этим я ошеломил Его превосходительство. Человек познает Время через созерцание меняющегося вокруг него мира. Люди и мода приходят и уходят. Как-то по моему приказу тюремщик, выходя из комнаты вашего племянника, якобы случайно уронил газету. Она была датирована годом, который наступит через пятнадцать лет. Я приказал напечатать эту газету в одном экземпляре и уничтожить набор. Там было много сообщений о людях и событиях, о которых Его превосходительство не имел ни малейшего представления.

— Проклятье! Какой тонкий ход! — воскликнул Герцог. — И мой бедный... и этот бедняга, якобы сын моего брата, даже не мог найти утешения в разговорах с другими заговорщиками. Он написал что-нибудь?

— Только стихи, Ваша Светлость.

— Обо мне?

— Нет, Ваша Светлость, о червях. Я вижу, Ваша Светлость, вы торопитесь поохотиться на вепря — я заканчиваю свой рассказ. Ваш племянник провел в комнате сорок дней, когда открылась дверь и вошел молодой офицер в странной серой форме с желтым кантом. Вместе с ним вошел офицер постарше в такой же форме, но в доломане, отороченном мехом. Он упал на колени и восславил вашего племянника, назвав его мучеником, спасителем и вождем. Он сказал, что Герцог умер, и Станислас должен сесть на ваш трон. Герцог рассмеялся:

— Ха-ха! И наверно, мой племянник подпрыгнул от радости?

— Нет, Ваша Светлость. Простите меня, я процитирую его слова. Он сказал: «Когда-то старый негодяй пощадил меня». И добавил: «Все мои друзья, наверно, или умерли, или, что хуже, превратились в стариков».

— Ага! — воскликнул Герцог.— Наконец-то вы подходите к самому главному!

— Вы правы, Ваша Светлость. Офицер в доломане сказал: «Если вы, ваше превосходительство, перечислите тех друзей, которые вас интересуют, я расскажу о них все». После чего ваш племянник назвал сорок фамилий. Имею честь передать список в руки Вашей Светлости.

— Хайрэкс,— сказал Герцог,— вы дьявольски умный человек. А как дела моего племянника?

— Я слышал разговор через потайное отверстие и сначала не видел Его превосходительства. Я ужаснулся, увидев его. Еще несколько недель назад это был здоровый молодой человек двадцати четырех лет. Теперь передо мной стоял дряхлый, слабый шестидесятилетний мужчина.

Герцог молчал. Полковник Хайрэкс показал на лист бумаги со списком заговорщиков и спросил:

— Ваша Светлость прикажет их повесить?

— Нет. Я помилую их, они будут потрясены, а у меня появятся сорок новых друзей. Где сейчас Станислас?

— Он спит, Ваша Светлость,— ответил полковник.

— Вы поразительно умный человек, Хайрэкс. Мне кажется, что я пообещал сделать вас титулованным лицом, если вы успешно справитесь с этим делом?

— Моя работа — вот награда мне, Ваша Светлость.

— Нет, нет. Вы заслужили мою благодарность. Настоящим жалую вам баронство Оупа со всеми землями, доходами и правом взимать налоги.

— О, Ваша Светлость, мне не хватает слов.

— Тогда помолчите. И оставьте меня.

После многочисленных поклонов Хайрэкс исчез. Герцог позвал своего секретаря. Вошел скромно одетый человек и почтительно поклонился:

— Что угодно Вашей Светлости?

— Полковник Хайрэкс теперь полковник — барон Оупа. Так и запишите.

— Разумеется, Ваша Светлость.

Герцог начал ходить взад и вперед, поглаживая бороду:

— Пишите приказ Верховному судье: «Памятуя о том, что мы даровали полковнику Хайрэксу высокий титул и сделали его бароном Оупа, вы немедленно возьмете шелковую веревку и без промедления повесите его».

Монарх нацарапал свою подпись под документом, прижал к теплому воску печатку своего сердоликового перстня и пробормотал:

— Невозможно спокойно спать, когда такой человек бодрствует.

Отвратительный холод вполз в сердце Герцога. Он долго и внимательно смотрел на утреннее солнце, более внимательно, чем обычно, прислушивался к зловещему тиканью больших бронзовых часов. Через минуту