2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
прятаться за улыбкой. Как ты.Несколько шагов они проходят в молчании.Кэтрин произносит:– Это же не просто…– Другие счастливы. Чувствуешь себя лишней, сброшенной со счетов. До скончанья времен.– Это пройдет, – и Аннабел добавляет: – Если ты будешь стараться.– Ты говоришь совсем как мама.Аннабел улыбается.– Вот и Поль вечно это твердит.– Умница Поль– Сволочь.– Сама напросилась.– Это нечестно.Кэтрин отвечает быстрым взглядом, улыбкой.– Старая дура Бел? С кошмарным мужем, кошмарным домом и кошмарными детьми? Кто бы такой позавидовал?Аннабел замирает на месте; одно из ее небольших представлений.– Кэти, я ничего подобного не говорила.– Говорила-говорила. И я скорее позавидовала бы тебе, чем нет, – она говорит не оборачиваясь, через плечо. – По крайней мере, ты настоящая.Аннабел идет за ней следом.– Во всяком случае, Кэнди и впрямь кошмарна. Нужно с ней что-то делать.Затем:– А все его светлость виноват. Заладил одно: «переходный возраст». То есть, за ради Бога, не лезь ты ко мне с моими детьми.Кэтрин улыбается. Аннабел произносит:– Ничего смешного.И следом:– И вообще не понимаю, почему ты так на них взъелась.– Потому что они все обесценивают.– А ты недооцениваешь. Да так, что им до тебя еще тянуться и тянуться.– Грошовые людишки.– Ты же совсем их не знаешь, – и Бел добавляет: – Она, по-моему, милая.– Сладенькая, да? Как сахарин.– Кэти!– Не выношу актрис. Особенно плохих.– Она так старалась вчера.Кэтрин чуть пожимает плечами.– Поль считает ее очень умной.– Готовой к употреблению.– Нет, ей-богу, ты совершенно жуткий интеллектуальный сноб.– Я Поля ни в чем не виню.– Но они же наши друзья. Питер, то есть.Кэтрин оборачивается к сестре, сдвигает очки на нос и с миг смотрит ей прямо в глаза: ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Снова молчание, звук детских голосов впереди под деревьями. Аннабел, опять пропустив сестру вперед там, где тропинка сужается, говорит ей в спину:– Тебе мерещатся в людях всякие ужасы. А это совсем ни к чему.– Не в людях. В том, что делает их такими, какими они становятся.– Да, но винишь-то ты их. Так это выглядит.Кэтрин не отвечает.– Вот именно, винишь.Она видит, как Кэтрин легко кивает, и знает – это проявленье сарказма, не согласия. Тропа расширяется, Бел снова шагает вровень с сестрой. Протянув руку, она касается рукава розовой рубашки Кэтрин.– Чудесный цвет. Хорошо, что ты ее купила.– Бел, тебя же видно насквозь.Возмутительно, ужасно; и никак не скрыть улыбку.– «Кэтрин! Я не позволю тебе так разговаривать с матерью!»Гадкая Бел, обезьянничающая, чтобы достучаться, чтобы напомнить: как ты плакала от ярости и во всем мире был только один нормальный, все понимающий человек. Которому ты теперь протягиваешь руку, и ощущаешь пожатие… и тут же, ах, как это знакомо, противная, уклончивая эгоцентричность, дешевенькая женственность, какую, все-таки, неприязнь она по временам вызывает (как это он сказал однажды? Обсидиан под молочным соусом), заставляя тебя почти обнажиться и тут же отводя взгляд, как будто это всего лишь шутка, простое притворство…– Ой, Кэти, смотри! Вон мои орхидеи-бабочки!И Аннабел бросается в небольшой, залитый солнцем прогал между стоящими вдоль тропы деревьями, туда, где в траве возвышаются пять-шесть тонких белых столбиков хрупких цветов, – и опускается на колени, забыв обо всем, кроме них. Около двух самых высоких. Кэтрин подходит, встает рядом.– Почему «твои»?– Потому что это я нашла их в прошлом году. Ну, разве не красота?Бел тридцать один, она на четыре года старше сестры, – хорошенькая женщина, полноватая, круглолицая, с бледным лицом и рыжими, как лисья шерсть, волосами, скорее ирландка, с ирландскими серо-зелеными глазами, но без акцента, эта кровь досталась им от одной из бабушек, они никогда там не жили. В старой соломенной шляпе и кремовом платье с широкими полями она немного смахивает на матрону, эксцентричную беллетристку из нынешних; всегда в тени, веснушчатая кожа ее не переносит солнца. Расчетливое безразличие к одежде, которую она носит, и при том – всегдашняя неумышленная элегантность, непохожесть, в конце концов внушающая каждой сводящей с нею знакомство женщине зависть… даже ненависть; это же нечестно, так западать в память, нискольконе следуя моде. За рекой вдруг начинает свистать соловей. Аннабел вглядывается в цветы, касается их, нагибается, чтобы понюхать. Кэтрин смотрит сверху на коленопреклоненную сестру. И обе оборачиваются на звук Питерова голоса.– Это дикие орхидеи, – говорит Аннабел. – Орхидеи-бабочки.Мужчина и длинноволосая, чуть выше его, девушка, подходят сзади к Кэтрин, та отступает в сторону. Похоже, они разочарованы, немного теряются, увидев, как малы и невзрачны эти растения.– А где же целлофан и розовая лента?Сэлли смеется, Аннабел укоризненно отмахивается от Питера; Кэтрин с миг смотрит ему в лицо, потом опускает глаза.– Послушай, дай-ка мне твою корзину, –
Последние комментарии
3 часов 23 минут назад
12 часов 25 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад