Эвервилль. Вторая книга Искусства [Клайв Баркер] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (211) »
ii
В начале путешествия, когда караван тронулся на Запад, у них было тридцать два ребенка. В конце остался один: Мэв О’Коннел, некрасивая двенадцатилетняя девочка, в чьем тщедушном теле обнаружилась сила духа, какой изумились бы все соседи ее овдовевшего отца. Весной, качая головой, они твердили ему, что Мэв не перенесет путешествия. Она и так у вас кожа да кости, говорили они, и на ноги слаба, и на живот тоже. Она и на голову слаба, шептались они за спиной, вся в отца — Хармона О’Коннела, на каждой вечеринке в Миссури заводившего речи про Запад. В Орегоне, рассказывал он, настоящий рай земной; но не горы и леса прославят этот край, а прекрасный сияющий город, который он, Хармон, там возведет. Слабоумный — так говорили у него за спиной, — к тому же ирландец. В жизни своей только и видел, что Дублин да задворки Ливерпуля и Бостона. Что он может знать о дворцах и башнях? Когда переселенцы готовились к путешествию, насмешки над Хармоном усилились, и он перестал делиться планами основания города со всеми, кроме дочери. Мечты его товарищей о земле, что ждала их, были куда скромнее. Они лишь хотели, чтобы там был лес для постройки домов, плодородная почва и чистая вода. И они не доверяли тем, кто замахивался на большее. Однако скромность запросов не спасла их от смерти. Многие из тех мужчин и женщин, многократно выражавших свое презрение к Хармону, умерли, не добравшись до плодородных земель и чистой воды, а этот слабоумный и его костлявая дочь не сдавались. Даже в последние отчаянные дни Мэв и Хармон шептались все о том же, идя рядом со своей клячей, превратившейся в скелет. Если ветер на минуту утихал, до спутников долетали обрывки их разговора. Измученные, выбивавшиеся из сил, отец и дочь продолжали мечтать о городе, который они построят, когда закончится испытание; о чудном городе, который будет стоять, когда хижины первых его поселенцев развалятся и сгниют, а память о них развеется в прах. Они уже придумали имя для своей столицы, не подвластной времени. Эвервилль — Вечный город.Ах, Эвервилль! Сколько раз Мэв до ночи слушала, как отец рассказывает, устремив взгляд в огонь потрескивавшего костра. Огня Хармон не видел, ибо перед ним сияла совсем иная картина: улицы, площади и величественные здания будущего чудесного города. — Иногда мне кажется, что ты там был, — заметила Мэв как-то вечером в конце мая. — Так и есть, моя милая девочка, — ответил он, глядя на закат над равниной. Даже тогда, когда они жили в достатке, Хармон был изможденный и худой, но широта его взглядов восполняла узость его плеч. Дочь любила отца без оговорок, как прежде ее мать; и особенно любила его рассказы об Эвервилле. — Когда же ты был там? — допытывалась она. — О, во сне, — сказал он. Потом он понизил голос до шепота: — Помнишь ли ты Оуэна Будденбаума? — Конечно! Как можно забыть удивительного мистера Будденбаума, дружившего с ними какое-то время в Индепенденсе? Забыть его рыжую бороду с проседью; нафабренные усы с торчащими вверх кончиками; шубу — самую роскошную из всех, какие видела Мэв; и голос столь мелодичный, что все его речи, даже самые путаные (по мнению Мэв, только так он и умел разговаривать), звучали как божественная мудрость. — Он был замечательный! — воскликнула она. — Знаешь, почему он обратил на нас внимание? Потому что услышал, как я тебя позвал, а он знает, что означает твое имя. — Ты говорил, оно означает радость. — Так и есть, — отозвался Хармон, чуть наклонившись к дочери. — Но так же зовут ирландского духа, что является людям во сне и ведет их в мир грез. Мэв никогда прежде об этом не слышала. Глаза у нее расширились. — Правда? — Я ни за что не стал бы тебя обманывать, — заверил он, — даже ради шутки. Да, дитя мое, это правда. Услышав, как я зову тебя, он взял меня за руку и сказал: «Сны — это двери, мистер О’Коннел». Это первое, что он мне сказал. — А потом? — А потом он сказал: «Если бы у нас только хватило смелости переступить через порог…» — А дальше? — В другой раз. — Папа! — настаивала Мэв. — Гордись, дитя мое. Если бы не ты, мы никогда не познакомились бы с мистером Будденбаумом, а в тот момент, когда мы с ним познакомились, наша судьба изменилась. Он тогда отказался
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (211) »
Последние комментарии
2 часов 37 минут назад
2 часов 54 минут назад
3 часов 19 минут назад
3 часов 51 минут назад
4 часов 58 минут назад
6 часов 39 минут назад