cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
не увидел. Перед рассветом тьма плотнее жалась ко льду. Он взял оглобли и поволок сани. Григорий подталкивал сзади. Ветер дул им в лицо, задерживал, изматывал. Вскоре лед задрожал с такой силой, что они оба повалились. Опять пронесся гул, похожий на оглушительный взрыв. Кругом затрещало, заскрипело на все лады. У ног Павла огромной черной змеей пролегла трещина.
— Стой! Вода! — закричал Павел, подавая сани назад.
Когда Григорий подполз, он увидел уже не трещину, а канал метров в пятнадцать. На другой стороне, отрезанная водой, дико ржала его лошадь. Вскоре ее ржанье потонуло в гуле разбушевавшейся стихии. Их ледяной плот, грохоча и лопаясь, помчался, гонимый бурей. Григорий и Павел уцепились за сани и, сопротивляясь напору ветра, старались удержать их. Сани вдруг скользнули вперед, опрокинулись. Павел схватил две железные кошки, вонзил крючья в лед, привязал веревки к полозьям.
— Заякорил?.. — задыхаясь, спросил Григорий.
— Есть, дядя. Укрепил! — Он разыскал среди сеток бузлуки и пару передал Григорию.
— В руках держи. Надежнее так, — посоветовал Григорий.
Они легли под сани, укутались сетками. Павел пытался свернуть цигарку, но ветер рванул из рук кисет и бумагу, рассыпал табак.
— Брось, Павлуша. Не закуришь. — Григорий помолчал и добавил: — Тримунтан не даст…
Тримунтан — холодный, свирепый и самый опасный для рыбака ветер. Он стремительно налетает с севера, кромсает в куски лед и, кружа и сталкивая льдины, гонит их к Керченскому проливу. Он подхватывает огромные глыбы и разбрасывает их по сторонам или, нагромождая, строит из них небоскребы. С быстротой полета птицы гонит он по морю целые громады льда и вдребезги разбивает их одна о другую. Он крапивой сечет по лицу, прожигает нестерпимой болью все тело, смешивает небо с морем, горячую кровь с холодной водой и мягкое тело с хрупким льдом. Он, подобно стае прожорливых мартынов, свирепо нападает на свою жертву и в мгновение уничтожает ее.
Тримунтан — неминуемая гибель.
Павел свернул кисет, сунул за пазуху. Плотную тьму пронизали огненные нити. Он протер варежками глаза, всмотрелся. И сейчас же мимо него пронеслись искрящиеся шарики, ударились об лед, рассыпались алыми снежинками, угасли.
«Костер рассыпался», — подумал Павел и невольно стал сравнивать с этими угасшими во тьме искрами свою жизнь. С тоской и болью подумал об отце, вспомнил покойную мать, потом перекрестился, ткнулся головой в сетки…
Григорий почувствовал себя неловко. «Вот грех… И как я брезент не удержал?» — Потянулся к Павлу, тронул за плечо:
— Паша… Павлушенька… Не слабь сердце. Крепись.
— Я ничего, — отозвался Павел, не поднимая головы. — Ты, дяденька, если уцелеешь, Анке скажешь… мол, завсегда она была у меня в думках… — и он хотел перекреститься.
Григорий схватил его за руку:
— Брось молиться. Ни к чему это. Пословица есть верная: «А кто бы им помог? — Конечно люди, а не бог». Так и нас, может, кто вызволит. Крепись, говорю.
Павел не слушал его. Он повернулся на спину, запел вполголоса:
— Мачты гнутся, сарты рвутся,
Отбило руль мне полосой…
Григорий ворочался, поджимал ноги, упираясь коленками в Павла, хлопал руками, стараясь не уснуть. Он чувствовал подбирающуюся к нему опасную теплынь. От нее млеют тело и кости и быстро клонит в глубокий непробудный сон, особенно голодного и усталого человека. А у него силы были на исходе. И подкрепиться нечем. Водка и продукты остались в санях, унесенных в море. Григорий двигался, нарочно толкал Павла, чтобы не дать ему уснуть.
— Ах ты, мать моя родная,
Зажги костер ты над горой.
Это будет мне приметой,
Я буду знать, где дом родной…—
сквозь зевоту пропел Павел и смолк.
Григорий потряс его за плечи:
— Паша, слышь, не спи. Замерзнешь.
— Мне тепло, дядя.
— То-то что тепло. Не спи, говорю. Светает. И ветер слабже стал.
Павел поднял голову, осмотрелся. Они плыли на льдине метров двести шириной — все, что осталось от четырехкилометровой громадины. Ветер налетал порывами, кружил их по морю. Павел снова вынул кисет, но, не успев развернуть его, широко раскрыл глаза. Навстречу белым медведем шла огромная льдина. Она ступенчато сходила вниз.
— Человек! — вскрикнул Павел, роняя кисет.
Григорий увидел размахивающего шапкой рыбака. Он стоял на предпоследней ступени и что-то кричал им. Когда льдина подошла вплотную, рыбак надел на голову шапку и прыгнул. Раздался оглушительный треск. Льдина, на которой находились Павел и Григорий, краем скользнула на первую ступень встречной. От нее откололся большой кусок, взлетел на воздух, ударив неизвестного в живот. Он взмахнул руками, переломился в поясе и, на мгновение повиснув на льдине, скатился в воду.
Льдины постояли в раздумье и разошлись. На том месте, где упал человек, медленно кружилась на воде черная лохматая шапка.
Последние комментарии
10 часов 42 минут назад
12 часов 15 минут назад
16 часов 8 минут назад
16 часов 12 минут назад
21 часов 33 минут назад
2 дней 9 часов назад