Федералист [Джеймс Мэдисон] (fb2) читать постранично, страница - 3

нельзя прибегать к силе против своих сограждан, если у них законные поводы для недовольства. Недавние вожди в Войне за независимость согласились: нужно созвать конституционный конвент и пересмотреть Статьи конфедерации. В мае 1787 года конвент открылся в Филадельфии. Председатель – Вашингтон. По различным причинам самые яркие теоретики Американской [c.8] революции Т. Джефферсон, С. Адамс, Т. Пейн не были среди делегатов. Пятьдесят пять членов конвента были людьми дела: 14 банкиров, 14 землевладельцев и спекулянтов землей, 15 плантаторов, 12 предпринимателей и судовладельцев. Из этих пятидесяти пяти тридцать один человек во главе с Вашингтоном были офицерами в годы освободительной войны. Постановили работать в глубокой тайне. Во время работы ничего так и не просочилось за стены зала заседаний.

Гарантировав защиту от давления извне, участники конвента сошлись в следующем: Статьи конфедерации исправить нельзя, – и в острых спорах сочинили новую конституцию. Не очень подробный документ, всего 5000 слов с небольшим, но конституцию, являющуюся по сей день, спустя двести лет, основным законом США (действующая ныне конституция штата Калифорния перевалила за 60 000, а штата Джорджия – почти за 50 000 слов). К середине сентября 1787 года конвент завершил свой труд. Люди дела составили конституцию. Предстоял процесс, результаты которого предсказать было трудно, – обсуждение конституции в легислатурах штатов, и лишь по одобрении и ратификации девятью штатами она вступала в силу.

Когда 17 сентября 1787 года текст конституции стал известен, разразилась газетная буря, выявившая острое недовольство документом. Противники конституции находили, что в США вновь торжествуют монархические принципы, неизбежно возникновение олигархии, а драгоценные свободы, завоеванные в восьмилетней войне, пускаются по ветру. Ожесточенность нападок потрясла создателей конституции. Пожалуй, первым забил тревогу Александр Гамильтон (1757–1804), один из самых близких соратников Вашингтона в годы войны. Одаренный публицист, оригинальный политический мыслитель, он решил объяснить жителям своего штата Нью-Йорк преимущества новой конституции. Он привлек к сотрудничеству виргинца Джеймса Мэдисона (1751–1836), справедливо считающегося “отцом конституции”. Оба – Мэдисон и Гамильтон – были делегатами конституционного конвента. Третьим участником предприятия стал опытнейший юрист Джон Джей (1745–1829), одно время президент [c.9] Континентального конгресса. Хотя Джей не входил в конституционный конвент, его репутация государственного деятеля была непоколебимой.

По обычаю того века все трое решили сохранить анонимность, укрывшись в статьях, написанных для газет штата Нью-Йорк, под одним псевдонимом Публий. Гамильтон, Мэдисон и Джей были не только талантливыми людьми, но и работоголиками. Гамильтон имел обыкновение долго обдумывать то, о чем собирался писать, затем короткий отдых, чашка крепчайшего кофе и к столу – шесть или восемь часов непрерывного тяжкого труда пером. Мэдисон отводил на сон три-четыре часа в сутки, с вечера до рассвета у его постели горела свеча, ибо он по нескольку раз за ночь вставал, читал, писал, наводил справки в книгах. Джей, неутомимый государственный деятель, также был великим тружеником. За полгода они и написали восемьдесят пять статей, появлявшихся с интервалами в один–три дня. В совокупности эти статьи и составили “Федералист”.

Конечно, такие яркие личности, как Гамильтон – в будущем выдающийся министр финансов первого правительства США, Мэдисон – отслуживший два срока президентом страны, Джей – верховный судья США, имели свои личные взгляды и пристрастия. Гамильтон был столь яростным сторонником олигархической республики, чуть ли не монархии, что даже не счел нужным высиживать на всех заседаниях конституционного конвента, выслушивая неугодные ему речи. Мэдисон стоял за очень сильное централизованное правительство, но не смог добиться одобрения своей позиции конвентом. Во всяком случае, они оба не скрывали своих взглядов. Разве только Джей, обучившийся политической премудрости на государственной службе, был “более сдержан, чем Гамильтон, в проповеди своих идей”, – замечает исследователь его жизни5.

В то судьбоносное для США время они, оставив все, что их разъединяло, заговорили одним голосом Публия. Хотя они, как я убежден на основании изучения соответствующей литературы, не забыли своих надежд видеть США строжайше централизованным государством, [c.10] но считались с фактами. Публий признавал: “Одно из слабых мест республик... они очень уязвимы перед лицом коррупции, вносимой иностранными государствами” (“Федералист” № 22). И в другой статье: “...нужно возвести все практически возможные препятствия против заговоров, интриг и коррупции... их главный источник – желание иностранных держав достичь ничем не оправданного влияния в нашем руководстве. Разве не наилучший для этого путь протолкнуть своего собственного ставленника на пост высшего