cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
когда погас свет, только теперь бюстгальтер исчез, а грудь и соски, покрытые каким-то порошком, сверкали золотом при свете пламени. Она оставалась неподвижной очень недолго, затем начала раскачиваться из стороны в сторону в такт пульсирующим звукам музыки, ее позолоченные груди как бы вспыхивали огнем, когда на них падал свет пламени.
Не знаю, продолжала она улыбаться или нет, я не смотрел туда. Я-то не улыбался. Стиснул крепко зубы. И вот тут начался собственно танец. Я позабыл, что нахожусь в “Пеликан-клубе” на окраине Лос-Анджелеса, забыл, что начал новое дело, забыл обо всем, кроме разнузданной женщины, танцующей в нескольких футах от меня на полу. Передо мной была оголтелая, дикая женщина, которая изгибалась и извивалась всем своим телом, слившись воедино с будоражащими звуками музыки и чуть ли не касающимися ее языками пламени. Танец утратил свою грациозность. Вместо плавных переходов одного места в другое была какая-то безумная серия шоков, каждый более бурный, чем предыдущий. Эта женщина добровольно отдавалась то ли идолу, то ли огню. Она упала на пол, изогнулась дугой, высоко приподняв бедра, затем медленно, как бы в полном изнеможении, опустилась вниз, расслабилась и замерла. Она лежала неподвижно в гробовой тишине, воцарившейся в ночном клубе, потом едва слышно завздыхал и застонал оркестр, огонь погас, стало совершенно темно. Почти не последовало аплодисментов. Возможно, все чувствовали себя настолько ослабевшими, что у них просто иссякла полностью энергия. А когда в зале вспыхнул свет, на площадке уже не было ни декораций, ни танцовщицы. Я же по-прежнему сжимал в руке высокий бокал, практически полный. Только теперь я его осушил.
Вот какова была Лоррейн, женщина, с которой я пришел поговорить. Я подумал, что мне будет несложно получить от нее требуемую информацию. Потому что она мне показалась особой, которая не будет тщательно хранить секреты, если таковые у нее имеются.
Я вздохнул.
Все началось с того, что Дж. Харрисон Бинг пожелал, чтобы я отыскал его дочь. И если дело и дальше будет таким же приятным, как его начало, то мне будет стыдно взять с него деньги, я с удовольствием буду работать даром, только за оплату расходов. Но Лоррейн выглядела весьма дорогостоящей.
Клуб начал оживать после окончания представления. Зал “Пеликана” вмещал около двух сотен посетителей, почти все столики были заняты. Люди были одеты кто во что горазд, потому что это была Южная Калифорния, раннее утро 10 мая 1951 года (или глубокая ночь, как вам привычнее считать), так что было очень тепло. Я заметил, что большинство боковых столиков занимали более солидные посетители, из четырех мужчин, сидевших по обе стороны от меня, трое были лысыми. Я чувствовал себя немного не на месте. Прежде всего потому, что я не старик, мне всего лишь тридцать. И я отнюдь не лысоват, хотя мои коротко остриженные волосы почти совсем белые, что многих вводит в заблуждение. Это мои натуральные волосы, точно так же, как необычайный излом бровей над серыми глазами. Меня много раз пытались уличить в том, что я их купил в магазине с театральным реквизитом.
Оркестр заиграл “Будь моей любимой”, несколько парочек потащилось к танцевальной площадке. Их заученные повороты выглядели невероятно скучными после огненного вращения Лоррейн, и это напомнило мне, что я здесь по делу. Я взглянул на официанта, он сразу же подошел ко мне. Я вытащил из кармана одну из своих карточек, на которой значилось: “Шелдон Скотт. Расследования.”, а ниже адрес и телефон моего офиса в Гамильтон Билдинг на окраине Лос-Анджелеса. На обратной стороне я написал: “Я хотел бы поговорить с вами об Эллис и Вильяме Картере, это займет всего несколько минут, о'кей? Между прочим, не хотелось бы вам пойти потанцевать?”. Я подписался внизу “Шелл Скотт”, завернул карточку в две долларовые бумажки и протянул ее официанту с просьбой отнести карточку танцовщице и принести мне ответ.
Он посмотрел на деньги и вопросительно приподнял брови.
— Ей передайте карточку, — сказал я.
— Да сэр. Мисс Лоррейн.
— Угу. Это ее подлинное имя?
Он поколебался, потом, очевидно, решил, что это может быть включено в эти два доллара.
— Танцовщица Лоррейн Мэндел, сэр. В профессиональном мире ее зовут “Прекрасной Лоррейн”.
И это все, что я получил за свою щедрость, потому что он повернулся кругом и промаршировал мимо эстрады для оркестра к черной портьере, закрывающей дверь в стене.
Пока я с нетерпением ждал ответа, я спрятал назад свои карточки вместе с той, которую дал мне мой клиент. Это была такая же деловая карточка, как и моя, с той только разницей, что после “Дж. Харрисон Бинг” был напечатан номер телефона, зачеркнутый карандашом, а вместо него написан другой, где, как он сказал, я смогу его отыскать. Я чуть было не подошел к телефону и не позвонил ему, чтобы поблагодарить за то, что он послал меня в “Пеликан”. Вообразите. Он мне за это заплатил. И заплатил немалые деньги: пятьдесят долларов в день, помимо тысячедолларового
Последние комментарии
9 часов 19 минут назад
10 часов 52 минут назад
14 часов 45 минут назад
14 часов 49 минут назад
20 часов 10 минут назад
2 дней 7 часов назад