Цитата: "А марганец при горении выделяет кислород". Афтырь, ты в каком подземном переходе аттестат покупал? В школе преподают предмет под названием - химия. Иди учи двоечник.
Стоит внимания. Есть новизна и сюжет. Есть и ляпы. Ну например трудно потерять арбалет, еще трудней не пойти его поискать, тем более, что он весьма дорогой и удобный. Я слабо представляю, что четверо охотников уходят на охоту без дистанционного оружия и лишь по надобности его берут, тем более, что есть повозка и лошади. Слабо представляю, что охотники за своей жертвой и подранками бегаю с мечами. Имея 4 арбалета и видя волколака автор
подробнее ...
рассказывает нам как его они рассматривают и как он готовится к нападению, дожидаясь атаки. Лишь ГГ успевает нажать на спуск в догон и забыв о перезарядке несётся безоружный за целью, видимо высказать своё устное фи за грубое подталкивание. Ну и как всегда охотники на монстров не имеют элементарной защиты от таких нападений - рогатины и предпочитают служить "кеглями" и летать не имея крыльев. Стандарт вооружения для таких писателей - меч, взяв авторит - ведьмака А. Сапковского. Только у него ведьмаки были уже биомутантами и обучались с детства, имели невероятную реакцию, гибкость, скорость и кучу химии от отравлений и заживление ран от ближнего контакта с чудовищами. Наши простые предки справлялись копьями,луками, собаками, ядом и ловушками. Диванные писатели пишут глупые книги и ссылаясь друг на друга. Да нормальные охотники в лес без хороших как минимум двух обученных собак держать зверя на одном месте на хищника не пойдут, иначе сами станут дичью. Я действительно умных произведений, где хоть чему то можно научиться из реального опыта давно не читал. На фоне прочих авторов оценку ставлю - хорошо и рекомендую представлять в уме более реальные ситуации и не резать монстров ножичком, а сразу колоть зубочисткой.
Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
также было два брата и три сестры, но они носили фамилии не Скрябиных, а Куликовых. Дело в том, что мой дедушка, Константин Иванович Скрябин, умер очень молодым человеком во время холерной эпидемии, свирепствовавшей в России в 1849 году. После его смерти мой отец остался единственным Скрябиным, а мать его, моя бабушка, вышла замуж за Куликова.
Так что родственников у нас было очень много, большинство из них жило в Петербурге, и в нашей гостеприимной семье никогда не было скучно.
В 1888 году я поступил в Петровское коммерческое училище, в старший приготовительный класс. С волнением подпоясался ремнем с буквами П. У. на медной бляхе и водрузил на голову ученическую фуражку с ярко-зеленым околышем.
Знакомый Загородный проспект, Чернышев переулок, Фонтанка. Вот и училище.
Первая же перемена меня ошеломила. В широких коридорах и в рекреационном зале шум, гам, возня, носятся вихрастые мальчишки, кричат, дерутся, возятся. Все это было для меня ново, чуждо и непривычно.
Началась невеселая школьная жизнь. Каждое утро я с ранцем на спине неохотно брел в училище, и чувство одиночества давило меня.
Я был свидетелем отвратительных сцен в училище, когда старшие мальчики загибали «салазки» маленьким и слабым, а те кричали и плакали.
С недоумением смотрел и на веселящихся мальчишек и все хотел понять, как они знакомятся как собираются в компании, почему не боятся друг друга? Я даже завидовал тем бойким ученикам, которые в первые же дни перезнакомились и с азартом бегали по коридорам, они даже не боялись такого мальчика, как Петров. Это был верзила, не по годам рослый, с длинными руками и непропорционально большим сплюснутым по бокам черепом. Он был явно дефективным ребенком, учился крайне плохо, озорничал, буянил, был злым и упрямым. Он зверски колотил учеников.
Петрова за хулиганство часто запирали в карцер, а однажды с согласия родителей оставили после уроков для экзекуции розгами. Мы уходили домой, я оглянулся на Петрова и остановился, пораженный взглядом, каким провожал он нас, — в нем было все: ненависть, униженная мольба и… страх, да, да, страх. Это у Петрова, перед которым дрожали все мальчишки, у забияки и драчуна, это у него в глазах был животный страх! «Так вот оно что, — пораженный думал я, — и он боится, и на него нападает страх».
Домой я не шел, а бежал: надо было скорее рассказать домашним, что у нас в училище бьют детей, бьют розгами! Разве это можно? Это же гадко, стыдно! А еще я думал о том, что даже сильные и дерзкие боятся, но они, видимо, умеют прятать свой страх, а всем показывают только свою смелость. Значит, и я могу прятать страх и казаться смелым, дерзким и сильным? Значит, могу? Это было тогда для меня откровением.
Дома всегда очень внимательно слушали рассказы об училище, сочувствовали мне, давали советы, утешали, подбадривали. Применение телесных наказаний возмутило всю мою семью, и меня заверили, что я никогда не подвергнусь такой экзекуции.
Отец слушал мои рассказы, не перебивая и не задавая вопросов по ходу рассказа, но, когда повествование кончалось, он всегда спрашивал: а что в училище было интересного? И я стал выискивать, что же у нас может быть интересным. Что?
Я присматривался и готовил ответ на вопрос отца. Прежде всего меня заинтересовал наш наставник Матвеев, — оказалось, что он писал книжки, мы читали одну из них, «Родной край», в ней рассказывалось о тяжелой жизни крестьянского мальчика Яши, который серьезно болел и умер от чахотки. Эту трогательную историю я перечитывал с большим волнением. И теперь Матвеев мне особенно нравился. Школьная жизнь начинала понемногу входить в нормальную колею, завязывалась дружба с мальчиками, жизнь в училище постепенно становилась интересной. Я уже не был затворником и охотно навещал своих многочисленных родственников.
Наша большая семья была интернациональной. Мой отец, Иван Константинович — русский, мать, Анна Христиановна — немка. Дед по матери был выходцем из Германии. Когда в царствование Александра I было решено организовать в России агрономическую службу, дед мой был приглашен в качестве агронома.
Около Царского Села, в 22 верстах от Петербурга, основалась немецкая колония, и здесь начал свою агрономическую деятельность мой дед, Христиан Иванович; здесь в России выросли и вышли замуж его дочери: моя мать — за русского, одна из ее сестер — за немца, другая — за поляка, а Паулина Христиановна — за еврея, Феликса Абрамовича Рафаловича. Понятно, что в семье у нас была полная терпимость к различным вероисповедованиям, да и вообще мы были далеки от религии.
Наша семья дружила со всеми родственниками, но особенно я любил семью Рафаловичей. Феликс Абрамович, юрист по образованию, был культурным и либеральным человеком, служил в банке, в Царском Селе имел свою дачу. У Рафаловичей было трое детей: дочь Женя, сыновья Коля и Сережа. Сережа был моим ровесником, и мы дружили с ним.
В семье Рафаловичей жизнь была четко организована, причем для нас, детей, был
Последние комментарии
11 часов 21 минут назад
11 часов 23 минут назад
12 часов 21 минут назад
12 часов 43 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад