Странница [Рэй Дуглас Брэдбери] (fb2) читать постранично, страница - 3

Потом протянул:

— Что-то… внутри меня, — он запнулся, склонился над холодным спящим телом, — Сеси! Вернись, слышишь! Ты же можешь вернуться, если захочешь!

В высоких ивах за тонувшими в солнце окнами потянуло ветерком. Кровать заскрипела от его переместившегося веса. Ещё раз ударил отдалённый колокол, и он прислушался к нему, но Мать ничего не слышала. Только он слышал эти далёкие-далёкие, навевающие полуденную сонливость летние звуки. Рот его чуть приоткрылся.

— Она должна сделать для меня одну вещь. Последний месяц у меня что-то неладно с головой. Появились чудные мысли. Я уже было сел на поезд в большой город посоветоваться с психиатром, только ой мне не поможет. Я знаю, что Сеси может вселиться в мою голову и избавить меня от страхов. Она их может высосать, как пылесос, стоит ей только захотеть. Она единственная, кто в состоянии вычистить из моей головы всю грязь и паутину и снова сделать меня новеньким. Вот зачем она мне, пойми ты, — сказал он сдавленным выжидательным голосом. Он облизал губы. — Она просто обязана помочь мне!

— После всего, что ты сделал Семейству? — заметила Мать.

— Ничего такого я Семейству не сделал!

— Говорят, — сказала Мать, — что в трудные времена, когда у тебя было туго с деньгами, ты получал по сотне долларов за каждого из Семейства, выданного властям, чтобы ему проткнули сердце кедровой палочкой.

— Это несправедливо! — закричал он, вздрогнув, как человек, получивший удар в живот. — Этого не докажешь. Ты всё врёшь!

— Всё равно я убеждена. Сеси не пожелает помогать тебе. Этого не захочет Семейство.

— Семейство, Семейство, — он затопал ногами, как огромный невоспитанный ребёнок. — К чёрту Семейство! Почему я должен из-за него сойти с ума? Мне нужна помощь, чёрт побери, и я её получу!

Мать смотрела ему в лицо, её лицо окаменело, руки она скрестила на груди.

Он сбавил тон, посматривая на неё взглядом застенчивого злодея и избегая её глаз.

— Послушайте меня, миссис Эллиот, — сказал он. — И ты тоже, Сеси, — обратился он к спящей. — Если ты здесь, — добавил он. — Послушайте вот чего. — Он взглянул настенные часы, тикавшие на дальней, залитой солнцем стене. — Если Сеси не вернётся сюда сегодня к шести вечера и не захочет прочистить мне голову и вернуть мне разум, я… я заявлю в полицию. — Он выпрямился. — У меня список Эллиотов, которые живут на фермах по всей округе и в Меллинтауне. Полиции и часа не понадобится, чтобы заточить с дюжину новых кедровых палочек, а потом загнать их в дюжину эллиотовских сердец. — Он умолк, вытер пот с лица. Постоял, вслушиваясь.

В далёкий колокол ударили снова.

Колокол он слышал уже много дней. На самом деле никакого колокола не было, но он слышал, как тот звонит. Он звонил и сейчас, близко, далеко, совсем рядом, где-то вдалеке. Никто этого не слышал, только он.

Он покачал головой. Он повысил голос, чтобы перекрыть звук того колокола, закричал на миссис Эллиот: «Вы слышали меня?»

Поддёрнув брюки и рывком подтянув пряжку ремня, он прошёл мимо Матери к двери.

— Да, — сказала она, — я слышала. Но даже я не в силах позвать Сеси домой, если ей не хочется возвращаться. В конце концов она объявится. Потерпи. Не спеши в полицию…

Он оборвал её:

— Я не могу ждать. То, что со мной делается, этот гам в голове, не проходит уже целых восемь недель! Я больше этого не вынесу! — Он с угрозой глянул на часы. — Я ухожу. Попробую найти Сеси в городе. Не разыщу к шести — ну, не тебе объяснять, что такое кедровая палочка.

Его тяжёлые башмаки прогромыхали по прихожей, шаги протопали по ступенькам и затихли на улице. Когда всё успокоилось, мать повернулась и серьёзно, с беспокойством посмотрела на спящую.

— Сеси, — позвала она нежно, настойчиво. — Сеси, иди домой!

Тело молчало. Сколько мать не ждала, Сеси лежала без движения.

Дядя Джон прошёл цветущими полями и вышел на улицы Меллинтауна, высматривая Сеси в каждом ребёнке, лижущем мороженое, и в каждой белой собачке, трусящей своей дорогой в вожделенное никуда.

Город раскинулся, как сказочное кладбище. Ничего, кроме горстки монументов, по сути, памятников забытому искусству и образу жизни. Это была обширная луговина, только вместо травы на ней росли язвы, гималайские кедры и хекматаки между ними пролегали дощатые тротуары, которые можно к ночи затаскивать в сарай, если гулкие шаги прохожих действуют на нервы. Там торчали старые дома первых поселенцев, убогие и тесные, посеревшие от мудрости десятилетий, блестевшие очками цветных стёкол под золотистыми космами пустивших в них корни столетних птичьих гнёзд. Там была аптека, полная обкрученных проволокой стульев с фанерными сиденьями у стойки с газированной водой и незабываемого, отчётливого, стойкого запаха, который когда-то стоял в аптеках, но которого уже нет и в помине. Была там и парикмахерская, а перед ней весь в красных лентах столбик под стеклянным колпаком. И была там бакалейная лавка, пропитавшаяся ароматом фруктов и пыльных ящиков и