Мадрапур [Робер Мерль] (fb2) читать постранично, страница - 2

поворачивая с усилием свою тележку в сторону стюардессы, я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что присутствие девушки — только её одной в этой пустыне! — лишь усугубляет нереальность ситуации.

Так или иначе, но стюардесса отнюдь не призрак. Вот она передо мной — из плоти и крови, и, надо признать, из плоти бархатистой и нежной.

Мне с первого взгляда ясно: по части красоты стюардесса — непревзойдённый образец, настолько бесспорно и очевидно её очарование. Таких девушек другие женщины окидывают с ног до головы холодным, оценивающим взором, а мужчины жадно пожирают глазами. И, несмотря на обуревающую меня тревогу, я разделяю общую участь.

При этом я прекрасно знаю, что красота стюардесс — всего лишь конфетка, которую авиакомпании предлагают вам, чтобы усладить ваш взгляд и развеять страх во время взлёта.

Но ловушка действует безотказно. У меня множество вопросов, которые я должен задать ей по поводу всей этой нелепой ситуации и, уж во всяком случае, по поводу моего собственного вылета, но я ни о чём не спрашиваю. Не отрывая глаз от её прелестного личика, я протягиваю билет.

— Вы мистер Серджиус? — говорит по-английски стюардесса, и её английский очаровывает меня неправильностью своих интонаций.

— Yes, — отвечаю я тоже почему-то по-английски.

И продолжаю уже по-французски:

— Что здесь происходит? Забастовка?

— Вы опоздали, — говорит она с улыбкой. — Остальные пассажиры уже на борту.

— Но, — говорю я в полной растерянности, — я не сумел выполнить все формальности — таможня, полиция…

— Не беспокойтесь, — отвечает она уже с иной улыбкой, которая на сей раз не имеет ничего общего с казённой, требуемой её профессией. Улыбка теперь дружеская, почти ласковая.

У меня это вызывает шок, что оказывает анестезирующее действие.

— Вы с чемоданами! — вдруг восклицает она. — Вам следовало оставить их внизу! Здесь проходят только с ручной кладью.

— Внизу? — говорю я. — Но внизу же никого нет!

Я сам удивляюсь своему голосу, своему тону, в нём совсем не чувствуется протеста. А если какой-то протест и есть, то он настолько слаб, что уловить его невозможно.

Стюардесса смотрит на меня зелёными глазами, и её детские губы морщатся в лёгкой гримасе.

— Вы в самом деле так считаете? — говорит она. — Пойдёмте, спустим их снова вниз.

Она выходит из-за барьера и идёт впереди меня. Теперь я вижу её в полный рост. Она невысокая, с тонкой талией, красивой высокой грудью, длинными ногами. Я следую за ней и толкаю свою тележку.

Она нажимает на кнопку, потом на другую.

— Первая кнопка, — говорит она, — для вызова приёмщика багажа.

— Но внизу же никого нет, — довольно вяло повторяю я.

Вместо ответа она дарит мне ещё одну улыбку. Дверь лифта открывается, и стюардесса настойчиво и строго говорит:

— Быстрее! Пока дверь не закрылась! Втолкните в кабину тележку! Да нет же, — она хватает меня за руку, — самому входить не надо, одну тележку! При себе оставьте только сумку.

Я подчиняюсь и чувствую в горле спазм. Дверь за моими чемоданами закрывается, я слышу, как лифт снова уходит вниз.

Я застываю на месте. Меня охватывает в этот миг полное отчаяние: я совершенно ясно понимаю, что никогда больше не увижу ни своих чемоданов, ни находящихся там бесценных справочников, которые я взял с собою в надежде, что они помогут мне в изучении Мадрапурии.

Однако ладошка стюардессы ложится на мою руку, и на меня в упор смотрят зелёные глаза.

— Пойдёмте, мистер Серджиус, — говорит она с прежней настойчивостью. — Вы слишком задержали наш чартерный рейс. Самолёт вас ждёт.

— Он меня ждёт? — спрашиваю я, приподняв бровь.

Она не отвечает. Круто повернувшись на каблуках, она быстрым шагом устремляется впереди меня в переход гармошкой, который ведёт пассажиров с верхнего яруса прямо к самолёту. Я догоняю её и на ходу, прилагая немалые усилия, чтобы идти с нею рядом, ибо при всей своей субтильности она шагает так стремительно, что повергает меня в изумление, делаю последнюю попытку взбрыкнуть.

— Но в конце концов, — говорю я, — можете вы мне объяснить? Что же всё-таки происходит? Служащие забастовали? Как получилось, что в Руасси вообще никого нет, даже фараонов?

Она ускоряет шаг и, повернувшись ко мне, выставив свою красивую грудь, от которой я уже не в силах отвести взгляд, говорит самым непринуждённым тоном:

— Я и сама ничего не понимаю.

И, искоса взглянув на меня, осчастливливает меня улыбкой, которая являет собой странную смесь лживости и чистосердечия.

Я иду с ней рядом или, если сказать точнее, с трудом, запыхавшись, пытаюсь не отставать от неё, ибо, как ни поспешают мои длинные ноги, миниатюрная стюардесса неизменно оказывается впереди. При этом я охвачен чувством вины, краха, опалы. У меня нет уверенности, что я по своей воле иду сейчас к самолёту, выполняющему чартерный рейс в Мадрапур. Напротив, мне кажется, что стюардесса, с этими её зелёными глазами, гибким станом и милой