В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Не вытерпел Кочерыжка, ко мне подходит.
— Я, говорит, уже целую дырку провертел, инда рука устала.
Тогда я ему говорю: — лезь на забор.
— Полезешь на него, как же, — говорит Кочерыжка. — Уцепиться не за что.
— А ты в дырку палочку какую-нибудь вставь, о нее обопрись.
Тут я ему как раз подходящий сучок дал, рядом валялся.
Часовой, как его, моего дорогого товарища, на заборе увидал, сорвался к нему:
— Я — кричит, — стрелять буду!
А я тем случаем в дверь хлынул и разом своротил вбок, вправо.
Сарай там стоял серый, — не разобрал со спеху, не то деревянный, не то железный, а как будто железный, величиной — их ты! Хоть на тройке катайся.
Я за ним, за углом притаился, осматриваюсь. А тут в сарае ворота растворились, — не то, чтоб в раствор, а в стенки вобрались, как в трамвае. Выкатили оттуда махину, — в точности жаба. Теперь уж я знаю, это пассажирский был самолет, Юнкерс, который пять человек подымает. Стали его мыть и чистить, — если кто видел — так точно автомобиль моют. Терли его, терли, вытирали, мне интересно было пойти посмотреть, из чего у него винт сделан. Только я из-за угла сунулся — гляжу, — на площадке, что против других сараев, садится самолет — легкий, защитного цвета, военная штучка. Земли колесиками коснулся, подскочил легко, эдак ухарски раскатился и враз повернул к ангару. А пропеллер все еще вертится.
Я тогда всякий страх забыл — выгонят — пусть выгоняют, снова залезу, — и к этому самолету подхожу.
Никто на меня как-то большого вниманий не обратил.
Самолет двухместный, одно сиденье позади другого, и пулемет. Эти самолеты у них называются истребители.
Вышли из него двое — в кожаных шлемах, в меховых куртках, хотя день был не очень холодный.
Так они весело разговаривают, осматривают машину.
Потом стали закуривать.
А тут подходит к ним высокий очень человек, рыжий совсем, тоже в коричневом шлеме и с трубкой в зубах.
— Матвей Никанорычу! Как живете?
Обрадовались те двое и хлопнули его по рукам.
— Я, — говорит, — всегда хорошо живу. Вот, хочу вашу машинку попробовать!
— Что ж, это можно, — отвечал тот, что пониже.
— А вы не полетите со мной? — спросил его рыжий.
— Я бы, Матвей Никанорыч, рад с вами полететь, да живот разболелся — просто невтерпеж, — несвежей колбасы поел, что ли. Давайте, мы вас одного отправим.
Рыжий уселся на первое сиденье, взялся за ручку, ноги уставил в педали. А те чего-то около винта возиться стали; потом крикнули:
— Контакт!
— Есть контакт! — ответил рыжий.
Те двое быстро эдак руками винт перебирают, раскручивают.
Возились, возились, самолет ни тпру, ни ну.
Отошли в сторонку.
Опять подошли, пыхтят.
— Контакт!
— Есть контакт!
Тот, маленький, вдруг в три погибели как согнется! За живот схватился. А другой все работает.
— Контакт!
— Есть контакт!
Рыжий, летчик, значит, сидит терпеливо, хоть бы слово сказал. Потом из самолета выскочил, побежал к носу, тоже там копошиться стал.
— Ну, есть, сейчас летим! — крикнул рыжий.
Пошел было садиться, да опять к винту подбежал.
Тут меня будто дернуло. — «Лети, Мишка-Волдырь, — подумал я, — где наша ни пропадала!». И, значит, угрём ко второму сиденью, вскарабкался, юркнул в него, калачиком свернулся, гляжу. Ей-ей, я тогда меньше котенка места занимал! Им меня не видать было.
Слышу, тут рядом, рыжий, Матвей Никанорыч, сапогами грохнул, сел.
— Контакт!
— Есть контакт!
Как загудит, как завоет! Самолет весь — в дрожь, будто лихорадка трясет, дергается, как пес на цепи. Ничего не слыхать, — гул все глушит. Потом тихо немного стало. Слышу:
— Пускай!
Двинулись! Ей-ей, двинулись! Трясти стало толчками, — по земле запрыгали. Гул все кроет, в ушах звенит.
Тронулись мы, и не знал я даже, по земле мы еще бежим, или уже по воздуху. Винт гудёт— человека с ног сбить может одним таким гудом. Только тут вдруг книзу меня как тряхнет — на левую сторону. И так как я ухом к полу прижат был, то послышалось мне, будто что-то под полом хрупнуло.
И сейчас же нас подбросило вверх, и тут самолет потек будто по маслу.
Вот оно, когда подымаемся, — думаю я, а выглянуть боюсь: рано еще. А выглянуть хочется! Все-таки я долго крепился. Потом не выдержал. Поднялся и глянул. И только тогда понятно мне стало, что лечу.
Сердце, правду сказать, тогда у меня из груди чуть не выскочило, и на горло как-будто мне кто-то коленкой наступил, — комок подкатился. Сел я уж совсем на сиденье, впереди меня— спина его в кожаной куртке, и шлем, — в бортик я тогда вцепился, гляжу вниз. Глубоко внизу полосками улицы, крыши квадратиками, трамваи как спичечные коробки ползают, люди — мурашками. Солнце как раз вышло, пуговками купола заблестели; а мне холодно, пальтецо у меня для полетного дела не приспособленное, зубами стучу.
Летим.
Я думаю — оглохну от шума, очень мотор гудёт и ветер мимо нас тянет. За
Последние комментарии
5 часов 43 минут назад
6 часов 53 секунд назад
6 часов 25 минут назад
6 часов 57 минут назад
8 часов 4 минут назад
9 часов 45 минут назад