Опасные связи [Людмила Викторовна Астахова] (fb2) читать постранично, страница - 4

что знаю все твои секреты, мелкий гаденыш. Быстрее!

Делать было нечего, пришлось снимать одежду и надевать набедренную повязку. И белую шелковую веревку на шею вешать — в знак покорности.

— Ллос и все её паучата! Сколько же у тебя шрамов, братик?

В рубиновых очах дровской девы пламенел непримиримый огонь. Дроу не будут дроу, если перестанут жаждать мести.

— Бандитские пули, сестричка, — хохотнул беззаботно Дзир.

— Не паясничай, исчадие!

Перед дверью в святилище Чаринда его остановила в последний раз.

— Не вздумай смотреть Верховной Госпоже в глаза. И молчи. Вечной Тьмой заклинаю тебя — молчи. Позволь нашей матери спасти тебя, глупыш.

Госпожа-Мать Аранэя.

В последний (он же первый) раз Верховная Матрона видела его в колыбели. Когда явилась испросить у этой бессовестной девчонки — Седьмой Дочери, какого цвета ночи она вдруг решила родить мальчишку. Этот… эта крошечная личинка так сосредоточенно сопела в пеленках, что Госпожа-Мать сразу поняла — чего-то хорошего от неё ждать не следует. И вот теперь он стоял перед Матроной на коленях, лбом касался пола, вытянув вперед руки и подобающим образом сложив пальцы. Даже уши прижал как положено. Но, Ллос испепели, если эта показная покорность не состояла на две трети из строптивости и еще на треть из наглости. И сверху торчала вишенка из гордыни.

Госпожа Аранэя мельком глянула на дочь. Вот ведь паршивка эдакая! Это ведь по её наущению мальчишка выставил напоказ узор из множества шрамов, фиолетово-черных в свете Подземного Пламени. Не ритуальных, как у столичных вертопрахов, а самых настоящих, полученных в бою. Чтобы, значит, Верховная Матрона увидела, каким отважным воином выросла та сопящая личинка.

«Я увидела, Седьмая Дочь, я всё прекрасно увидела, — подумалось Аранэе. — Теперь я хочу услышать, что ты мне скажешь».

— Счастье видеть Могущественную Госпожу-Мать в этом ничтожном убежище столь велико, что наш трепет нельзя облечь в слова, — прошелестела На-Гайна, не поднимая глаз. — Но эта недостойная Дочь пребывает в растерянности. Что за причина подвигла Верховную Матрону прибыть сюда собственной великолепной персоной?

Сказала и слегка повела широким рукавом, будто очерчивая весь круг допущенных лицезреть повелительницу: трех дочерей, черно-лиловыми статуями застывших в позах почтительного смирения, и преступного сына, распростертого на полу. Дескать, Семья весьма польщена, но неплохо бы и разъяснить, в чем же распадинский выводок провинился?

Судя по всем приметам, а госпожа Аранэя знала свою Седьмую Дочь как облупленную, та не собиралась немедленно сдаваться. Похвальное упорство. Но не в данном случае!

— Сколь велико твое счастье я уже догадываюсь, — проворчала она, делая вид, будто любуется свежим маникюром. — Оно поистине безмерно. Мне даже жаль портить эту атмосферу взаимной любви и привязанности.

В ответ На-Гайна шевельнула мизинцем, и, повинуясь безмолвному приказу, дочери синхронно опустились на колени, будто крыльями, взмахнули рукавами и пропели слаженным трио:

— Эти ничтожные умоляют Верховную Матрону поделиться ее мудростью!

На девиц Аренэя бросила мимолетный, но весьма благосклонный взгляд. Девицы у На-Гайны получились прекрасные, что и говорить, достойные девы. Но это ведь норма — правильно воспитанные дровские девы, не так ли?

— Поделиться мудростью, говорите? Что ж, всё просто, моя Седьмая Дочь, — молвила госпожа Аранэя, глядя прямо в глаза На-Гайне (а это весьма непростое испытание). — Ты снова не уследила за… — она сделала едва уловимое глазом движение подбородком в сторону Дзира, не желая оскорблять перста указующими жестами. — За этим. Ты снова ввергла наш Дом в позор и порицание.

На-Гайна на миг отвела взор, скользнула бесстрастным взглядом по испещренной шрамами спине «этого», а потом молвила с тихим, но непробиваемым упорством:

— Эта несчастная все еще недоумевает, чем какой-то мужчина мог прогневить Госпожу-Мать? Однако, — матрона шагнула вперед и, внезапно сбросив с плеч широкий плащ, тщательно выверенным ритуальным жестом накрыла им преступника, — коль скоро сие несчастье уже произошло, ваша Дочь смиренно готова принять наказание. Ведь не станет же Верховная Матрона возлагать ответственность за проступок на недостойного мальчишку?

Что в переводе означало: «Он под моей властью и защитой. Его вина — моя вина».

А еще — «Мы принимаем бой!»

«Ах вот как!» — возмутилась Аранэя, и, повинуясь её стальной воле, черно-лиловые факелы из Паучьего Огня, до сего момента игриво плясавшего в чашах треног, взметнулись до самого потолка, озаряя искаженный гневом лик Верховной Матроны.

— Вот! Читай! — воскликнула она и швырнула в строптивицу скрученным в трубочку письмом. — Читай вслух! Наслаждайся!

— «… прискорбием сообщаем, — послушно начала На-Гайна, на лету поймавшая свиток:

— … вынуждены отвергнуть брачное предложение… ибо вольнодумство, свободолюбие и