Милая мамочка [Сергей Смирнов] (fb2) читать постранично, страница - 3

поседеет и умрет от горя. Она будет Переживать. Больше всего на свете я боялась, что она будет Переживать. И когда я заставляла ее Переживать, мне становилось невыносимо стыдно. "Зачем ты пошла одна через дорогу? Разве ты не знала, что я буду Переживать?"

Ох, какая же я плохая, думала я. Плохая, плохая. Нет, большими буквами, вот так: "ПЛОХАЯ". Ведь я заставила мамочку ПЕРЕЖИВАТЬ.

(Она все пережила. Все умерли - ее родители, ее муж, ее друзья и подруги, ее братья и сестры, - она пережила. Она и меня переживет. Да, переживет, ПЕРЕЖИВАЯ).

Потом отец стал выпивать. И мамочка сказала ему: "Вон из моего дома!". Отец стал Плохим. И я думала: вон плохое из нашего с мамочкой хорошего дома! Вон!

Отец говорил, что идти ему некуда, на что получал твердый мамочкин ответ: "Иди к своим шлюхам!"

Шлюхи - они Плохие.

"Да нет у меня никаких шлюх!" - кричал отец. "Не ври! А эта жидовка? Думаешь, я ничего не знаю? Я все про вас знаю!!"

Шлюхи плохие. Жидовки плохие. Уж мамочка-то знает...

Мать стала стелить отцу на кухне, на раскладушке. Он приходил пьяный и валился на нее не раздеваясь, а мать закрывала дверь на кухню, чтобы не пахло перегаром. Она считала, что запах перегара вреден для здоровья, особенно для моего: "Пожалел бы хоть дочку, скотина!"

Отец жалел. Теперь-то я понимаю это. А тогда я думала: он меня не жалеет. Перегаром воняет. Плохой!

Он уходил от нас несколько раз. И возвращался. Он говорил, что не может жить у чужих людей. Чужой он считал, наверное, ту шлюху.

Они с мамочкой мирились, но вскоре все начиналось сначала. И я думала: ну почему он не уходит совсем? Почему он не хочет оставить нас с мамочкой в покое?

Мне было уже восемнадцать, когда отец ушел в очередной раз. Я радовалась - да, радовалась, что освободилось место в квартире, что на кухню можно опять заходить ночью, и что теперь в этот дом можно привести моего будущего мужа.

А когда отец вернулся, все это и случилось. После скандала, после драки на кухне, после наших с мамочкой слез ночью пришли Они. Я сразу почувствовала, что они голодны. И тут я подумала: а почему бы не принести им Жертву? Почему я раньше не догадалась об этом?

Они плавали надо мной сверкающими кольцами, а я, уткнувшись в подушку, твердила: "Пусть отец уходит. Он плохой. Пусть он уйдет навсегда. Он не нужен ни маме, ни мне. Жалкий человек, ничтожный, никому не нужный. Возьмите его!"

Они сначала не поверили мне, они клубились надо мной, мерцая в отсветах уличных фонарей, и тогда я подняла голову с подушки и приказала:

- ВОЗЬМИТЕ ЕГО! ВОН ОН ДРЫХНЕТ НА КУХНЕ, МАЛЕНЬКИЙ, ЖАЛКИЙ, ВОНЮЧИЙ! Я НЕ ХОЧУ ЕГО БОЛЬШЕ ВИДЕТЬ! ДЕЛАЙТЕ С НИМ, ЧТО ХОТИТЕ!

Они мерцали надо мной еще некоторое время, потом пропали. Я уснула. А утром в дверь постучал сосед и сказал, что ВАШ ПАПА ВИСИТ НА ВЕРЕВКЕ В БЕЛЬЕВОЙ.

Мы с мамой ревели, обнявшись. Мама потом сказала: "Вот видишь, он и помереть не мог по-людски. Специально так сделал, чтоб нам было хуже". Это сказала моя милая мамочка, убийца. И сказала она это мне, тоже убийце. Она пережила. И я тоже.

Я знала, как это произошло: щупальца пробрались на кухню, вытащили отца из постели и задушили. Он хрипел и стонал, раскладушка под ним отчаянно скрипела. Мамочка, наверное, слышала этот скрип - она спит в смежной комнате.

Он сопротивлялся. Маленький. Жалкий. Плохой.

Потом уже они вытащили его в бельевую и подвесили там на веревке. Так что никто ни о чем не догадался. Никто. Кроме, может быть, мамочки.

И вот прошло десять лет. Все эти годы я не давала им жертвы. Я не хотела их видеть. Я боялась, что они напомнят мне о том, что мы с мамочкой сделали. Даже когда они приходили - я сразу же прогоняла их.

УХОДИТЕ, ЖАДНЫЕ ТВАРИ, УБИЙЦЫ, ЗДЕСЬ ВАМ НЕЧЕМ ПОЖИВИТЬСЯ, УБИРАЙТЕСЬ, ЗМЕИНОЕ ОТРОДЬЕ, Я НЕ ЖЕЛАЮ ВАС ВИДЕТЬ!

Я отворачивалась к стене. Я чувствовала их осторожные мягкие касания, но не боялась: я знала, что они в моей власти, что они - лишь исполнители моей воли. Я прогоняла их и засыпала спокойно.

Три года назад с мамочкой случился удар. Я ухаживала за ней, я была заботливой дочерью, да, я была ХОРОШЕЙ. Днем и ночью я сидела у ее постели, сначала в больнице, а потом, когда врачи развели руками, -дома. Свою жизнь я подчинила этой заботе. Я жила ради мамочки. И когда она начала говорить, а потом вновь обрела руки - я чувствовала себя по-настоящему хорошей.

Щупальца и тогда приходили. Случалось, я видела их, когда сидела возле мамочки, оберегая ее. Я прогоняла их.

И вот уже три года она изводит меня. Теперь-то я понимаю, что рядом с ней любой человек почувствует себя виноватым. Рано ли, поздно ли - но почувствует. Как мой отец. Как я сама.

Но теперь я, кажется, готова. Когда Они придут, я скажу им: ИДИТЕ И СОЖРИТЕ ЕЕ, ТУ, ЧТО ХРАПИТ ЗА СТЕНОЙ, ТУ, ЧТО ВИНОВАТА ВО ВСЕМ, ТУ, ЧТО ЗАЕДАЕТ МОЙ ВЕК. СОЖРИТЕ ЕЕ, СОЖРИТЕ!..

Я лежу, обдумывая приказ. Я испытываю настоящее наслаждение, да-да, наслаждение, добавляя все новые слова: амеба, сволочь, убийца! И пусть другие думают обо мне, что хотят. Впрочем, никто ни о чем никогда не узнает.

Но странно - за стенкой сегодня