Секретарь тайной полиции [Михаил Рувимович Хейфец] (fb2) читать постранично, страница - 3

как он выражался. Вы не можете вообразить, какое хищное было выражение у этой слащавой ведьмы, когда меня пристроили к делу. Казалось, когти на пальцах выросли, а в глазах горело зловещее: «Попался? Держу тебя!..»

Новоиспеченный агент Третьего отделения набросал своему собеседнику портрет лысого, бритого, усатого племянника, изобразил его манеру сидеть молча, сожмурив хитрые глаза, прикрыв их густыми бровями, а при встрече с незнакомым человеком поводить слегка крупным носом, словно обнюхивая того. Услыхав описание примет, его собеседник был потрясен.

— Ну! Ну и племянничек! Как назвался? Гусевым? Крупный гусь… Поздравляю, Николай Васильевич. Поступай с богом к Гусеву!

На следующий день в секретную «Книгу сотрудников III-го отделения собственной Его Величества канцелярии» — так официально именовалось новое место службы чиновника — внесли фамилию еще одного кандидата в штатные шпионы.

«Коллежский регистратор Клеточников Николай Васильевич, — аккуратно выводил строчки помощник делопроизводителя Праскухин. — Прибыл из Симферополя. Рекомендован агентом Мадам. Лично проверен его превосходительством господином действительным статским советником Кириловым».

Племянником мадам Кутузовой оказался сам начальник российской секретной агентуры действительный статский советник его превосходительство Григорий Григорьевич Кирилов.

 ШПИОНА ГОТОВЯТ К СЛУЖБЕ

Все агенты тайной полиции официально разделялись на два разряда: на штатных и сверхштатных. Штатные, иначе филёры, вели наружное наблюдение за подозрительными лицами. Сверхштатные, в документах называвшиеся секретными сотрудниками, состояли из осведомителей и провокаторов. Осведомители добывали нужную информацию — внутри подпольного кружка, возле него или иным каким-нибудь путем; что касается провокаторов, то эти стремились не только проникнуть в революционную группу или ячейку, но и занять там руководящее положение. Нередко именно они подбивали подпольщиков на особо рискованные и опасные дела и в последний момент выдавали их полиции, помогая ей создавать громкие, а следовательно, выгодные дела.

Поскольку Клеточникова зачислили в штат, было ясно, что начальство решило подготовить из него филера. Благодаря покровительству старой провокаторши Николая Васильевича обучили очень быстро — буквально в две недели. Однако даже такой сжатый курс полицейских наук неожиданно оказался шире того, что нужно знать простому полицейскому шпику. Клеточников догадался, что Кирилов у себя в отделении, видимо, готовит филеров, так сказать, широкого профиля, то есть годных для использования их также и в роли секретных осведомителей.

За две недели новый «слухач» успел узнать немало относительно своих будущих обязанностей. Ему показали таблицу «типичных носов», «типичных волос» и «типичных ушей», таблицу мундиров — военных и штатских, и предложили все эти таблицы выучить наизусть. Объяснили, что обучают его новейшему методу словесного портрета француза Бертильона.

Клеточников сразу понял, что суждено ему стать жертвой новой моды в полицейском деле, и покорно учился этому словесному портрету. Целыми днями заучивал Николай Васильевич классификацию носов (нос прямой, нос с горбинкой, нос орлиный, нос греческий), классификацию ушей (прижатые, фигурные, оттопыренные), с одного взгляда пробовал определять рост всех встречных и поперечных согласно мерке, указанной ему начальством (рост большой, средний, низкий). После сдачи первого испытания его познакомили с весьма несложной методикой наружного наблюдения. Попросту говоря, чиновнику показали, как надо следить за «объектом», чтобы тот не заметил преследователя. Приемы сего дела оказались нехитрыми, и Клеточников даже подивился этому. Напоследок ему вручили толстый альбом с фотографиями — предмет особой гордости архивариусов Третьего отделения. В альбоме этом были собраны изображения всех виднейших революционеров, известных полиции. Агенту предложили запомнить лица, занесенные в альбом, и, по существу, на этом его так называемые специальные занятия окончились.

Особое внимание Кирилов обращал на теоретические дисциплины — на знакомство с социалистическими взглядами и с историей русского революционного движения последних лет. «Без этого нельзя войти в полное доверие», — любил повторять шеф агентуры и сам проводил беседы по этим предметам с дебютирующими агентами. Начинал он обычно с весьма поучительной истории Сергея Нечаева, вожака тайной организации «Народная расправа», — истории, случившейся почти десять лет назад.

Нечаев провозглашал: во имя революции подпольщики могут лгать, шантажировать, выдавать нестойких товарищей полиции; во имя революции можно вообще попирать все законы морали и справедливости. Все дозволено! Ибо «цель оправдывает средства».

Вначале, по словам действительного статского