Письмо в ящике стола [Эйнар Кристьяунссон] (fb2) читать постранично, страница - 2

значит, — сказал директор, которому такое объяснение, видимо, показалось довольно дерзким. — На его месте я бы принимал своих гостей у себя дома, а не в конторе фирмы, — прибавил он.

— Да-да, знаю. Прошу прощения, если помешал. Впрочем, я был здесь недолго и больше вас не обеспокою, — сказал я и поднялся.

Быстро попрощавшись с Хадлем Хельгасоном, я с облегчением вышел на улицу.

Прошло тринадцать лет, и вот я снова оказался в тех краях. За эти годы я ничего не слыхал о Хадле Хельгасоне и почти позабыл о своем приятеле. Когда же мне на глаза попалась вывеска «Торговая фирма Юхансен и Даль», в моей памяти ожила наша последняя встреча. Наверняка он куда-нибудь перебрался отсюда, сбросив иго Юхансена и Даля. Однако из интереса я спросил у одного знакомого, не знает ли он чего-нибудь про человека по имени Хадль Хельгасон, который раньше жил в этом городке.

— Наверное, это тот самый Хадль, который работает в конторе «Юхансен и Даль»? Сколько я его помню, он всегда там работал. Контора напротив. Там можно его повидать. Он всегда на месте.

— Как же так?.. Впрочем, если подумать… А директор тоже там?

— Нет, вряд ли. Раньше одиннадцати его не бывает.

— Ага. В таком случае надо заглянуть туда.

Признаюсь, мне действительно было любопытно узнать, как теперь обстоят дела в конторе, Должно быть, в жизни Хадля Хельгасона и в обращении с ним произошли значительные перемены, если он по сей день работал там.

И теперь, спустя тринадцать лет, Хадль Хельгасон все еще сидел в этой конторе… за тем же столом, на том же стуле. Он совсем поседел, исхудал, зрение у него ослабло. Но он оставался миловидным, как в юности, хотя на лице его застыло горькое выражение, присущее людям, с которыми жизнь обошлась круто.

— Значит, ты так здесь и застрял, — начал я, когда мы поздоровались. — Я слышал, ты все эти годы продолжал тут работать, небось совсем замшел в своей конторе.

— Вот именно. Так уж получилось, что я задержался здесь дольше, чем хотелось бы. Но не исключено, что однажды я соберу свои вещички и оставлю старого хрыча одного. Это послужит ему уроком. Откровенно говоря, работать все эти годы под его начало и было сущим наказанием. А какая награда? Беспросветная жизнь, нищенский заработок и вечные упреки, справедливые и несправедливые, чаще всего из-за какой-нибудь чепухи.

— И зачем только ты все это терпишь, не понимаю, — сказал я и, вдруг оробев, взглянул на дверь.

— Да, ты прав. Вот тебе пример, как ко мне здесь относятся. Видишь шкаф? Несколько лет назад директор распорядился поставить его тут, чтобы держать в нем нашу верхнюю одежду — пальто, шляпы, галоши. Это было необходимо. Но в один прекрасный день он пожелал использовать шкаф только для своего шикарного пальто, шляпы и блестящих галош. А я, как прежде, должен вешать свое пальто на ржавый крючок в передней и там же оставлять галоши. Но скоро терпение мое лопнет. Сыт по горло. Я тут написал одно письмецо, вот возьму и подсуну его директору. Клянусь, удовольствие посмотреть на его рожу в эту минуту вознаградит меня за все неприятности. Хочешь послушать?

Хадль Хельгасон выдвинул ящик и вытащил письмо, старательно спрятанное на самом дне. Письмо было истертое и замусоленное, наверняка его часто теребили в руках. Бумага обтрепалась на сгибах и в некоторых местах даже разорвалась.

Едва Хадль Хельгасон начал читать, я сразу понял, что письмо мне знакомо.

— «Господин директор! Имею честь уведомить Вас, что я больше не намерен… позорно низкая заработная плата… несправедливые упреки… в своем самодовольстве, высокомерии и невоспитанности… немедленно отказываюсь от своей унизительной должности… сообщаю Вам об этом без малейшего сожаления…»

Да, несомненно, я слышал именно это письмо.

— Ну как? Поделом ему, — сказал Хадль Хельгасон и, предвкушая месть, радостно заерзал на стуле.

— Да, не придерешься. — Больше мне нечего было ответить.

— Вот так-то. Пора поставить точки над і.

— Верно. Давай, действуй. И напиши мне, как он к этому отнесется. Ужасно любопытно, чем все кончится, — сказал я и приготовился бежать из конторы. Мне не хотелось еще раз встречаться с директором фирмы.

Мы простились с Хадлем Хельгасоном. Я пожелал ему успеха.

Выйдя из конторы, я задумался над этим необычным письмом. Трудно представить себе хотя бы одного человека, кроме Хадля Хельгасона, который мог придавать значение этому документу.