2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
необычного, в санаториях и домах отдыха повсеместно крутят любовь, что как бы положено, предусмотрено распорядком, вроде сна и еды, и как бы вменено в обязанность, наряду со сном и едой. Но заключалась в этом одна странная особенность: события проистекали в монастыре.
Двор окружали мощные стены, по углам высились могучие башни. В замкнутом, отгороженном от прочего мира пространстве, воздух которого, казалось, пропитан благолепием и молитвой, где веками среди настоянной на божественной благодати тишины царили усмирение плоти и послушание, кипел теперь оголтелый флирт. По дорожкам, где когда-то степенно шествовали крестные ходы, нынче со смехом сновали веселые парочки, прогуливались кокетливые стайки мужчин и женщин, у церковных папертей назначались свидания, а в укромных углах, предназначенных для монашеского покаяния, уединялись влюбленные.
Греховный угар, как облако, висел над старым монастырем, над кровлями и шатрами, летом расползался окрест, заволакивая кусты, лужайки и соседние рощи.
Капитан стоял, окаменев, и похоже, вовсе потерял самообладание, вернее, способность двигаться и говорить. Словом, лишился дара речи. Позже он не мог вспомнить себя в эти минуты – память отшибло. Поспешая, женщина на ходу заметила торчащего, как столб на дороге, капитана, который напряженно и молча смотрел на нее, не спуская глаз. Она удивилась и глянула повнимательней – не знакомы ли, но нет, никогда прежде она не встречала его, и потому необъясним и странен был ей застывший истуканом моряк, его пристальный неотрывный взгляд.
При всем своем кокетстве она не знала за собой такой разящей силы, не подозревала, что так сокрушительно неотразима – поверить не могла.
Время исчезло. Капитан стоял, забыв обо всем. Вытянув руки по швам, он неподвижно смотрел на женщину. Могло сдаться, он выполняет команду "равняйсь!" в строю почетного караула. Это и впрямь было похоже на почетный караул по случаю прибытия высокого гостя: капитан замерев, держал равнение, медленно поворачивая голову, провожая женщину взглядом.
Движением плеч она взбодрила лису, кокетливо подбросила ее вверх, как это свойственно опытным женщинам, однако и она была смущена и даже растеряна: нам редко уделяют столь пристальное внимание, неподдельный интерес всем нам в диковину.
Миновав капитана и чувствуя на спине его твердый, как прикосновение, взгляд, женщина обернулась, по губам ее скользнула лукавая усмешка, глаза игриво блеснули, лиса на ее плечах задорно вскинулась, словно пружинисто скакнула на упругих лапах.
И капитан не выдержал: четким строевым шагом он направился к женщине и, козырнув, отдал рапорт – так, мол, и так, здравия, мол, желаю, капитан первого ранга такой-то. Женщина, улыбаясь, смотрела на него, живо поигрывала глазами, он заговорил с ней, не слыша себя, оглушенный встречей и внезапным чувством.
Серьезно и даже хмуро, настойчиво, с легкой, но заметной досадой, словно втолковывал что-то простое, понятное, что, однако, собеседник никак не понимал, капитан твердил новой знакомой, как необходимо, как важно сейчас выпить шампанского.
Женщина медлила с ответом, ее разбирали сомнения. С одной стороны, прежний ее поклонник, на свидание к которому она спешила, был майор, а новый ухажер имел на погонах на две звезды больше, что, конечно, сулило ему преимущества. Не говоря уже о том, что моряков всегда предпочитают сухопутным. Но с другой стороны, капитан так внезапно и невесть откуда возник на ее пути, что и напрашивалось само собой, будто так же внезапно и невесть куда он может сгинуть.
А он настойчиво твердил одно и то же, талдычил, токовал без умолку, как тетерев, словно опасался, что стоит ему умолкнуть – и она откажет.
В то время выпить шампанского в Звенигороде можно было в трех местах: во-первых, в тесной бревенчатой конуре в доме отдыха "Связист", где спозаранку допоздна торговали вразлив, во-вторых, в похожем на барак, захудалом звенигородском ресторане, в-третьих, в станционном буфете, темном, заплеванном помещении о пяти столах, где у широкой стойки можно было получить бокал шампанского, стакан водки, кружку пива и окаменелый бутерброд с килькой или сыром. В этих местах вечно ошивались местные и заезжие страдальцы, сбивчиво гомонили, устроясь уютно за столами в кромешной духоте. О да, выпивка тогда стоила сущие гроши, и как подумаешь, сколько упущено, поедом едят запоздалые сожаления: вспомнишь – душа болит! Впрочем, это касается и всего прочего, что упущено за все годы и кануло навсегда.
Едва капитан перевел дух, женщина, помешкав, согласилась. И уже не заходя никуда, с места в карьер, как был с банными принадлежностями в прозрачном пакете – мыло, мочалка, полотенце – капитан повел свою спутницу со двора. Вернее, вела она его по той причине, что он только прибыл и не знал дороги, а она знала здесь все тропки, все стежки-дорожки к животворным источникам: свидания и прогулки способствуют познанию местности.
Они стремглав нырнули под арку Троицкой надвратной церкви и по
Последние комментарии
2 часов 21 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад