В мышеловке [Дик Френсис] (fb2) читать постранично, страница - 2

со сладким крепким чаем и заставил выпить.

– Она никогда не бывала дома… по пятницам, – уже который раз повторил он.

– Конечно, – согласился я и подумал, сколько людей знали о том, что по пятницам в доме никого не бывало.

Мы медленно выпили чай. Я забрал у Дона стакан, поставил его вместе со своим на пол и снова сел рядом.

Основная часть мебели, стоявшей в холле, исчезла. Небольшой шератоновский стол, обитое кожей кресло, напольные часы XIX века.

– Бог мой, Чарльз! – проговорил он.

Я посмотрел на него. В его глазах стояли слезы, на лице застыла невыразимая боль. А я ничем не мог помочь его горю.

Казалось, что ужасный вечер никогда не кончится. Было уже за полночь. Полицейские, на мой взгляд, были деловиты, вежливы и даже нельзя сказать, чтобы не сочувствовали пострадавшему. Однако не оставалось сомнений, что их дело – поймать преступников, а не утешать потерпевших. Мне показалось также, что в большинстве вопросов проскальзывало недоверие: а не сами ли хозяева организовали ограбление, чтобы получить страховку?

Дональд, казалось, ничего не замечал. Он отвечал устало, механически. Ответ отделяла от вопроса долгая пауза: да, все украденное было застраховано надлежащим образом; да, его имущество было застраховано уже много лет; да, он весь день был в конторе; да, он выходил в кафе поесть; он работает в агентстве по импорту вина, его контора в Шрусбери; ему тридцать семь лет; да, жена намного моложе, ей недавно исполнилось двадцать два года…

О Регине он говорил запинаясь, будто губы не слушались его:

– Она всегда по пятницам… работала в цветочном магазине… у своей подруги…

– Почему?

Дональд рассеянно поглядел на полицейского инспектора, сидевшего напротив него за обеденным столом. Стулья от старинного обеденного гарнитура исчезли. Дональд сидел в плетеном кресле, принесенном из солярия. Инспектор, констебль и я разместились на табуретках.

– Что? – переспросил Дональд.

– Почему она именно по пятницам работала в цветочном магазине?

– Ей… ей… так нравилось…

Я резко перебил его:

– Она работала с цветами еще до того, как вышла замуж за Дональда. Ей хотелось быть при деле. В пятницу она всегда составляла разные композиции из цветов для дансингов, для свадеб…

«И для похорон тоже», – подумал я, но не смог выговорить.

– Благодарю вас, сэр. Однако я уверен, что мистер Стюарт может отвечать сам.

– А я – что нет! – Полицейский инспектор повернулся и уперся в меня взглядом. – Он же в шоке, – закончил я свою мысль.

– Вы врач, сэр? – недоверчиво спросил он. Я отрицательно покачал головой.

Он глянул на Дональда, крепко сжал губы и снова повернулся ко мне. Его придирчивый взгляд скользнул по моим джинсам, выцветшей куртке, старому свитеру, дорожным башмакам и остановился на лице. Видно было, что я не произвел на него впечатления.

– Хорошо, сэр. Как вас зовут?

– Чарльз Тодд.

– Возраст?

– Двадцать девять лет.

– Профессия?

– Художник.

Констебль невозмутимо записывал мои ответы в блокнот.

– Рисуете картины или красите дома?

– Картины.

– А что вы делали сегодня, сэр?

– Выехал в половине третьего из Паддингтона, а со станции сюда пришел пешком.

– Цель визита?

– Просто так. Я всегда приезжаю сюда раз или два в год.

– Добрые друзья, значит?

– Да. И родственники к тому же.

Он повернулся к Дону и снова начал сыпать вопросами, но интонации его стали терпеливее и мягче.

– В котором часу вы обычно возвращаетесь домой в пятницу, сэр?

– Приблизительно в пять, – сказал тот без всякого выражения.

– А сегодня?

– Так же… – Лицо его болезненно исказилось. – Увидел, что в доме побывали грабители… позвонил в полицию…

– Да, сэр. Мы приняли ваш вызов в семнадцать ноль шесть. И после этого вы пошли посмотреть, что украдено?

Дональд не ответил.

– Наш сержант нашел вас в гостиной, сэр, если вы припоминаете.

– Почему… – с болью в голосе проговорил он, – почему она пришла домой?

– Надеюсь, что мы узнаем, сэр.

Скрупулезный допрос длился долго, но, насколько я понял, не достиг своей цели, а лишь довел Дональда до полного изнеможения. А я, к своему стыду, ощутил зауряднейший голод, потому что целый день ничего не ел, и с сожалением подумал, что обед, на который надеялся, не состоится. Регина не жалела для своих фирменных блюд всяких разностей, вина и приправ, и они у нее получались необыкновенно вкусными. Передо мной на мгновение возник облик Регины – грива темных волос, радостная улыбка. Я не мог смириться, что с ней стряслась такая беда!

Вечером ее тело положили в санитарную машину и увезли. Я все слышал, но Дональд как будто не понимал, что происходит. Я подумал, что, может быть, его мозг создал своеобразный защитный барьер перед всем, что причиняло ему нестерпимые муки, и это было естественно.

Инспектор наконец встал. От долгого сидения на табурете у него онемели ноги. Он сказал, что оставит в доме на ночь дежурного констебля, а сам вернется утром.

Дональд неопределенно кивнул. Он, очевидно,