Книга первая. Как я был девочкой [Петр Ингвин] (fb2) читать постранично, страница - 3

весело кричал Шурик соратнику, готовившемуся со мной к старту во втором аппарате.

Малик выдал нехотя, всем видом демонстрируя, как надоел заезженный диалог:

— Я мзды не беру. Мне за державу обидно. Я мзды даю.

Ухх! — натянулась ткань, в лицо ударил воздух, и через какой-то миг далеко внизу глаза разглядели малюсенькие машины. И совсем микроскопических людей.

И — тишина…

Глава 2

Управлять с помощью задницы — не про дурную голову. Про дельтаплан. Нет, про аппарат — так надо говорить. Местная специфика. Как моряку сказать, что корабль плавает или обозвать какой-нибудь эсминец судном.

Свист ветра в тросах не мешал разговаривать, но мой пилот давал насладиться безмолвием и иллюзией самостоятельности. И полным единением с небом.

Тишину нарушил я.

— Смотри!

Малик резко повел вбок, настигая Шурика с Томой, но их аппарат упорно несся к обнаруженной мной посреди неба мерцающей воздушной воронке.

Мы не успели ничего понять. Ниоткуда возникший вихрь обжег лютым холодом, вскружил, перевернул, тут же окатил жаром, словно в костер уронил… и выплюнул. Исчез. Как в видео, когда вдруг кончаются деньги на безлимитке.

А в ушах:

— Мамочкааа-а-а! — тоненький угасаюший визг-вопль Томы, переходящий в инфразвук…

— Ай, шайтан тебя дери! — гортанно-каркающе, совсем рядом…

— Ой вэй… — снова издалека и снизу, с прибавлением многих непонятных слов и кое-чего понятного, но непечатного.

Я решил не выпендриваться. Просто орал. Кстати, ура, орем — значит, живы.

Время полета по вертикали осталось неизвестным. Секунда? Две? Как бы не так. Жизнь! Все мои небывало насыщенные, как оказалось, годы.

— А дельтаплан?!.. — вырвалось у меня.

Пошло прахом, что называть нужно по-другому. Какая разница, как называть, если он исчез! И… одежда. Все исчезло. Как только что родившиеся, мы с пилотом сверзились в копну колючего сена, ушибив все, что возможно, и немножко друг друга.

Из шевелящегося вороха высунулась наголо бритая голова. Моя рука непроизвольно взлетела, ощупывая родные вихры до плеч. От сердца отлегло. До сих пор Малик всегда был в шлеме, потому и всякие мысли.

— Живой?

— Даже немного здоровый, — просипел я, затем прокашлялся и добавил нормально: — Где Тома?

— Должна быть с Шуриком. Не бойся. Если что, он поможет.

Как раз этого я боялся.

Обходиться без одежды проблемы не составляло: погода благоприятствовала. Тепло и штиль. Полный. Откуда только взялся тот смерч?

Запах сена бил по мозгам. Копна оказалась невероятной горой, как в высоту, так и вширь. Пришедший на помощь кран «Рука Малика» играючи вызволил меня из осыпавшегося барханчика и водрузил на вершину.

Пилот-инструктор произнес только одно слово:

— Интересно.

Все вокруг было золотым или зеленым за исключением нас: розовых, сидевших в желто-сером, местами до лежалого гнилостно-черного. Но мы смотрели не на себя. Заваливший долину сеномассив с трех сторон был окружен лесом, деревья начинались сразу за полосой кустарника, тоже окаймлявшего нас подковой. На грани видимости торчала труба или водонапорная башня. Но это мелочи, что едва достойны упоминания, поскольку с четвертой стороны горизонт перегородили дымчатые каменные вершины. Горы.

Вокруг — ни людей, ни машин, ни животных. На высочайшем из ближних деревьев — флаг на макушке. Одноцветный, но не черный, не зеленый, не красный. Какой-то грязно-серый.

Хм. Местность — незнакомая. И — горы. Это у нас-то, где этим словом называют холмик или склон оврага. Мираж, что ли?

— Малик! — донеслось с другого края гигантского сеновала.

— Шурик, — обрадовался лысый громила. Его рука призывно вскинулась. — Мы здесь!

— Алло, кинь маяк!

— Не видит. Нужно обозначиться.

Огромными охапками Малик стал подкидывать сено вверх. Сработало. На четвереньках, смешно подбрыкивая на проваливающейся поверхности, одессит карабкался курсом на соломенный гейзер, словно свинка по трясине — сияя незагорелыми округлостями и при остановках прикрываясь одной рукой, поскольку другая использовалась в качестве третьей точки опоры.

— И как вам это нравится? — Плюхнувшись рядом, Шурик почесался. — И, я дико извиняюсь, где мы?

— Где Тома? — спросил я главное.

— Там. — Последовал мах рыжей головы далеко назад. — Я ей не фреберичка.

— Фре… кто?

— Нянька. Не нянька. Я.

Малик уточнил:

— С ней все в порядке?

— Люди, что за геволт? Я вас умоляю. Не хочу расстраивать, но у нее все в лучшем виде.

— Все же. — Большие черные глаза Малика стали тоньше прорези для кредитки, и что-то говорило, что в данном настроении банкомат денег не выдаст. — Почему она там, — лысина грозно качнулась назад, — а ты здесь?

— Только не надо ой. Нет, сначала ваша лялечка об меня грюпнулась всем центровым фасадом, а как скикнула, что из платьев только мама не горюй и природные украшения, так будто гэц укусил. Слиняла бикицер в кусты,