Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
формулировал Мах свою точку зрения в одной из статей, написанной им в 1949 году: «Реализм — это очень емкие для писательского труда рамки. В зависимости от интересов, склонностей и темперамента писателя, а также в тесной связи с его видением мира и его философией возникают и множатся различные облики этого «реализма». Единство в принципиальных основах — но разнообразие в видоизменениях. Писатель, принимающий для фактов социальное обоснование, будет искать их генезис в механизме социальной среды, в игре межчеловеческих страстей и противоположных интересов — и в этой игре найдет силу и драматизм своего повествования. Другой, убежденный в чрезвычайной важности внутренних мотивов, нарастающих в глубине индивидуальной психики, покажет события через призму «индивидуального героя». Вот в приблизительном виде два полюса реализма: социальный и психологический, между ними целая гамма оттенков». Некоторым критикам (активно выступавшим тогда за реализм в литературе, но не избежавшим упрощенных толкований и запальчиво-односторонних оценок) эти слова Маха о реализме показались тогда излишними, затемняющими главное, уводящими в сторону от магистрального пути литературы. Поэтому в 1950 году оценка «Ржавчины» польской критикой была довольно сдержанной, хотя талантливость автора никто не ставил под сомнение.
В 1950 году Мах переезжает в Варшаву, где заведует отделом прозы в еженедельнике «Нова культура», активно выступая за утверждение принципов социалистической литературы. Принципы эти Мах поддерживал со всей определенностью, отмечая при этом, что они не могут быть чудодейственным рецептом, способным заменить талант и труд, полагая, что верная мировоззренческая ориентация должна дополняться богатством наблюдений, проникновением во внутренний мир человека, в его индивидуальную неповторимость, верностью природе своего дарования, внутренней горячностью, нетерпимостью к фальши и упрощениям. Много сделал Мах в те годы как советчик и друг начинающих литераторов. По свидетельству видного критика Рышарда Матушевского, Мах был «не только консультантом, но прямо-таки заочным университетом для группировавшегося вокруг него большого числа адептов пера».
Второе крупное произведение Маха «Дом Явора» (1954) принесло писателю известность не только в Польше, но и за ее пределами (оно вскоре было переведено на русский, украинский, болгарский, чешский, немецкий языки). Книга отразила и особенности нового этапа в развитии польской литературы, и своеобразие писательской индивидуальности Маха, и понимание им новых задач. В какой-то степени она подхватывала начатое в первом романе: предметом изображения снова была «глубинная» Польша (описывается глухая деревушка, куда не так быстро доходят вести из «большого мира»), действие охватывает период от 1942 года до начала 50-х годов.
«Дом Явора» написан проще «Ржавчины», с расчетом на более широкую читательскую аудиторию, и несет в себе разъясняюще-воспитательные функции. Доминирует в книге не психологический анализ, а художественное воспроизведение социального опыта. Мах стремится показать, что внесли описанные им годы в сознание и жизнь польского крестьянина. Задачу эту он решает, стремясь к максимальной конкретности, отражая общие процессы не в повсеместно приложимой типичности, а в реальности именно того объекта, который им описывается. Социальная обусловленность человеческих судеб подается не в образах предельно наглядных, концентрирующих в себе только основное, только классово-историческое, а в сумме сообщаемого об отдельных, неповторимых и разных людях, в гамме различных, сугубо индивидуальных людских сознаний и деяний — и лишь воспринимаемые в целом, в богатой своей конкретности они подтверждают истины самого широкого плана. Утверждая гуманизм, писатель не уклоняется от изображения отрицательных явлений действительности тех лет и их сложности. Он отчетливо разделяет своих героев (причем в итоге уделом одних, положительных, оказывается возвышение, а уделом других — деградация), но разделение это художественно мотивируется симпатиями рассказчика. Не отказывается он от психологической индивидуализации персонажей, только воплощает ее теперь преимущественно в действии, в развитии. Книга оказалась достаточно основательно заостренной против публицистической иллюстративности, схематической заданности, которые сказались в ряде произведений польской литературы рубежа 40—50-х годов, написанных с благими намерениями, но сильно упрощавших изображаемую действительность. В год появления книги Маха об этом начала говорить и критика.
Между «Домом Явора» и новой крупной вещью Маха — лирической повестью «Жизнь большая и маленькая» (1959) — минуло пять лет. Мах, приветствуя все положительное, что было внесено за эти годы в польскую литературную жизнь, остался верен тому главному, что было всегда характерно для его творчества. Многое в спорах тех лет его настораживало, казалось ему наносным,
Последние комментарии
4 часов 27 минут назад
1 день 16 часов назад
2 дней 5 минут назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 18 часов назад