По тылам врага [Федор Федорович Волончук] (fb2) читать постранично, страница - 3

коротким: расстрел! А то и пытки. Решайте!..

Я согласился.

— Что ж, на том и порешим. Тогда поговорите с другими, кто, по вашему мнению, годится в разведчики. Делайте это без лишнего шума, не привлекая особенного внимания. А я через несколько дней снова приеду. Договорились?..

Это можно было считать первым заданием мне как разведчику. После этого занятия по изучению парашюта отошли на второй план, хотя, как и прежде, я аккуратно посещал класс, вызубривал даваемые задания. Но все мои мысли были направлены на то, чтобы возможно лучше справиться с задачей, поставленной майором. К этому времени я уже довольно хорошо знал многих, кто вместе со мной пришел в Учебный отряд. Уводя то одного, то другого куда-нибудь в укромный уголок, я передавал предложение стать разведчиком, причем сразу же начинал расписывать такие «страхи» о будущей работе, что, признаться, у самого даже мороз по коже пробегал. Но это мало действовало. За очень редким исключением, все тотчас же соглашались, задавая почти один и тот же вопрос: а когда пошлют в тыл к гитлеровцам?

В моем взводе парашютистов был комсомолец Михаил Марков — живой, общительный паренек с черными красивыми глазами. Все мы быстро полюбили его за неунывающий характер, умение играть на. гармошке и большое трудолюбие. Марков охотно выполнял любую работу, и выполнял ее весело, с «огоньком», так, что, глядя на него, и тебе не сиделось на месте, а хотелось поработать вместе с ним. Когда, оставшись с ним наедине, я сказал Маркову о возможности стать разведчиком, его черные глаза вспыхнули, словно два уголька, и он нетерпеливо спросил:

— И думаешь, мичман, меня туда примут?

— А почему же нет? Если хорошенько попроситься, уверен, что примут. Только, знаешь, дело это серьезное. В тыл к гитлеровцам нужно ходить, — и, уже в который раз, я стал расписывать разные» трудности», будто сам бывал в тылу врага уже не раз. — Вот какие дела-то!.. Как видишь, это тебе не на гармошке играть..

— Вот-вот… «Не на гармошке играть!..» — Марков даже вскочил, потоптался и, совершенно огорченный, продолжал: — Так я и знал. Как только заходит речь о чем-нибудь серьезном, так мне эту разнесчастную гармошку обязательно припомнят. Веришь, я одно время хотел даже забросить ее к лешему. Но что поделаешь — не могу. Неужели ж меня действительно из-за гармошки в разведчики не примут?..

Марков не сразу поверил, что в данном случае гармошку я вспомнил совершенно случайно. И когда я сказал, наконец, что походатайствую о его зачислении в разведотряд, он облегченно вздохнул и, присев на камень, задумался, а потом серьезно и как-то особенно душевно сказал:

— Я, знаешь, никогда не простил бы себе, если бы меня не взяли в разведчики. А что там опасно, ты говоришь, — это ничего. Воевать я буду хорошо. Вот увидишь…

Спустя несколько месяцев Марков с группой разведчиков высадился в тыл гитлеровцев. При выполнении задания группа попала в засаду. В неравном бою Марков, истратив на врагов весь боезапас, оставил для себя последнюю пулю.

Так, одного за другим «завербовал» я в разведчики человек двадцать и среди них главного старшину Шматко — высокого добродушного украинца, служившего до того на торпедных катерах. Человек большой физической силы, не знавший в бою, что такое страх и жалость к врагу, он в обычной жизни был на редкость безобидным, добрым человеком. О комсомольце Василии Захарове, худощавом и на первый взгляд «хлипком» матросе, я поначалу даже подумал, что вряд ли ему будет под силу трудная работа разведчика. Но Захаров знал немецкий язык, а это было немаловажным делом. Согласился он сразу. А потом оказалось, что за ничем не примечательной внешностью этого моряка скрывались характер и сила воли настоящего героя.

Как выяснилось позже, майор поручил проводить вербовку в разведчики не одному мне. И когда спустя три или четыре дня он вновь прибыл в Учебный отряд, по его спискам нас построилось на плацу человек девяносто. Опять, как видно из-за мичманских нашивок, майор вызвал меня из строя и приказал вести вновь сформированный отряд.

Построились по четыре. Я скомандовал: «Шагом марш!» Марков растянул цветные мехи гармошки И, дружно подхватив перефразированную кем-то песню первых лет революции «Севастополь не сдадим, южные границы…», будущие разведчики бодро зашагали навстречу своей неизвестной боевой судьбе…

В разведотряде

В нескольких километрах от Севастополя есть заросшая лесом красивая балка, знаменитая тем, что ее избрало своим местожительством бессчетное количество певчих птиц. И каждую весну севастопольские влюбленные ходили туда слушать их. Еще задолго до Великой Отечественной войны в этой балке был построен дом отдыха судостроителей. Помещения этого дома отдыха, как видно из-за их относительной отдаленности от города, и были избраны местопребыванием вновь сформированного отряда. Туда мы и держали путь.

Выйдя с песней из ворот Учебного отряда, будущие разведчики зашагали по