Прощание на двоих [Вера Львова, Вячеслав Первушин] (fb2) читать постранично, страница - 3

Ольга Петровна от неожиданности вспыхнула. Её женское сердце затрепетало. Она виновато-растерянно, с примесью восхищения, смотрела на мужчину.

—      А вы садитесь на шестое место... Мне хочется сидеть с... НЕЙ, — он запнулся, но нашел в себе силы докончить фразу, — сидеть.

По ушам резануло: С НЕЙ. Она удивленно повернула свое лицо к мальчику. Он не чувствовал за собой никакого греха и поэтому наступал.

—      Какая вам разница, где сидеть? — по-детски обиженно продолжал он. Ему было начхать на ее желание пококетничать с понравившимся попутчиком. Он хотел сидеть рядом с ней, остальное не имело абсолютно никакого значения.

Красавец-мужчина развернулся и скрылся за высокими спинками кресел.

Мужчина ушел, а между женщиной и мальчиком возникла стена неловкости и недовольства. Он обиделся на нее за то, что она так открыто и без стеснения любовалась первым попавшимся ей на глаза мужчиной, и не важно, что тот был красив до неприличия. Она же надулась на него за то, что он обращался с ней, словно она была его подружкой. Вмешивался не только в ее поступки, но и в чувства. Она надулась, как девочка, напрочь забыв, что в ее возрасте не стоит так обижаться и дуться, тем более на ребенка. Но она так часто это делала, что и в самом деле не знала, как нужно себя вести в её возрасте.

Неизвестно, сколько бы они сидели насупившись, если бы не их старый знакомый, нетрезвый и небритый парень. Он влез в автобус и мутным взором окинул сидящих. Увидев их, от радости будто вывернулся наизнанку.

—      Вот вы где? Мы с Тамарой ходим парой…, — заорал он истошным голосом, словно его собирались бить. — А я с вами. Я буду третьим.

—      Начинается..., — скривилась Ольга Петровна и инстинктивно, как бы защищаясь, прижалась к Алёше.

—      Вам лучше пересесть на мое место, а я сяду на ваше, ему трудно будет вас достать, — распорядился мальчик, но пересесть они не успели.

Парень, распространяя неприятный запах перегара, довольный и счастливый встал рядом.

Автобус, набитый до отказа усталыми и молчаливыми пассажирами, наконец тронулся.

—      Эй, пацан, давай я сяду на твое место, а пусть твоя мамка сядет ко мне на колени. Она у тебя легкая, мне даже будет приятно, — на полном серьёзе предложил парень.

—      Вы, кажется, сбрендили! — взвилась женщина.

—      А что такого я сказал? Мне далеко трястись, не могу же я два часа стоять без опоры. Что вам, жалко? — канючил парень.

—      Вам что, приставать не к кому? Вон сколько девушек на задних сиденьях...

Он не дал ей договорить.

—      Нужны мне эти малолетки. Мне ты нравишься. Какие волосы, какие ножки…, — блаженная улыбка расползлась по круглому и небритому лицу.

Алёша побелел.

—      Не надо так реагировать, — прямо в ухо мальчишке проговорила Ольга Петровна. — Давай лучше забудем о нем, может быть, он отстанет от нас.

И они стали шептаться. Она просунула свои руки ему под мышки и начала рассказывать все, что приходило на ум: анекдоты, смешные случаи из своей жизни. Он сдержанно хихикал, не забывая при этом перебирать ее пальцы.

—      У меня есть сестра. Ее зовут Лена. Когда мы были маленькими, она однажды мне сообщила такую новость: «Когда я вырасту, то меня будут называть не Лена, а ЕЛена Петровна». Я тогда крепко задумалась и недоверчиво ее спросила: «А меня тогда как станут звать? ЕОльга Петровна что ли?»

—      Еольга? — задумался Алеша. — Не звучит. Оля. Ольга. Оленька — это другое дело.

—      Защебетали пташки, — миролюбиво пытался влезть в разговор парень, но на него никто не обратил внимание.

Ольга Петровна, отвернувшись от него, уперлась коленками в колени мальчика. Алёша от ее прикосновений резко вскинул круглые глаза. Она не сразу осмыслила этот взмах ресницами, а когда поняла, то чутко прислушалась к своему сердцу. Оно вело себя беспокойно, мало того, металось в груди, не зная причины своего метания. Она не совсем понимала, что с ней происходит и кто сидит рядом: мальчишка или мужчина. Алёша вел себя подобно влюбленному мужчине. Он, по всей видимости, и сам еще не разобрался в своих чувствах, поэтому нервничал, смущался. Причина нервозности не была ясна, но она незаметно передалась и женщине. Любое прикосновение приносило им массу неудобств. Они комплексовали и ещё более нервничали и раздражались. Ольга Петровна так и замерла, боясь очередных взмахов его светлых ресниц.

«Бред какой-то», — злость на себя путала мысли. Но она почему-то не спешила в ПОКОЙ. СУМБУРНОСТЬ в чувствах была ей приятна. «У меня нет сына, а я всю жизнь мечтала о нем, — нашла она объяснение своему волнению. — В этом, только в этом и кроется причина моего беспокойства и