cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
в кафе сколь угодно долго. И он полагался на это правило. В зависимости от собеседника, который должен вот-вот подойти, оно могло бы сейчас пригодиться.
— А вот, похоже, и он! — сказал Макита, показав на входную дверь.
В кафе вошёл молодой человек в спортивной рубашке и джинсах. С портфелем под мышкой. Лет двадцати семи, с виду спокойный, возможно, из-за причёски: боковой пробор, волосы элегантно зачёсаны на одну сторону.
Он огляделся по сторонам и остановил взгляд на их столике. Больше никакие посетители на сыщиков не походили: кроме них в кафе сидело семейство с детьми, влюблённая парочка и компания старшеклассников.
— Господин Накамо́то, если не ошибаюсь? — спросил Кусанаги, когда мужчина приблизился к ним.
— Да, — ответил тот слегка напряжённо. Обычная реакция на знакомство со следователем по уголовным делам.
— Меня зовут Кусанаги, это я вам звонил. А это мой коллега, следователь Макита. Уж извините, что отвлекаем вас в выходной, — сказал Кусанаги, поднявшись с места, и коротко поклонился. Сегодня была суббота.
— Ничего, я всё равно собирался в город, — ответил мужчина, подсаживаясь к ним. Подошла официантка, и он заказал себе кофе.
— На тренировку по гольфу? — уточнил Кусанаги.
Мужчина, похоже, решил, что ослышался.
— Как вы догадались?!
— По вашей левой руке. Правая у вас загорелая чуть не дочерна. А левая почти совсем белая. Вот я и предположил, что вы, должно быть, часто играете в гольф.
— Ах, вот оно что… Сестра говорит, это смотрится как уродство! — Накамото спрятал левую ладонь под столик и облегчённо улыбнулся. Его напряжение, похоже, почти развеялось.
— Вы говорили кому-нибудь дома, что встречаетесь с нами?
— Нет, никому. Зачем? Бывший одноклассник набедокурил, и меня вызывают к следователям. Такое рассказывать — только тревожить зря.
— Наверное, — кивнул Кусанаги. — Как я и говорил по телефону, никакого беспокойства наша встреча вам не доставит. Просто покажите нам то, о чём шёл разговор, и на этом закончим.
— Да-да, понимаю. Вот.
Накамото поместил на колени портфель, открыл его и выложил на столик большой блокнот для набросков.
— Взгляните. Нужное место я отметил закладкой.
— Большое спасибо. Давайте посмотрим, — сказал Кусанаги и взял блокнот.
Довольно старый, в твёрдой клетчатой обложке. Кусанаги не отказался бы полистать его, но первым делом открыл там, где лежала жёлтая закладка.
— Ого! — тут же вырвалось у него. — Какой красивый рисунок!
— Да, рисовал он и правда замечательно, — отозвался Накамото.
На открытой странице цветными карандашами была нарисована кукла. Маленький пупс, девочка. Каштановые волосы, голубые глаза — судя по всему, иностранка. В красном платьице с белыми оборками на рукавах, таких же красных туфельках и белых гольфах.
Рядом с куклой было подписано авторучкой: «Увидимся в седьмом классе! Нобухико Сакаки». Но больше всего внимание Кусанаги приковала маленькая деталь — «зонтик на двоих»[2] в нижнем углу рисунка. Под зонтом были написаны имена: Нобухико Сакаки и Рэми Мориса́ки.
— Да, действительно есть! — Кусанаги положил раскрытый блокнот на столик и показал пальцем на зонт. — Вот здесь.
— Именно! — отозвался Накамото и натянуто улыбнулся.
— А вы, господин Накамото, спрашивали у него, что это за девушка?
— Он говорил, что это его «будущая любовь». Кто бы ни спрашивал, Сакаки всегда отвечал только так. Но в нашем окружении никого с таким именем не было, да и фамилия Морисаки никому ничего не говорила. Поэтому я привык считать, что он её просто выдумал.
— И этот рисунок он точно сделал в шестом классе?
— Совершенно точно. Перед окончанием младшей школы все должны были что-нибудь нарисовать. У него получилось это.
— И что потом было с этим блокнотом?
— Все эти годы пролежал в коробке в шкафу. Чтобы его найти, пришлось привести в порядок весь архив.
Принесли кофе. Накамото с удовольствием отхлебнул, не добавив ни сахара, ни молока.
— И как раз в то время вы и Сакаки дружили?
— Да не сказать, что особо дружили… Просто в пятом и шестом классах учились вместе. А с седьмого класса — уже нет. В старшей школе нас разделили, и больше я с ним не встречался.
— Но те два года вы всё-таки провели вместе. Что вы о нём помните? Каким он был в детстве?
— Да я уже толком не помню. Только эта история с «будущей любовью» в памяти и застряла. А если коротко, странный был парнишка. Никогда ни с кем ни во что не играл, и, кроме как в школе, с ним никто нигде не встречался.
— Его дразнили сверстники? Он был замкнут в себе?
— Да как сказать, — Накамото горько улыбнулся. — Если сейчас подумать, может, и да. Но тогда почему-то я этого не замечал.
«Значит, наверное, всё-таки было», — подумал Кусанаги. И посмотрел на Макиту. Нет ли, дескать, каких-то вопросов. Но младший следователь лишь качнул головой. В такой беседе спрашивать особенно нечего.
— Но всё-таки, —
Последние комментарии
9 часов 33 минут назад
11 часов 6 минут назад
14 часов 59 минут назад
15 часов 4 минут назад
20 часов 25 минут назад
2 дней 8 часов назад