Немые свидетели [Владимир Антонович Оборин] (fb2) читать постранично, страница - 2

музея, Михаил Васильевич проявил, кроме большого интереса и любви к изучению прошлого своего края, и другие незаурядные таланты.

Он был прекрасным художником. Все рисунки к своим работам он делал сам и немало помогал в этом товарищам. У него хватало терпения собирать и склеивать из отдельных битых черепков, найденных при раскопках, целые горшки. В витринах музея вместо кучи обломков древней посуды появились экспонаты, восстановленные его руками.

Но одного интереса и трудолюбия было мало для того, чтобы проникнуть в тайны далекого прошлого. Миша пошел учиться. Он поступил в Московский университет и теперь каждое лето мог ездить в экспедиции на раскопки, работать под руководством крупнейших ученых страны.

В Подмосковье и на Северном Кавказе, на Вятке и на Суре побывал студент Талицкий. И в каждой экспедиции его любили как хорошего товарища, уважали за твердость характера и неослабевающий интерес к своему делу.

После окончания университета перед Михаилом Васильевичем открылся путь в большую науку. И опять экспедиции. Сначала на канал Москва — Волга, где под воду должны были уйти многие древние памятники и их нужно было успеть раскопать. А с 1935 года — на Каму, где началось строительство Камской гидростанции.

В первые годы своей работы Талицкий добросовестно раскапывал новые стоянки и городища под руководством старших товарищей, рисовал находки, восстанавливал разрушенные в земле древние предметы. Но, как и у каждого ученого, влюбленного в свою науку, у него росла и крепла надежда открыть что-то свое, новое…

И вот перед ним ребро мамонта, найденное ребятами из Гляденовской школы. Оно отличалось от остальных костей тем, что на нем отчетливо были видны следы, оставленные человеком.

Вообще говоря, кости древних животных — интересная, но не такая уж редкая находка. Их можно обнаружить не только на месте древних стоянок. Люди часто поедали добычу, не принося ее на стойбище, и бросали кости на месте удачной охоты. Кроме того, звери гибли и сами — от эпидемий, пожаров, попав в болото, просто от старости.

Но эта кость, безусловно, побывала в руках древнего человека. Внимательно вглядывался Талицкий в тонкие линии непонятного рисунка. Он вспомнил, что на лекциях в университете профессор показывал фотографию такого же ребра, на котором каменным резцом была вырезана фигура животного с длинными бивнями и высокой горбатой спиной, покрытой длинной шерстью. Это и был мамонт, на кости которого рука сибирского охотника нанесла четкое, уверенное изображение. Рисунок, найденный ребятами, был гораздо беднее. Края кости сохранили следы надрезов, по которым она была переломлена с обоих концов. Древний художник ограничил площадь своего будущего рисунка. Сам рисунок был вырезан острым каменным резцом.

Было что-то общее у этой находки со знаменитой находкой на сибирской стоянке. В обоих случаях материалом служило ребро мамонта, инструментом — каменный резец. Можно было предположить, что, как и в Сибири, ребро, найденное на Чусовой, лежало на месте древней стоянки. Но ведь до сих пор на Урале не было найдено ни одной достоверной стоянки человека такой далекой древности…

Может быть, ребро с рисунком случайно попало на берег Чусовой? Но почему тогда почти в этом же месте был найден сломанный рог северного оленя и другие кости и почему большинство костей были раздробленными? Внимательный осмотр костей показал, что некоторые из них были хрупкими, прокаленными в огне. Вывод напрашивался один: ребро найдено около стоянки палеолитического (так называют древнекаменный век — от греческих слов «палайос» — древний, «литое» — камень) человека.

Но как же так? Ведь три года назад Михаил Васильевич вместе с Павлом Иосифовичем Борисковским — специалистом по палеолиту — были в тех же местах, где ходили гляденовские ребята, и тоже нашли зуб и позвонок мамонта. Кости как кости, на них не было никаких следов руки человека. Значит, еще тогда он стоял на пороге большого открытия, но прошел мимо, не заметив того, что позднее нашли ребята. А скорее всего эти кости лежали придавленные глиняной толщей берега, и только недавно дождь вымыл их и выбросил на прибрежную гальку. Все это нужно было проверить на месте.

18 сентября Талицкий выехал на Чусовую. Он переправился на правый берег около деревни Остров, пошел по краю обрыва вверх по реке, внимательно осматривая и обрыв, и галечник.

Вот одна разбитая кость, вот еще и еще… Чем ближе к деревне Гляденовой, тем больше костей. Вдруг в обнажении берега опытный глаз археолога заметил тонкую темную прослойку. Она была едва видна, а в нескольких местах и вовсе терялась в песке и глине. В ход пущена маленькая саперная лопатка. Тонкими срезами зачищает Талицкий глинистую кручу. Лопатка глухо звякнула, под ней что-то блеснуло. Порывшись в обваленной земле, Михаил Васильевич достал тонкую прозрачную пластинку. Горный хрусталь! Здесь?! Он встречается только на восточном склоне Урала. Неужели пластинка