Этого забыть нельзя: Воспоминания бывшего военнопленного [Андрей Иоанникиевич Пирогов] (fb2) читать постранично, страница - 3

сырых и темных штольнях мне и сотням моих товарищей по оружию придется провести долгие и трудные дни, недели, месяцы. Голодать и мечтать о глотке воды, хоронить друзей и ждать того счастливого часа, когда вновь можно будет вырваться на воздух, к солнцу.

Ко мне подошел генерал Котов.

— Докладывайте! — коротко бросил он, подавая руку.

Я сообщил о ликвидации продовольственных складов. Приказ выполнен. Все, что можно было, вывезли, раздали населению. Остальное — уничтожено.

Ночь мы провели у костра в подземельи. Несмотря на усталость, сон не шел, есть тоже не хотелось. Мозг сверлила одна навязчивая мысль: сколько еще сумеем продержаться в Керчи? Сидя у тлеющих поленьев, наблюдали обычную штабную суету, — то и дело прибывали и убывали офицеры связи, стучали пишущие машинки, раздавались четкие и немногословные приказания. Наконец, поздно ночью генерал Котов прилег на разостланную адъютантом шинель, и сразу все стало тихо. Тяжелая дремота сковала и нас. Пробудились мы с комиссаром Максимовым под утро от громких голосов, командарм ставил задачу группе командиров: прежде всего и любой ценой установить связь с дивизиями, выяснить их боеспособность, во что бы то ни стало остановить наступление прорвавшихся фашистских войск.

Получаем задание и мы:

— Выясните в управлении тыла фронта запас продовольствия, — обратился Котов ко мне. — Надо кормить солдат. — Генерал взглянул на часы и добавил: —Два часа — туда и обратно. Выполняйте!

Максимов получил другое срочное поручение.

Узнав у заместителя начальника оперативного отдела, что управление тыла разместилось в аджимушкайских каменоломнях, я с Максимовым пошел к выходу, к машинам. В четвертом часу утра наши «газики» незаметно проскользнули притихшими улицами села и разъехались в разные стороны.

В чистом рассветном небе уже хозяйничал вражеский разведчик «Фокке-Вульф». Из-за двойного фюзеляжа солдаты называли его «рамой». «Рама» не так опасна, как противна. Жужжит подобно трутню, выслеживает расположение наших частей. Не раз бывали случаи, когда эти самолеты сбрасывали бомбы на стада коров, обстреливали работавших в поле женщин, охотились на одинокого путника. Поэтому, завидев «раму», Гриша жмется под деревья, прибавляет газу.

Неожиданно — авария. Лопнул скат. Первым выскочил Иван.

— Товарищ майор, посмотрите! — тревожно обратился он ко мне.

В километре от нас, параллельно дороге, деловито шагала группа немецких солдат — человек двадцать. Иван тотчас присел, держа на изготовке винтовку, а Гриша даже не глянул в сторону противника.

— Нужны они мне, поганые фрицы…

Вскоре запасное колесо было водворено вместо поврежденного, «газик» помчался дальше.

До аджимушкайских каменоломен недалеко, но добраться к ним — задача не из легких. С наступлением дня война возобновилась с прежней силой. Небо утюжили самолеты, все мало-мальски заметные скопления автотранспорта обстреливались артиллерией. Но после внезапной аварии больше всего я опасался за «газик». Как бы он не подвел, не лопнул бы снова какой-нибудь его ревматический сустав. Тогда — беда. Пешком не управиться за два часа, попутного транспорта нет, а приказ надо обязательно выполнить.

Гриша успокаивал меня:

— Все будет в порядке, товарищ майор, наша старушка еще покряхтит…

Чудом проскочили открытую местность и добрались до каменоломен. Вместе с вестовым я вошел в подземелье, где еще вчера находился штаб фронта. Сейчас он уже переместился на Таманский полуостров. В подземелье остались тылы, госпитали и продовольственный склад фронтового военторга. Почти у самого входа в штольню мы обнаружили аккуратно укрытые брезентами кули, ящики, мешки. Огромное богатство: галеты, мука, концентраты, сахар, консервы, табак. Я принялся пересчитывать, Иван записывал. Больше всего сахара и табака.

Возвращаясь в Багерово, Гриша вынужден был остановить «газик», вплотную прижаться к скале. Прямо над нами разразился воздушный бой. Прилетевшие с Тамани наши ястребки преградили путь группе фашистских бомбардировщиков, намеревавшихся бомбить переправу у Керчи, но их сверху атаковали «мессера». В синеве неба закружилась гигантская карусель. То и дело слышались короткие пулеметные очереди. Бомбардировщики рассыпались в разные стороны, беспорядочно сбрасывая свой бомбовый груз. От взрывов все вокруг нас заволоклось пылью, а карусель продолжалась. К тому же в районе багеровских каменоломен загрохотала артиллерия, по напряженности огня чувствовалось — отбивается атака.

И все же, вопреки всем опасениям, я раньше срока выполнил приказ. Возвращавшийся с передовой офицер связи сообщил мне, что штаб армии переместился из багеровских каменоломен в рыбацкие домики на берегу Керченского пролива. Гриша развернул «газик», и вскоре мы уже были в рыбацком селении. Докладывая генералу Котову о запасах продовольствия, я понял, что ему не до меня, — оперативная обстановка сильно осложнилась, есть дела