Имя, фамилия – судьба [Евгения Ивановна Хамуляк] (fb2) читать постранично, страница - 3

тетрадка быстро захлопнулась перед длинным носом молодого пенсионера. Виктор Алексеевич сделал выводы, что это чудо-юдо, хоть и весьма симпатичной наружности – конченый вариант. Во-первых, мужененавистница: сразу видно – вдова и, может быть, не единожды. Во-вторых, природонелюбительница – это являлось еще более страшным грехом в глазах аборигена этой местности, где даже самые черствые сухари размокали от красоты окружающей среды. В-третьих и в-четвертых, женщина, очевидно, – изгой по натуре и просто плохого воспитания. Кстати, в провинции это являлось истиной: все москвичи таковые, им лишь бы хавать, тратить и наслаждаться. Разжирели там на столичных харчах, уже небо голубое не в радость.

Короче, мозолила глаза ему эта налоговичка, и не мог Виктор Алексеевич раскусить, что она за фрукт. Только ждал, чтоб побыстрее его работа закончилась, спокойненько без происшествий довезти бы группу травниц до перевала, а там хоть потоп. Осталось еще полтора дня помучиться.

Хотя остальные травницы-пенсионерки оказались весьма приятными путешественницами, несмотря на то, что тоже являлись москвичками. Угощали Виктора Алексеевича на убой, хотя он сам приготовился: бутерброды, термос с чаем, короче, голодным не останешься. Но вкуснейшие зеленые салаты, зеленые щи, зеленая окрошка, зеленые чаи, даже блины зеленые на всем протяжении путешествия влюбили в себя отъявленного холостяка, что даже бутерброды остались нетронутыми. А еще он был удивлен, сколько пропитания в природе водится при должных знаниях. Прямо под ногами и завтрак, и обед, и ужин. Кухней руководила налоговичка, но на том ее гостеприимство и заканчивалось. Подавали, кормили, ухаживали за ним другие пенсионерки.

– Юля наша, то есть Вика, – клад! – уверяли женщины, пробуя ее шедевры, состряпанные в походных условиях. – Она ж на подорожниках квас заквасила, как только мы в дорогу тронулись. И вишь, подоспел! Окрошка на квасу как хороша, согласитесь, милейший Виктор Алексеевич?

Виктор Алексеевич, который еще минуту назад объедался невероятно вкусным русским холодным блюдом всех времен и славянских народов, поперхнулся. Тут же вызвались похлопать его по бравой спине трое пенсионерок.

А поперхнулся, потому что вспомнил, как этот подорожник под его ботинком бывал. Как раз прогуливался он у уазика своего, пока пенсионерки рассаживались, как вдруг хмурая налоговичка, из-под земли возникшая, прямо из-под ботинка его подорожник вытянула:

– Поаккуратнее бы вы, товарищ, – недовольно сделала замечание женщина с трудной фамилией и двумя именами, – наступили на прекрасный лист подорожника.

А он знал, что тот съедобный? Ходил-гулял, мало ли травы под ногами, которую разные тети-моти собирают. А оно вон чего! Квас да окрошка, а потом оказалось, салат из него сытный да вкусный. После такого он бы не удивился, что и из мухоморов бефстроганов неплохой выходит!?

В общем, дождаться не мог, когда поездка закончится и сбросит он ярмо со своей шеи в виде чудной компашки с налоговой ведьмой-травницей во главе.

Правда, по дороге зарядил страшный ливень и сбил все планы. В горах это обычное явление: то ни облачка, ни ветерка, а через час уже град с куриное яйцо бьет по крыше и темечку. На четыре часа опоздание к месту стыковки. Но это тоже было ожидаемо. Неожидаемым стало резкое похолодание и сильный озноб, охвативший Виктора Алексеевича, еще несколько часов назад браво разбирающего тент, чтоб спасти компанию травниц от дождя и града, а сейчас лежащего с температурой, с пылающим лбом и взглядом.

– А вас предупреждали, – сухим налоговым тоном отчитывала его Юлия Алексеевна. – Вы – бывалый путешественник, знаток этих мест, мудрый старый вояка, разве можно было с таким опытом рисковать здоровьем и на рожон лезть – с природой воевать?

– Так у меня экипировка, – оправдывался бывший полицейский, действительно будучи уверенным в своем снаряжении, много раз спасавшем его и от ветра, и от зноя, и от града. – И не оставлять же вас в машине куковать столько времени?

– А почему вы за нас решаете? Куковать нам или не куковать? Четыре часа б посидели, не скукожились. А по вашей вине теперь мы прибудем не вовремя. Другой вожатый будет волноваться. И мы потеряем один день пути.

То была правда. Имелась у Виктора Алексеевича непримиримая черта, порой, приводившая к разным затруднениям, – не мог без дела сидеть, прям руки чесались что-нибудь да поделать. У него и на работе, и с женщинами потому были сложности: все куда-то бежит, едет, рубит, пилит, мастерит, лишь бы не бездельничать. Виктор Алексеевич невесело вытер испарину, решая, как же быть:

– Вы не пропустите ничего! Я вас довезу, даже если помру. Это моя работа, в конце концов! – он хотел вскочить, но тяжесть в голове, ком в горле и слабые ноги отказали в порыве чувств.

– Еще этого не хватало! – воскликнула Юлия Алексеевна, упрямой сухой ладонью останавливая больного. – Сейчас мы разобьем палатку, уложим вас в спальный мешок, напоим отваром из зверобоя и малины,