Три цветка и две ели. Первый том [Рина Оре] (fb2) читать постранично, страница - 182

прилюдно унизил тебя в Суде, – усмехнулся старик. – Олё, да очнись!

– Герцог Раннор ныне в муках, – привстала она и начала разглядывать себя в зеркале, то улыбаясь себе, то хмурясь, то делая невинное лицо, то гордое. – Ради своей пузатой коровы он предал и отца, и себя тоже, ведь пошел против долга рыцаря: карать виновного за поруганную честь дамы. И лишь я, своим прощением, могу вернуть ему себя самого! Он мне будет так благодааарен!

– У тебя в соперницах не просто красавица – она ждет его дитя и она баронесса! Тягаться с титулом… нет, я точно не стал бы!

– Пф, баронесса… – презрительно фыркнула в зеркало Лилия. – Ее прошлое весьма смутно. Титул дал ей муж, который погиб, похоже, уж после того, как она сошлась с герцогом Раннором. Ой, ну ты же видел сегодня ее брата! Кузнец! Меридианского не знает! Значит, и она была такой же, как он… или такой как яяя… Сомневаюсь, что она, вообще, имеет титул и была замужем.

Раздумывая, Арл вертел в руке серебряную палочку для письма.

– Нет, Олё, – изрек он. – Баронесса не шлюха – в шлюхах я разбираюсь. А аристократ всегда поймет: равный ты ему или нет. Именно оттого, что Вьён Аттсог не ровня, а баронесса – да, герцог Раннор выбрал ее. Вьён Аттсог вовсе не отец ему. Они ведь разной породы, как волк и конь. И это значит, что баронесса Нолаонт, несмотря на ее внешнюю беззащитность, на самом деле волчица. Может, пока она даже сама еще об этом не знает. Она – это такая милая, белая волчица.

– Значит, я тоже волчица! Он чувствует во мне равную…

– Нет, Олё… Ты лишь играешь в белую волчицу. Иногда искусно, иногда скверно. Ты – это сука, которая лижет руку, что ее бьет, поскольку та же рука ее кормит. Волчица сама себя кормит и точно не будет лизать руки, что ее побила. У людей это называется «честь» – и не путай ее с гордостью. У всех есть черта, за какую не переходят, ведь дальше не смогут жить. Но можно схитрить, обмануть совесть и подвинуть черту. Чтимые дамы ее не отодвигают, а презираемые двигают свою черту ближе и ближе к дерьму, уходят в дерьмо глубже и глубже. Просто ты свою черту еще не пододвинула к подлинной грязи, но это вопрос времени, когда всецело потеряешь стыд и совесть.

– Пусть так! – повернула к нему лицо Лилия. – Главное, что и совесть, и стыд у меня пока есть, – и терять я их не намерена! И еще у меня есть красота! Я более красива, чем она, разве нет?!

– Дело вкуса и дело времени… – скривив губы, помотал головой старик. – И, Олё, красивые женщины всегда переоценивают власть своей красоты. Всегда! Может, Рагнер Раннор и есть самый худший рыцарь из рыцарей, но всё же он рыцарь. Свою черту он не отодвинет даже ради самой прекрасной из женщин, даже матери своих детей и даже своей матери. А если ты зайдешь за эту черту, то он тебя убьет и не дрогнет. Пропадай, как по мне, раз не можешь иначе, но ведь ты потянешь за собой не только меня, но и… – глянул он на портрет, – …Ксану.

– О Миммё ты так никогда не беспокоился…

– Почему должен? Она даже матери своей не нужна!

– Нужна… – оскорбленным, тихим голосом заговорила Лилия, садясь на скамью. – Я дам ей богатство. У нее будет иная жизнь, чем у меня. Это и есть любовь: ради ее будущего я жертвую нашим с ней настоящим.

– Ооолё, – тяжело вздохнул Арл, – да посмотри же трезво: баронесса Нолаонт ожидает наследника Рагнера Раннора, а ты никогда не сможешь дать ему этого, ведь не хотела больше рожать и пошла к лекарю на Утте.

– Любая баба может родить ушастого мальчика, а я выдам это чадо за своего. Баронесса же, если она и впрямь не лижет побившей ее руки, сама бросит Рагнера Раннора, когда узнает о его измене. Или я сделаю так, что она преступит ту его черту, о какой ты говорил, – и тогда он ее казнит, не дрогнув… – любовно погладила Лилия вышитую белую бабочку на подушке. – Нееет, я никуда не уеду, пока не испробую все силы и средства, что у меня есть. А ты поможешь мне и Торвду, не то пропадешь с нами… И, вообще, не тебе меня учить чести! У тебя самого-то есть черта, какую ты не отодвинешь?

– Есть… – грустно смотрел на белокурую красавицу красивый старик. – Я сейчас подумываю, что надо бы тебя убить, пока не поздно. Но я не смогу убить дочь, какую помню шестилетней малышкой, и дальше жить… обнимать Ксану… Ты тогда еще едва лгала. А Ксана никогда не лжет – редчайший дар, какой ценнее красоты. Я буду бояться, что однажды, потом… и ее убью.

– Папа! Если герцог Раннор получит развод, но женится на ней, а не на мне, то я, клянусь тебе, покину Ларгос!

– Это королевство, Олё. Ты покинешь Лодэнию. И никогда более не появляйся здесь. Только так и не иначе.

P.S.

Продолжение истории в книге «Три цветка и две ели. Второй том».