До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Сидел в обнимку со скрипичным футляром. Как с ребенком на руках. Правую щеку пересекал широкий шрам. Трамвай тронулся. Я встала напротив него и стала всматриваться в этот шрам. Наркотическая галлюцинация не проходила. Я видела, как он медленно разрывается, расходится, будто какие-то неестественно узкие синие губы, и наполняется кровью. Я достала из кармана платок, встала перед ним на колени и приложила платок к шраму, чтобы промокнуть кровь. Он открыл глаза. Дотронулся до моей руки, касавшейся его щеки. Какое-то время не отпускал ее, нежно поглаживая мои пальцы.
— Простите…
— Я задремал. Присаживайтесь.
Он встал, уступая мне место. В пустом трамвае.
Трамвай несся как шальной. При очередном торможении я упала на грязный пол и не смогла подняться с колен. Он заметил это. Осторожно положил скрипку под сиденье, обнял меня за талию и посадил на свое место. Потом снял кожаную черную куртку и прикрыл меня ею.
— Куда вам? — спросил он тихо.
— Домой, — ответила я, пытаясь перекричать лязг тормозов останавливающегося трамвая. — У тебя шрам на щеке, — улыбнулась я, — но кровь больше не течет…
Мы вышли на следующей остановке. Он поймал такси. Проводил меня до самых дверей моей съемной квартиры. На следующий день я поехала вернуть ему куртку. Меня впустила его мачеха. Он не заметил, что я тихо вошла в комнату. Он стоял у окна спиной к двери, в проеме которой я остановилась. Он играл на скрипке. Неистово. Всем своим существом. А я слушала, не в силах оторвать взгляда от смычка в его руке. Не могу передать, что я почувствовала в тот момент. Очарование? Душевную близость? Музыку? Я помню только одно: как я изо всех сил прижимала к себе его куртку и неотрывно смотрела на его правую руку.
Он кончил играть. Повернулся. Ничуть не удивился тому, что я в его комнате. Как будто знал, что я здесь стою. Подошел ко мне так близко, что я увидела у него на лице капельки пота. Был как будто в трансе. Плакал.
— Только моя мать прикасалась к моему шраму, как вы тогда, в трамвае, — сказал он, глядя мне в глаза.
Через две недели он перешел на «ты». А месяц спустя я уже не могла вспомнить свою жизнь «до него». Через полгода я просто шалела, когда он уезжал на гастроли со своим оркестром и его мобильник по нескольку часов был отключен.
28 июня, в субботу, он раздел меня в первый раз. И долго смотрел на меня. А я смотрела на свое отражение в его глазах. Как принцесса в зеркало. Меня тогда нисколько не смущало, что он смотрит на меня как бы через линейки нотного стана…
В ту ночь я не испытала оргазма. Но и без того прекрасно знала, до каких восторгов он может довести меня. Я помнила эти свои восторги так, как помнят свой первый большой детский стыд…
В полночь 30 апреля он стоял, запыхавшийся, у моей двери. Начинался мой день рождения. Он даже не спросил, хочу ли я с ним ехать. Такси ждало внизу. Он велел водителю остановиться около маленького костела на Мокотове[3]. Скрипка была с ним. Мы вошли через боковой неф в совершенно темный костел. Я испугалась, когда он оставил меня одну на лавке напротив алтаря. Зажег свечи на мраморной плите. Прислонил ноты к одному из подсвечников. Достал скрипку и встал под распятием. Зазвучала музыка. Это было нечто большее, чем прикосновение. Значительно более проникновенное. Я ощущала физическое возбуждение. С каждым тактом все более явственно. Вдруг я почувствовала теплую влагу между бедрами. В темном зале холодного пустого костела.Прежде чем кончил он, я кончила три раза.
Во время процедуры абляции легочной вены катетер с абляционным электродом находится в сердце несколько часов и его движение в кровеносных сосудах, как и в сердце, видно на рентгеновском мониторе. Во избежание тромбозно-эмболических осложнений за несколько дней до процедуры пациенту дают препараты, понижающие свертываемость крови. При направленной на легочную вену абляции в сердце редко ищут другие источники аритмии и коагулируют преимущественно лишь ткань легочной вены.[4] Во время процедуры пациент находится в лежачем положении и все время в сознании. Поскольку есть вероятность предсердно-желудочковой (атриовентрикулярной) блокады, в течение всей процедуры в сердце располагается электрод для временной кардиостимуляции. При нарушении дыхания используются аппараты для подачи кислорода и механической вентиляции легких.
Часто, когда мы лежали рядом, я клала голову ему на грудь. Он нежно гладил мои волосы, а я слушала, как бьется его сердце. Я никогда не замечала никакой аритмии. Когда он засыпал, я часами наблюдала, как он дышит, ровно и спокойно. Иногда его дыхание вдруг учащалось и губы слегка раскрывались. И тогда я хотела быть в его голове. Больше всего именно тогда…
Абляция — высокоэффективная лечебная процедура, но и после нее бывают нарушения ритма. Если фармакологическое лечение не дает результатов, процедура абляции может быть повторена.
Последние комментарии
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 11 часов назад
2 дней 11 часов назад