Моя новая жизнь (СИ) [Лина Девис] (fb2) читать онлайн

Пролог

«Нет, неужели снова она…» — устало подумал парень.

Не успел он слезть с байка, как заметил идущую к нему девушку на высоких каблуках с походкой пантеры и широкой, соблазняющей улыбкой.

— Наконец-то ты приехал! Я давно тебя жду, — остановилась у мотоцикла она и, заправив прядь волос за ухо, невинно опустила взгляд под ноги. — хотела с тобой поговорить насчет нас.

Он снял шлем и слез с байка, одарив девушку ответной улыбкой.

— Здравствуй, Настюш, спасибо за ожидание, конечно, но не стоило. Мы же уже все обсудили, между нами ничего не может быть, я в отношениях.

Ложь. Только это единственное, что подействовало на нее хоть немного. Это ее безумное желание сделать его своим парнем напрягала и вызывала не меньше, чем раздражение.

Парень направился во двор школы, в ее лицевую часть, понимая, что на этом их диалог не окончен и просто так она не уйдет.

— Подожди, я же много думала об этом. Это неправильно, что тебя так обременяет какие-то там обязательства, твоя девушка не может понять, что на цепи человека держать нельзя, и все мы свободные люди и современное общество? — девушка старалась успеть за широким шагом парня. Он, заметив ее мельтешение на каблуках, чуть замедлил шаг. — Короче, она дура, если не понимает, что мужчины по своей природе полигамны и им нужна свобода в отношениях, ведь ты же не просто так меня тогда поцеловал, я тебя понравилась.

— Мы с ней консерваторы и она очень ревнива. Прости, не одобрит она свободных отношений, — не особо задумываясь, врал он.

— Тогда давай встречаться тайно, она же с нами не учится, не узнает, — не сдавалась та.

Парень резко остановился и пристально взглянул на донимающую его особу.

— Ты серьезно сейчас?

Она не успела ответить, к девушке подошла ее подруга, их общая одноклассница Ида.

— Приветик, — смущенно заулыбалась она молодому человеку, а после строго посмотрела на подругу. — где ты ходишь так долго?

— Мы разговариваем, не мешай, — отмахнулась от нее Настя и потянулась обнять парня. — и вообще, знаешь, что мы с Филом встре…

Договорить она не успела. Догадавшись, что хочет сказать девушка, он бегло окинул школьный двор взглядом, в поисках спасительной идеи. Он знал, что если ее не прервать, то слухи с космической скоростью распространятся по всей школе и избежать их «тендема» вряд ли получится.

Взгляд зацепился за незнакомую девочку, стоящую у колонны. Совсем не большого роста, русоволосая. Раньше он ее не видел, возможно она ждет с линейки своего брата или сестру. Ее черный пиджак не соответствовал канонам их формы, можно попытать удачу. Другого варианта все равно не находилось

— Ого, моя девушка пришла поздравить меня с первым днем, вот это удача. — он направился в сторону незнакомки, в надежде на ее понимание. Развернувшись к одноклассницам и продолжая путь спиной, изобразил довольное выражение лица. — давно мы не виделись, соскучился, пойду обрадую тоже…

Глава 1

Примерно месяц тому назад…

Скучно-белые потолки и стены палаты, писк больничных приборов. В последние дни жизни это все, что приходилось видеть и слышать.

Врачи перестали суетиться: перевозить из кабинета в кабинет, брать анализы в надежде на положительный результат. Приговор вынесен и ничто оспорить его не могло. Теперь к ней приходила лишь одна медсестра для того, чтобы вколоть дозу обезболивающего в моменты, когда терпеть уже не было сил.

Жизнь превратилась в пустое существование. Зависимость от приборов, таблеток и обезволивающего, сделало из женщины декоративный цветок, что стоит на подоконнике и уже не радует глаз, но выкинуть нельзя, поэтому продолжает стоять.

Муж перестал приходить к ней две недели назад, он давно не верил в выздоровление своей жены. Женщина была уверена, что грусти от скорой её кончины он не испытывает. Для него это скорее облегчение: теперь не нужно врать, скрывать многочисленные случаи измен, придумывать командировки, боятся приходить домой. Лишь после смерти на могиле перед камерами разок поизображать убитого горем вдовца и снова вернуться к своим бесчинствам.

Теперь женщина понимала, что в этом жизненном итоге она виновата сама. В погоне за роскошью и богатством вышла замуж по расчету, сама убила возможность иметь любовь, шла по головам и лишилась близкий людей, которые могли бы сейчас стоять у ее кровати и поддерживать, развлекать, делать последние дни ярче, но вместо этого опустошенность: белые стены и пустое кресло для посетителей напротив. Желание успешного карьерного роста лишило возможности иметь детей.

Последняя мысль вывела эмоциональный фон из строя. Женщина зажмурилась от нахлынувших слез, в горле образовался ком, дышать стало сложнее. Один поступок в молодости не давал покоя и терзал душу больной женщины, занимая мысли и не желая выходить из затуманенного таблетками разума.

Она уже находилась в браке, когда на одном из мероприятий посвящённому очередному празднику, увидела молодого парня, в которого влюбилась почти с первого взгляда. Внешность его вызвала бы интерес у каждой: темно-русые слегка волнистые волосы, песочного цвета глаза гипнотизировали, заставляя столбенеть в тот же миг, как он ловил взгляд на себе. Высокий стан, спортивное телосложение, харизма, все в нем заставляло растекаться лужицей к его ногам.

Симпатия оказалась взаимной, и телесная близость произошла вскоре после встречи. Она была счастлива и превратилась в маленькую радостную девочку, незамечающую почву под ногами.

Однако любовную интрижку пришлось прекратить сразу, как женщина узнала, что беременна. Она понимала, ребенок был не от законного мужчины. Уйти от мужа, как предлагал ей Дмитрий, ее возлюбленный, она не могла, ведь разведись она с супругом, о безбедной жизни можно было бы забыть. Дима не имел таких доходов и вообще был еще молодым студентом, сорванцом, которого затягивало в криминал. Жажда денег и власти подавила какие-либо чувства и она порвала с молодым человеком.

Избавиться от ребенка смелости не хватало. Страх за свой организм после такого вмешательства поборол рассудок, и она решилась на обман. Молодая, в то время, девушка сумела подстроить все нужным образом, теперь можно было сказать мужу — ребенок от него. Но он воспринял эту информацию в штыки. Малыш ему был не нужен, ведь от первого брака уже был сын и повторные муки, бессонные ночи ему переживать не хотелось. Сделать аборт все же женщина не смогла. Родившуюся девочку ждал детдом.

То время, что она пробыла в больнице с новорожденной дочкой, прошло в тяжелых душевных метаниях. Девушка не находила себе места, понимая, что должна отказаться от ребенка. В разрез своей холодной расчетливости, она заботилась о малышке все время до выписки из больницы, придумала малышке имя, дала отчество биологического отца и свою девичью фамилию.

Подписать договор на отказ от дочери у нее все же получилось. После девушка не раз задумывалась, как живет ее кроха: есть ли у нее приемные родители, хорошая ли это семья, счастлива ли она. Женщина ни разу не посетила тот дом малютки, куда малышка была направлена. Однако позже, когда девочка чуть подросла и попала в детский дом, контакт с директрисой этого места установила и узнавала о том, кто интересуется ее ребенком, есть ли претенденты на опеку. Сама навестить за все шестнадцать лет так и не решилась.

Дверь в палату осторожно открылась. Кто-то неспешно подошел к кровати.

Женщина, не открывая глаз распознала гостя. Запах его парфюма прочно засел в ее сознании. Спустя столько лет он так и не изменился. Женщина начала дышать глубже, чтобы как следует насладиться древесными, фужерными нотками. В этой больнице мало приятных запахов, поэтому она наслаждалась ароматом, как глотком свежего воздуха после долгого заточения под землей.

Ее лицо оставалось неестественно бледным, глаза по-прежнему были закрыты. Женщина всем своим видом показывала, как безразличен ей посетитель, что таковым не являлось. Привычка быть хладнокровной и бесчувственной не отпускала ее даже сейчас, когда мало что уже имело значение.

— Хорошо, что пришел. — медленно, без тени эмоции в голосе, произнесла она.

— Не мог не прийти, Виктория. — не менее хладнокровным тоном ответил он.

Послышалось шуршание. Женщина открыла глаза и повернула голову в сторону гостя. Он осторожно ставил на белую тумбу красивый брендовый пакет, который источал приятные запахи. Вероятно, что-то сладкое.

— Сейчас уже в этом нет смысла, — глаза больной снова закрылись. Виктория постаралась взять себя в руки и рассказать гостю зачем позвала его сюда, в абсолютно невыгодное для нее место, где она предстает в далеко не лучшем виде. — Я умираю, Дим. И хочу, чтобы ты забрал нашу дочь из детского дома.

Она еле сдержала улыбку, представляя, как сейчас сползает его маска безразличия и увеличиваются по-прежнему обворожительные, золотистые глаза. Те самые, в которых она когда-то была так беззаветно влюблена.

— Все равно сложно поверить, что тебя удочерили, в таком возрасте никого не берут.

— Знаю, самой не по себе, — я зависла над сумкой, подаренной новоявленным родителем.

Я почти собрала вещи, их было совсем немного. В основном вся одежда была общей, мы обменивались ей между девочками, соседками по комнате.

К слову, мои соседки перебрались на одну кровать, ту, что к моей ближе всех. Лера, Сабрина и Надя — мои сокамерницы. Мы давно перестали ждать, что кто-то нас заберет, в этом возрасте мы уже не милые беспомощные детки, а значит уже никому не нужны. Я не думала, что мной кто-то может заинтересоваться.

Еще удивительней то, что моим опекуном стал мужчина. При первой встрече меня поразил его солидный вид, казалось, что одет он был по богатому. Таких людей я только по телевизору видела. Тогда я предположила, что возможно он шоумен. Мне показалось, он слишком молод, на вид ему лет тридцать, может чуть больше. Вся его внешность так и требовала оказаться на холсте, у меня даже пальцы зачесались от желания тут же начать переносить на бумагу его черты. В момент нашего знакомства я приклеила взгляд к его лицу стараясь запомнить каждую деталь.

Ольга Сергеевна, директриса детского дома, сказала мне, что этот человек предполагает наше родство, и, если ДНК тест подтвердиться, я попаду к нему в семью. От нее же я узнала, что он не женат и других детей не имеет.

Что ж, думаю, рассказывать, что показал тест, не требуется. Я всегда считала, что моего отца нет в живых. Так легче было воспринимать мое нахождение в обществе других брошенных детей. Я понимаю, оправдывать родителей смертью очень наивно, по-детски глупо, но не одна я это делаю.

Мне поменяли фамилию, и на удивление, очень быстро. Теперь в моем новом паспорте я Зарина. Эта фамилия звучит круче, чем Нелюбина.

Мое отчество совпадает с именем отца. Тот факт, что моя мать знала от кого она рожает меня немного порадовал.

Зарина Арина Дмитриевна. Хм… неплохо.

Несмотря на очевидную удачу быть той, кого забрали из страшного места, где дети доламывают свои и без того треснутые судьбы и уже не вылазят из ямы бедности, алкоголизма, зависимости и разврата, я боялась того, что будет со мной дальше. С Дмитрием мы виделись всего два раза и то, совсем не долго. Обменялись парочками стандартных фраз по типу: «Как поживаешь?» и «Хорошая погода сегодня». Условно так это было. Важно то, что контакт он со мной настраивать даже не собирался. Вечно занятой, постоянно отвлекался на звонки.

Да и я человек не общительный, если есть возможность вообще ничего не говорить, я предпочту этот вариант. Рта не раскрою.

— Слушай, Арин, — пока я искала под кроватью свой альбом с рисунками, Надя полезла в мой рюкзак. — тебе же все равно шмотки новые купят, я заберу у тебя толстовку, нам нужнее.

— Но… — хотела возразить я, вылезая из-под кровати.

— А я юбочку возьму, — Лера перелезла на мою кровать и начала рыться в новой сумке для вещей.

— Но я же не знаю, будут ли вообще на меня что-то тратить.

— Ой, не прибедняйся, мы его видели, мужик при бабках. — Нагло заявила Надя, рассматривая в руках чёрно-красную толстовку.

— Да-да, и он такой секси, — добавила ко всему Сабрина елейным голосом и по противному пошло засмеялась.

— Он вроде как мой отец, поэтому…

— Ты вечно занудствуешь, поэтому заткнись, — весело, совсем не грозно, от того и не обидно, сказала Надя. — тебе идет молчать.

— …прошу это не обсуждать, — упрямо договорила я.

— А мы уже все и без тебя обсудили, — не менее развязно заявила Лера. — что можно и что нельзя.

Демонстративно увлекаюсь поиском альбома, дабы закончить этот напряженный разговор. Они могут и не остановится. Этот водоворот из реплик может привести, к тому, что моя голова окунется в унитаз или волос на ней станет в разы меньше, или что-нибудь еще в таком роде.

— Можешь не искать, его Костя забрал, — сказала Сабрина, заглядывая ко мне в рюкзак.

Увлекшись содержимым моей сумки, Надя с Лерой почти и не обращали на меня внимание, но на слова Сабрины отреагировали:

— Он в бешенстве, кстати, — посмотрела на меня Надя. — смотри что еще пропало, он всякое утащит, лишь бы ты не уехала.

С этим человеком мне лучше вообще не видеться. Костя поехавший псих, который решил, что я ему подхожу по всем параметрам и теперь на любой мой, даже мягкий, отказ, что бы это ни было, ему сносит башню. Последний раз он перешел все границы и чуть не ударил меня стулом, который позже разломал ударом об стену.

Поэтому пусть забирает альбом. Жалко, конечно, там еще были чистые листы и работы, которые хотелось бы сохранить для себя, но страх был сильнее. Синяки от его захватов еще свежие, и я не самоубийца.

В комнату зашла Рима Петровна, наша воспитательница.

Девочки соскочили с моей кровати, захватив вещи из моей сумки, которые им так приглянулись.

— Собралась? — вечно строгий взгляд из-под очков и в этот раз смотрел недовольно с долей презрения, какая присутствует во взглядах каждого работника этого места, да, впрочем, как и у некоторых его воспитанников.

Я кивнула, проверяя содержимое сумки.

Главное, я взяла своего плюшевого зайца, который со мной уже давно, сколько я себя помню. Его шерстка уже порядком истаскалась, превратилась в небольшие комочки, некогда белоснежная шкурка потускнела, но любить его меньше я не перестала. Не одна ночь без него не обходится.

— Бери сумки и на выход, вернее, к Ольге Сергеевне, за тобой приехали, — сказала Рима Петровна, перед тем как закрыть дверь. — и, чуть не забыла, постельное белье сними и Светлане Евгеньевне в прачечную отнеси.

Я снова кивнула, и воспитатель закрыла за собой дверь.

- *запрещенная цензура*, - выругалась Надя. — ты уезжаешь, а мы тут догнивать остаемся…

— Вот везет, папаша богатый у нее, мне бы таких предков, дак нет же, у меня алкаши одни! — подключилась к возмущению Нади Лера.

Я посмотрела на недовольно смотрящую на меня Сабрину. Она поджимала дрожащие губы, а взгляд безотрывно направлен на меня.

— Несправедливо, — севшим голосом выдала она. Ее глаза покраснели, и я будто чувствовала, как в горле у нее встал больной ком, не позволяющий сказать что-либо еще.

Она вскочила с кровати и выбежала из комнаты.

Я ее понимала. Я знаю каково это видеть, как забирают кого-то и он уезжает в семью, где тепло, где любовь, где полноценная жизнь, а ты по-прежнему в холодных страшных, злых стенах без возможности получить все то, что так жаждет детское сиротское сердце и ты не знаешь, заберут тебя или ты тут на долгие годы до возраста, когда все живое внутри тебя уже мертво, мечты разбились о призму жестокой реальности, через которую тебя прокручивает учитель, воспитатель, да и любой ребенок, стоит тебе рассказать о чем-то воодушевляющем.

Выпускник детского дома знает, что сердце — это насос, качающий кровь и распространяющий его по телу, но не более. На другое оно уже не способно.

Я застегнула рюкзак с сумкой и поставила их на пол, быстро сняла постельное белье и отправилась в прачечную.

В коридоре меня ждала вполне ожидаемая картина. Компания из пяти человек обсуждала моего теперь родителя и мою удачу быть удочеренной.

То, что они говорили, мне совсем не понравилось. Я понимаю их чувства, и понимаю почему они меня так оскорбляют, но приятней от этого не становилось.

Незаметно по коридору пройтись не удалось. Лёня, главный задира, перегородил мне путь.

— Слышь, Нелюбкина, у тебя уже есть родичи, нехрен шататься по этим коридорам, эта наша территория теперь, — его здоровая рука легла мне на плечо и больно надавила на него, разворачивая меня в противоположную от прачечной сторону. — пошла вон отсюда!

Он толкнул меня так, что я по инерции сделала несколько шагов.

Его компания смеялась. Такое обращение со мной им понравилось. Оксана, одна из этой обозлившейся пятерки, девочка, у которой на меня, похоже, аллергия, — она всегда выказывала ко мне свою неприязнь, — добавляла дровишек в огонь своими словами: «Так эту *запрещенная цензура*, пусть идет *запрещенная цензура*»

Впрочем, она всегда была такой некультурной. Как она меня только не называла за все годы. Далеко ходить не надо, достаточно вспомнить школу. Самое безобидное прозвище: «неудачница». Вообще даже не отрицала этот факт. Было бы глупо, все детдомовцы — неудачники, всем нам не повезло, это же очевидно.

Его поступок меня разозлил. Я ничего плохого не сделала…

Развернувшись, я наклонилась так, чтобы его руки не успели меня схватить и пробежала по коридору до нужной двери. Забежав в нужную комнату, я захлопнула за собой дверь, с силой удерживая ручку, и для полной безопасности, опираясь ногой об стену рядом с дверью.

Я слышала, что он за мной бежал и что кричал: «Стой, сука!». Силы у нас не равны, бороться я с ним не собиралась. Но страшнее было бы, если бы я встретила в коридоре Костю, поэтому мне еще повезло.

— Открывай, тварь! Я ведь все равно тебя достану, долго ты тут не просидишь!

— Так что у нас тут происходит? Чего орем? — послышался голос Светланы Евгеньевны.

Я выдохнула и отпустила ручку двери. Подняла постельное белье и швырнув его в корзину, выбежала из прачечной, чтобы не на кого не натыкаться, решила как можно быстрее добраться до кабинета директора.

Добежав уже до бывшей своей комнаты, я схватила вещи и понеслась вниз, на второй этаж.

Уже у кабинета перед дверью притормозила, не решаясь войти. Около минуты собиралась с духом.

Коленки подкашивались при одной мысли, что мне нужно войти туда. Сердце билось, словно перед смертью и грудной клетке стало немного больно. Я прикусила запястье, чтобы хоть немного умерить нахлынувшее волнение.

Вот и все. Ад позади, а впереди сейчас что-то неизвестное и от того страшное. Как я буду дальше… я ведь шагаю в неизвестность. Кто этот человек, который меня удочеряет? Будет ли с ним лучше? Вдруг случится так, что он захочет вернуть меня обратно? Переживу ли я это?

Нет, одно я знаю точно, я ни за что сюда не вернусь, в худшем случае сбегу и буду жить под мостом, чем снова разлагаться в этом колодце полумертвых душ, где и моя уже не особо живой кажется.

Я стучусь, открываю дверь и замираю на пороге.

За столом сидит Директриса в кресле напротив расположился Дмитрий Алексеевич, мой… отец. Даже в мыслях звучит дико. У меня есть отец…

— Наконец-то, Ариночка, проходи, — наиграно вежливо позвала Ольга Сергеевна. — Дмитрий Алексеевич, вот ваши документы, забирайте, свидетельство об удочерении тоже берите. Что ж, Ариночка, в добрый путь.

Дмитрий Алексеевич поднялся с кресла и направился в мою сторону.

— Позволишь? — он взял у меня сумку с вещами и вышел в коридор. — Пойдем.

— До свидания. — еле слышно пропищала я.

— До свидания, Ариночка, до свидания. — почему-то голос директрисы показался едким и неприятным, будто она на что-то злилась.

Нет, никакого свидания, надеюсь, я вас больше не увижу.

Мы шли молча. Я боялась что-либо спрашивать, а Дмитрий не спешил рассказывать. Я не знаю ничего о нем, о его семье, где он живет, чем занимается. Разве это нормально?

Уже за калиткой детского дома я заметила, что дышать стало проще. На мгновение я почувствовала себя такой счастливой, какой я себя никогда не ощущала.

Мы подошли к черной дорогой иномарке. Со стороны водителя вылез мужчина, на нем, как и на моем «отце», был деловой костюм.

— Дмитрий Алексеевич? — выжидающе посмотрел на моего родителя этот человек.

Дмитрий открыл багажник, положил туда мою сумку и рюкзак, который я по его просьбе отдала вслед за первой поклажей.

— Знакомься, Арина, мой водитель — Александр. Можешь смело к нему обращаться, если нужно будет куда-нибудь съездить.

Александр улыбнулся мне:

— Приятно познакомится, миледи, — он почтительно открыл передо мной дверь в салон машины.

Мне стало неловко. Я поспешила сесть, забыв ответить на доброжелательный жест. Так разволновалась, что чуть не пережала кожу на руке. Лишь позже подумала, что это как-то неприлично с моей стороны, но мы уже тронулись с места и поднимать тему того, как я нагло уселась в машину, даже не поздоровавшись, не поблагодарив за открытую дверь, мне показалось глупой затеей.

Я посмотрела на скрывающийся за деревьями детский дом. Ко мне снова вернулось беспричинное чувство восторга, пронизывающее все тело. Сердце наполнилось щемящей радостью и мне захотелось улыбаться.

Я не отрывала взгляда от окна, жадно изучая каждую улицу, читала вывески проезжаемых магазинов. Какой красивый город…

Я, все же, большой везунчик. Мне судьба предоставила возможность начать новую, другую жизнь. Это же большая удача. почему осознала это я только сейчас?

Когда мы стали подъезжать к частному сектору, Дмитрий повернулся ко мне:

— Смотри, мне нужно будет сейчас уехать по делам, вернусь только вечером. Я познакомлю тебя с Маргаритой, моей домработницей, она тебе все расскажет и покажет, распоряжения ей даны. А за ужином мы с тобой все обговорим и познакомимся как следует, хорошо?

Я кивнула. Что тут еще скажешь…

Дом оказался большим и очень красивым, как внутри, так и снаружи. Да тут жить — одно удовольствие! Настоящий замок, только современный, в наших реалиях.

На этот раз щипала я себя не от волнения или страха, а от мысли, что все это может оказаться сном. Поверить не могу… я буду здесь жить. Никогда бы не подумала, что могла бы стать золотым ребенком, что родители у меня богатые люди. В детстве, конечно, представляла себя принцессой, фантазировала, что живу в замке и умею колдовать, но ни за что бы не поверила в подобный поворот событий.

Интересно, а в школу я куда буду ходить?

Дмитрий провел меня на кухню. Ее оттенки, как и в гостиной, и в коридоре, через которые мы проходили, находились в одном, аристократичном стиле: белый матовый цвет переливался в серый, а из серого в черный. Я от мраморного пола не отошла, а тут еще кухня, оборудованная по последним канонам, в стиле хай-тек. Я такое только в журналах для интерьера видела. Ничего другого читать уже не оставалось.

По среди кухни, у плиты суетилась женщина лет сорока, светлые волосы были аккуратно убраны в шишку, чуть полноватая, на ушах у нее плотно сидели наушники. Она, совсем не замечая нас пела что-то себе под нос, погруженная в готовку чего-то аппетитного.

Почему аппетитное? Потому что запах стоял волшебный. Это не детдомовская тошнотворная каша на завтрак, обед и ужин.

Заметила нас Маргарита почти сразу, как мы вошли. Она обернулась и стянула наушники на шею.

— Дмитрий Алексеевич, как вы быстро, я ждала вас немного позже, — она посмотрела на меня и радушно заулыбалась. — Матушки, какая очаровательная девочка, Ариночка, меня тетя Ритой зовут. — и уже Дмитрию. — Вы голодные? Обед почти готов.

— Нет, я спешу, у меня дела, — Дмитрий посмотрел на наручные часы. — а очаровательную девочку накорми и покажи дом.

После этих слов он покинул кухню, а я почувствовала жар на щеках.

— Ой, вечно торопится твой папка, даже не сказал во сколько его ждать, — проворчала тетя Рита, помешивая содержимое сковороды.

Я поджала губы, опуская взгляд в пол. Мне все еще не верится в это родство. Каждый раз вспоминая, удивляюсь этому факту, но отчего-то становится даже приятно, что у меня есть отец.

Меня покормили замечательным Лагманом с курицей. Так назвала это блюдо тетя Рита. И это было неописуемо вкусно, ничего лучше не пробовала. Правда, я и не ела толком ничего кроме столовской еды в детдоме.

После плотного обеда тетя Рита принялась показывать мне дом, и в какой-то момент я даже запуталась и не сразу вспомнила, где находиться лестница на первый этаж.

Комната, которую мне выделили, оказалась очень просторной, мебель в ней выглядела по дорогому роскошно и расположена удобным образом, словно для меня. Гамма цветов составлена плавным переходом от белого к темно-серым оттенкам. Мне нравилось, напоминало грифель карандаша.

— Дмитрий Алексеевич просил говорить, если не нравится обстановка. Все можно переделать, — тетя Рита стояла у шкафа и наблюдала за мной, стоящей у входа и делающий нерешительные попытки пройти дальше.

— Мне все нравится, — тихо произнесла я, уставившись в большой тёмно-серый ковер в центре комнаты, очень пушистый на вид.

— Ты не стесняйся, говори, тебе в этой комнате жить.

Я прошла к кровати и положила на нее рюкзак, рядом поставила сумку. Глаза не верили сами себе, вот настолько я не могу осознать все происходящее. Это комната моя! Полностью! Совсем!

Я снова окинула свои новые владения взглядом. Раньше они ограничивались скрипучей койкой, и то, на нее кто угодно мог запрыгнуть, не считаясь с моим мнением, а сейчас у меня есть большая кровать с мягкой спинкой, обшитой серо-белым бархатным материалом, подушками: большими и маленькими, не из перьев, которые колются, когда вылезать начинают, теплым одеялом, не из колючего старого пледа в белом пододеяльнике с треугольником по середине. У меня больше, чем кровать, у меня целая комната!

Мое внимание привлек большой книжный шкаф со стеклянными дверцами, стоящий у стены левее кровати на противоположной стороне. Он был заполнен книгами. Подойдя ближе, начала узнавать некоторых авторов, пробегаясь глазами по корешкам.

— Дмитрий Алексеевич узнал от твоего воспитателя, что ты любишь читать, — пояснила тетя Рита. — любишь ведь?

Безумно. Книги — мое спасение, лучший способ уйти от мира, в котором плохо, но исправить никак нельзя, не сбежишь ведь из пристанища для ненужных. Лучше, само собой, не станет.

Я кивнула, не решаясь открыть шкаф, под внимательным взглядом женщины мне вообще не ловко двигаться, поэтому лучше дождусь ее ухода.

— Так, ну вроде я все тебе показала, двор позже сама увидишь. — тетя Рита потерла ладони, подходя к моей сумке с вещами, — позволишь? — после моего кивка, она открыла и осмотрела содержимое, выкладывая все небольшими стопками на кровать. Она нахмурила брови, скептически осматривая мои скудные пожитки. — Теперь давай собираться в торговый центр, Дмитрий Алексеевич дал мне карточку, тебе много чего придется купить.

— Зачем? — я недоумевала от всего, не может быть все так… а чтобы еще и по магазинам ходить, покупать желаемое. Я всю жизнь только мечтала о такой возможности.

— Как зачем, ты видела свою гардеробную? — тетя Рита подошла к зеркальному шкафу и открыла вход в еще одну комнату и включила там свет. Мне стали видны полки и висящие на платяной штанге вешалками. — Закупка предстоит масштабная, начиная со средств гигиены и заканчивая одеждой и обувью. Нужны и вещи на осень, а она не за горами, на зиму, да на все сезоны.

— Но у меня есть вещи…

— Эти вещи тебе нужно будет выкинуть. Они не соответствуют твоему новому статусу.

У меня появился статус? Я, конечно, это понимала, я же вижу, куда приехала, но мозг все никак не свыкался с мыслью о том, что теперь у меня будет все иначе.

— Хорошо, — я кивнула, соглашаясь с тем, что сейчас уже эта одежда может быть неуместна. Она никак не совмещалась с этим домом. — можно сейчас ехать?

— Да, я тогда сейчас переоденусь и пойдем к машине, нам для такого случая даже Сашу выделили. Покупок будет много, поэтому водитель и носильщик в его лице нам будет просто необходим.

Просторный кабинет, солнце смотрело в большие окна, расположенные от пола до потолка, освещая пространство. Все в этом кабинете говорило о престижности и занятости своего хозяина. Работа отнимала все его время, а порой, и время, положенное сну. Такая крупная компания требовала развития, иначе начнет сдавать свои позиции и придастся регрессу.

Большую часть рабочего стола с некоторых пор занимали стопки неосмотренных бумаг. Незапланированные разборки с удочерением, сменой паспорта из-за фамилии, заставили потратить на себя больше времени, чем хотелось. Судебный процесс вообще выбил из колеи своими необоснованными выводами и глупыми условиями для принятия нужного решения. Дмитрий имел все и со всех сторон мог обеспечить ребенка необходимыми нуждами, и даже больше. Зачем для этого ему жена, он не понимал.

Благо, закон на его стороне и второй родитель по всем порядкам был необязателен.

Теперь, когда девочку получилось забрать, она официально является его ребенком, можно вернуться к делам, которых, к слову, стало втрое больше.

— Дмитрий Алексеевич, к вам пришел Василий Алексеевич, — прозвучал голос секретарши из селектора.

— Он записан? — спросил мужчина, отрывая взгляд от бумаг.

— Нет.

— Тогда пусть запишется и придет в назначенное время. — устало заключил Дмитрий, прекрасно зная, что нежданный гость в приемной его слышит.

Дверь распахнулась и в кабинет вошел высокий мужчина сорока лет. Пройдя к столу, он устроился в кресле напротив. Лицо его было хмурым, а взгляд из-под очков смотрел осуждающе.

— Мне уже к родному брату без записи нельзя, — голос звучал строго, отчитывающий тон Василий применял крайне редко, лишь тогда, когда собеседник сильно выводил его, человека устойчивого и терпеливого. — до тебя не дозвонится, попасть к тебе уже неделю не могу, либо в офисе нет, либо совещание. Два раза к тебе домой приезжал и оба раза Маргарита открывала и говорила, что дома тебя нет. Ты арабский шейх? У тебя запись на два месяца вперед. Что происходит?

— Моя компания выходит на мировой рынок, дел очень много. — бесстрастно ответил Дмитрий, откидываясь на спинку кресла. — Что ты хотел?

— Я по поводу финансирования моей клиники хотел поговорить… — начал было Василий, но осекся. Его взгляд сузился и стал пристальнее. — я не спросил. Как там моя племянница? Получилось забрать?

— Я забрал.

— Хочешь поговорить об этом? — слегка наклонив голову, по профессиональному спросил Василий.

— Началось, — закатил глаза Дмитрий. Ему никогда не нравились эти приемы. Он больше не маленький глупый мальчишка и научился выявлять манипуляции старшего брата, но осадок остался и порой напоминание о том, что умеет делать Василий с разумом человека, его злило. — я не твой пациент, ты в моем кабинета, не наоборот, поэтому отвали с этим всем.

— С чем? Я как брат интересуюсь…

— Заткнись, — мужчина, опершись рукой о стол, направил указательный палец на собеседника. — я тебя знаю. Хватит меня читать.

— Понял, раз ты в моей помощи не нуждаешься, то наверняка в ней нуждается… твоя дочь.

— Арина.

— Арина, да. Когда ты сообщил мне о девчонке, первое, о чем я подумал: ты очень плохой родитель. Я не представлял тебя с ребенком никогда, у тебя нет задатков, ты эгоист. И раз ты считаешь, что в помощи не нуждаешься, то девочку жалко.

— Ты хочешь сказать, мне не стоило забирать ее оттуда. Пусть сидит там, последний хлеб с солью доедает, или как еще культурней выразиться, когда как папаша, узнавший о ее существовании, имеющий возможность сделать так, чтобы она ни в чем не нуждалась, решил не вмешиваться в ее, наверняка же счастливую, жизнь в детском доме. У нее теперь все есть и жалеть ее нечего.

— Любишь же ты крайности…

— А что, не так разве?

Дмитрий переживал. Он не знал, как найти контакт с девочкой. Наверное, с мальчиком было бы проще. Он не был готов к ребенку и его брат как всегда прав, он не создан для семьи, почти вся его сознательная жизнь сопровождалась клубами, вечеринками, постоянно сменяющими друг друга девушками, короткими влюбленностями, разве мог он подумать, что у него будет ребенок.

Оказывается, он есть. От одной из таких влюбленностей, Виктории, девушки горячей, как пламя, яркой и безбашенной. Вот и влюбленность в нее была, как горящая спичка. Сам не заметил, как стал дышать ровнее и вскоре увлекся другой. Ну а звонок спустя столько лет с просьбой срочно приехать, она умирает, его удивил. Однако вспомнил девушку он быстро.

Что же тут сказать: всю жизнь он соблазнял и искушал девушек, а теперь у него дочь…

Девочка тихая, молчаливая. Такой Виктория не была, но таким был он сам. Золотоглазая, тёмно-русая, небольшого роста, худенькая совсем. Очень внимательна ко всему новому, старается все изучить, рассмотреть, как следует.

— Слушай, на днях прилетает мама из Испании. — все тем же ровным голосом продолжил Василий. — Про Арину она уже знает, ей Алиса все уши прожужжала, до тебя она дозвонится не смогла, конечно, поэтому позвонила мне и сказала, что отпуск после таких новостей уже не отпуск. А отец попросил дать тебе за него леща.

На этих словах Василий поднялся. Вместе с ним вскочил и Дмитрий.

— Вась, ты взрослый человек, уважаемый, как и я. Что мы, как маленькие будем сейчас разбираться?

— Нет, я же знаю, что это тебе не поможет мозги на место вставить. Я пошел, тебе сейчас явно не до моей клиники.

— Я постараюсь разгрести дела на неделе, и мы обязательно все обсудим, — Дмитрий опустился на кресло, оставляя напоминание об этом на листочке. — а что касается родителей, нужно будет собраться родственниками, представить всех Арине. Шашлыки может, у меня гриль на заднем дворе который год стоит.

Глава 2

Мне очень понравилась атмосфера торгового центра, все вокруг было таким оживленным. Играла приятная фоновая музыка, я заметила много компаний молодых ребят и девушек. Думаю, это прекрасно: жить с родителями, ходить в школу, общаться со своими друзьями, и даже выбираться с ними в какие-нибудь подобные этому центру места.

Когда тетя Рита говорила о масштабах предстоящих покупок, в моей голове никак не всплыло даже близкое представление о том, насколько много мне оказывается «необходимо», по словам Маргариты.

Мы зашли в косметический магазин и вышли с огромным пакетом от их фирмы. В нем была не только косметика, но и всевозможные средства для ухода за кожей, волосами, ногами, лицом и еще черт знает чем. Я совсем в этих вещах ничего не понимаю, но красивое ухоженное лицо Маргариты говорило о том, что выбору этого человека стоит доверять.

Затем обувной магазин. Я старалась не смотреть на цену по советам тети Риты, но этого делать не получалось. Ценник абсолютно каждой вещи в этом магазине превышал границу приемлемой суммы для меня, даже той обуви, которая мне не нравится.

После этого магазина Александр вынужден был отнести покупки в машину, ибо шататься со всей этой горой не представлялось возможным. Мы же отправились в магазин одежды. Фирму я даже не читала, как и последующие.

Тете Рите не нравилось, что я выбираю более строгие, универсальные вещи классических цветов, но сопротивление не проявляла.

— …просто я хочу, чтобы в гардеробе были не только серое, белое, черное и все в таком роде, но и что-то яркое, веселое. Впрочем, тебе решать, все можно будет докупить потом.

Александр к концу нашего шопинга казался совсем замученным. Впрочем, как и я. Маргарите же покупки доставляли большое удовольствие, и, хотя брала эти вещи она не себе, советы давала хорошие, вкус у нее был.

Домой я возвращалась уставшая, ноги болели от долгой ходьбы по бутикам, но внутри поселилось предвкушение увидеть себя в обновках.

Слово «дом» в мыслях прозвучало так по родному, словно он был у меня всегда…

Уже в своей комнате, когда Александр помог дотащить все добро ко мне на вверх (помогала скорее я, он тащил большую часть покупок и спускался за тем, что не влезло в руки. Я помочь пыталась), я упала на кровать, планируя немного отдохнуть от тяжелой поездки, но организм решил все за меня. Думаю, бессонная ночь из-за волнения перед встречей с отцом, непростой день, который длиться уже, казалось, очень долго, привел к тому, что я почти сразу погрузилась в сон.

Разбудила меня Маргарита легким поглаживаниями по голове.

— Вставай, Арин, ужин готов, и отец ждет тебя за столом.

Услышав это, я сразу встала с кровати. Неужели я столько проспала, за окном уже стемнело, и комната затонула в полумраке. Я достала из картонного пакета, одного из тех, что занимали весь пол у входа в шкаф, расческу, приводя волосы в порядок, направлялась к включателю, в сторону приоткрытой двери, откуда виднелся бледный свет.

— Давай переодевайся и вниз. — полушепотом сказала тетя Рита перед тем, как покинуть комнату.

Уже у входа в столовую я занервничала, не решаясь войти. Глаза лихорадочно забегали в полутьме, прикусила запястье. Что мне ему сказать? Поздороваться? Мы же сегодня уже виделись. Ничего говорить? Молчать тогда? Прилично ли это?

Я сделала глубокий вдох и прошла в зал. За столом меня дожидался Дмитрий Алексеевич. К еде он еще не прикасался, все его внимание было направлено на экран телефона, но, услышав шаги, он поднял на меня голову и улыбнулся. Очень красиво улыбнулся.

— Здравствуй, присаживайся, извини, что пришлось разбудить, день был не простой. Тебе понравились покупки?

— Да.

Я немного помедлила, осматривая Дмитрия. На нем была белая рубашка, брюки, на стуле висел пиджак. Мне, наверное, следовало одеться по-другому, чем штаны в черную клетку и расстёгнутая, надетая поверх майки рубашка в ту же клетку, что и штаны. Да и волосы у меня распущены. Может, стоило их прибрать? Я даже не знаю какие порядки в этом доме.

— Не переживай, ты замечательно выглядишь, — понял моё смятение Дмитрий. — я с работы, не успел переодеться.

Я села за накрытое место, напротив своего родителя и взяла вилку. Еда выглядела очень вкусно, запах внешней составляющей соответствовал. Я осмотрела тарелку: спагетти с курицей и помидорами черри… даже голод проснулся.

— Что ж, я очень хочу с тобой подружиться, надеюсь ты мне с этим поможешь, — начал Дмитрий, поставив локти на стол и сложив ладони вместе. Это моя бывшая привычка, Риму Петровну сильно раздражали мои локти на столе, и она быстро меня от нее отучила. У нее радикальные методы. — я понимаю, что сильно много пропустил в твоей жизни и ничто теперь это не окупит. Все, что я могу сейчас — дать достойное образование, хорошее, безбедное будущее. Если не хочешь учиться в России — пожалуйста, есть много других стран, выбирай любую.

Ничего мне не надо…

Почему-то его слова меня расстроили, не это я хотела от него услышать. Неужто богатые люди такие черствые и думают только о материальных благах?

— Мне нравится Россия… — тихо произнесла я, наматывая спагетти на вилку.

- Хорошо, в таком случае гимназия, в которую ходит твоя двоюродная сестра, Алиса, тебе подойдет. Это лучшая частная школа, я хорошо знаю ее учредителя, поэтому проблем с устройством не возникнет.

Да, сейчас эта информация, как никогда, актуальна. Август закончится уже через неделю, и я сама хотела поднять вопрос со школой, но зацепилась за Алису.

— Сестра? — я подняла на него заинтересованный взгляд.

— Да, у меня есть старший брат, у него дети. Алиса — твоя ровесница. Они приедут к нам в воскресенье, чтобы познакомится с тобой. Мои родители, твои бабушка с дедушкой, тоже будут. Бабушка уж точно.

Внутри что-то зашевелилось, сердцебиение стало частым. Это же уже через два дня! Ко мне приедут родственники, это же так здорово. Главное не думать, что я могу им не понравиться. Только больше переживать буду.

— У тебя, наверное, много вопросов ко мне. Задавай, не стесняйся, — снова улыбнулся мне Дмитрий, откладывая пустую тарелку.

Я глубоко вздохнула, щипая себя за запястье. Дурацкие нервы, даже боль не чувствую от волнения.

— А… как я могу к вам обращаться? — голос меня подвел и вышло очень хрипло и растеряно. Я прочистила горло, но не уверена, что стало лучше.

— Как пожелаешь, до отца мы с тобой не сблизились, но я буду не против. И давай перейдем на «ты».

— Хорошо, я… хотела спросить о маме, — я невольно зажмурила глаза, это спрашивать было страшнее всего. — где она и кто? Почему она не хочет меня видеть? Она ни разу не пришла ко мне.

Дмитрий откинулся на спинку стула. Ни одна мышца на его лице не дрогнула. Наверное, он знал, что я буду спрашивать у него об этом и даже ждал этого вопроса.

— Её звали Виктория Вольская, была известной телеведущей. Она умерла две недели назад. Рак крови. Собственно, сообщила она о тебе не за долго до своей смерти.

Я опустила голову. Эта новость не вызвала во мне чувства сожаления. Подумала лишь о том, что, если бы она не умерла, я бы и дальше жила в детдоме и он бы обо мне, может, никогда бы и не узнал. Наверное, плохо злиться на уже не живого человека и держать на него обиду, но у меня не получалось отпустить претензии, накопленные за детство, которого и не было.

— Вы не были близки, да? — вид у него, хоть и безрадостный, но скорби в глазах я не нашла.

— Она была замужем. Два раза. Оба раза не за мной. Мы познакомились на какой-то вечеринке, уже и не вспомню что это было за событие. Мне было девятнадцать, ей — двадцать четыре. О втором ее браке я ничего не знаю, а вот с первым мужем ее ничто не связывало, брак был по расчету.

— Вы были ее любовником. — заключила я. Тут я поняла, что сказала, причем сказала вслух. А потом вспомнила и просьбу. — ты.

Отчего-то стало очень стыдно, захотелось спрятаться куда-нибудь подальше от его тяжелого взгляда, но я не слушала инстинкты. Наперекор логике и своим ощущениям, я посмотрела на отца. Встретившись с светло-карими, потемневшими слегка, глазами, старалась отразить своими вызов.

Он усмехнулся одним кончиком губ, опуская взгляд. Эта усмешка выглядела так по-мальчишечьи, он словно на миг стал моим ровесником.

— Да, все так. Наши отношенияне продлились долго, она очень резко исчезла из моей жизни, а я не стал долго переживать по этому поводу. Думаю, тогда она и узнала о тебе.

— Она ни разу даже не пришла ко мне, даже шанса не дала. Вдруг я бы ей понравилась, — сама не заметила, как стала говорить смелее.

— Ты бы точно ей понравилась, — он наклонился над столом, смотря мне в глаза, легонько провел пальцем по моему носу. — у тебя ее носик и милые веснушки. — он вернулся в прежнее положение, улыбка стала печальнее. — В остальном я пока сходства не нашел, но этот человек возводил красоту в культ, ты была бы ее главной красавицей. Но, к сожалению, карьеру она ценила выше жизни. И своей, и чужой.

Я потрогала свой нос. Это его жест был приятным, и отчего-то таким родным. Он внимателен, веснушек у меня не много, и они плохо выражены. Их легко замазать тональным кремом, что, к слову, очень удобно.

— А вы… ты, когда узнал, что я есть, обрадовался?

Ответил он не сразу. Может подбирал правильные слова, может искал альтернативный ответ, чтобы не обидеть.

— Я сильно удивился, сначала не знал как к этому относится и не понимал правда ли это, или лишь воспаленное сознание сильно болеющей женщины. Она просила тебя забрать, а мне казалось, что она говорит чушь, ведь я даже не думал, что у меня могут быть дети.

— Я здесь, потому что она этого хотела?

— Ты здесь, потому что ты моя дочь. Это подтвердилось всем, чем может подтвердиться в наше время.

Я поджала губы, не зная, что на это сказать. Его можно было понять, ведь, по сути, до теста я никем ему не являлась и относится ко мне не иначе, как к чужому человеку, он не мог.

— Времени уже много, — он посмотрел на наручные часы. — отправляйся в кровать. День и без того тяжелый, я еще и приехал поздно.

Я залпом допила вишневый сок и встала, чтобы унести свою тарелку с бокалом.

— Оставь, не надо ничего уносить.

Я посмотрела на тарелку. Нет ничего сложного в том, чтобы помыть за собой посуду, но я поставила все обратно и направилась к выходу.

— Спокойной ночи. — уже у выхода из зала сказала, глядя на его неподвижную фигуру.

— Спокойной ночи. — будто эхо, ответил он.

Глава 3

За два дня я немного освоилась. Встаю теперь не по режиму — в семь утра от криков Римы Петровны, которая не подбирала культурных слов, когда будила. Правда, привычка подниматься рано и ждать громкий, раскатистый бас воспитателя, не прошла, но к хорошему привыкаешь быстро. Поэтому теперь могу позволить себе поваляться, с такой кроватью это стало одним удовольствием.

Было время разложить вещи. В моей комнате, оказывается, есть туалет и даже душ. Моему восторгу в моменты обнаружения этой комнаты не было предела, и как я ее не заметила, дверь в нее находиться у входа и не увидеть ее сложно.

Я изучила дом, побывала в каждой комнате и на заднем дворе, узнала, что Маргарита не единственная работница в доме. Оказывается, есть садовник, он следит за садом. Звучит очевидно, но почему-то я удивлялась.

И есть еще одна домработница — Раиса, на вид, лет тридцати. Казалось, что смотрит она на меня не очень по-доброму.

И если Раисе не особо нравилось мое общество, то Виктор Степанович, садовник, был рад со мной пообщаться. Этот милый дяденька застал меня, разглядывающую клумбу для рисунка, и предложил мне экскурсию по двору, я смутилась, поскольку с незнакомыми людьми общаться боюсь, но от предложения не отказалась. Так и стали общаться.

Он оказался очень добрым и веселым. Я даже предложила нарисовать его портрет. Выглядел он хорошо на свои пятьдесят шесть лет. Хоть он и седой, но это седина выглядела благородно, а небольшая белая борода дополняла образ.

Виктор Степанович посмеялся на мое предложение, но не отказал. Я пообещала, что процесс будет совсем не долгим, поскольку я делаю это не профессионально и не умею прописывать детали, да и холста с кистями и палитрой у меня нет. Его это порадовало.

— Не думал, что у такого молодого Дмитрия Алексеевича такая взрослая дочь, чем он только в молодости занимался, — говорил Виктор Степанович, дожидаясь завершения рисунка.

Мы сидели на веранде заднего двора, она была довольно большой, поэтому удобней было устроиться на плетеных креслах, слегка отодвинув стол. Я была поглощена работой, поэтому не сразу поняла, о чем он говорит.

— Без мозгов по вечеринкам шатался, — сама не ожидала от себя такой резкости, хотя и сказала я между делом, не особо следя за языком, но, когда поняла, что сморозила, смутилась и опустила взгляд с холста на искусанные от нервов руки. — я имею ввиду… он явно не думал о последствиях, и я тому подтверждение.

— Может и так, но зато какое золото талантливое на свет появилось, — заулыбался дядя Витя. — даже глупым болваном твой папа умудрился сделать прекраснейшее создание.

Я отвела взгляд в сторону, смущенно заулыбавшись. Вот бы и мне такой оптимизм и радушие, как у Виктора Степановича.

Спустя несколько минут недохудожник в моем лице добавил последние штрихи.

— Всё, вот так как-то. — я отдала рисунок натурщику, внимательно всматриваясь в выражение лица.

— Вот это да-а-а, неужели я такой красавчик, — он поднял листок на уровень со своим лицом для сравнения. — великолепно, спасибо тебе.

— Пустяки, мне нужна практика.

Я же своим художеством не была довольна. В голове все рисовалось лучше, чем вышло на самом деле. Впрочем, я свой самый строгий критик. Каждый раз мне казалось, что я могла бы сделать точнее и правильнее, чем есть, но всем остальным нравится, поэтому, когда я берусь что-то перерисовывать, они крайне недовольны, что я стираю или выбрасываю то, что «… и так красиво получилось».

На следующий день, нервная система подняла меня на порядок раньше и заставила лихорадочно перебирать гардероб в поисках идеального образа для встречи с родственниками. Воскресенье был днем икс. У меня глаза с трудом закрылись перед его началом. Мозг понимал, что нужно спать, но сердце не прекращало истерику.

Дмитрия эти два дня я видела только по утрам, когда он уезжал на работу. Ужинала я без него, ибо приходить он стал еще позднее. Связано ли это как-то со мной я не знала, но предполагаю, что да. Может ему не понравилось вести со мной беседу, и он старается больше не пересекаться. Или, быть может, он не хотел и вовсе забирать меня к себе, но из-за теста и обязательства перед генами пришлось.

Думать об этом грустно, но чего же я ждала, наивная? Долгожданное воссоединение отца и дочери? Безусловная любовь и принятие в семью? Дура. Если речь идет обо мне, то о любви и заикаться глупо. Ее никогда в моей жизни не было, и я безмозглая, если верю, что она будет.

Так как проснулась я довольно рано, то и голод меня одолел раньше положенного завтрака. Поэтому я спускалась на кухню, чтобы немного подкрепиться. Так здорово, что сейчас я могу себе это позволить.

Во второй такой мой поход я наткнулась на сонного хозяина дома. Видеть его с растрёпанными волосами в простых черных шортах и футболке было не привычно.

Он стоял у плиты и жарил, судя по запаху, яичницу.

Мой взгляд привлекла большая татуировка, занимающая почти половину правой руки. То ли медведь, то ли волк, из-за его постоянных движений и перемещений по кухне не понять. На левой же была какая-то надпись не на русском, конечно. Под рубашкой всего этого видно не было.

— Доброе утро, Арин, — заметил меня Дмитрий. — не стой на пороге проходи, яичницу будешь?

— Доброе утро, — я прошла на кухню и села за стойку. Поставив локти на стол и переложив тяжесть головы на руки, стала следить за тем, что делает родитель. — Я не ем яичницу, только омлет.

— Почему? — посмотрел на меня отец. — это же тоже самое.

— Нет, не совсем. Нужно молоко и вилка, чтобы это взбить. Просто желток не люблю. Я приготовлю, не волнуйся.

По субботам и воскресеньям у Маргариты выходной. Поэтому в эти дни мы самостоятельны: либо готовим сами, либо берем из холодильника то, что приготовлено в пятницу.

— Нет уж, в этот день король на кухне я, чего этот омлет делать-то, — он достал из холодильника молоко с яйцами, миску с верхней полки и вилку. — а сколько там молока нужно? Сильно много?

— Нет, — я налила в поднесенную им миску молоко. — а тебе разве на работу не надо?

— Сегодня я решил сделать себе выходной, тем более у нас будут гости, а что?

— Просто вчера была суббота, ты работал.

— Дел много накопилось, не успеваю за пять дней разгрести.

Я прищурилась. Может он специально так говорит, чтобы я не подумала, что он из-за меня сбегает?

Спросить смелости не хватало, да и что это мне даст. Не будет же он правду говорить.

Омлет получился вкусным. Мы решили позавтракать на кухне за стойкой. Дмитрий налил мне кофе. Ни разу не пробовала этот напиток. Мне он сильно понравился. Я даже попросила научить пользоваться кофейным аппаратом, чтобы каждое утро себе его готовить. Божественный вкус!

— А… твои папа с мамой… какие они? — решилась на вопрос я. Знакомство с ними поднимало внутри меня большую волну страха и переживания. А у меня же и сестра есть, мы будем учиться в одной школе, нужно как-то с ней подружиться, но с моими навыками коммуникабельности, шансы на это значительно уменьшены.

Дмитрий словно почувствовал мой мандраж. Перестал жевать и посмотрел на меня:

— Ну ты чего? Вообще не парься по этому поводу, ты их уже заочно в себя влюбила. Это я теперь в немилости. И Алиска очень дружелюбная и общительная девочка, болтает без умолку, будешь потом еще бегать от нее.

До обеда я решила увлечь себя книгой. На полках книжного шкафа было много интересного.

Ближе к обеду, я решила заплести себе две косички. Получилось здорово, волосы у меня достаточно длинные, немного ниже ключиц, поэтому заплести их было отличной идеей.

Переоделась в джинсовые шорты и футболку-топ. На улице второй день стояла жара и если в доме были кондиционеры, то в саду, где планировалось застолье, температура природная.

Через открытое окно послышался звук въезжающей на территорию машины. Я отложила книгу и бросилась к окну.

Из белого внедорожника выскочила девушка и побежала в сторону моего отца, вышедшего встречать гостей. Она кинулась на него, обнимая за шею. Так по-свойски, по родному. Мне даже завидно стало, я не могу себе этого позволить, хоть и стала смелее.

Вероятно, это Алиса. Выглядела она ярко. Хотя бы, потому что у нее были голубого цвета волосы. На ней тоже были шорты, только белого цвета и короткая голубая майка. Точнее со второго этажа не разглядеть

Также из машины вышла женщина миниатюрного телосложения в широкой, вероятно, дорогой шляпе. Ее движения казались такими аристократичными. Казалось, что она из девятнадцатого века.

Из водительского места вышел стройный мужчина в солнечных очках и кепке, вероятно, мой дядя. А из противоположной двери, места рядом с водителем, вышел парень, стягивая крупные наушники на шею. Он тоже был в черных очках. На вид, казался немного старше меня. Его темные волосы были стянуты в пучок на затылке, остальные же участки были коротко выбриты. Распространенная прическа.

И все они направлялись в дом.

А от меня сейчас сердце сбежит. Сколько можно уже так переживать? Так и до инфаркта не далеко.

Я не знала куда себя деть. Спускаться страшно, не спуститься нельзя. Мне и самой хочется со всеми познакомиться. Столько лет жила без тех, кого называют близкими, семьей, а когда, мечта осуществляется, что-то начинает внутри тебя давать сбой…

— Арин, спускайся, гости приехали. — крикнул меня отец.

Все. Ждать больше нельзя.

Я вышла из комнаты и спустилась по лестнице, где меня и встретили.

— Ты только посмотри на эту девочку, — сказала женщина в шляпе, моя бабушка, как я поняла. Адресовала она это стоящему рядом мужчине. Могу предположить — моему дяде. — копия Димки, красавица какая, иди бабушка тебя обнимет.

Она заключила меня в свои объятия, так осторожно до меня дотрагиваясь, словно я вот-вот сломаюсь.

— Раз она копия, то дядя Дима такая красавица, — засмеялся парень с пучком на голове, но смех его пропал, когда получил подзатыльник от того же дяди Димы.

— Арин, знакомься, твоя бабушка — Вера Николаевна. — сказал отец. — шутник с какашкой на голове — твой двоюродный брат — Илья, рядом мелкая — Алисой зовут, и дядя Вася — твой дядя, добрый человек, только в глаза ему не смотри, душу высосет.

— Нормальная прическа, — пробурчал парень, поправляя резинку.

- По имени и отчеству не смей меня называть, сразу говорю, — посмотрела на меня бабушка. — я тебе не чужой человек. Я твоя бабушка и точка. Мы с тобой не должны страдать из-за ошибки моего непутевого сына. И да, — она достала из широкой, похожей на пляжную, сумки большую белую коробку. — я тебе подарок приготовила.

— Айпад! Серьезно? — возмутилась девушка с голубыми волосами, подойдя ко мне и рассматривая подарок. — А внукам от путевого сына вообще что-то полагается, мы вообще-то тоже давно не виделись.

— Прекрати, Алиса, Ариночка столько всего пережила. Жить без родителей столько лет — это ужасно. — бабушка осторожно взяла меня за руку.

— Приехали, Алисочка внученька теперь просто Алиса. Я поняла какая у тебя любовь. Называется — до следующей внучки. Сейчас дядя Дима найдет еще одну дочь или сына, и ты окажешься на моём месте, подруга.

— Не говори ерунды, мелкая, — вставил свое Дмитрий. — пойдёмте во двор, стол почти накрыт. Вась, где продукты?

— На кухню отнес.

- Ну и какого хрена? Для мышей закупался? Тащи на веранду.

За столом Вера Николаевна окружила меня заботой и вниманием. Она расспрашивала меня обо всем, следила за тем, чтобы я съела побольше. Мне была приятна такая опека, ее я никогда не получала, поэтому даже старалась съесть то, что никак больше не влезало, дабы не расстроить.

— Рисуешь? А Дима же тоже рисовал, даже ходил в художественную школу. — рассказала бабушка, узнав о моем увлечении.

— Правда? — я вопросительно посмотрела на отца.

— Увлекался одно время, скорее сублимировал.

— У него был талант, он такие картины рисовал, самые любимые у меня дома висят.

— Здорово.

Даже захотелось посмотреть на них. Сравнить навык. У него наверняка получалось лучше, чем у меня, но хотя бы приблизительно понять сколько мне нарабатывать нужно для похожего результата.

— А где отец? — обратился Дмитрий к дяде Васе. — Я, конечно, подозревал, что он не приедет, но, как-никак внучка объявилась.

— Он хотел, — ответил Василий. — но услышал, что здесь будет мама и передумал. Сказал, что не хочет, чтобы его внучка видела его в предынфарктном состоянии, потому что его организм, видите ли, отвык от яда бывшей жены.

— Да это еще папа слова культурные вспомнил, — весело улыбалась Алиса. — Он такое говорил… — Алиса хотела продолжить, но наткнулась на тяжёлый взгляд дяди Васи. — А, ну вы же знаете его, Арина только не в курсе, но ничего, узнаешь, он вообще не скучный дед.

— О господи, — покачала головой Вера Николаевна. — все в этом мире меняется, но только не этот человек.

— Как он вообще там? — спросил отец, выхватывая кисточку петрушки из тарелки напротив.

— Нормально. Вот, чокнулся недавно. Покрасил волосы в зеленый, купил гироскутер, теперь перемещается по дому только на нем. Вчера ушел дразнить старушек, они у подъезда все время сидят. Так и не вернулся. Записку под дверью оставил: «Ушел к даме есть борщ». Так он соседку по лестничной клетке зовет. — рассказывал Василий будничным тоном, словно ничего в его словах удивительного нет.

— Баллончик с краской я одолжила, — прошептала на ухо мне Алиса

— Батюшки, неужели пить начал? — бабушка под впечатлением от рассказа прикрыла ладонью рот.

— Лучше бы он пил, его бы поведение объяснялось.

— А что вы хотели? Пятьдесят восемь лет человеку, развлекается как может. — посмеиваясь, говорил Дмитрий.

Вот это дедушка у меня… удивительный человек. Познакомится с ним захотелось еще больше.

Мы еще немного поболтали, а потом меня утащила Алиса, сказав, что хочет посмотреть мою комнату, поэтому я повела ее на второй этаж.

— Круто, раньше она выглядела по проще, — сказала она, плюхаясь на кровать.

Заправлять ее, кстати, как это делает Раиса, у меня не получалось, поэтому делала я это, как учили в детдоме. Да, не красиво, да и кровать значительно шире, но и живу я здесь всего ничего. Научусь.

— Мрачновато, не думаешь?

— Да нет, вроде, — меня стиль более чем устраивал. Здесь мы с отцом схожи во вкусах.

— Слушай, сразу хочу сказать, что думаю насчет тебя и всей этой истории: я безумно рада, теперь у меня будет подруга и сестра в одном лице. Я попросила дядю Диму перевести тебя в мой класс, он может это устроить. Я все тебе покажу, со всеми познакомлю, я в классе староста, пусть только попробуют меня переизбрать, я неизменная власть!

Я села на крутящееся белое кресло на колесиках и немного откатилась от рабочего стола ближе к новой знакомой.

— Это здорово, значит мне можно не переживать…

— Вообще не парься, у нас в классе, конечно, есть гадины, но я дружу лишь с самыми худшими из них, — засмеялась Алиса.

Улыбнулась, не зная, что на это ответить. Моя собеседница ведет себя очень свободно, говорит так, словно мы уже очень давно дружим и чувствует она себя как дома, словно это ее комната, а я ее гость.

Мне бы такой уверенности…

— Я вот думаю, как круто быть дочкой дяди Димы, он бы все разрешал: и пирсинг, и тату. Никакого режима, приходи домой когда хочешь. Это не мой папа: «Никаких телефонов за столом!», «В десять спать!», «Время видела? Я во сколько сказал край нужно дома быть?», и все в таком роде. Тоталитаризм, одним словом. Я даже из дома к дяде Диме пару раз сбегала, с ним хотела жить. Так что тебе повезло.

— Ого, все так плохо?

— У нас с папой? — она села на кровати сложи ноги в позу лотоса, обнимая подушку. — Нет, я его люблю, он вроде как переживает за меня. Сбегала, потому что возраст такой был, сорилась с отцом часто.

— А мама у тебя где?

— Родители в разводе, мама вышла замуж за большого дядьку и живет теперь с ним, — рассматривая свой маникюр и делая вид, что это ее нисколько это не волнует, произнесла она. — ерунда, у тебя вообще до недавного времени никого не было и ничего, сидишь сейчас передо мной, не переживаешь.

Поджала губы. Нечего и говорить об этом. Зря спросила.

— Так интересно, у вас даже выражение лица с дядей Димой схоже.

Я улыбнулась одним кончиком губ. Наша схожесть меня отчего-то радовала.

— Вот! Даже улыбка! — Алиса вытянула руку в мою сторону, указывая на мое лицо. — Я не знаю твою мать, но вряд ли от нее в тебе что-то есть. Теперь у нас в семье два человека со змеиными глазами: ты и дядя Дима.

— Змеиными?

— Ну жёлтыми.

Алиса снова упала на кровать, закрыв голову подушкой.

— А-а-а, как я уже хочу в школу, — она отбросила подушку и посмотрела на меня. — очень по всем соскучилась, особенно по одному чудику, все лето с ним не виделись.

Я озадаченно посмотрела на девушку. Думала, она пояснит мне о ком говорит, но девушка молчала.

— Твой… парень? — спрашивать об этом было неловко.

Я не понимаю ровесников, которые встречаются с кем-то. Видела такие отношения. Ничего хорошего. Никакого уважения, парни ведут себя очень развязно с девушкой, обращаются, как с собственностью, позволяют себе лапать ее, где хотят, не считаясь с ее мнением и любыми рамками приличия. Еще мальчики очень глупы и в словарном запасе из комплиментов у них только слово «детка» и «малая». Может я перечитала книг и выпала из реальности, потому что другим девочкам такое грубое наплевательское отношение к себе нравится и красноречивые дискуссии о духовном они вести с парнями и не планируют, поскольку и сами не далекого ума.

Взять того же Костю. Меня в дрожь до сих пор бросает. Мало того, что и мысль свою сформулировать правильно не может, еще и больно делает: силу не рассчитает, когда удержать пытается или дотронуться до тех частей тела, о которых и говорить-то не прилично, может пощечину отвесить за дерзость, подзатыльник. Обычная практика.

В следствии этого мужской пол стал восприниматься, как угроза душевного и физического здоровья. Я стараюсь обходить этих индивидов. Чем дальше, тем лучше. Хорошо, что мой отец — исключение. Больно он не делает, не грубит, и в опасности я себя рядом с ним не чувствую.

— Он друг лучший — Матвей, — Алиса потянулась, зевая. — я тебя с ним познакомлю. Парня у меня нет, но я уже два месяца переписываюсь с чувачком, — она посмотрела на меня с горящими глазами и загадочной улыбкой. Все вопросы о ее к нему отношении тут же отпали. — он очень классный, у нас как будто ментальная связь, он понимает меня с полуслова и чувство, будто мы знаем друг друга всю жизнь. Его зовут Даниил, у нас что-то вроде дружбы по переписке, но я чувствую, что он тоже ко мне не ровно дышит, и вообще, я долго могу о нем болтать, поэтому ты затыкай меня, если что.

— А ты его в живую видела?

— Нет пока, но я видела его фото. Не скажу, что красавчик, обычная внешность, но это же вообще не важно.

— Да.

— А у тебя есть кто-то?

Не успела ответить. В комнату вошел Илья.

— Вау, классно тут все обставили, — начал осматривать комнату брат.

— Чего приперся? — недовольно подняла голову Алиса.

— Не разговаривай так со старшими. Совсем обнаглела, в чужой кровати валяется, грубит, — он подошел к кровати. — подвинься.

Алиса лежала на середине кровати звездочкой, поэтому, когда она подвинулась, парень плюхнулся рядом и, положив руки за голову, закрыл глаза.

— Что обсуждаете?

— Илья, свали отсюда по-хорошему, какое дело тебе, что мы обсуждаем? — голос Алисы был недовольным, а лицо хмурым. — ты мало жвачки сожрал, от тебя все равно перегаром несет.

— Меня послали за вами, сказали, что мясо готово. Сами идите отсюда. Вниз.

— Арина, можешь ударить его. Если кто и обнаглел, то это ты! Это комната Арины и мы можем в ней находиться сколько хотим, а ты сейчас вылетишь отсюда!

— Не ори, — не открывая глаз, сонно проговорил парень.

— Алис, пойдем вниз, — решила умерить пыл девушки я.

У меня не пропадает чувство, что прав находиться здесь у меня вообще нет, в отличии от этих двух.

Спускалась по лестнице я под недовольное бурчание Алисы.

— Что с ним? — решила спросить я.

— Тусил всю ночь, пришёл домой только утром, пьяный. Папа решил в наказание взять его с собой, чтобы ему с похмелья еще и бабушка с дедушкой нотации читали, да и дядя Дима всегда рад поприкалываться.

— Сколько ему? — решила узнать, брат все же.

— Двадцатка, но это только по факту, на деле целых пять.

Наверное, хорошо, что у Дмитрия больше нет детей. Ладить с ними было бы проблематично. Племянники же живут не здесь. Думаю, мы с Никитой общаться не будем, доверия он не вызывает.

Никогда не ела мясо, приготовленное таким образом, вкус оказался фееричным.

На улице постепенно вечерело. Маленькая стрелка подходила к семи.

— В школу уже через неделю, а зная Диму, вряд ли он вспомнил купить все для этого необходимое, — говорила бабушка, накладывая мне салат из огурцов и помидоров. — я предлагаю съездить нам с тобой на днях.

— Мам, ну прекрати, купим мы все, целая неделя еще. — сказал отец, выкладывая в миску очередную порцию мяса.

— У тебя вечно так, до последнего готов тянуть. — укорила его она. — Мы посовещались с Василием Алексеевичем и Валерием Юрьевичем, это мой муж, — пояснила для меня бабушка. — решили, ребенок слишком большая ответственность для тебя, тебе для начала самому нужно повзрослеть. Я заберу Ариночку к себе, от школы, правда, далековато, но Валерий Юрьевич вызвался отвозить и привозить.

Я посмотрела на отца. Вид у него был возмущенный.

— Э-э-э нет, с ума не сходите. Заберет она… кто сказал, что я отдам? Я все решил.

— Нет, Дим, твое «решил» в этой ситуации веса не имеет, — сказал дядя Вася, отложив вилку. — нужно уметь быть родителем, что умеешь ты? быть собутыльником? Чему ты можешь научить дочь? Как своей разгульной жизнью убить в родственниках надежду на то, что король вечеринок образумится? Дак ты уже научил, твой аналог валяется где-то сейчас в доме. Видел его глаза? как у панды.

— Давай не сваливать свои упущения на меня, это твое воспитание. — разозлился Дмитрий. — И вообще, нет ничего плохого в этом, парень молодой, вся жизнь впереди.

Василий хотел было ответить, но Вера Николаевна развела руки в стороны, направляя на них жест смыкающейся ладони.

— Не ссорьтесь, мальчики, все можно решить мирно. Дим, девочке сейчас нужна стабильность, она многое пережила, а еще ведь нужно адаптироваться в школе. Согласись, что со мной ей будет лучше…

— Не будет. Я ее отец, я чувствую, что ей лучше. — Дмитрий вальяжно расселся на плетеном стуле, враждебно посматривая на дядю Васю.

Меня перестали замечать. Я сидела, уставившись на Алису, периодически посматривая на участников конфликта. Алиса тоже смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

— Дим, пойми, мы все чувствуем вину перед Ариной, — уже спокойней стал говорить дядя Вася. — кажется, что уговори я тебя тогда поговорить с Викторией, все бы сложилось лучшим образом, девочка росла бы в семье, но посмотри к чему привело твоё упрямство и самолюбие? Она столько психологических травм получила в этом детском доме. Целая коллекция. Я психиатр, я вижу социофобию, обсессивно-компульсивное расстройство. Это вид невроза, мам, — он посмотрел на Веру Николаевну, которая от слов сына схватилась за голову. — ты видел ее руки? Они в царапинах, мелких синичках, не на что не натолкнуло? Твоя заслуга. А сейчас ты можешь гарантировать, что, живя с тобой у нее не ухудшиться состояние и она не заработает новые травмы?

После слов Василия за столом повисла угнетающая тишина. Дмитрий опустил взгляд и отвечать не спешил.

Что бы не говорил дядя Вася и кем бы он не был, я не хочу, чтобы Дмитрий меня отдавал. Во мне живет еще надежда на то, что я смогу заслужить любовь отца. Сердце щемит от желания любить и чувствовать любовь в ответ.

Я смотрела на отца. Наверное, в моих глазах читалась мольба, немая просьба не отказываться. Но он на меня не смотрел.

— Чего сидите такие кислые, молчите, — подошел к нам отсутствовавший все это Илья. Вид у него был уже не такой замученный. — меня так преданно ждете?

— Ты где ходил так долго? — обеспокоено спросила бабушка.

— Отдохнуть, да и аппетит ходил нагулять, — невозмутимо ответил он, присаживаясь за стол. — прошелся вдоль домов, да языками с соседом зацепился. Кстати, пока гулял, нашел дерево вишневое, кто-то выращивает, очень плодовитое, я немного насобирал.

Илья высыпал горсть на стол.

— О, круто, я возьму? — обрадовалась Алиса, забирая несколько ягодок. — ну ты даешь, даже на улице еду нашел. М-м-м… вкусно. Где, говоришь, эта вишня?

— Пойдем покажу.

Они покинули веранду, и атмосфера снова накалилась. Наверное, Алису тоже напрягал этот разговор, поэтому она поспешила покинуть некомфортную среду, тем более разговор ее не касался.

Илья, вероятно, не понял, но почувствовал, что ему лучше не вмешиваться.

— Ну так что ты решил? — не выдержала бабушка.

— Я же сказал уже — нет, — ровным голосом отозвался отец. — я являюсь законным родителем, значит я содержу и контролирую.

— Но ты мог бы написать мне доверенность…

— Какую к черту доверенность? Я говорю, не будет этого.

— Но мы даже не спросили мнения Ариночки, а это должно быть в приоритете. — попыталась напомнить обо мне Вера Николаевна.

— Спрашивайте, все равно с тобой она жить не будет, потому что по закону я решаю, где ей жить.

Его фраза стала исчерпывающей.

— Упрямый баран, — проворчала Вера Николаевна, понимая, что переубеждать больше нет смысла. — весь в отца.

В скором времени гости начали собираться, время уже было довольно позднее. После их отбытия мы начали убирать остатки застолья.

Бабушка уходила слегка расстроенная, прошептала мне на ухо, что будет меня навещать. Дядя Вася тоже был озадачен. Только Алиса сохранила оптимизм и крепко меня обняла на прощание. Сказала, что где бы я не жила, одно хорошо: учится я буду с ней вместе.

Уезжая, чуть не забыли Илью. Он уснул в беседке, во дворе. Слава богу, вспомнили, отъехав от дома не так далеко. Нам такого «счастья» не надо.

Прибравшись, затолкав посуду в посудомойку, я устало выдохнула, забираясь на стул у стойки. Дмитрий же пытался ее запустить.

— Ну вроде все, — выдохнул он, когда услышал, что машинка начала работать.

Отец посмотрел на меня, подходя к стойке. Взгляд его был от чего-то провинившимся.

— Прости за то, что они там наговорили, у Васи язык, как помело. — он взял меня за руку, рассматривая следы от укусов и щипков, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Там и находилось большинство ранок. — Мы можем обратиться к психологу, все это поправимо.

Я не сдержала порыва и соскочив со стула, крепко обняла его.

Меня переполняли чувства, они словно ждали своего часа и когда он настал, тут же вырвались наружу.

Он меня не отдал. Не спихнул ближайшим родственникам, чтобы не мешала жить, а значит я что-нибудь да значу для него.

— Спасибо, пап, — выдала я, утыкаясь ему в грудь и не разжимая объятия. — мне важно знать, что я тебе нужна.

— Никуда ты от меня не денешься, Ариш. — произнес он, крепко обнимая в ответ.

В глазах начало расплываться от нахлынувших слез. Я зажмурилась, избавляясь от наплыва сентиментальности. Не хватало еще, чтобы он увидел мои слез. Я не плакса.

Глава 4

Первое сентября предвещало стать веселым. Алиса нашла меня в соцсети и предложила после торжества сходить куда-нибудь в кино, отметить начало учебного года.

Отец идею одобрил и даже дал мне платежную карту. Ту самую, с помощью которой Маргарита оплачивала вещи в первый день моего пребывания в доме, когда и была масштабная закупка.

Он сказал, что теперь карта моя, и в любой случай я могу ею воспользоваться.

Что касается сборов к школе, то купила я все с Александром, отец допоздна задерживался на работе и времени у него не на что не хватало.

Форму мне шили на заказ. В него входили черные брюки, черная юбка, вязанная бардовая жилетка с нашивкой эмблемы школы слева на груди, и точно такой же джемпер.

Еще есть какие-то классные толстовки со школьным логотипом, по словам Алисы, но их выдают в школе в самоуправлении. В них тоже можно ходить. Я вообще не поняла, что за самоуправление и даже не стала расспрашивать. Если понадобиться, узнаю у Алисы подробней.

Подвозил меня к школе тоже Александр.

Прикусила запястье, чтобы хоть немного справиться с напряжением. Мандраж по всему телу не отпускал

— Приехали, миледи, — сообщил водитель, останавливаясь у калитки рядом с входом.

— Спасибо, — поблагодарила я, открывая дверь и выходя из машины.

Позитивный настрой и предвкушение сменилось страхом. Жутким и поглощающим.

На школьном дворе было много учеников. И маленьких, и больших. Все были в приподнятом настроении — шутили, смеялись. В больших и маленьких компаниях они, казалось, были рады вернуться в эти стены. Оно и понятно, школа выглядела роскошно и приходить сюда, определенно, приятнее, чем в обшарпанную шарагу, как звали мою прошлую школу бывшие одноклассники.

Я встала у крыльца, не решаясь войти в здание.

Облокотившись о колонну, я достала новенький телефон, подаренный Дмитрием, и решила увлечь себя недавно скаченным тетрисом, игрой моего детства. Судя по последней СМС от Алисы, до школы она еще не добралась, поэтому я решила дождаться ее здесь. Войти без нее смелости не хватало, а тут я эту яркую особу точно замечу, ну, в крайнем случае она меня заметит.

Вообще голубые волосы трудно проглядеть.

Увлекшись игрой, на короткое время забыла, где нахожусь. Легкое касание к моему плечу испугало, и я инстинктивно дернулась.

Передо мной стоял темноволосый парень. Высокий, одет в черный пиджак с темно-красным воротником, белую рубашку и черный брюки. Красивые, даже в какой-то степени высокородные черты лица: прямой нос, хорошо выраженные скулы, голубые, почти синие глаза. Эти глаза смотрели на меня с тревогой.

— Умоляю, спаси. Там девушка позади меня, я сказал ей, что я в отношениях и моя любовь сейчас здесь. — очень быстро произнес он и обнял меня, целуя в щеку. — Прошу, подыграй, я очень сильно от нее устал.

Я невольно уткнулась ему в плечо. Хоть и прижимал он меня к себе очень осторожно, без резкости в движениях, этот жест меня напугал и первой мыслью было оттолкнуть и побежать, но я сдержалась, лишь выставила перед собой руки. Со стороны, наверно, казалось, что я специально положила их ему на грудь.

Не знаю какое чувство проявлялось во мне больше: страх или шок от странности положения. В моей прошлой школе, конечно, страшно было находиться: пугала и старость здания, и жестокий настрой учеников травить всех, кто хоть немного отличался, но такой ситуации там точно бы никогда не произошло.

— Вот как, значит, — сказал женский голос за спиной парня.

Он разжал объятия и повернулся к девушке.

— Да, Настюш, — улыбался ей парень. — ты прекрасна, но увы, не могу оценить по достоинству все твои качества, моя девушка не одобрит.

Я пораженно уставилась на своего «парня». Как складно он говорил. Неужели существуют умные особи этого пола? Правда, то, что он говорил вызывает сомнения в его адекватности.

Я наконец посмотрела на ту, ради кого затеялся весь этот спектакль. Перед нами стояли две девушки. Одна светловолосая, которая, судя по злому взгляду, предназначенному мне, являлась этой самой Настей. Высокая, стройная, почти одного роста с моим новым знакомым. Впрочем, она на каблуках, может от этого такой эффект.

Вторая тоже на каблуках, но немного ниже подруги, слегка полноватая, русоволосая. Ее макияж, как мне казалось, слегка яркий для школы. Там, где я училась такое не одобряли и, бывало, насильно умывали упрямых, идущих против системы девочек.

— И сколько вы уже вместе? — сузив глаза, спросила подруга блондинистой бестии, в голове которой, судя по взгляду, готовиться план по стиранию меня с лица земли.

Я посмотрела время на телефоне:

— Минуту.

— Для меня тоже эти… два месяца пролетели, как одно мгновение, зайчик, — выкрутился парень и обнял меня одной рукой.

Я съёжилась, вжав голову в плечи, не зная, как выпутаться из этой истории. Я никакое отношение к этому всему не имею и иметь не хочу. Рядом с этим странным молодым человеком мне не по себе.

— А ты в курсе, что неделю назад Фил целовался со мной? Мы много целовались, — едко оповестила меня Настя, складывая руки на груди и внимательно наблюдая мою реакцию. Видно, ей хотелось хлеба и зрелищ, а лучше крови.

А мне, честно говоря, вообще все равно, что между ними там было. Хотелось уйти.

— Мы были в ссоре, и я все рассказал своей зайке, она меня простила, — невозмутимо врал он.

С лица Насти спала маска предвкушения. Нашей ссоры добиться не получилось, и она нахмурилась.

— Вы оба — ненормальные. — обижено сообщила она нам прежде, чем схватить подругу и направится в здание.

Я соглашусь с ней частично. Он — ненормальный, а со мной все в порядке.

И лишь, когда девушки скрылись за дверью, парень убрал руку с моих плеч.

— Тьфу, какой ванильный бред я нес, — он засунул руки в карманы и посмотрел на меня. — прости, что втянул, обстоятельства заставили. Я бы объяснил ситуацию, но времени не осталось, нужно в актовый зал.

Он улыбнулся мне и направился к входу.

Я посмотрела не время. Почти девять. Мне тоже нужно было в актовый зал, а Алиса, похоже, сильно опаздывала.

— Постой, — окликнула я парня, догоняя его у двери. — покажешь, где этот зал? Мне тоже туда надо.

Он внимательно оглядел меня.

— Окей.

Уже пройдя турникеты, направляясь по коридору, он снова взглянул на меня:

— А ты какой класс?

— Одиннадцатый «А».

Он резко остановился. Я по инерции сделала пару шагов, но заметила перемену и развернулась к нему.

— Сестра Алисы? — снова спросил он, понизив голос на несколько тонов.

Алиса рассказывала, что написала обо мне в общем чате класса. Значит парень, скорее всего, будет учиться со мной.

Я кивнула, не понимая к чему он стал таким потерянным.

— Че-е-ерт, вот это я встрял, — он закрыл лицо руками. — я надеялся, что ты вообще из другой школы, а ты даже не из паралели.

Он подошел ко мне и взяв за руку, повел в другу сторону. Похоже, он заметил мою реакцию на него и постарался сделать так, чтобы не нарушать личного пространства и не вызывать страх.

Интересный человек, почему-то он думал о моем комфорте.

Он привел меня в диванную зону, никого в этом месте не было. Все сейчас или в актовом зале, или на линейке.

Отсутствие людей меня слегка побеспокоило. Этого парня я вижу впервые и в чистоте его намерений не очень уверена.

— Не бойся, я безобидный, просто хочу объясниться и попросить кое о чем. — он поднял руки в знак своих целомудренных, чистых мыслей.

Кто он такой вообще? У меня что, все мысли на лбу отражаются?

— Слушай, на прошлой неделе, на день рожденье друга я перебрал с алкоголем и наговорил Насте всякий бред, наобещал все, что только можно наобещать, а она сняла все это на видео. На утро мне приходит сообщение от нее, что мы теперь с ней пара. И видео. Я пытался уйти от своих обещаний, но она невероятно настойчива. Я сказал, что у меня есть девушка, надеясь, что это возымеет вес, но сегодня Настя перешла грань, сказала, что встречаться можно тайно, поскольку в школе моей девушки нет. Тут я увидел тебя и все само случилось, — он поджал губы и виновато взглянул на меня — я сам не знаю, чем тогда думал.

— Да-а-а, — протянула я.

— Это ужасно, мы с тобой толком не знакомы, а ты уже узнала меня с такой стороны. Мне стыдно, честно. — покачал головой парень, облокотившись о стенку.

— «Стыд — проявление бога в человеке», — решила поумничать я и положила ладонь на его плечо, немного осмелев. — впредь будь мудрее. Молодец, что исповедался, надеюсь, стало легче.

Почему-то вдруг захотелось шутить. Я очень быстро с ним расслабилась. Бывают же люди, с которыми легко общаться, к которым быстро привыкаешь и первоначального напряжения словно и не было. Я считаю, что это происходит, когда у людей схожая энергетика, тогда контакт находиться очень быстро и устанавливается связь.

— О-о-о, мои деяния еще страшнее, и я хочу тебя в них задействовать, — печально улыбнулся мне он, поджимая губы и опуская взгляд. — мы с тобой в одном классе теперь учимся, как выяснилось. Если бы я знал, я бы к тебе не подошел с такой странной просьбой, но раз это уже произошло, я очень прошу тебя по притворяться еще, — он посмотрел на меня и начал говорить быстрее — тебе ненужно будет ничего делать, если хочешь, можешь вообще со мной не общаться…

— Где актовый зал?

— Послушай, я понял, что совершил ошибку, когда наврал Насте. Ну не знаю я, как с ней еще разговаривать, вбила себе в голову чушь, которую я тогда нес и решила больше меня не слушать. Проси все, что хочешь, только избавь меня от нее. Хочешь, на колени встану?

Я опешила от его последних слов. Это насколько нужно заколебать человека…

— Всё настолько плохо?

— Не поверишь, она мне в кошмарах сниться.

— Ну… если все так… хорошо, помогу.

Парень широко улыбнулся, хотел обнять, но остановил порыв, вспомнив мою дерганную реакцию

Я в подтверждение этому выставила ладонь и покачала головой.

— Без объятий, они меня пугают.

— Понял, ты — чудо. Я еще кое о чем хотел попросить. Не рассказывай о нашем договоре Алисе, она дружит с Настей, да и секреты долго не хранит.

Я нахмурилась. Алиса из меня душу вытрясет. Не поверит она в то, что мы встречаемся. Я еще недавно была в детском доме, наши миры не могли пересечься.

— Не поверит она, я… в другом городе жила, мы не могли видеться, — я опустила голову, боясь, что он выкупит ложь. Чувства им хорошо читаются.

Мы с Алисой договорились всем так говорить. Я не хотела, чтобы кто-то знал про детдом, это далеко не то, чем гордятся, и я боялась, что в этом обществе меня засмеют, будут называть отбросом. Я не знала какие здесь порядки, какие дети, поэтому лучше бы им не знать. Если я боюсь, что прохожие поймут, что я детдомовский ребенок, то что уж говорить о новом окружении.

Алиса меня хорошо поняла и поддержала просьбу.

— Скажи, что мы переписывались, — невозмутимо ответил он. — так многие сейчас отношения строят.

В актовый зал мы, конечно, пришли с опозданием. Директор говорила что-то про количество часов в неделю по каждому предмету. Мы проникли с задней части зала и незаметно подсели к нашему классу. Мы были позади всех, поэтому рассмотреть никого не получалось. Голубой головы нигде не было.

Прослушав директрису еще немного, я вдруг поняла, что не знаю, имени человека, сидящего слева.

Я повернулась к нему:

— А как тебя зовут-то?

Он удивленно посмотрел на меня:

— Серьёзно? Мы даже не познакомились?

Тут нас резко пробило на смех. Я закрыла рот рукой, чтобы немного приглушить звуки, почти тоже самое делал сосед по креслу.

— Фил, — представился он, протягивая руку.

Я вспомнила, что так его звала девушка. Настя.

— Арина, — протянула ладонь в ответ.

И мы захохотали снова. Тот факт, что мы начали как бы отношения, не зная даже имен друг друга очень смешил. Не правильное у нас знакомство, все наоборот должно было быть.

Одноклассники стали оборачиваться. Кого-то эта картина веселила, как светловолосого парня, сидящего на пару рядов дальше от нас, он показал большой палец, кого-то же наоборот злило, как ту же Настю, бурчащую что-то себе под нос.

Парень, которого так развеселила наша сцена, нагнувшись, чтобы его не заметили, прошел по своему ряду и добрался до нашего.

— Филька, здорово, — пожал руку моему новому знакомому парень. — я тоже хочу поржать, че обсуждаем? — он посмотрел на меня и поднял брови. — Такое прекрасное создание и с этим неудачником? Арина, да?

Я кивнула. Его появление заставило меня смутиться. Не получается преодолеть стеснение, и я частенько начинаю закрываться.

— Мне Алиса про тебя рассказала, но о вас умолчала — он показал на нас пальцем, недвусмысленно поднимая одну бровь. — я Матвей. —он присел рядом с Филом. — Вот дядя Дима дает, я и подумать не мог, что у него дочь объявится.

Ого, он настолько хорошо знает нашу семью? Алиса рассказывала мне о нем, но не думала, что друг настолько лучший.

— А Алиса-то где? — снова спросил Матвей.

Я пожала плечами. Сама не понимала почему она настолько задерживается.

— Слышал, ты попал в «Манчестер сити», все лето там провел, — отозвался Фил.

— Да ну его, лагерь, как лагерь. Я из-за этого с Юлей расстался.

— Да ладно, не гони, из-за лагеря?

— Ну, официально версия такая, — уклончиво сообщил блондин, подмигнув Филу, морща при этом лицо, и друг его понял. — А про днюху у Макса мне, наверно, лучше не спрашивать?

— Не спрашивай.

— Просто мне Максон такое рассказал…

— Заткнись. — резко оборвал его Фил.

Я весь их разговор изучала внешние характеристики Матвея. Парень хорошо сложен, его пиджак висел на плечах и через рубашку прослеживались мышцы. Он явно пользуется популярностью у девушек. Черты лица у него очень правильные, симметричные. На шее с левой стороны нельзя не отметить татуировку мрачного содержания. Черные линии изображали голову шута детально прорисованную, и поэтому то, что голова отрублена, ни у кого сомнений бы не вызвало. Глаза пугали не меньше, зрачков в них не было. Абсолютно белый, пустой взгляд делал шута вещавшим пророком. Рот был стянут прошитыми нитками вверх, чтобы он всегда только улыбнулся.

Детально рассмотреть тату у меня, конечно, не получилось, но оценить мастерство художника очень даже. Такая работа не может не впечатлять, особенно меня, человека рисующего.

После актового зала все ребята направились по кабинетам, где классные руководители должны будут провести классный час или что-то вроде этого. У нас в школе это так называлось, а здесь, думаю, тоже самое, только название изменили.

От внимания своих одноклассников я за Филом не укрылась. Они откровенно рассматривали новое лицо и всем было интересна моя связь с этим привлекательным голубоглазым нечто. Понятное дело, Настя уже рассказала про нас.

Фил же оказался дружелюбным парнем, все с ним здоровались, хлопали по плечу. А потом его и вовсе увели к параллельному классу. И там у него знакомых было выше крыши.

Уже у кабинета я заметила в глубине коридора голубую шевелюру, что со всех ног мчится в нашу сторону.

— Мо-о-отя! — громко протянула Алиса, подбегая к Матвею и запрыгивая на него, обняла руками и ногами.

— Лисыч, где ты была, блин? — возмутился парень, обнимая ее в ответ.

Алиса слегка отпрянула от Матвея и посмотрев на него недолго, стала тискать щеки и нос парня.

— Ути какой обаяшка, вырос мальчик за лето, здоровый какой, — начала сюсюкаться с ним она.

— Я не изменился, не увиливай от темы, — улыбался ей он.

— Ой, долго рассказывать, поставь меня.

После того, как Алиса оказалась на полу, она подошла ко мне и крепко обняла. Мне было непривычна ее любовь к объятиям, но я обнала ее в ответ.

— Короче, рассказываю, сосед с низу полицию вызвал, потому что дедушка наехал на него из-за собаки, она орет по ночам и это почему-то слышит только он. Они поссорились, — она посмотрела не своего друга. — ты же знаешь, что в гневе дед непредсказуем и все бредовые угрозы, которые он бросает, может выполнить. Дак вот, он сказал соседу, что грохнет его пса, а тот испугался и вызвал участкового, а участкового дед уже заколебал, не первый раз он по его душу приходит. Еще как на зло кроме меня никого дома не было.

Матвей засмеялся. Мне тоже стало смешно, еще не видела этого странного человека, а уже столько о нем наслышана.

— Алексей Борисович лучший, с самого утра сделал себе день, — смеялся парень.

— И не говори, довести окружение до ручки — его каждодневная цель. — ответила Алиса. — Как там Юлька?

— Не знаю, мы расстались. — безразличным голосом ответил Матвей, убирая руки в карманы.

— Ну и отлично, эта дура тебе не подходила, я сразу тебе тогда сказала, — заулыбалась девушка.

Я удивленно посмотрела на нее. Что она такое говорит? Разве можно так с бывшей своего друга…

— Арин, не делай такое лицо, она была моей сестрой-близнецом, кому как не мне знать, что это за стерва.

Мои глаза стали еще шире. Вот это новости. Кто бы мне их раньше сообщил…

— Ты прикинь каково мне, — улыбался Матвей. — два ужаса готовые порвать друг друга.

Я не успела расспросить подробнее об этом, да и, очевидно, Алиса не хотела об этом говорить. Кабинет открыли и все повалили туда.

В классе Алиса побежала со всеми обниматься, я же стояла у двери, не зная куда себя деть. Девочки смотрели на меня скептически, перешептываясь о чем-то между собой. Парни — с интересом.

— Да не бойся ты, — сказал Матвей, заходя в класс и останавливаясь около меня. — мы добрые, почти все, только Елизарова кусается, но ты просто подальше от нее сядь и ближе, чем на метр не подходи, у нее в это время года десна чешутся.

— Савин, ты достал, — возмутилась кудрявая девчонка в очках, сидящая на парте в компании девочек. На зубах ее были брекеты. — когда же ты уже забудешь про это?

— Твой укус у меня не на руке отпечатался, а в сердце, зубастик, — заигрывающим тоном ответил светловолосый, послав девушке воздушный поцелуй. — представь каково это ходить с отпечатком чьей-то пасти.

В класс вошел мой знакомый голубоглазый мальчик.

— Фил, Савин снова меня обижает, — пожаловалась девушка.

— Ах ты сволочь, тварь, какашка, — проходя по классу и садясь за свободную парту, будничным тоном говорил он. — прекрати, а то в угол поставлю, — пригрозил пальцем он для пущей «серьезности».

— Ябеда-Корябеда, — показал пальцем на кудрявую Матвей, сузив глаза и подходя к парте выбранной Филом, при этом не отводя от девчонки взгляд.

Когда в кабинет вошла Алена Сергеевна, наш классный руководитель, все уже сидели на своих местах. Я села с Алисой, поскольку ее знала немного больше остальных и решила держаться за это.

Алена Сергеевна оказалась молодой, хорошо одетой, красивой женщиной. В моей бывшей школе таких учителей не было.

— В этом году в классе у нас девятнадцать человек, к нам пришла Ариночка Зарина, девочку не обижать. Савин, тебя касается.

— А что я? Я ее уже люблю, как дочь родную. Арин, если кто пристает к тебе, обращайся. Филька, попал ты на серьезный мужской разговор, Казанова породистая.

Теперь знаю почему Матвей лучший друг Алисы.

К слову, в классе только Алиса не поняла, о чем последняя фраза ее друга. Она вопросительно посмотрела на меня, а я в свойственной мне манере лишь пожала плечами.

Похоже не успела ей Настя ни о чем еще рассказать.

Тут в кабинет постучались и из двери выглянули взъерошенные парень с девушкой.

— Извините за опоздание, можно? — спросил парень, сдувая прядь волос со лба.

— Воронов, Миронова, где вы были? В актовом зале я вас что-то не видела. — строго посмотрела на них учительница.

— Мы там были, просто в туалет вышли. — ровным тоном ответил парень.

— В женский или в мужской ходили? — вставил свое Матвей.

— Савин, — строго посмотрела на него учитель.

— Что? Мне нужно знать в какую кабинку мне больше не заходить.

— Алиса, усмири его, — попросила Алена Сергеевна, тяжело вздохнув.

— Савин, заткнись. Видишь, ты уже всех задрал. — требовательно обратилась к Матвею сестра.

— Я так и хотел.

Опоздавшие прошли в класс. У парты Фила и Матвея парень остановился и быстро обменялся с ними рукопожатиями.

— Это Кирилл и Мариана, милая парочка, — шепнула мне на ухо Алиса.

Я посмотрела назад. Милыми они не выглядели. Парень напоминал бандита и вел себя развязно. Выглядел немного устрашающе. Высокий брюнет. Волосы немного не доставали до плеч и слегка закручивались на концах. Острый нос с горбинкой, острые скулы. Острым в нем выглядело все, особенно взгляд. Глаза из далека казались черными. На его брюках висела цепь от ремня, на рубашке три пуговицы от воротника расстёгнуты, а ее рукова скрывали татуировки доходящие до тыльных сторон его ладоней. Пиджак был закинут на плечо, но, когда н сел за парту, накинул его на плечи своей подружке. Спасибо ему за это, девочка не до конца поправила свою блузку, к тому же она у нее просвечивала.

Что говорить о девочке? Внешне она ему соответствовала: широкие стрелки и черные тени делали ее глаза большими. Бардовая матовая помада создавала эффект по-хорошему объемных губ. Черные волосы разбавляла белая прядь, которая немного закрывала ее лицо. Один чулок был ниже другого, но она тут же это исправила.

Девушка заметила на себе мой взгляд и улыбнулась, помахав мне рукой. Я же поспешила отвернуться, краснея за то, что меня застукали за пристальным рассматриванием.

Школа действительно была роскошной. Даже формат обучения тут модернизирован. Вместо учебников здесь используют Laptop. Устройство, в котором совмещены свойства планшета и ноутбука для нашего же удобства.

Каково было мое удивление, когда нам раздали эти штуки. Оказывается, больше не надо таскать гору учебников и тетрадей, все конспекты можно вести здесь, а также найти любую информацию. Все в одном гаджете.

В целом классный час прошел довольно продуктивно. С глупыми шутками Матвея можно мириться. День оказался более чем насыщенный и хотелось уже поскорее домой, не видеть любопытных взглядов.

Алиса сообщила мне, что позвала в кино еще девчонок из класса, среди которых была и Настя, поэтому уже спускаясь на первый этаж к выходу я набрала Александра и попросила забрать.

— Почему ты не едешь? — нахмурилась Алиса на мои слова о том, что с ними у меня поехать не получится.

Мы стояли на улице у крыльца. Настя с еще тремя девочками из класса стояли поодаль и общались между собой

— Что-то голова разболелась, я подумала, что можно сходить в другой раз.

— Ну это-то да, все равно жаль, ну ладно, лечи свою голову, а то впереди целый учебный год. — «подбодрила» меня она.

— Принес?

— Я тебе их вместо могильных цветов куплю, когда ты сдохнешь.

Темноволосый парень отдал пачку сигарет своему другу и присел рядом на лавку.

— Да брошу я, Филь, — отозвался друг, поджигая сигарету и затягиваясь. — я же не ты, не могу так резко от них отказаться, к тому же я не каждый день курю, только когда нервы сдают.

Парк напротив гимназии еще напоминал о летних деньках, поэтому находиться в нем было одним удовольствием. Деревья и лужайки были еще зелеными. Люди не перестали носить шорты и майки.

Фила напрягали оживленные улочки зеленого парка, поэтому пришлось надеть кепку и солнечные очки, дабы никто не узнал.

— Ты идиот, нервы у него сдают. Сколько можно влюбленно вздыхать в несущую стену? К чему эти отношения с Юлей? Я же сразу сказал, что легче тебе от этого не станет, только девочку зря обидел.

— Я тоже тебя могу так спросить. К чему эти отношения с Ариной? Ты ее не любишь, я по себе знаю, как выглядят влюбленные люди. Ты как был куском бревна, так этот кусок передо мной и сидит.

— Это не то, мы не встречаемся, я ее вообще сегодня первый раз увидел.

— Че-е-его? — светловолосый удивленно уставился на друга, сбрасывая с сигареты пепел. — Когда я успел поехать крышей? У меня слуховые галлюцинации? Вы еще так мило ворковали, пока директор базарил.

— Нет, ты здоров, — Парень пристально взглянул на друга. — относительно.

Филипп коротко изложил ситуацию. С каждой фразой глаза его собеседника становились все шире и шире.

— Как Арина могла на такое пойти?

— Не знаю, только Алисе не говори.

— Да само собой, не станет она это от подруги скрывать, да и тебя с некоторых пор недолюбливает. И как спектакль собираешься закрывать?

— Думал, поживем месяцок в статусе пары, а потом разойдемся, потому что я — скотина и изменщик, встречаться со мной невозможно. Может, Настя сама передумает.

— А репутация?

— Мне уже нечего терять.

Звук, оповещающий о сообщении, заставил светловолосого всполошиться. Он быстро достал телефон и улыбнувшись экрану, стал быстро строчить что-то в ответ.

— Алиса?

— Ага, пишет, что поскорее хочет меня увидеть. — парень потушил сигарету и выбросил в рядом стоящую урну.

Фил нахмурился, осознавая всю нелогичность сказанного Матвеем.

— Вы же только что виделись, у нее склероз?

— А вот теперь слушай, — положив телефон в карман, посмотрел на друга Матвей. — мы переписываемся с ней почти все лето, и я даже влюбил ее в себя. Можно сказать, что я покорил ее сердце, как и мечтал, но есть проблема: полюбила она меня не как Матвея Савина, а как Даниила Кабанова. Но это же я и мне… хватит ржать!

— Ты уже столько лет ее любишь… — давясь от смеха, сказал Фил. — что ж ты так тянешь с признанием-то…

— Да я уже говорил… хватит ржать, *запрещенная цензура*! Я говорил тебе, что если она узнает о моих чувствах, то перестанет со мной общаться вообще, потому что это будет уже не дружба в ее понимании.

— У вас давно уже не дружба, ты каждое ее касание к себе считаешь, все ваши как бы дружеские отношения на твоем страдании построены.

— Но она же этого не знает. Мои чувства были безответны до этого лета. Теперь она любит Даню, а Даня — это я.

— Осталось имя поменять, пластическую аперацию сделать и сменить семью.

— Осталось аккуратно показать, что я и он — одно и тоже… — закатил глаза Матвей, раздражаясь, что друг смеется над его нерешительностью.

Телефон Матвея зазвонил, и парень взял трубку.

— Да, мам. Опять? Он дастал меня уже! Он отупел за лето, говорил ему, витамины принимать… Хорошо, мам, я понял, все-все, иду, пока. — он положил трубку и посмотрел на друга. — Мелкого надо забрать, идиот опять сменку просрал. Пошли со мной за дегенератом зайдем и ко мне, мама тебе будет рада. Она пирог испекла.

— Давай, ты же знаешь, я куда угодно пойду, лишь бы не домой. — улыбнулся другу Фил.

Глава 5

Ближе к вечеру мне набрала Алиса. Этого я и боялась. Цель звонка ясна, как день и говорить с ней на эту тему мне не хотелось.

— …Почему я узнаю о таком важном аспекте твоей жизни от своей подруги, которая к нему имеет малое отношение!? И это ж надо! Я хотела представить тебе Фила, как человека, в которого ни в коем случае нельзя влюбляться, он жестокое чудовище! Настенька ревет из-за него! Она столько делала, чтобы быть с ним, и когда она уже стала его девушкой, объявляешься ты с таким сроком отношений… два месяца, блин! Как вообще так вышло? Где вы могли познакомиться?

— В интернете…

— Зашибись! Хорошее место для знакомств, жаль только, что сволочи попадаются!

— Ты тоже с мальчиком общаешься.

— Я с хорошим мальчиком общаюсь, он со мной честен и не целуется с кем попало! Ты — ненормальная, раз простила.

Ну вот и Настя так сказала. Только не встречаемся мы, он свободен и имеет полное право, а сейчас, получается, что он сволочь.

— Ну… а вот если я скажу, что мы расставались на это время, это его как-то оправдает? — я отложила карандаш и немного откатилась от стола, облокотившись на спинку кресла.

— Знаешь, когда девушка оправдывает парня, это абьюз.

— Ты утрируешь.

— Я пытаюсь образумить, это забота, я переживаю за твое душевное состояние. Думаешь одна ты такая у него? Лизе пришлось менять школу, потому что видеть его хладнокровную морду не было сил, я ее хорошо понимаю, потому что я вообще… вообще… того… не важно! Он на высокие чувства не способен, я это и Насте твержу, и тебе, дуреха.

Мое душевное состояние всегда было нестабильным, но переживают за него впервые.

— Мне приятна твоя забота, но ты не договорила, что ты вообще?

Телефон замолчал. Повисшая в трубке тишина меня напрягла и, если бы она затянулась еще хотя бы на пару секунд, я бы поспешила сменить тему разговора и извиниться за вопрос, вызвавший отнюдь не положительные эмоции.

— Он был моей первой влюбленностью… безответной влюбленностью, — тихо сказала она. — это было давно. Седьмой класс, он весь такой… милый, блин. Этим он и страшен: очаровывает, а после убивает.

— Прямо монстр.

— Прямо да.

Я прошла к кровати с почти законченным рисунком и забравшись на нее с ногами, еще раз пристально его осмотрела.

— Спасибо, что предупредила, значит постараюсь к нему не привязываться.

— А ты разве не уже? Знаю я вас, влюбляющихся в уродов, сейчас я лишь хочу смягчить удар, по-другому тебя не спасти.

Вскоре мы закончили разговор. Я пообещала, что буду с ним предельно осторожна, постараюсь не подпускать слишком близко и буду готова к его быстро остывшим ко мне чувствам.

Откинувшись на подушки, я вытянула перед собой листок, склонив голову к плечу, меняя ракурс обзора на картину. С нее на меня смотрел парень своим холодным, не живым взглядом. Обаятельная улыбка источала дружелюбие и теплоту. Милая ямочка на щеке говорила о том, что улыбается он много и всегда находиться в хорошем настроении.

Таким я его запомнила.

Сегодня я увидела множества интересных образов для рисунка, но этот мне запомнился больше всех. Это ничего не значит, просто было больше возможностей рассмотреть его.

Последующие три дня я старалась вникнуть в учебный процесс.

Это ужасно. Чувствую себя самой тупой в классе и это меня сильно пугает. Я не двоечница и не троечница. Я всегда училась на четыре и пять. В прошлой школе все было легко. Главное, не раздражать учителя, и иметь у них представление о себе, как об умной, хорошей девочке.

Здесь мало того, что программа совсем другая, какая-то более сложная, потому что у нас эту неделю, по словам учителей, повторение, а я ни одну из повторяемых тем не знаю даже, еще и учителя со мной не знакомы. Они не подойдут и не скажут: «Ой, ты что-то тут намудрила, исправь вот здесь и поставлю пять». Они ставят два, поскольку тему я не знаю и ничего путного в контрольной, понятное дело, не напишу.

С домашкой тоже все плохо. Из-за незнания темы я не могу понять и задания. Ответов в интернете нет, я искала. Занимаемся мы по какой-то особенной программе, задания нам придумывает специальная образовательная платформа в устройствах, которые выдала нам школа. Или нам выдают листочки с заданиями, которых, кстати, тоже в интернете не найти.

Если и дальше так пойдет, то вскорости я допрыгаюсь. Возьмут и выпрут из школы. Вряд ли таким как я здесь место.

Тревожить очень занятого отца совесть не позволяет. Я не представляю, как смогу подойти к нему и сказать: «Пап, спасибо, что устроил меня в эту гимназию, но ты думал о моих умственных способностях выше их настоящего уровня. Я не соответствую статусу твоей дочери, переведи меня в обычную школу».

Это позор.

Хорошо у меня было только с литературой и русским языком. По всему остальному плакало мое понимание.

За помощью я обратилась к Алисе, но успехом это не увенчалось. Она сказала, что с мозгами у нее все плохо и объяснив, она лишь больше меня запутает. Она пользуется шпорами и предложила достать их и мне.

Однако у нее есть какие-то знания и она представляет что и как надо делать, а меня даже шпаргалка с толку собьёт. Не привыкла я не понимать. Хотелось вникнуть в тему. Я всегда все сама писала на контрольных.

— Я не понимаю в чем проблема, у тебя парень — отличник. Попроси его с тобой позаниматься, он в помощи никому не отказывал, а у тебя вообще все привилегии. — участливо подсказала сестра.

С Филом мы не общались, только здоровались. Это заставляло Алису и Настю считать наши отношения подозрительно странными.

Они подошли ко мне на перемене. С ними были еще две одноклассницы: кудрявая девочка с каре и брекетами, ее звали Ева, и та самая подруга Насти, которая присутствовала на моменте зарождения всего этого спектакля. Ее имя — Ида.

— И как это понимать? — аккуратно начала Алиса. — Вы уже поссорились или ты серьезно восприняла все мои советы и решила с ним порвать?

— Ты о чем? — прикинулась дурой я, хлопая глазами.

— Ты серьезно думаешь, что я его не отобью? — начала наступать на меня Настя так, что я прижалась к стене, смотря на нее с низу вверх. — У вас же нет ничего серьезного, вы даже не спали, по тебе видно. Скоро ему это надоест, и он пойдет ко мне избавляться от твоих запретов.

— Э, подруга, не говори так. Арин, не слушай ее, Настя еще страдает. — одернула ее Алиса, вновь создавая, между нами, такую желаемую мной дистанцию. — Правильно сделала, что рассталась, найдем тебе крутого чувака, которому можно сердце разбить, У Литвинова этот орган с рождения найти не могут.

Настя посмотрела на меня вопросительно. В ее глазах зажглась надежда, но я помню о договоре. Поджав губы, я отрицательно покачала головой, мол, прости, но занят парнишка.

— Ты прикалываешься? Вы даже не сидите вместе, — сложив руки на груди, сказала Ева. — или он издевается над тобой и обращается к тебе, когда ему выгодно.

— Нет, это не так, — отчего-то эти слова меня задели, и я нахмурила брови.

— А вдруг он тебя использует… — осторожно начала Алиса, но я ее перебила.

— Никто меня не использует! — чуть громче, чем обычно сказала я.

— Тогда я просто обязана убедиться в этом, — стальным голосом, сузив глаза, сказала сестра. — подойди к нему, обними и скажи, что скучаешь.

Я посмотрела на компанию парней, в которой стоял Фил и что-то с энтузиазмом им рассказывал. Из девочек там была только Мариана. Она стояла рядом с Кириллом, который обнимал ее за талию, а она, обняв его за шею, положила голову ему на плечо.

Парни смеялись, вставляя в историю свои шутки. Портить им атмосферу было вообще очень плохой идеей. Они меня явно там не ждут.

— И что это докажет? — скептически посмотрела на сестру я, пытаясь скрыть страх.

— Это докажет, что у вас здоровые отношения, если ты спокойно можешь к нему так подойти, а он — обнять в ответ и не послать тебя куда-нибудь. Или ты все же боишься?

Я почему-то посмотрела на Иду. Ее внимательный, изучающий меня взгляд немного пугал. она как будто пытается меня прочесть.

— Пфф, че это мне страшно…

Бледная я пошла на деревянных ногах в сторону веселой компании. Нутро кричало: «остановись, дура! Сейчас твое сердце разорвется!», а ноги просто шли. Они остановились только тогда, когда идти дальше уже не представлялось возможным. Даже делать маленькие шажки уже было нельзя.

Меня никто не замечал. Я стояла позади Фила. Глубоко вздохнув, дрожащей рукой дотронулась до его спины. Он обернулся и заметив меня, перестал улыбаться.

— Арин, все нормально? — его веселость сменилась настороженностью.

Все тут же уставились на меня. Наверное, мой вид больше напоминал запуганного зверька чем соскучившуюся по парню девушку.

- Фил, ты… — голос сорвался и напомнил звуки раненого кабана. Я прочистила горло. — ты скучал по мне?

Попыталась изобразить заигрывающий тон, но теперь из меня вышла озлобленная выдра. Голос продолжал меня подводить. Я еще и слова забыла и вместо Алисиного «я по тебе соскучилась» выдала какую-то околесицу.

Я попыталась обнять его за шею, как это делала Мариана, но тут меня подвел мой рост, а может, чтобы обнимать так, нужен навык, или все в месте. Я почти повисла на нем.

Все шло не так, как задумывалось и меня охватила паника, поэтому я широко раскрыла глаза, мысленно прося высшие силы избавить меня от этого позора.

Первым заржал Матвей, а за ним и остальные.

— Ты что-то приняла? — тихо посмеиваясь вместе с ними спросил Филипп.

Я разжала руки у его шеи и хотела было убежать, но он мягко взял меня за плечи и внимательно всмотрелся в глаза.

— Ничего я не принимала. — обижено пробурчала, отводя взгляд в сторону.

Посмотрела на наблюдающую за нами Алису. Она, сложив руки на груди и слегка наклонив голову следила за нами. Вот же ж, дочь психиатра! Настя смотрела с недовольством, то и дело морща лоб.

Фил тоже посмотрел в их сторону и наконец понял, что происходит.

— Смешная у тебя зверушка, Филь, — смеялся Кирилл.

— Сам ты зверушка, — буркнула снова я.

— Кир хотел сказать, что ты очень милая, — улыбалась мне Мариана.

— Не слушай его, он дурачок у нас, конечно я скучал, — обнял меня за плечи Фил.

— Ты не закончил. — наблюдая за нами, сказал рыжий парень. Кажется, его зовут Иван.

— Да, точно…

Филипп продолжил. Теперь я была в их компании. Возможно, если бы не рука «моего» молодого человека, так осторожно меня обнимающая, я бы ушла, но я стояла и слушала, постепенно увлекаясь историей.

Вскоре я уже смеялась вместе с ребятами. Фил рассказывал о путешествии в Лондон этим летом со старшим братом. Вся поездка была наполнена смешными ситуациями, по большей части, потому что его брат почти не прибывал в трезвом состоянии.

Следующий урок — английский язык. Я вообще не понимала, что говорит эта не русская женщина. Она вела лекцию полностью на английском языке. Я не понимала, как вести тетрадь. Для того, чтобы хоть что-то написать, нужно хоть что-нибудь знать на английском. Но никакие базовые слова и фразы мне не помогали.

Мы далеко не всегда печатаем конспект на ноутбуке. Чаще мы используем его для чтения и поиска новой информации. И уж если учитель предупредит, что будет говорить быстро и нам лучше воспользоваться гаджетом, только в такие редкие ситуации это происходит.

Войдя в класс, я хотела было сесть с Алисой, но вспомнила ее слова и передумала. Я немного сердилась на нее за то, что пришлось так позориться. Парни до сих пор посмеиваются, когда смотрят на меня.

Прошла к парте Филиппа и села на место Матвея. Теперь девочки не скажут, что я с ним не сидела.

Ох, сколько же я делаю для поддержания легенды. А это ему надо. Из-за своей дурацкой доброты приходится делать то, что я бы никогда по своей воли не сделала. Сидела бы себе в своем мире и никого бы не трогала. Страдаю почему-то я, а не тот, кому это все нужно.

Филипп был увлечен перепиской с кем-то и не сразу обратил на меня внимание.

— Оу, — он повернулся и увидев меня вместо своего друга, слега приподнял брови. — я уж испугался почему эта балаболка молчит, а это ты.

— Ты не против, если я с тобой посижу?

— Не против, конечно. — улыбнулся мне Фил.

Матвея такой расклад даже порадовал. Он с удовольствием сел к Алисе.

Урок английского топтался на моих нервах знатно. Непонимание очень злило, даже ком в горле встал от ненависти ко всей этой ситуации. Учитель сказала, чтобы я обращалась к ней, если мне что-то будет не понятно, но это же я, мне страшно даже подумать о том, чтобы подойти. К тому же я не просто что-то не понимаю, я вообще все из того, что она говорит понять не могу.

Первое время старалась списывать с тетради Фила, но после сдалась. Почерк у него был хороший, понятный и конспект ввел он красиво, но писал быстро. К тому же я не понимала все эти английские слова. Часто смотреть в тетрадь тоже боялась, он может заметить мою наглость и подумать, что я дура какая-то.

Я просто отложила ручку и нервно мучала руку, царапая и щипая кожу, мечтая о скором окончании урока. Можно будет наконец поехать домой.

Осторожное прикосновение к пальцам заставил вздрогнуть от неожиданности. Посмотрела на Фила, так внимательно изучающего мои действия. Я немного напряглась. Все никак не привыкну, что цель касаний может быть не только для применения силы.

Он мягко взял меня за ладонь, утаскивая руку на свою половину парты.

— Позволь кое-что нарисовать, — немного хмуря брови, он стал выводить что-то черной ручкой на запястье.

Я насторожено смотрела на соседа. Зачем ему что-то на мне рисовать? Из-за его руки я не видела того, что он пытался там изобразить и немного нервничала от этого. Может он что-то некультурное рисует. Знаю я такие приколы.

— Смотри, — прошептал Фил, наконец показывая мне руку. На запястье красовался мультяшно нарисованный ежик. Он большими умоляющими глазками смотрел на меня. Его две передние лапки были сложены вместе перед собой. — ему больно, и он просит не обижать его, а то видишь, он уже весь красный.

Красным он был, потому что на этом же месте я еще недавно пыталась выместить расшалившиеся нервы.

Мои губы сами начали расползаться в улыбке, а такое мне вообще не свойственно. Улыбалась я редко, особенно в последнее время. Он снова заставляет меня это делать.

— Красиво нарисовал, не знала, что ты умеешь, — только и смогла произнести я.

— Я многое умею, но эта колючка легко рисуется, могу научить, — он откинулся на стул, поправляя упавшую на глаза челку. — я тебе с некоторых пор сильно должен, поэтому не стесняйся, я весь твой.

Я не нашла, что ответить и до окончания занятия мы больше не разговаривали.

Весь оставшийся урок я собирала себя с силами, пытаясь сформулировать свою к нему просьбу. Услышав звонок, я тут же повернулась к нему, не успел он потянутся за рюкзаком, как я выдала:

— Помоги мне с учебой, я не справляюсь с программой, а Алиса сказала, что ты отличник. — на одном дыхании протараторила я.

Он недоуменно посмотрел на меня. Глаза стали немного шире, а брови приподнялись.

Я уже мысленно ждала отказ. Так он смотрел на меня, что казалось, я бред какой-то сказала.

Глава 6

— Прямо со всей программой? — по-прежнему недоумевал он.

— Да, это настолько глупо звучит? — тише, чем прежде спросила я.

— Ну ты так обобщила, даже не думал, что у тебя могут быть с этим проблемы…

— Я не дура, училась по-другому просто, — вырвалось у меня.

— Да я уверен, что ты очень умная, — парень поднял руки перед собой. — без проблем, буду рад помочь.

— Ну ты идешь? — перед нашей партой встал Матвей. — Хавать уже хочется.

Почти все уже разошлись. Одни мы сидели так и не собравшись.

— Погоди, брат, надо разобраться. Какая помощь конкретно тебе нужна? Ты не понимаешь какие-то темы и тебе надо их объяснить?

— Вот да, подтянуть по кое-каким предметам.

Если честно, подтягивать там очень много и когда он говорил «какие-то темы», то он, не зная, преуменьшал их количество. Но пока пугать так не хотелось. Пусть сначала согласится.

— И когда тебе будет удобно? — спросил он, собирая вещи в рюкзак.

— В любое время, — я тоже стала собирать вещи. — но завтра контрольная по физике, я надеялась, ты мне поможешь.

Просить было неловко, но раз уж я уже осмелилась, то зачем такие чудеса упускать.

Фил посмотрел на экран телефона, проверяя время.

— Тогда давай сейчас.

Он посмотрел на Матвея, что-то печатающего в телефоне.

— Понял я, понял, — Матвей оторвался от телефона и посмотрел на друга. — пойду Алиску провожу, она из-за этого Дани так с телефоном носится, вообще дорогу не видит.

— Что за паразит, — заулыбался Фил.

— Да сволочь, хорошо, что я есть. — серьезно произнес светловолосый парень, а в глазах его бегали смешинки.

Филипп предложил отправится в библиотеку. А я набрала Александру, чтобы сказать, что немного задержусь в школе.

Я нашла хорошее место у широкого окна и присев, вытащила все содержимое рюкзака на стол.

— А тетрадь по физике у тебя с собой? — спросил Фил, пододвигая стул ко мне и устраиваясь рядом.

Я застыла, осознавая свою глупость. Попросила человека подготовить к предмету, материалы от которого благополучно оставила дома. Но я и не знала, что он согласиться.

— Листок с заданиями для подготовки к контрольной, я так понимаю, тоже дома, — усмехнулся парень.

— Прости, я не знала, что так получится, — опустив голову, я начала собирать все выложенное обратно в рюкзак.

— А твои родители не будут против, если я зайду в гости? Мы же можем позаниматься у тебя. Ты стольким мне помогла, не могу же я бросить тебя с физикой.

— Мне не только с физикой помочь нужно, — тихо сказала я, не поднимая головы.

— Тем более.

Тему гостей мы с отцом не проговаривали. Мы вообще ничего с ним не обсуждали. Никакими правилами он меня не ограничивал. По крайней мере я о них не знаю.

— Хорошо, тогда надо позвонить папе.

Я отошла к книжным полкам для того, чтобы набрать отца.

Вероятность, что он ответит мала, но попробовать стоит.

Трубку, к сожалению, взяла какая-то девушка.

— Добрый день, Дмитрий Алексеевич сейчас не может подойти к телефону, у него совещание, если что-то срочное, я могу ему передать. — официальным тоном произнесла она. Зато этим звонком я выяснила, что перед важными встречами свой телефон он оставляет у секретаря.

— Нет, ничего срочного, — быстро пробормотала я в трубку и отключилась.

Отец который день загружен работой и приезжал домой очень поздно. Думаю, он даже не заметит, если Филипп побудет у нас какое-то время.

Оценки, которые я уже успела нахватать, нужно было срочно исправлять, а для этого мне очень нужен был Фил, поэтому нет ничего плохого в том, что он погостит немного. Не страшно же.

Я посмотрела на Филиппа, рисующего что-то карандашом на поверхности белоснежного стола. Да, мне тоже хотелось разрисовать кристально чистую, обставленную в одном белом цвете, библиотеку.

Подумать только, он тоже умеет рисовать. Теперь понимаю, почему именно с ним будто бы даже комфортнее находиться, чем с другими.

Слегка повернув голову, краем глаза заметила движение. Не ожидав никого позади себя, я взвизгнула от испуга и отскочила в сторону.

Это был Иван. Одноклассник и, похоже, один из компаньонов Фила.

— Киселев, зачем девочку пугаешь? — парень встал из-за стола, откинув карандаш.

— Я не хотел, книгу искал просто… — смутился парень, выхватывая с полки томик стихотворный.

— Ты и книга? Не заливай, тебя Настя послала? — строго посмотрел он.

— Ой всё, не пялься так, я пошел. — махнул рукой парень, удаляясь быстрым шагом из библиотеки.

— До папы я не дозвонилась, но он на работе допоздна, так что… — провожая рыжеволосого парня взглядом, говорила я — предлагаю ехать ко мне.

— Понял.

Он любезно решил нести мой рюкзак. Интересно, что у нас они были одинаково простые, от одной фирмы, только цвета разные: у него — черный, у меня — белый. Даже кеды, которые, к слову, носили мы оба, были различны лишь цветом.

Я поравнялась с ним в коридоре школы и посмотрела нам в ноги. Его большие темно-красные «Converse» шли рядом с моей уменьшенной версией черного цвета. Выглядело даже мило. Не знаю почему. В последнее время много этой мелочи рядом с ним подмечается.

Александр, как и всегда, ждал у школы. Я залезла в салон, попутно обращаясь к водителю:

— Я с одноклассником, вы не против?

— Здравствуйте, — улыбнулся ему Фил.

— Добрый день, нет, как я могу быть против, — отозвался слегка удивленный Александр, заводя автомобиль. — хорошо смотритесь, наблюдал вас первого сентября, давно знакомы?

Какой кошмар, он видел эту ужасную сцену с разыгрыванием отношений. Я закрыла ладонью лицо, не зная, что ему на это ответить.

— Да мы вот тогда и познакомились, я, просто, очень дружелюбный, — невозмутимо улыбался Фил.

Да уж, этого парня вряд ли что смутит.

Ехать тут было недалеко. Подъезжая к шлакгбауму, Фил с удивлением посмотрел на меня.

— Я тоже здесь живу.

— О, дак мы соседи, — широко раскрыв глаза, посмотрела на него в ответ я.

Я была приятно удивлена. Новость казалась мне очень хорошей. Мне сразу представились возможности, с помощью которых я могу обращаться к нему чаще.

Зайдя в дом и переодев обувь, я на автомате прошла на кухню, где обычно находилась Маргарита.

Ее там не оказалось. Но вот на плите стояло что-то очень вкусное.

— Ты голоден? — обратилась я к прошедшему за мной парню.

— Безумно, если честно, твоя мама готовила? — учуял запах он.

— Нет, тетя Рита, — ответила я, пытаясь дотянуться до верхней полки с посудой.

— Давай помогу, — усмехнулся он.

Фил без усилий достал две тарелки и отдал их мне, а я как хозяйка дома с деловым видом начала накладывать обед. Гостю наложила побольше, зная по отцу, что голод у мужчин не тетка, а большой и жадный дядька.

Мы уже доедали, как в кухню вошла Маргарита.

Увидев нас, она встала у прохода и сняла наушники.

— Не услышала вас, — ее внимание привлек Фил. — не знала, что у нас гости. Какой милый парнишка. — она прищурилась, всматриваясь в моего гостя. — где-то я видела это лицо… у дочки на плакатах был похожий мальчик.

— Здравствуйте, — кивнул он тете Рите.

— Это Фил, мой одноклассник, он согласился помочь мне с учебой, Фил, это тетя Рита — домработница.

— Учеба — это хорошо, — широко улыбнулась женщина, заговорщически подмигивая мне. — оставьте посуду, я все уберу.

— Да мне не сложно, — я взяла тарелки и открыв посудомойку, составила их туда. — мы тогда пойдем наверх, заниматься.

— Да, хорошо, — тетя Рита проводила взглядом гостя, который ушел за рюкзаками, а после посмотрела на меня. — я поменяла постельное белье, об ужине Дмитрий Алексеевич распоряжений не давал, поэтому, думаю, он снова будет поздно, так что развлекайтесь.

— Чего? — я широко раскрыла глаза, не веря своим ушам. — Он мне с уроками помогать пришел.

— Я так и поняла. У самой дочь примерно такого же возраста.

— Да вы что… — не успела я договорить свое возмущение, как на пороге появился Фил. — …ладно. — махнула рукой я.

Решила не высказывать при нем ничего, и так стало неловко, а тут еще если и Фил узнает, что подумала о нас Маргарита… вообще от стыда сгорю.

Я повела гостя на второй этаж. Проходя в свою комнату, я первым делом отправилась в гардеробную.

— Ты располагайся, я быстро, — крикнула из гардеробной я.

Решила быстро сменить школьную форму на домашнюю одежду. Надела белые широкие штаны с черными полосками по бокам и такую же белую футболку оверсайз. Такая мешковатость мне шла. Что сказать, мода теперь в наше время такова.

Я наконец вышла и направилась к Филу. Он стоял у рабочего стола раскрыв папку с моими рисунками, лежавшую до этого на краю, на самом видном месте.

— Вау, да ты оказывается тоже художник, — говорил парень, просматривая рисунок за рисунком.

Резко сорвавшись с места, я подбежала к столу и захлопнув папку, прижала ее груди. Мне вспомнился рисунок, который он ни в коем случае не должен был видеть.

— Там ужас один, просто черкала ерунду всякую, показывать стыдно.

— Да зря ты так, ты каждую деталь прорисовываешь, а я жуткий лентяй. — одним кончиком губ улыбнулся он. — очень красивые рисунки.

— Что ж, спасибо, я старалась, — я поджала губы, убирая папку в ящик стола.

— Я тоже круто вышел, как в зеркало посмотрел, — будто между делом произнес он.

А у меня на миг сердце остановилось. Повернулась к нему. На моем лице, явно, читался испуг.

— Не парься, сам таким занимаюсь, — он серьезно посмотрел на меня. — давай лучше займёмся подготовкой к физике.

Первое время я была очень напряжена, старалась очень внимательно слушать и боялась попросить объяснить еще раз, если что-то не поняла. Подумает еще, что совсем глупая. Однако уже через минут двадцать хохотала от того, как он в третий раз объяснял мне то, что я никак не могла понять. Он рисовал зверушек, выдумывая им смешные имена и с помощью такой схемы пытался сделать тему понятнее.

— Так, пишем выражение… — тему я худо-бедно поняла и теперь пыталась осилить задание.

— Не туда пишешь.

— А, да, не туда. Так, сюда?

— Да, сюда

— Так, подставляем…

— Степени перепутала.

— А, да? Бывает. Ну, теперь делим…

— Коэффициент забыла.

— Ну… да. Так, теперь правильно?

— Да, вроде правильно.

— Ну вот я и вывела формулу!

— Да неужели…

Скажу, что Филипп оказался терпеливым учителем. Даже, когда злился, вызывал лишь смех и сочувствие, а не страх, который был мне привычнее.

Мы сделали многое, он помог мне с домашкой и по другим предметам, попутно объясняя тему и принцип самого задания. Не думала, что это может быть и весело, и понятно, в кой-то веке.

Отвлеклись мы, услышав из приоткрытой двери доносящийся звук видеодомофона.

Спустя несколько минут поняла, что тетя Рита не слышит звуков, потому что снова в своих этих наушниках.

Спустилась вниз и посмотрела на гостя через сенсорный экран. У ворот стояла красивая девушка и судя по выражению лица, была чему-то не рада.

— Вы кто?

Ответа не последовало.

Нахмурилась, рассматривая кнопки на экране. Может не ту нажала, не разбираюсь еще в этой штуке.

Решила выйти к воротам и спросить даму лично.

— Здравствуйте, вы кто? — я открыла дверь и вопросительно посмотрела на незнакомку.

Девушка, скривив пухлые губы, пристально меня оглядела.

— Это ты кто еще такая? — она нагло оттолкнула меня в сторону, проходя во двор дома и направляясь к входу.

Я опешила от ее нахальства и не сразу сообразила, что впустила в дом, может быть, чужого человека. Если это знакомая отца, то ему можно посочувствовать. Наверняка с девушкой таких нравов общение вести не легко.

— Постойте, — уже на пороге окликнула ее я. — зачем вы так…

— Где он? — перебила меня она, проходя в дом. Даже туфли не сняла. — Дима где? Неужто на малолетку меня променял. Совсем уже *запрещенная цензура*.

— Послушайте…

— Заткнись вообще, шалава малолетняя, не тыкай меня в мой возраст, — прошипела она, приблизившись ко мне. Благо, тон ее был низким на звук, что нельзя сказать о ярости в нем же.

Я сложила руки на груди, злясь на всю эту абсурдную ситуацию. Отца приревновали ко мне. Еще и высказывания такие обидные.

— Я дочь вашего Димы, — не громко, но с вызовом сказала я, подчеркивая предпоследнее слово, говорящее о ее более долгом пребывании на этой земле. Не отводя немигающего взгляда с нахалки, следила за ее реакцией.

Холеное личико медленно меняло яростное выражение на недоуменное. Она еще раз оглядела меня, но уже по-другому, с блеском недоверия в глазах.

— Действительно похожа, такая большая… неужели Дима настолько старый…

— Спасибо, вы же еще не всех в этом доме оскорбили, — девушка меня раздражала. Я быстро отвыкла от оскорблений в свой адрес и теперь не считала это, как что-то, что можно проигнорировать.

— Прости, я не знала, что у него есть дочь, — ее тон стал спокойным и даже каким-то услужливым. — он дома?

— Нет.

— Позволь, я подожду его прихода.

— Татьяна, здравствуйте, — из гостиной вышла тетя Рита, увидев девушку, она сняла наушники. — Дмитрия Алексеевича нет дома, и он вряд ли будет скоро.

— Ничего страшного, яникуда не тороплюсь. — девушка прошла в гостиную и уселась на белый кожаный диван.

Я прошла за ней.

— Вы бы хоть обувь сняли, — я недовольно посмотрела ей в ноги.

— Они чистые, я на машине, — улыбнулась мне она.

— Чай или может быть кофе, — ожидающе посмотрела на гостью Маргарита.

— Капучино с корицей, пожалуйста, — попросила девушка, открывая карманное зеркальце и осматривая свой макияж.

Тетя Рита удалилась, а я осталась стоять, осматривая девушку.

— Как зовут-то тебя, дитя? — гостья посмотрела на меня с улыбкой.

Не успела ответить. На пороге появился Фил.

— Арин, все хорошо? Долго ты. — он заметил мой недовольный вид, а после посмотрел на гостью. — Добрый вечер.

Мой взгляд метнулся к окну, на улице по-прежнему было солнечно. Совсем позабыла о времени, а на часах уже, должно быть, около шести.

Гостья же бросила оценивающий взгляд на Филиппа и улыбнувшись своим мыслям, не сводя глаз с парня, обратилась ко мне:

— Какой красивый, твой парень? — она поправила волосы и снова взглянула на него. — здравствуй, меня Татьяной зовут.

— Фил, — улыбнулся уголками губ он. — а вы…

— Можно сказать, мама Ариночки. — уверенно заявила девушка.

Я посмотрела на парня и отрицательно покачала головой. Сама от себя не ожидая, вдруг, направившись к выходу, взяла Фила за руку и повела к лестнице. Его рука была холодной и большой, моя конечность тонула в его осторожно обхвативших в ответ пальцах.

На миг позволила себе представить, будто этот парень действительно принадлежит мне. Будто мы существуем друг для друга, и его рука вот так и должна меня держать. В этот миг столько мыслей промелькнуло в моей голове, что догнать получилось далеко не все. Зацепилась я лишь за чувство неощущаемого доселе комфорта, который очень хотелось сохранить.

У лестницы он остановился и отпустил мою руку, убирая свою в карман, а второй поправил прядь волос цвета горького шоколада. Отросшая челка порой падала на глаза и ему частенько приходилось ее поправлять.

— Слушай, Арин, я, наверное, пойду, с домашкой тебе помог, непонятное объяснил, не все, конечно, но на ближайшие дни хватит, потом еще договоримся на следующее такое занятие. Глядишь, освоишь программу.

— Ты куда-то спешишь? — отпускать его не хотелось. Я сильно сжала руку в кулак, впиваясь ногтями в кожу ладони. Пальцы еще помнили прохладу его прикосновений. — Я подумала… подумала, что может быть ты мне и с английским поможешь. Я вообще не понимаю, что говорит учитель, даже написать на уроках ничего не могу, ты же видел.

— Так… я думал, у тебя диктофон включён на телефоне, — парень заморгал, почесав переносицу. — сам так делаю иногда на последних уроках.

Я поджала губы и опустила взгляд, заводя руки за спину. Совсем не подумала о диктофоне. В прошлой школе не было уроков в таком формате, и я даже не подумала, что так можно…

— Ладно, пойдем, посмотрим, что можно сделать…

Мы снова отправились в мою комнату. Прогноз относительно моего знания английского языка вынесен не утешительный. Мои знания находятся почти на начальной стадии постижения языка, по словам Фила.

— Я… — Фил расфокусированным взглядом смотрел в стену. Он не ожидал, что у меня все так запущенно. — Я попробую поговорить с Валерией Владимировной, чтобы тебе изменили программу по этому предмету, такое нельзя наверстать за неделю.

— Спасибо большое, думаю, это мне и нужно.

— Тебе увеличат часы английского в расписании. Придется учиться больше остальных, — он перевел на меня уже собранный пристальный взгляд. — согласна на такое?

Я утвердительно закивала. Еще бы, если мне это поможет понимать все не хуже класса и начать получать хорошие оценки, я готова и не на такое.

— Спасибо тебе, — откидываюсь на спинку кресла, поворачиваясь на нем в сторону Фила. Я слегка наклонила голову и сузила взгляд. С минуту раздумывала: сказать или промолчать о своих мыслях. — а Алиса говорит, что ты бесчувственный.

Что-то я слишком резко сменила тему.

Парень слегка приподнял бровь, улыбаясь моим словам.

— Ну… наверное, она права.

— Я знаю, что она права, — выпрямив спину, я немного приблизилась к нему. — ты мне из вежливости улыбаешься.

Я ждала, что эти слова введут Фила в растерянность. Но уголки его губ не дрогнули. Он не перестал с прежней доброжелательностью смотреть на меня.

— Ты молодец, мы хорошо позанимались и думаю, мне пора.

Можно ли расценить его слова как испуг? На лице и в глазах не было ни намека на подобное чувство. Оно и понятно, вряд ли он покажет то, что хочет скрыть. Попытка проникнуть ему в душу увенчалась столкновением с толстой пятиметровой стеной. Эта его неизменная милая улыбка у меня вызывает лишь больше сомнений в его искренности. Есть ли в этом человеке что-то настоящее?

Глубоко вздохнув, кивнула, благодарно посмотрев на него.

— Ты сильно далеко живешь от моего дома?

— Нет, на следующей улице, там немного пройти.

— Хорошо, тогда…

— Арин, — окрикнул меня с низу голос.

— Это папа… — глаз дернулся и я зажмурилась.

Я не знаю, как он будет реагировать на незваного гостя у себя в доме. Разрешения я так и не спросила. И кто бы подумал, что он так рано вернется…

— Чего ты, я все равно ухожу, — парень свел брови к переносице. Не понял моей реакции.

Мы направились вниз. Сердце гуляло по ребрам, прыгая на косточках, как на батутах.

Уже у лестницы были слышны возмущённые возгласы. Недовольство выражала та самая нахалка, которую вот уж точно никто сюда не приглашал.

— Дима, ты сволочь!

— Прости, дорогуша, я тут пытаюсь менять образ жизни, ты сейчас не кстати. — настойчиво выпроваживал ее за дверь отец. — Я позвоню.

— Ты в прошлый раз тоже самое говорил…

— На этот раз не забуду, Саш, проводи девушку.

— Я Татьяна.

— Да помню я как тебя зовут.

Когда Александр, стоящий все это время неподалеку увел девушку за дверь, Дмитрий повернулся и увидел меня и моего гостя. Желанного, к слову.

— Добрый вечер, — поприветствовал отца Фил.

— Добрый, — нахмурился папа, посмотрев на молодого человека и перевел вопросительный взгляд на меня.

— Это мой друг, Филипп, он помогал мне с учебой и он уже уходит. — быстро проговорила я

— Да вы что, как-то не гостеприимно, — наткнувшись на мой саркастичный взгляд, напоминающий о том, что буквально только что он грубо выпроводил свою знакомую, отец улыбнулся, указав большим пальцем на дверь сзади себя. — я ее вообще не помню, о чем мне с ней говорить? Ходит какая-то тетка у меня в доме, их только Марго запоминает.

Из кухни появляется Маргарита. Оглядев обстановку, она сложила ладони вместе и улыбнулась.

— Чай, кофе?

— Да, Фил, проходи, чего это дочь моя так тебя гонит? — насмешливо произнес отец, направляясь мимо нас на кухню.

— Не гоню я… — пробурчала себе под нос.

— Мне, правда, пора, приятно было познакомиться.

Уже у ворот я остановила его, несмело взяв за руку. Она у меня сильно дрожала, не привыкла я к общению с парнями и когда вспоминала об этом, отчего-то становилось страшно. Я сжала его кисть, чтобы он этого не заметил.

Он остановился и обернулся ко мне. Я прошла за дверь, прикрывая ее за собой.

— Ты прости за то, что я тебе тогда сказала про улыбку из вежливости, не хотела…

— Не думай об этом, все нормально, теперь я в курсе твоей проницательности.

— Значит я все-таки права.

— До завтра.

— Постой, — я снова схватила его ладонь, пытаясь удержать. — ты же не бросишь меня с учебой? Ты очень мне сегодня помог, но там столько еще не понятного…

— Конечно я тебя с этим всем не брошу, обязательно поговорим об этом завтра.

Возвращалась домой в смешанных чувствах. Кажется ему стало некомфортно в моем обществе. Никак он это не проявил, но его спешка была подозрительной. Я все же точно сделала что-то не так…

— Арин, собирайся, — сказал отец, сбега по лестнице на первый этаж с папкой каких-то документов. — мы едем к Светлане Викторовне, Вася посоветовал отличного психолога, она хочет познакомиться с тобой. На обратном пути заедем в ресторан.

Теперь понятно почему он освободился раньше времени и попросил Маргариту не готовить ничего на ужин.

— Какой психолог? Я не хочу не с кем говорить.

— Ариш, мы это уже обсуждали, сейчас ментальное здоровье дорогого стоит, как в материальном, так и в духовном смысле.

С каждым шагом, приближаясь к своему дому, ноги тяжелели, будто постепенно обращаясь в камень.

Вот и знакомые кованные кружева забора, каменная тропинка, ведущая к входу, пустой засушенный сад и сам дом, построенный из черного кирпича, с широкой мансардой и балконом над ней.

Казалось, этот дом не трогало солнце. Его вечерние лучи святили ярко, но стоило посмотреть на темный коттедж и начинает казаться, что эта вечно холодна глыба, больше напоминает тень, которую никогда не коснется горячая звезда.

Дом всегда казался ему отчужденным от всех других домов этого сектора, уродливым, несмотря на его очевидную наружную красоту. Он видел его содержимое.

Дверь открыл солидный мужчина сорока лет в строгой официальной форме.

— Привет, Серёж, — бесцветно произнес парень, проходя в дом.

Первое, что важно было отметить молодому человеку — наличие звуков. И они были. В глубине дома разгорался скандал. Слышался мужской и женский голос. Они громко выясняли отношения. Причина больше не имела значения и уже мало кого интересовала. Важно теперь то, насколько громкий процесс и как долго он длится.

— Тебя не было два дня, — вздохнул дворецкий, закрывая дверь.

С некоторых пор замечал отсутствие этого члена семьи только Сергей.

— Ты часы тоже считаешь? Может скажешь какое количество времени меня не должно быть дома, чтобы я укладывался и не слышал этих твоих вздохов.

— Ты сам это должен понимать, — Сергей с укором смотрел на снимающего обувь сына хозяев дома.

— Что ж, ты меня переоценил, — парень выпрямился и устало посмотрел на дворецкого. — учеба так выматывает, я аж забываю, что люди после нее ходят домой.

— Дурной ты, есть будешь?

— Не голоден, долго они так? — парень кивнул в сторону, откуда слышны крики.

Сергей взглянул на наручные часы, поправив у переносицы очки в металлической невидимой оправе.

— Минут двадцать. Игорь Николаевич привез твоего брата из обезьянника, так и началось.

Фил кивнул мужчине и направился к лестнице на второй этаж. Больше видеть никого не хотелось, да и смысла в этом он не находил.

— Сколько раз я просила отправить его обратно в наркодиспансер!? Он каждый день невменяемый! Тебе плевать на родного сына, тебе на меня плевать, ты на все забил! Бесчувственная тварь ты…! — женщина срывала голос. Из груди ее вырывалась годами копившаяся боль и только в этом крике раздираемая душу рана находила выход.

— Ты достала меня! Истеричка. Удобно во всем меня обвинять!? Воспитала урода морального, а я должен разгребать его дерьмо! Сбегает он из клиник! Надо тебе, сама договаривайся! — не менее громко и резко отвечал ее муж.

Желваки гуляли по его скулам, выносить это мужчина больше не мог. Он быстрым нетерпеливым шагом направился к выходу из дома, который давно стал для него адом, местом, от которого хотелось бежать. Эти стены насквозь пропитаны болью и страданиями, они давно вызывали в нем жуткий ассоциативный ряд, связанный с горем, истериками и депрессией. Пребывание в этом доме приравняется с хождением по осколкам семейного очага. К тому же ничего кроме апатии и злости он отсюда не увозил.

Столкнувшись в коридоре с младшим сыном, хозяин ненавистного дома, будто не видя никого перед собой, проносится мимо, больно задев парня плечом.

Равнодушно проводив отца взглядом, Фил, не замечая болезненных ощущений, продолжил путь наверх.

В своих апартаментах его тоже ждала неприятная встреча.

В глубине темной комнаты у кровати мельтешил знакомый силуэт. Слабый свет коридора показал вывернутую постель, лежащую комком простынь и наволочки. На полу валялись подушки, а гость с головой залезал в пододеяльник.

— Я у тебя тут кое-что оставил, тебе постельное белье не меняли? — как ни в чем не бывало спрашивал темный силуэт, вылезая из порванного от резких движений постельного белья.

— За шкафом, — холодно ответил хозяин комнаты.

— Точняк, забыл совсем, — силуэт кинулся к стене, у которой стоял большой черный шкаф. — нашел!

У прохода силуэт обрел четкие очертания. Молодой русоволосый парень крупного телосложения, в одних черных джинсах остановился напротив Фила и протянул ему руку.

— Артур, я тебя знаю, только не могу понять откуда, — заговорчески произнес он, ожидая, что ему протянут руку в ответ.

«Семнадцать лет жизни под одной крышей все же убедили его в том, что мы знакомы» — иронично подумал молодой человек, хотя и прозвучала эта мысль в голове скорее со злобой, чем с насмешкой.

— Не кури сегодня больше, — Фил кивнул на пакетик в руках брата, не доставая рук из карманов. — ты уже перебрал.

— Я вспомнил, — заржал парень, засовывая пакетик в задний карман джинс. — ты тот мелкий говнюк…

Договорить Фил ему не дал, закрыв дверь с другой стороны.

— Идиот.

— Спасибо, что напомнил свое имя, а Артур — это я. — раздалось за дверью.

Свет включать не хотелось, в темноте он находил больше покоя. Порой, глядя в абсолютную черную, непроглядную пустоту, хотелось, чтобы она заменила все что он наблюдает дома. Он был не прочь и совсем отрезать себя от окружающей среды, заменив всю свою картину мира на темноту. Слуху он тоже был не рад, предпочитая тишину. Насмотреться и наслушаться ему дали сполна.

Найдя по памяти кресло и усевшись на него поудобней, он закрыл глаза, наслаждаясь пустотой в мыслях, звуках, пространстве.

Наслаждаться этим пришлось недолго. Дверь с грохотом ударилась о стену от сильного воздействия человека у порога.

Свет коридора проявил хрупкую фигуру, пытающуюся найти равновесие и опирающуюся о дверной косяк.

— Мам, ты в порядке? — парень поднялся, делая несколько шагов в сторону двери и оценивая ее состояние. Алкоголь часто служил глушителем.

— А, ты не Артур, — прищурилась женщина, осознав, что перепутала комнаты. — какие же вы все поддонки и уроды, бездушные животные, живете, как ни в чем не бывало и плевать вам на все, — злобно говорила она, пытаясь на ощупь найти включатель света.

Ее запястье мягко обхватили холодные пальцы.

— Давай я провожу тебя до комнаты, — тихо произнес он, осторожно обхватив ее руки, чтобы женщина могла опереться о него.

— Сволочи, ненавижу вас! Жизнь мне испоганили… — агрессия сменялась жалостливым писком превращающимся в плачь. — убили моего Лёву, из-за вас все! Вы его убили!

Довести себя до кровати женщина не дала, стала вырываться, бить сопровождавшего ее сына, желая избавиться от опоры, которая позволяет ей держаться вертикально.

Лишившись поддержки, она опустилась на пол и поползла к комоду. Достав из нижней выдвижной полки белую баночку, в которой хранятся антидепрессанты. Это лекарство прописывалось ей еще полтора года назад.

— Пошли вы *запрещенная цезура*, уйду от вас на тот свет, Лёвушка меня там заждался, — бормотала себе под нос женщина, стиснув зубы в попытке открыть крышку препарата.

- Прекрати, отдай таблетки, — все тем же тихим голосом просил сын, пытаясь забрать почти полную баночку.

Все чувства матери парень пропускал через себя. Всю боль, ощущение потери, вины и жалости к себе. Все, что только могла пережить она после смерти его младшего брата он проецировал на себе. Так он платил за возможность не чувствовать ничего самому.

— Отвали, дай сдохнуть нормально, убийца! — вырвать баночку получилось с трудом. Женщина кусалась, плевалась, царапалась, но парень был сильнее и смог перенести зачинщицу дебоша на кровать. — Ненавижу тебя! Вас всех ненавижу, чудовища!

— Тебе нужно поспать.

— На том свете отосплюсь! Пусти меня, гнида!

Попытки сопротивляться результата не дали. Филипп настойчиво держал руки, не позволяя матери встать. В свойственной ему манере парень безотрывно смотрел на пыхтевшую от ярости, бросавшую колкие грязные слова в его сторону женщину. Он умел успокаивать без слов. В его взгляде таилось что-то за пределами понимаемого. Что-то, что обезоруживает, подавляет желание сопротивляться и переживать, утешает и смягчает нахлынувший пыл.

Он просидел у ее кровати до тех пор, пока женщина не уснула. Она бормотала оскорбления в его сторону и сторону его отца, проклинала и ненавидела, пока ее окончательно не сморил принятый ранее алкоголь.

Филипп же с бесстрастным выражением лица, не сводя глаз с матери, поглаживал ее руку, а второй сжимал отобранные таблетки.

Каждый в этой семье справляется с утратой по-своему, один. Маме было тяжелее всех. Уже второй год ей приходиться вставать с мыслью о сыне, который не прошел жестокий отбор этого несправедливого мира и покоится в земле под крестом. Ему не было и года. Иммунитет был очень слабый и приходилось часто ездить по врачам, укреплять лекарствами, прививками, ежедневными процедурами назначенными врачами, пока попавшая в организм инфекция не убила еще не окрепшие иммунные клетки, так старательно сформировываемые до этого силами современной медицины.

Мама все это время так опекающая ребенка, сдувающая с него пылинки и видевшая в нем свою дальнейшую жизнь, впала в затяжную депрессию. Долгое время лечилась от недуга за границей, но так и не смогла справиться с потерей. Хождение к психологу ограничилось двумя походами, после которых она сообщила, что глубоко разочарована в этой науке. Решила помогать себе алкоголем, с помощью которого либо забывалась, либо начинала выплескивать весь копившийся за долгие годы гнев.

Оказавшись в своей комнате, парень стиснул зубы и по-прежнему не включая света прошел к тумбе, стоящей у кровати. Бросил в нижний ящик таблетки и достал завернутый в пропитанный спиртом платок нож. Наскоро стянул с себя джемпер и рубашку через голову, даже не потрудившись расстегнуть пуговицы. Холодная сталь больно прошлась по коже, заставляя тело покрыться мурашками.

Эта боль была ему понятна. Яркое чувство. Ничто не было так реально и правдиво, как то, что он сейчас испытывал.

Глава 7

— Хватит на меня так смотреть! Я знаю, что у нас семейка довольно влюбчивых натур, но я достаточно с ним пообщалась, чтобы со сто процентной вероятностью тебя заверить, что он — моя судьба, моя родственная душа, никто, вообще никто так меня не понимал, как он. Даже ты, наверное. Без обид. Он точно тебе понравиться. Я уверена, когда я вас познакомлю, вы поладите…

Алиса могла говорить много и долго, и ее неизменный слушатель всегда был на своем месте и исправно исполнял свою роль. Порой перебивал, уточнял, шутил. Только не в этот раз.

Его взгляд ловил каждое ее движение. Девочка была активной и имела прыгучую походку, особенно, когда при этом всем у нее было хорошее настроение. Как сейчас.

Видеть ее такой было тем еще удовольствием. Парень не мог сдержать улыбки, приклеив взгляд к эмоционально жестикулирующей озорной девчонке с голубыми локонами, хорошо уложенными в кудри.

Она никогда не замечала этого взгляда. Её мало интересовали странные чудаковатые повадки лучшего друга. Как и его чувства.

Он же знал о ней все. Все, что только можно знать о человеке, с которым знаком с малых лет.

Их мамы дружили в школьные годы, но одна поступила в Америку и со временем связь оборвалась. Встретились они только первого сентября, когда провожали в первый класс уже своих детей.

Разницу между близняшками — Юлей и Алисой Матвей увидел почти сразу. Манеры девчонок сильно отличались. Юля была спокойной и рассудительной, уже в таком детском возрасте вела себя деловито и смотрела на всех со строгостью и легкой надменностью. Ее движения были плавными и грациозными, всегда прямая осанка и высоко поднятая голова. Не удивительно, что с возрастом она стала моделью.

Алиса же была совсем другой. Озорной характер не позволял девчонке оставаться на месте. Уследить за ней было той еще задачей. Упрямый нрав, неуклюжесть, не измеримое любопытство и неосознанное желание сделать жизнь других немного труднее жило и в самом мальчике, поэтому он сразу нашел общий язык с неугомонной особой и быстро привязался к ней.

Общение их мам сделало дружбу детей только крепче. Вдвоем они становились еще неуправляемей и способны были на многое. С самого первого класса их стали рассаживать в разные концы кабинета, чтобы они никак не могли друг с другом взаимодействовать. Это не особо помогало и родителей вызывать к директору меньше не перестали, пакостили они всегда вместе.

Мальчик не понял в какой момент дергать за косички, дразнить, корча рожицы, повторяя слова и движения, искажая голос в попытке изобразить тон своей подруги превратилось в желание обратить на себя больше ее внимания. Ему все сильнее не нравилось ее общение с другими мальчиками из класса и, порой, он переступал черту безобидных шуток: мог поставить подножку, подложить в рюкзак накопанных во дворе школы червяков, испачкать спину мелом, насобирать мертвых насекомых для будущей прически.

Алиса очень злилась и в такие моменты они сильно ссорились, чему всегда радовалась Юля. Порой это переходило во вражду, и одна сторона пыталась насолить другой. Однако долго обижаться Алиса на друга не могла. Каждая ссора кончалась сцепленными мизинцами и это даже стало их некой традицией.

В четвертом классе он окончательно осознал свое истинное отношение к подруге. Его сердце обречено на долгие годы светлого, сильного, но безответного чувства. И если незаметно отгонять потенциальных ухажеров у него получалось, то с чувствами самой девушки сделать было ничего нельзя.

На седьмом году школы в класс пришел новенький, влюбив в себя не только одноклассниц, но и учителей.

Парень приехал из Америки и имел акцент, что делало его еще более интересной личностью. Отец его был известным в Европе магнатом, мать — популярной актрисой, снимавшейся во многих голливудских фильмах и сериалах. Сам мальчик тоже имел опыт в сьёмках и благодаря одному популярному подростковому сериалу обладал большой фан-базой не только в Америке, но и во многих странах, куда были проданы права на показ проекта.

В этой школе были дети актеров и действующие актеры, но не такого уровня. Парень был всеми узнаваем, поэтому новенький обрел почти мгновенную славу среди учеников и работников гимназии. Харизма и дружелюбный характер делали его чуть ли не богом в глазах окружающих. Самоуправление даже позволило создать фан-клуб. Особо дурные фанатки фотографировали его исподтишка, следили за тем куда ходит парень и что делает. Эта слежка выходила и за стены гимназии.

Матвея же он мало волновал. Ровно до тех пор, пока не заметил очевидный интерес Алисы, которая, узнав о сериале от подруг, решила с ним ознакомиться и основательно на него подсела.

Стеснительной она никогда не была, поэтому легко подружилась с объектом обожания и рассчитывала на взаимность в чувствах.

Их милые приятельские отношения пугали, даже злили Матвея. Сердце обливалось кровью от одной мысли, что у его девочки появился кто-то другой, что он уже не будет нужен, функцию спасателя и защитника будет исполнять какой-то левый сомнительный тип из Америки.

Он подкараулил противника в туалете, когда тот ничего не подозревая мыл руки.

— Что делаем?

— Гигиена, — темноволосый посмотрел на наго из-за плеча. — ты тоже помой.

— Слышь, америкос, дерзить мне тут не смей. И от Алисы отвали, она устала тебе намекать, чтобы ты отстал от нее.

Парень невозмутимо вытер руки бумажным полотенцем и выкинул его в урну. Затем несмешливо взглянул на злобно взирающего на него Матвея.

— Я насильно ее рядом с собой не держу. Если я ее так обременяю, она может большее не ходить за мной повсюду. Можешь передать ей мое разрешение, рыцарь.

Его слова, ироничная улыбка разозлила еще больше. Матвей, стиснув зубы, приблизился к новенькому почти в плотную.

— Ты дошутишься, я позову пацанов, мы твою мордашку быстро в кашу превратим, не одна поклонница не узнает. — друзей у Матвея было много, но разборки он устраивать не хотел, лишь припугнул.

— Well, сделаете одолжение, — не перестал улыбаться новенький.

Телефон в кармане противника зазвучал, оповестив о сообщении.

Хозяин мобильника не успел прочесть и имени отправителя. Матвей вырвал телефон из рук темноволосого и открыл сообщение. Писала Алиса.

Не сдержав порыва, он открыл клавиатуру и стал строчить ответ, больше, чем на половину состоящий из оскорблений.

— Все, теперь она к тебе точно не подойдет. — он бросил телефон в парня. Тот поймал его у своей груди.

Миссия удалась. Пора и честь знать.

У двери Матвей притормозил, услышав слова новичка.

— Ты идиот, — спокойно, без тени злости сообщил ему одноклассник. Он больше не улыбался.

— Сам ты идиот!

— От этой эсэмэской никому лучше не станет. Ты сделал ей больно. Она, конечно, меня будет ненавидеть, но это никак тебя к ней не приблизит. Слова-то твои.

— Только вякни ей об этом, зубы выбью.

— Не я твоя проблема. Она запомнит это сообщение — раз. Запомнит, что чувствовала, когда прочла его — два. Ты злодей, не я. Обидел девочку из-за собственного эгоизма, а сам не сделал ничего, чтобы она посмотрела на тебя по-другому. И кто же ты после этого?

Тогда он ничего не ответил, просто ушел. Но он вспомнит эти слова потом еще не раз.

Общаться Алиса с новеньким и правда перестала, и тот не стал доказывать свою непричастность к этому сообщению. Однако легче ему от этого не было.

Его девочка плакала, ей было больно. Она и правда дословно запомнила то сообщение и ненавидела новенького. Каждый раз, когда она говорила о нем, он не мог избавиться от мысли, что вся эта ненависть предназначена ему самому. Его она должна ненавидеть, ведь автор строк, которые так въелись ей в память, находится перед ней и лицемерно кивает на очередные оскорбления в адрес некогда действующего соперника.

Он чувствовал себя мерзко. О чем он только думал, когда писал все эти гадости…

Матвей не нашел ничего лучше, чем обратиться к единственному человеку, который знает о его душевных терзаниях.

— Расскажи ей всё. Всё, что беспокоит включая свои чувства. Может быть, простит через какое-то время. Главное, ты будешь полностью честен перед ней.

— Фил, вот, я подумал, ты умный, такие слова тогда вещие сказал. Нет, оказалось, просто угадал. Я хочу исправить ситуацию, сделать так, чтобы она больше не плакала, да и я не мучался, а не разрушить это единственное, что между нами есть.

— Ты хочешь, чтобы она не плакала или чтобы ты не мучался? Так уж выходит, что либо одно, либо другое.

— Понятно, ты тоже тупой, не можешь придумать, чтобы и то и другое было. — хмуро высказался Матвей.

— Тогда просто жди. Все будет, как прежде у вас, к твоему несчастью.

Понятно было, что второй вариант Фил предложил с нескрываемым скепсисом в голосе и своей фирменной ухмылочкой, заметив слабость нового знакомого.

Конечно, это было его трусостью. В отношении к ней он всегда пасовал. Однако так и не смог признаться, автоматически выбрав вторую тактику. Очевидно, что его молчание когда-нибудь сведет их отношения в могилу, это лишь дело времени.

И это время шло, эмоции Алисы утихали. Страдания сделали девочку невосприимчивой к теплым чувствам на долгое время. Они окончательно определили ее дальнейшее отношение к популярному мальчику из Америки, решив для себя к какой категории относятся такие, как он.

Матвей же поменял к нему свое отношение. Новенький показался ему странным, но угрозу больше тот не представлял. Монстр, которого рисовало воображение, теперь казался лишь обычным, может, слегка чудаковатым, где-то чрез меру умным парнем его возраста.

Их дружба — отдельная история. Странности его нового знакомого в то время не были так видны. Лишь когда они стали действительно близкими друзьями и Фил частенько стал оставаться с ночёвкой у него дома, Матвей увидел, что его друг не от мира сего.

Мама Матвея обожала Филиппа и всегда была рада его приходу. Мальчик был спокойным, улыбчивым и приятным в общении: всегда помнил о вежливости и манерах. Чудо, а не ребенок в глазах всех взрослых. Такой прилежный характер хотел бы своему дитю каждый родитель.

О прилежности же самого Матвея можно было только мечтать. Импульсивный, взбалмошный и неугомонный нрав часто доставлял родительнице мальчика много хлопот. Ко всему, рядом росла не менее суматошная копия, за которым требовалось еще больше присмотра.

Матвея ангельская натура и миловидность не подкупали. Парень хмурился, наблюдая за воркующей над Филиппом матерью, и все больше думал.

Смазливость ему, допустим, досталась от природы. Гены аристократов все-таки… не могло быть иначе. Харизму тоже можно приписать к роду Литвиновых. Высший свет. Зачем же он такой послушный и услужливый с его мамой? Для чего вся эта обходительность, очаровывающая учтивость и разговоры? Его друзья обычно никогда не общались с его родителями. Это странно. Вежливо ответят на пару и из вежливости брошенных вопросов и на этом все. О чем еще было говорить со взрослыми?

Его правильность оказалась демонстративной. Матвей убедился в этом, когда в одну из ночей проснулся и увидел темный силуэт на своем балконе. Кроме Фила там стоять никто не мог.

— Чего не спиться? — сонно произнес он, кутаясь в одеяло и прикрывая за собой стеклянную дверь.

Спросонья он не сразу признал в зубах друга сигарету. Лишь подойдя к перилам, глаза зацепились за тлеющий оранжевый всплох.

— Охренеть, ты куришь…

— Успокаиваюсь, — поправил его Фил с сигаретой во рту, держа перед собой горящую зажигалку. Его взгляд бегал от огня к черному небу и обратно, будто он терялся в окружающих его объектах и пытался найти покой хоть в чем-то, будь это даже маленький огонек.

— Ты где их достал? — недоумевающе уставился на друга Матвей. А вот мама говорила какой же хороший и правильный этот Филипп, говорила, что сыну надо брать с него пример. А ведь Матвей занимается спортом, мечтает стать профессиональным футболистом, какой тут может быть пример…

— У брата взял, — он убрал зажигалку и вынул почти до фильтра сожженную сигарету. — чушь это все, не помогает почти.

Теперь Матвей заметил сильно трясущиеся руки друга. До этого он держал их на перилах.

— Чего это с тобой? — нахмурился он, наблюдая за тем, как дергано его друг засовывает потушенный о перила окурок в полупустую пачку сигарет.

— Паническая атака. I'm almost fine. — казалось, Фил сам не понял своих слов. Выглядел он очень потеряно.

— Че? — почесал нос светловолосый парень.

— Все нормально, уже прошло. — объяснил Фил, убирая руки в карманы спортивных штанов.

— Может пояснишь? Я не понял, какая, нафиг, атака? Кто нападал? Че за войнушка? К тому же, без меня, — облокотившись на перила, Матвей внимательно всматривался в лицо Фила, желая понять этот сдвиг в его поведении. — и скажи, ты совсем больной? Февраль вообще-то, холодно, ты в одной кофте.

Кофта была очень легкой. Серая вискозная ткань хорошо пропускала воздух, но сам Фил игнорировал мороз на коже. В его движениях не было ни намека на холод.

— У меня бывают приступы страха, нужно было отойти.

— Че, ходил в комнату с говорящим холодильником? Сказал же, у него сломана эта… говорилка, а мама выкидывать не хочет, заготовки там хранит, система заморозки-то целая. Но ночью, меня эта гнида сонного тоже пугала.

Матвей давно заметил, что у Фила проблема со сном. Но значения этому не придавал до этого времени. Засыпать Филу удавалось с большим трудом, и он всегда брал с собой снотворное. А вообще, мог долго ходить по квартире или рисовать, сидя на подоконнике с фонариком.

Этот взгляд даже в полутьме казался выразительным. Говорить Матвею перехотелось.

Филипп для своих друзей всегда был авторитетом. Его мнение для многих играло большое значение. Он был на порядок мудрее своих сверстников, и это расширяло его влияние. В нём чувствовалась аура лидера, но стараниями Фила она казалась не очевидной. Он никогда не выдавал своей власти и лишь по-доброму помогал и советовал, наставлял, как простой друг, что искренне желает сделать жизнь других проще.

И сам Матвей неосознанно попал под это влияние. Мнение друга автоматически являлось неоспоримым, поскольку его слова обязательно подтверждались на деле, имели силу и логику, друг никогда не говорил просто так в отличии от часто болтающего ерунду Матвея.

Правда, не всегда влияние было добрым. Именно Фил познакомил его с сигаретами, и он же вызвал стойкое отвращение к вэйпам, окрестив их сладкими девчачьими пароварками, которые не несут за собой функции сигарет, а значит бесполезны.

— Моть, ало! Ты меня слышишь, вообще?

— Лучше бы я оглох, чем слушал всю эту розовую муть.

— Ой, да прекрати, я нормально разговариваю в отличии от Настьки. Вот она конкретно обо что-то головой приложилась. Но ей еще повезло, не то, что Арине. Жаль, я одна так думаю. — Алиса как бы невзначай коснулась взглядом лица Матвея, желая узнать его реакцию, и быстро перевела внимание на дорогу перед собой.

— Даже не начинай, не буду я об этом с тобой говорить. Пусть сами там разбираются.

— Он съест мою сестру, обидит, как меня когда-то, короче, сделает очень больно. А она девочка мягкая, тряпочка, одним словом, кинь ее на пол и ноги до конца жизни вытирай, что он и будет делать. Может не до конца жизни, она ему надоест скоро, но все же… Она ведь ведется на всю его приятную наружность…

— Да ладно тебе, понятное дело, что эти мутки на месяцок, другой, ну и что с того? Пусть развлекаются, пока взрослая жизнь и бытовуха мозги не еб… пудрит.

— Ничего ты не понимаешь, сухарь! Ей будет больно, он же ей явно пользуется, я сразу раскрыла его безразличный взгляд, она, может быть, вообще ему даже не нравится… — Девушка завелась и говорить теперь о волнующей ее теме могла часами.

Матвей предпочел больше не вмешиваться и не распалять подругу, молчаливо слушал и кивал время от времени, когда она на него смотрела в поисках жестов, поддерживающих ее позицию.

Дом Алисы находился рядом со школой, достаточно было немного пройтись пешком, через парк. Матвей раньше часто провожал подругу, но с начала десятого класса перестал это делать. Тогда он стал встречаться с Юлей, которая к тому времени уже переехала к новому мужчине матери. Таким образом он хотел отдалиться от болезненной влюбленности, забыть все, что его в ней так привлекает, в надежде, что со временем все пройдет, если к этой любви не обращаться. Он приезжал к ней по каждому звонку, помогал каждый раз, когда просила о помощи, но они действительно отдалились на год. Лучше ему, правда, от этого не стало.

— Слушай, может зайдешь к нам? Дедушка будет рад тебя видеть. — уже подходя к подъезду обернулась к другу Алиса.

— У меня тренировка…

— Да брось, ненадолго, — Алиса, широко улыбаясь, схватила друга за руку и потянула к подъезду. — сегодня матч, кстати, мы с тобой его всегда вместе смотрели, это было традицией, а эта тварь с моей рожей тебя забрала на целый год, это ж надо!

Под настойчивым напором маленькой бестии парень сдался и позволил затащить себя в подъезд.

Квартира Алисы была большой, двухэтажной. Василий Алексеевич имел несколько частных клиник, зарабатывал он прилично.

— Приперлась наконец, — прозвучал ровный голос.

В глубине квартиры послышался звук гироскутера. Мимо небольшой прихожей, где переобувались Матвей и Алиса, проезжает хорошо знакомая фигура. Видно, заметив краем глаза не один силуэт, фигура, не разворачиваясь, вернулась к входу в прихожую.

— Матвеич! Блудный сын! Ёлки-палки!

— Дядь Лёш! Мой родной!

— Вот и встретились два дурака. — качала головой Алиса снимая обувь. — Мотя ко мне пришел, он мой друг, так что катись назад. — она ревностно схватила друга за кисть и настойчиво повела в свою комнату мимо недоумевающего, стоящего на своём транспорте мужчины, дедом назвать его было сложно.

Он выглядел молодо. Спортивное телосложение, уверенные движения, молодежные жесты сильно влияли на восприятие картины и представление этого человека, как дедушке четверых, почти взрослых внуков. Поверить в это было сложно.

— Э, нет, я давно Матвеича не видел, дай хоть обнять чувака. — мужчина последовал за внучкой, слегка наклоняя свой транспорт.

— Фу, деда, не говори так. От тебя это кринжово слышать. Верну я тебе Матвея, но только потом. Он пока мне еще нужен. — у лестницы Алиса притормозила и повернулась, внимательно рассматривая внешний вид своего родственничка. — Ты надел папин халат, он взбесится.

— И что? Я, может, перевоспитываю сына. Делиться надо вещами уметь. — мужчины улыбаясь, провел рукой по темным волосам с едва заметной проседью. — Я баллончик у тебя на столе оставил, не идет мне этот цвет, я как будто траву на башке выращиваю. Смыл его к черту.

— А в армии бы пригодилось среди кустов прятаться — заулыбался Матвей.

— Таких ярко-зеленых еще поискать надо… — хотел было начать разговор Мужчина, но Алиса его перебила.

— Так всё, сейчас языками зацепитесь и не оторвётесь друг от друга, — нервно произнесла Алиса и снова схватив Матвея за руку, повела на верх в свою комнату.

В спальне Матвей, чувствуя себя как дома, прошел к кровати и упал на подушки, сложив руки за голову.

— Давно меня здесь не было, даже соскучится успел по всей этой хрени, — он поднял взгляд к спинке кровати.

На стене висело множество фотографий с обвешанной вокруг гирляндой. Фотографировать Алиса очень любила и самыми любимыми работами она обвесила всю комнату. Над кроватью же висели фото с самыми яркими моментами жизни и близкими людьми — друзьями, родственниками, селфи и какое-нибудь дурачество на камеру.

Матвей заметил, что почти все фотографии с ним, каких в целом было больше, чем с остальными, пропали со стены самых ярких моментов. Остались лишь те, где они были в компании друзей.

— Савин, ты, как всегда, ничего хорошего от тебя не услышать, — Алиса, схватив одну из подушек, уселась в позу лотоса на кровати, в ногах друга. — я хотела с тобой поговорить о-о-о… Дане.

— Господи, нет, прошу, не надо, — закрыв руками лицо, сказал Матвей.

Обиженно поджав губы, девушка ударила парня подушкой.

— Дурак, мне помощь твоя нужна, ну нет у меня опыта во всех этих делах, в отличии от тебя, к тому же ты парень и ты знаешь, что может понравиться Дане. Я решила, что пора нам уже увидеться, написала ему об этом даже.

Матвей невольно потянулся к телефону, чтобы в этом убедиться, но вовремя себя отдернул.

— И чем же я могу помочь? Я не фея крестная, боюсь, из жабы в принцессу тебя никто превратить не сможет.

— Ах ты… — Алиса переместилась ближе к Матвею и оседлав его, стала дубасить парня подушкой. — это все, потому что я дружу со свиньей.

Он ловко скинул девушку с себя на кровать нависая над ней, взъерошил идеально уложенные кудряшки. Затем стал щекотать, окончательно обезоруживая.

— Пре… кра… ти-и-и… — сквозь смех пыталась сказать Алиса. — га-а-а… ди… на!

Их баловство отвлек звук телефона в кармане парня. Звонил тренер и парень, слезая с кровати, поспешил ответить, уже предчувствуя, что его далеко не хвалить собираются.

— Савин, тварина такая, объясни, почему я сейчас не вижу на стадионе капитана! — Матвей даже отвел телефон от уха, чтобы яростный рев не сделал его глухим на одно ухо. — Ты забыл, что сегодня комиссия приезжает и я просил прийти на час раньше! Я тебя заменю когда-нибудь, какой из тебя капитан!?

— Роман Борисович, я уже бегу, я почти у вас, вы меня видите? — заторопился Матвей. Он жестом показал Алисе, что с ним могут сделать, если его сейчас же не будет на поле.

Объяснять и не нужно было. Девушка отсюда слышала грозный бас тренера. Она расстроено поджало губы, надувая щеки, чтобы друг не заметил чего-нибудь лишнего в ее выражении лица.

— Лучше бы мне тебя не видеть, ноги же переломаю, но, если не увижу, найду и живьем в землю зарою! Понял?!

— Спасибо, что предупредили, понял к чему готовиться, бегу.

Он выскочил из комнаты и теперь все, что напоминало о его присутствии — смятая кровать, болящие от смеха щеки и взъерошенные голубые волосы, бывшие кудряшки.

Девушка глубоко вздохнула, на время задерживая дыхание в легких, а после выдохнула, собираясь с мыслями.

Она наделась, что все прошло. Дурацкие гормоны позади. Дружбу с ним из-за шальной подростковой реакции терять не хотелось. Казалось, что тот год был самым невыносимым и справляться со всем без него было сложно, но она даже несколько неосознанно старалась на портачить и звонила другу даже тогда, когда и сама могла бы справится. Так, в голову стали закрадываться мысли о том, что он стал за эти годы не просто другом, а нечто более близким.

Отсюда лишь больше злилась на сестру, которая, как считала Алиса, отобрала у нее друга. Сколько бы не было подружек у Матвея, он никогда не прекращал дружить с ней и всегда ставил ее в приоритет очередным пассиям.

Только не в тот год. Понятное дело, Юля была женственной, утончённой, манерной девушкой, у неё всегда было много поклонников. У Алисы же был только ее лучший друг, за что Юля и злилась. Алиса не понимала зависти сестры, ведь она могла поманить пальцем любого, зачем ей ее Матвей?

Глава 8

Дверь теплого персикового цвета осторожно открылась, и девочка вышла в коридор. Широко раскрытые глаза были направлены в сторону сидящего на черном кожаном диване мужчину, читающего очередные документы по работе.

Он поднял голову на девочку, почувствовав на себе ее взгляд.

— Тебя там… зовут. — тихо произнесла она.

— Понял, подожди меня здесь. — ответил мужчина, поднимаясь с диванчика и направляясь к кабинету, откуда только что вышла дочь.

Девочка же заняла место мужчины, доставая телефон, чтобы скрасить ожидание.

Как и ожидал Дмитрий, психолог подтвердила сказанное его братом, и даже добавила туда еще несколько проблемных синдромов.

— …Мы будем с этим работать, она сильно скована и недоверчива и, конечно,обстановка в таких заведениях, как детский дом, сильно влияет на психику детей, тем более, она уже сформировавшаяся личность.

— Долго это все лечится?

— Ну, пока сказать не могу, мне нужно пообщаться с ней еще, сегодня она была не настроена со мной говорить, но вообще, обычно занимает около года, а может и вообще не пройти. — женщина поправила волосы, кинув быстрый взгляд на стоящее в кабинете зеркало, чтобы убедиться, что выглядит хорошо и демонстративными плавными движениями поменяла закинутую ногу на другую. — Она очень красивая, но эта скованность во всем, — в движениях, манерах, словах, — скрывает ее природу и служит показателем ее внутреннего ощущения ничтожности, она чувствует себя никому не нужной. К людям относится с большой осторожностью или даже страхом. Вам не просто будет заслужить ее доверие, хотя она и тянется к вам. Синдром недолюбленности сказывается.

Взгляд на наручные часы. Времени психолог забрала больше, чем он рассчитывал.

Достав из кошелька несколько крупных купюр, положил на край стола и поблагодарив за оказанную услугу, направился к выходу.

— Следующий сеанс в среду, я правильно понимаю? — поспешно задала вопрос психолог.

Коротко кивнув, Дмитрий скупо улыбнулся женщине и вышел за дверь.

На улице уже стемнело, но город в это время оживал, демонстрируя туристам яркую жизнь с множеством ночных клубов. Ночью город загорался, освещая не только дороги и знаменитые улицы центральной части, светились и футуристические небоскрёбы, огромные торговые и развлекательные центры, парки, бары, рестораны и сети отелей.

Архитектура города являла собой современный подход настоящих эстетов, а множество огней в темное время суток позволяло увидеть всю красоту под другим углом.

Дмитрий с задумчивым видом сидел за рулем машины, то и дело переводя взгляд с дороги на сидящую рядом Арину.

Девочка, чуть спустившись с белого кожаного кресла, разглядывала что-то на своем запястье. Он и раньше заметил там какой-то рисунок, но не придал этому значение.

Он понимал, что времени прошло не так много и, понятное дело, она к нему еще не успела привыкнуть, только его забитый под завязку рабочий график никак не давал свободного времени, чтобы можно было ее как-нибудь к себе расположить. Да и не понимал он как это правильно нужно делать. Материальные вещи хоть и порадовали ребенка, — когда он позволил купить новые вещи с Маргаритой, отдал ей свою карту в личное пользование, подарил айфон последней модели, — ближе они от этого не стали.

Он сам не осознавал себя отцом. Еще месяц назад мужчина проводил свободное время на тусовках с молоденькими нимфами. Такие вечера плавно, но стремительно перетекали в жаркие ночи в отелях. Он мог зависать в стрип-клубах с компанией таких же холостых друзей. Не было забот, кроме своего бизнеса, который не всегда радовал своими результатами, как в последнее время.

Снова глянув на девочку, дочерью ее назвать даже в голове было сложно, он вдруг решил заговорить:

— София Витальевна сказала, что нужно будет к ней еще походить, есть некоторые моменты, которые нужно проработать. Как она тебе вообще?

Арина отпустила свою руку и подобралась, ровно усаживаясь на сиденье. Глубоко вздохнув, она посмотрела в окно.

— Мне не хочется больше туда ходить.

— Почему? — нахмурился Дмитрий, перестраиваясь в другой ряд образовавшейся пробки.

— Ерунда какая-то. Чем эти разговоры мне помогут?

Мужчина расплылся в улыбке, вспомнив, что сам долгое время в молодости почти тоже самое говорил своему брату, может, в более грубой и неприличной форме, но суть та же. Но то была молодость. Жизнь дала понять важность таких научных дисциплин.

— Вы же не просто будете разговаривать, сегодня она анализировала твое состояние. Давай ты еще пару неделек хотя бы навестишь ее, а потом поговорим, стоит ли ходить к ней дальше.

Арина кивнула, не отрывая взгляда от окна. Таким город ей нравился еще больше. Он очаровывал, вызывал чувство неописуемого восторга и желание прогуляться по завораживающим ярким проспектам.

— Что-то я со своей работой совсем обо всем забываю, расскажи, хоть, как тебе школа? Друзей, как я понял, завести получилось.

Арина поджала губы, бросая взгляд на запястье с рисунком.

— Хорошая школа, красивая.

— А тот парень, Фил, вы же дружите, я правильно понял ту ситуацию? — осторожно, подбирая слова, спросил мужчина.

Сына своего давнего спонсора Дмитрий знал. Видел мельком на некоторых мероприятиях и слышал о нём от Джесики, матери семейства. С Игорем он больше не сотрудничал, расплатившись со всем, он больше не нуждался в помощи и их пути разошлись, но в результате выгодного сотрудничества для обоих сторон, они остались хорошими приятелями.

— Неужели и ты подумал всякие гадости? — Арина повернулась к мужчине, сведя брови к переносице — Мы просто друзья, вроде как… Он мне помог.

— Понял, но ты не думай, что я ханжа какая-нибудь или старый душнила как Васька, я знаю этот возраст, поэтому смело говори, если тебя что-то волнует.

Повисшая пауза напрягла атмосферу. Создавалось впечатление, будто он ждет, что она сейчас начнёт выкладывать свои проблемы. Он не хотел давить. Она должна сама рассказать, если посчитает нужным. Дмитрия же эти подростковые терки никогда не интересовали, однако показать, что поддерживаешь ребенка он посчитал должным.

— Я двоек нахвата…ла. — сорвалось вдруг у неё, но запнувшись она перевела испуганный взгляд с телефона на Дмитрия.

— Да я не об этом, я о проблемах тебе говорю, о серьёзных вещах.

— Разве это не серьёзные вещи? — Арина удивлённо посмотрела на Дмитрия, развернувшись к нему всем корпусом, насколько позволяло кресло.

— Нет конечно, — усмехнулся мужчина, сворачивая с общей дороги на тёмную парковку высокого бизнес-центра, где на самом последнем этаже находился один из известнейших ресторанов города. — я вообще в школе троечником был, на мою карьеру это никак не отразилось. Дворником не стал, как брат, тот еще задрот очкастый, мне пророчил. Денег у родителей на обучение не было, поэтому рассчитывать я мог только на бюджет. Приходилось вертеться, на экзамены рассчитывать. Тебе же не о чем беспокоиться, я могу оплатить учёбу в любой сфере.

Свободное парковочное место в это время найти почти невозможно. Пятница. Поздний вечер. Другого Дмитрий и не ожидал.

Но искать и не приходилось. У него давно здесь имелось свое парковочное место. Владелец этого бизнес-центра являлся его давним приятелем. К тому же посещал заведение Дмитрий частенько, и такая привилегия ему была на руку.

— Честно, я немного побаиваюсь спрашивать, на кого ты хочешь поступать и хочешь ли. — решил сказать мужчина, достав ключ из зажигания. — Просто знай, что профессия мне не так важна, я хочу, чтобы ты получила высшее образование.

Я не сводила недоуменного взгляда с кнопок лифта. Семьдесят три этажа. Семьдесят три…

Я никогда не была в таком роскошном лифте, в таком высоком здании и вид у меня был, прямо скажем, глупый. Как у человека, который первый раз увидел ананас.

К столику нас провожала красивая девушка с пышной прической и широкой улыбкой.

Её бежевое облегающее платье приковывало взгляд к точёной фигурке, красивым формам, а грация окончательно забирала на себя внимание, заставляла восхищаться, даже завидовать кого-то… наверное.

Если отец смотрел на неё с интересом мужчины к привлекательной женщине, то я же видела в ней прекрасный образ для практики на холсте.

Я восхищалась ей, как творец объектом искусства. В моём к ней интересе зависти не было.

Я окинула быстрым взглядом свой прикид. На мне был деловой костюм: широкие серые брюки с высокой талией, белая рубашка и серый пиджак оверсайз. Смотрелось это всё на мне хорошо. В этом здании множество зеркал, была возможность наглядеться. Однако держалась я не так искусно и грациозно.

Но мне это и не нужно, я творец, который вдохновляется такими, как эта девушка. Мне не обязательно самой ощущать в себе красоту.

Нас привели к столику у панорамного окна, откуда был раскинут невероятный вид на город. Всегда завораживали мегаполисы, но я и не представляла, что родилась и живу в столь прекрасном месте. Никогда не видела свой город таким величественным и ярким, полным тысячи огней.

— Здравствуй, Анют, — заулыбался отец, осматривая подошедшую к нам официантку. — мне меню не надо, ты знаешь, что мне принести, а вот принцессе напротив нужно будет подумать.

— Как скажете, Дмитрий Алексеевич, — Девушка сладко улыбнулась мужчине и положила передо мной широкую кожаную книгу.

Один короткий взгляд на цены выбил из лёгких воздух.

— Не парься вообще, заказывай, что хочешь. — вальяжно рассевшись в мягком кресле, сказал отец.

Всё же проголодалась я жутко и этот разговор с психологом меня утомил.

— Э-эм… — прочесть что-то в этом меню было не так просто, поэтому я пальцем показала на приложенную к блюду картинку, пододвигая меню официантке, чтобы та увидела на что я показываю.

— Поняла вас, может что-то еще? Напитки? Десерт?

— Да, Арин, не стесняйся, заказывая, чего душа просит, — сказал Дмитрий, не отрываясь от экрана вынутого из пиджака телефона, так разрывавшегося от вибраций Смс-сообщений.

— Чай, — тихо выдала я, посмотрев на девушку.

Цокнув языком, отец назвал какой-то десерт из списка блюд и после того, как официантка удалилась, посмотрела на меня, приподняв бровь.

— Что? Я привыкаю, — улыбнулась ему одним уголком губ.

— Привыкай.

Ожидая заказ, я смотрела на отца, который снова увлекся телефоном, услышав новую вибрацию, оповещение о сообщении.

— А ты на кого поступал? — неожиданно осмелилась спросить я.

— На режиссёра, — отозвался он, откладывая телефон на стол. — мне повезло, что я был довольно деятельным в школе, вот и комиссию в ВУЗ пройти получилось. Да-а-а, времена были…

Я широко раскрыла глаз, приподнимая брови. Даже и не представляла, что у него такая сфера деятельности, хотя при первой нашей встрече я подумала, что он может быть каким-нибудь актером.

— Вау-у-у, это… это же так круто! Очень интересная работа, — я даже придвинулась ближе, положив локти на стол и подперев одной голову. Теперь я могу себе это позволить. — а какие ты фильмы снял?

— Ну, сколько их было… я уже на другом уровне. У меня своя кинокомпания, а последний фильм под моим руководством получил огромную славу, — самодовольно улыбаясь, большим пальцем показал на соседний небоскреб с таблоидом рекламы выходящего в кинотеатрах фильма.

Я удивленно уставилась в окно, не веря своим глазам.

Что… как… не может быть….

Реклама этой киноленты крутилась по всем каналам и социальным сетям. Все медиапространство взорвалось от выхода сенсации и даже я, человек, который мало что смотревший, — в детдоме были старые мультики на покоцанных дисках, — не могла игнорировать эту разрекламированную бомбу.

Еще несколько недель назад я и представить не могла, что судьба так резко поменяет на меня планы.

Если бы я еще была посвящена в хоть какие-то новости от СМИ, читала посты в сети и смотрела телевизор, мой шок был бы куда глобальнее. В шоу-бизнесе я совсем никого не знаю, иначе имела бы хоть какие-то представления о том, кто мой отец и насколько он известен и успешен.

А я ведь была простой сиротой из обычного детдома, вечно витающая в облаках, озабоченная лишь своим движением кисти, держащей карандаш.

— Смотри, если тебе нравиться такая профессия, то я могу всё устроить, без проблем.

На миг я позволила себе задуматься о такой возможности, однако там мой потенциал не будет раскрыт в полной мере, да и вряд ли это моё.

— Я выбрала профессию учителя искусства, живописи там… всего такого…

Я долго не знала на кого хочу учиться, и эта работа показалась ближе всех к моим интересам и умениям.

— Ну… Не денежно, конечно, но ничего, связи остались ещё, — его взгляд скользнул с меня куда-то за моё плечо.

— Дима, дорогой, какими судьбами? — прозвучало позади мужским басом.

— Ильдар, здарова, — ответил кому-то отец, поднимаясь с места. — сам как тут? — он пожал протянутую мужчиной руку. — Вера, солнце, ты само очарование, — тон его голоса изменился, стал сладким, обольстительным и выражение лица обрело хищные черты. Острая плутовская улыбка появлялась у наго всегда при виде женщины. — а принцесса Елизавета стала прекрасной королевой, глаз не оторвать.

Я оглянулась. За спиной стоял полноватый мужчина сорока лет с прилизанными назад волосами, закрывающими проплешину на макушке, в строгом деловом костюме. Рядом стояла женщина, ее темные волосы собраны в красивый сложный пучок. Комплекция этой деловой дамы тоже была слегка полноватой, но в меру, это была хорошая полнота, чего не скажешь о мужчине.

Рядом с ними стояла молодая девушка, вероятно, их дочь. Она показалась мне очень красивой. Черное каре, макияж в стиле смоки айс, облегающая бардовая юбка и такого же цвета топ на тоненьких бретельках. Этот комплект идеально подчеркивал стройное тело.

Не мудрено, что отец назвал ее принцессой и королевой, хотя еще недавно так назвал меня… принцессой… ну конечно, я не такая эффектная.

— Ты с кем это? — странным тоном спросил мужчина, чуть хмурясь, посматривая на меня.

— С дочкой, Ариной, — с улыбкой ответил ему отец. — поужинать заехали.

— С каких пор у тебя дочь? — удивилась женщина.

— Да, и почему я об этом не знал? Может ты еще и жену от нас скрываешь? — засмеялся мужчина. — Самый заядлый кутила и холостяк оказался семьянином. Вот это сенсация для журналюг.

— Я еще могу удивить. — полуулыбкой отвечал им Дмитрий.

Мужчина, которого, как оказалось, зовут Ильдар, предложил поужинать в их компании, даже, я бы сказала, настоятельно этого потребовал.

Нам накрыли в глубине ресторана, в отделенной ширмами комнатке. Таких комнаток было еще несколько, мы заняли одну из них.

Интересный, конечно, этот ресторан. Если он славиться своей высотой, почему нельзя было вип комнаты сделать у окна. Хотя, я уверена, наш столик у окна был дороже.

Покидала я наше место с прекрасным видом на город с большим сожалением. Хотелось есть, наблюдая за всеми этими огнями.

Секрет моего появления в роду Зариных Дмитрий так и не раскрыл. Сказал только, что им незачем было знать о моем существовании. Больше спрашивать обо мне было бы не тактично, и новые знакомые решили сменить тему.

— Я, кстати, был удивлен, увидев на твоем парковочном месте бентли. Я припарковался там неподалёку. Подумал, у тебя или место отжали, или ты решил сменить вкус к машинам. Где твои яркие суперкары, которые ты всегда простодушно менял как перчатки? — мужчине было смешно, его тон был веселым и компанейским, но жуткий, несколько напугавший меня, блеск в глазах выдавал истинные чувства.

— Да, я совсем не думал о практичности долгое время. В том месяце разбил ламбу. Каюсь, был не трезв, зато получил урок, на лечение машинки я отвалил чуть ли не всю стоимость нового такого экземпляра, до сих пор жду запчасти из Германии, еще и прав чуть не лишили.

Решила не выдавать своего удивления. Молча смотрела в тарелку.

Съесть все заказанное не получалось. Голод я утолила очень быстро и кусок в горло уже не лез.

Напротив меня сидела девушка, Лиза, как выяснилось. В разговор взрослых она была вовлечена и не стесняясь смеялась над шутками моего отца и много, о чем расспрашивала его.

Я лишь наблюдала за этим с отстраненным задумчивым видом.

Понятное дело, во мне нет ничего интересного. Со мной сложно найти общий язык. Проще общаться с вот этой красивой девочкой, чужой какой-то дочкой. Она в сто раз лучше. Во всем лучше меня.

— Столько слышала о вашем фильме, так не терпеться его посмотреть, там остались еще билеты не предпремьерный показ? — заворожённо смотрела на него брюнетка.

— Боюсь, нет, сейчас там такой ажиотаж с пригласительными, к тому же, все гости уже утверждены.

— Жаль, — она посмотрела на меня и ее взгляд стал каким-то враждебным. — а Арина пойдет на показ?

— Лиза, — строго посмотрела на нее женщина, мама девушки.

— Я не думаю, что Арине будет это интересно, скучно там, старые дядьки, тетьки, журналисты, камеры, другое дело — вечеринка в день премьеры, — улыбка отца стала шире. — вот это уже моё мероприятие, а я-то уж сделаю круто, поэтому всей семьей, без мелких, конечно, им такое еще рано, буду ждать. Пригласительные пришлю.

Из разговоров я узнала, что семья у них большая, у Лизы есть две младшие сестры, а еще она училась в той гимназии, где учусь я, в том же классе. По-моему, Алиса мне про нее рассказывала…

Вскоре семья засобиралась домой, и мы тоже решили закончить ужин и вместе с новыми, скорее для меня новыми, знакомыми. Отправились на парковку.

Лиза странно на меня посматривала.

— Как там вообще в классе? Савин все еще не оставляет идею вынести всем мозги? — спросила вдруг девушка как бы невзначай, рассматривая рисунок своего маникюра.

Я невольно улыбнулась, вспомнив его выходки. Посмотрела на экран в лифте, показывающий цифру проезжаемого этажа.

Взрослые были увлечены разговором и не смотрели в нашу сторону.

— Да, он не сдается.

Девушка показалась мне надменной и недоброжелательно настроенной ко мне, но ответить я попыталась дружелюбно и не слишком тихо.

— А… — ее голос дрогнул. — Литвинов. У него кто-то появился? Ты ведь по любому его знаешь, он общительный.

Я замерла, не зная, что на это ответить. Кончики пальцев закололо, моя рука впилась ногтями в ладонь другой руки, чтобы умерить зуд.

— Не знаю… — успела сказать я перед тем, как двери лифта открылись.

Домой мы возвращались в тишине. Я, опустив голову на стекло, провожала взглядом череду убегающих назад огней, не успевая встретить расплывающийся от скорости свет.

— Знаешь, если хочешь, я могу достать билет на премьерный показ. Алиса очень просила, сходите вместе. — отец, видимо, решил, что меня расстроили его слова, принятое за меня решение.

— Не надо, мне там делать будет нечего. Я этим не увлекаюсь…

— Вот и я так подумал.

Рука потянулась к телефону. Время уже давно как за полночь. Не особо думая, что творю, я открыла страницу «своего» парня. В который раз за сегодня.

На аватарке красовался портрет мальчика. Его веселая улыбка казалась мне жуткой. Остекленевшие глаза явно дают понять, что слеп герой картины.

В его ленте фотографии, сделанные в компании друзей, мешались с картинами искусства, природой и интересными подходами к отражению известных мест по всему миру. Больше американских примечательностей вроде тайм сквера, статуи свободы, Голливуда и прочего.

Посты у него почти все на английском языке. С чего бы?

И каждый раз, когда палец тянется к кнопке «подписаться», рука дрожит. Вроде как ничего особенного в этом нет, но отчего-то сердце ускоряет свой ритм.

— Чем завтра собираешься заняться? — вдруг прозвучало от отца.

Я убрала телефон в карман пиджака и непринужденно посмотрела на профиль Дмитрия, сосредоточенного на дороге.

— Ну, в школу поеду, потом уроки, наверное…

— Черт, точно, — вдруг резко остановился на светофоре и удивленно посмотрел на меня, приподняв брови к верху — забыл, что в школе шестидневка. Саню уже отпустил.

— Ничего страшного, я могу и на автобусе доехать, — неуверенно произнесла, закусив губу. Все же я не знала ни ближайшей остановки, ни автобусов, которые там останавливаются.

— Не гони, отвезу тебя завтра, только разбуди меня за полчасика до выхода.

Уже в кровати, выключив свет и забравшись под еще прохладное одеяло, я снова не удержалась и заглянула на его страницу.

В сети его не было с самого утра. Можно ли считать это необычностью?

Раз его весь день не было, то и сейчас вряд ли он зайдет.

Это прибавило мне смелости, и я в порыве какого-то неизвестного воодушевления, нажала на кнопку подписаться. Отложив телефон на тумбочку у кровати, шмыгнула под одеяло.

Попытка убедить себя, что ничего такого в том, что я подписалась особенного нет, все равно в голове звучало неубедительно и я, схватив телефон, еще раз убедилась, что в сети его нет и не было за эти несколько минут моей подписки. Нажала на отписку и упав на подушки, уставилась потолок.

В темноте конца и края потолку нет. Можно представить будто он такой большой и глубокий, что если бы я имела сверхспособности человека-паука, то смогла бы уползти за облака. Думаю, что если бы я вдруг смогла посмотреть вниз, то точно также бы ничего не увидела в глухой, непроглядной тьме.

О чем я думаю вообще? И чем занимаюсь? Почему так переживаю о том, что он подумает? Если не хочет, может не добавлять меня в друзья, я же не настаиваю.

Бред вообще. Голову себе заморочила ерундой какой-то.

Снова взяв телефон в руки, провела пальцем по его странной аватарке. Почему бы ему не поставить свою фотографию, у него прекрасные внешние данные и зачем ему этот жуткий рисунок?

Последний раз взглянув на время его захождение в социальную сеть. Полшестого утра был в сети. Нажала на кнопку подписаться и быстро отложила телефон на дальнюю тумбу.

Мы же для всех встречаемся. Я поддерживаю иллюзию… хотя если Алиса заметит, как я смогу объяснить почему только сейчас подписалась, если встречаемся мы много дольше по созданному мифу?

Ладно, потом об этом подумаю, может ему не понадобиться больше моя помощь и мне не придется ничего объяснять.

Глава 9

Утро началось непросто. Сказался поздний приезд. Поспать удалось лишь три-четыре часика. Раньше у меня был строгий режим. В детдоме, в десять начинался отбой.

Всегда думала, что все родители строги с правилами и временем сна. Как-то меня забирали в семью, и я жила в ней почти год. Там во всем была строгость и множество обязанностей, многодетная семья, хлопот было всегда выше крыши и отбой был в девять. Строго. Глава семьи ровно в это время отключал все электричество и воду, чтобы никто ничем не мог пользоваться и спал, а если кто и бродил, то наказание настигало в тот самый момент, когда это правило нарушалось. Били сильно. Больно, но зато урок усваивается навсегда.,

Поэтому я так напряглась от того, что не знаю правил этого дома и никто мне не говорил, что делать здесь запрещено. Теперь же понимаю, что правил-то и нет. Впервые я так расслабилась. Думаю, что именно так должно чувствоваться дома.

Слово-то какое — дом. Теплое какое-то. Так бесконечно долго мечтала ощутить себя дома, что сейчас, за чисткой зубов, стоя перед зеркалом, почувствовала, как горло сдавило, будто внутри пружина и глаза заблестели от наступающих слез.

Долго не решалась будить сегодняшнего моего водителя. Но времени уже оставалось не так много, и я решилась тихонько войти.

Шторы в комнате были плотно задернуты и я, решив начать с малого, прошла к окну и приоткрыла одну сторону, освещая ранним утренним солнышком большую кровать.

Спящему такая солнечная атака пришлась не по душе, и дабы спрятаться от ярких лучей, нагло бьющих в морду, ушел под одеяло с головой.

Надежда на то, что этот мой жест не будет лишен внимания, испарилась. Ладно, и мне просыпаться было не просто.

Несмело подошла к кровати и осторожно дотронулась до того, что предположительно казалось плечом. Под одеялом поди, что разбери.

— Мм… — раздалось приглушённо.

— Уже полвосьмого, мне тут в школу нужно, — несмело решила напомнить о его обещании я.

Стянув одеяло с головы и повернув голову в мою сторону, сонно посмотрел на меня. На глаза падали взъерошенные волосы и оттого умоляющее выражение лица казалось еще более жалостливым и отчего-то даже милым.

— Может ну эту школу, еще устанешь от нее. Давай спать, суббота, елки-палки, — на последних словах он отвернулся и подтянул к себе одеяло.

Я даже задумалась на несколько секунд. Странно, что взрослый человек, мой отец такое говорит, но как же это было заманчиво: перестать париться и без крайних мыслей вернуться в постель.

Тут же мысленно себя отдернула. Как я могу сейчас прогуливать? Зря мы вчера с Филом столько всего разбирали что ли? Я хотела исправить двойки и не прийти сегодня в школу будет значить — жить до конца полугодия с вот этими оценками. Сделать уже ничего будет нельзя.

— Ну нет, сегодня мне нужно там быть, встава-а-а-ай, — я потянула за одеяло, и он, не ожидав от меня такой подлости, не успел схватить свой край.

Недовольно сел на кровати, сдувая с глаз волнистую прядь.

Я отошла от кровати, вдруг испугавшись его реакции. Еще недавно ни за что не позволила бы себе так сделать с человеком старше себя. Это великая наглость, за которую в детдоме отвечают по всей строгости. Мера воспитания там всегда силой нанесения увечий измерялась.

— Ладно, иду, — пробурчал Дмитрий, поднимаясь с кровати. Его взгляд зацепился за мой, затравленный. Он нахмурился.

— Аришь, все хорошо? — он направился в мою сторону, скользя взглядом по мне и пытаясь выяснить причину резкой перемены в настроении.

В голове всплывали жуткие короткие флешбэки из прошлой жизни, и я невольно шагала назад, отдаляясь от отца.

Зацепилась взглядом за его стан. Дмитрий, похоже, спал в одних черных шортах. Торс его был оголен, представляя глазу все татуировки и хорошо прослеживаемый пресс. Конечно, и в одежде было видно, что телосложение у мужчины прекрасное, но эффекта от такого зрелища это почему-то не заглушало.

Отвлеклась я лишь на мгновение, а потом перед глазами встал образ человека, которого пожелала бы никогда не знать.

Сознание впустило одно из страшнейших воспоминаний…

— Держите ее, — властно приказывал мучитель, наслаждаясь открывшейся картиной. — что, улыбалась ему, шмара?! — хватая за волосы и больно дергая назад, спрашивал он.

Я зажмурилась. Меня пробила дрожь по всему телу, и я бы непременно погрязла в кошмарных воспоминаниях, но почувствовала, как меня осторожно обнимают, прижимая к себе.

— Тише, заяц, ты чего? — мягко гладил по голове отец. — Я никогда тебя не обижу. Такое чудо прекрасное растет. Если оно говорит, что хочет в школу, значит мы едем в школу.

Его слова привели меня в чувства. Я стала отходить и понимать, что рядом папа, он не даст меня в обиду. Он не позволит повториться всему тому, что со мной было и ни за что не позволит себе такое совершить. Это же папа… мой настоящий папа…

Я обняла его в ответ утыкаясь ему в грудь. От него вкусно пахло пряным древесным ароматом.

— Я сделала тебе чай с бутербродиками, — тихо говорю, крепче прижимаясь к нему. На интуитивном уровне чувствую исходящую от него безопасность и хочу подольше ее ощущать.

— Ты моя зайка, — сюсюкается в ответ, продолжая гладить по волосам. Чувствую, что он улыбается.

Приехали мы к школе быстро. Я выбралась из машины и уже направилась к кованым воротам, но оглянулась и подошла к окну машины.

— До свидания, — неуверенно попрощалась я, поджав губы.

Дмитрий сдвинул солнечные очки с переносицы и вопросительно посмотрел на меня.

— Заяц, прекрати это. Я злой что ли такой? Чего как не родная? — он потянулся на задние сиденья и достал мой рюкзак — Ты забыла, думал, когда проснешься.

Я забрала рюкзак из его рук и заискивающе улыбнулась.

— Спасибо.

— Да не за что, во сколько у тебя уроки заканчиваются?

— Где-то… в час. — задумчиво ответила.

— Отлично, к часу за тобой заеду, давай, если что, звони. — мужчина подмигнул мне и вернул очки на глаза.

Я весело ему улыбнулась и в приподнятом настроении поспешила в школу.

Я направлялась по коридору в кабинет информатики, когда меня вдруг кто-то тронул за плечо. Я через чур резко обернулась. Сердце вдруг подскочило от испуга.

Передо мной стояли три девушки очень красивой наружности.

— Привет, ты же Арина? Девушка нашего Филиппа? — заговорила та, что была по середине. — Я Ника, а это мои подруги — Диана — она указала на рыжеволосую, кудрявую красавицу. — и Кристина. — теперь взгляд ее пал на девушку с темными волосами, к середине переходящими в красный цвет. Кожа ее была смуглой, и нет, это был не просто загар.

Я внимательно оглядела троицу, в частности, их лидершу. Эта Ника выглядела как настоящая модель. Блестящие платиновые волосы, завитые в идеально уложенные кудри. Она была выше меня, грациознее. Довольно глубокий, но не выглядящий пошло вырез на белоснежной блузке с длинными полупрозрачными рукавами фонариками. Черная клетчатая юбочка дополняла образ девочки из высшего класса. Все вещи смотрелись на ней очень дорого и носила она их с надлежащим чувством превосходства.

На мне тоже не было ничего дешёвого, но я не умела возводить такой шарм вокруг себя. Сложно даже объяснить, что нас так сильно отличало.

Девочки позади Ники тоже выглядели дорого и всем своим видом это показывали. Тут, конечно, так выглядят почти все ученики, но не могла это не отметить. Сила непривычки сказывается.

— У нас так не принято, ты ведь новенькая, но раз ты девушка Фила, мы принимаем тебя в наш круг. — она разблокировала свой айфон и зашла в поисковик ников в социальной сети. — Держи, забей себя. — она протянула телефон мне.

Я слегка хмурюсь, не до конца понимая к чему все это, вбиваю название своей страницы и возвращаю хозяйке телефон с моей открытой на экране визитной картой.

— Какой милый котик, — улыбается она, глядя на аватарку, а в голосе слышится презрительная насмешка. — я подписалась на тебя, подтверди там у себя, и я добавлю тебя в нашу группу.

— Какую группу? — непонимающе смотрю на нее я.

— В группу элиты школы, — улыбается она, а глаза смотрят высокомерно, будто я пыль.

Я достала свой телефон и добавила в ответ новую знакомую, краем глаза замечая уведомление. Быстро его открываю и вижу, что Фил принял мою заявку в друзья. По телу прошлась волна мурашек и внутри что-то затрепетало.

Заметила завистливый блеск в глазах Ники, смотрящий на мой телефон. Да, последняя модель, недавно вышел совсем. Она хотела было сказать что-то, но ее перебил оклик.

— Арина! — с другого конца светлого коридора бежали два парня. Добежав до нас, тот, кто кричал мое имя, поправил свою длинную мелированую челку и оглядев меня, довольно улыбнулся, — ты красотка.

— Литвинов задрал самых лучших себе приватизировать, — недовольно фыркнул второй, спортивного телосложение, высокий с прической полубокс. — дракон недоделанный.

— Вы что приперлись? — сверкнула злым взглядом в них Ника.

— О, девочки! — будто не замечая до этого момента стоящих рядом особ, блондин с мелированым волосами подошел и обнял нику за плечи, игнорируя ее сопротивление. — Мы пришли сказать новенькой, что ее ждет у себя канцлер. Что-то по поводу расписания.

Я встрепенулась и оглядела коридор, посмотрела на разные его концы, пытаясь вспомнить в какую сторону идти, чтобы прийти к кабинету канцлера.

— Тебе туда, в двести двадцатый кабинет, — показал рукой второй парень, заметив мое замешательство.

— Спасибо, — улыбнулась ему я.

Он в ответ весело мне подмигнул.

В кабинете молодой мужчина, Сергей Владимирович, объяснил, что с понедельника каждый ученик будет учиться по своему, индивидуальному расписанию, согласно его будущей специальности. Мое расписание было уже составлено по той анкете, которую я заполняла к первому сентября.

Шла на информатику со смешанными чувствами. Свое расписание — это так круто! У нас в школе ничего подобного не было. Тут и факультативы, и твои профессиональные предметы, индивидуальные консультации, если нужно. Эти консультации есть в расписании и, если у тебя есть затруднения или вопросы, приходи.

Поразительно…

На урок я немного опоздала, но учитель не сердился. Добродушно мне улыбнулся и разрешил войти.

— У нас сейчас работа в группах, я говорил о традиционных проектах в начале учебного года, — сказал учитель, снимая очки. — составь компанию Мариане, у нее как раз нет пары.

Я бросила быстрый взгляд на стол учителя, за которым сидел Филипп и что-то быстро печатал на компьютере. Погруженный в свое дело, он ничего не замечал и даже не посмотрел в мою сторону.

Пока шла в конец кабинета, заметила Алису и Матвея. Они что-то обсуждали, переговаривались и даже спорили. Рядом сидел парень в очках и с деловитым видом что-то записывал с компьютера. Похоже, команда у них уже есть. Увидев меня, она махнула рукой. Я в ответ подняла свою.

Увидев, что у стола Марианы нет второго кресла, я взяла свободное, подкатила его к ней и села рядом.

— Привет, — она отвлеклась от монитора и достала изо рта Чупа-чупс, смеряя меня лисьим взглядом. — что делать будем?

Я пожала плечами, отводя взгляд в сторону.

Рядом с ней я отчего-то чувствую себя еще неуверенней, чем уже есть.

Выглядела она как всегда эффектно. В синих деловых шортах с высокой талией, колготками в сетку, на чёрно-белую блузку без рукавов накинута черная мужская кофта совершенно не ее размера. Ее тонкое тело тонуло в теплом материале. Длинные черные волосы спрятаны под кофтой, видимо, чтобы не мешались. Макияж неизменно броский завораживал взгляд. Яркий смоки айс непременно ей очень шел.

— Я думала создать веб-сайт или составить методичку по какой-нибудь особо острой теме в программировании, хотя это уже слишком мелко для проекта. Что думаешь? — непринужденно говорила она.

— Не знаю, — тихо выдала я. — а в чем суть проекта?

— Нужна проблема и ее решение, то есть продукт, если коротко, — девушка снова уткнулась в монитор, перебирая сайты поисковика.

— Понятно, — еще тише сказала.

— Ты не против, если с нами Кирилл будет в команде? Я изначально только с ним думала делать проект. — она бросила быстрый взгляд, не поворачиваясь в мою сторону и лишь на миг отрываясь от экрана.

— Нет, конечно, не против, — быстро выдала я. Появилось чувство, что я лишняя в этом тендеме. — а где он, кстати?

— Его не будет сегодня.

— Ладно, — не очень информативно, но не буду лезть. Вздохнула, невольно переводя свой взгляд с экрана, за которым сидела Мариана, на рабочий стол учителя. Фил все также смотрел в компьютер, что-то при этом объясняя склонившемуся к нему преподавателю. — а почему Фил там сидит? — осмелилась спросить у Марианы я.

— Он у нас уником, — усмехнулась девушка. — для него это все слишком легко, к тому же, он не командный игрок. Для него Илья Васильевич находит задачки по сложнее. — она вдруг посмотрела на меня улыбаясь одним кончиком губ. — Ты же его девушка, должна знать такие вещи. Хотя неудивительно, он страшно скрытен. — ее взгляд зацепился за что-то в районе моей шеи — У тебя тут галстук немного… давай поправлю.

Она аккуратно выправила вещицу красивыми серебристыми ноготками.

— Вот так, красотка.

— Спасибо, — смутилась от чего-то я.

Еще два урока шли для меня очень медленно. Время тянулось как патока. Я взяла у преподавателей дополнительные задания, чтобы исправить полученные оценки. С Филом мы сегодня отчего-то так и не заговорили. Я не подходила, а он и не замечал. Вокруг него все время кто-то крутился, и он не оставался один, с кем-нибудь обмениваясь любезностями.

На большой перемене мы спустились с Алисой в столовую, хотя назвать ее таковой сложно. Я знаю, как выглядят столовые, а это место было скорее похоже на кафетерий в льдистых — голубых и синих тонах. Еда тут была вкусной, красиво оформленной. На нее эстетически приятно было смотреть, что столовкам не свойственно. По крайней мере, тем, которые я видела.

Я, Алиса и Настя с Идой сели за столик у широкого панорамного окна, где вместо кресел, можно насладиться мягкими диванчиками. Алиса с Настей были увлечены обсуждением какого-то сериала. Ида время от времени вставляла в их диалог свою лепту, а я смотрела по сторонам.

Заметила стол моих новых знакомых. Ника, увидев меня, махнула рукой, приглашая в их компанию. Я вжала голову в плече, извиняющее улыбаясь, отрицательно покачала головой.

Алиса проследила за моим взглядом. Сразу узнав девушек, она закатила глаза и недовольно посмотрела на меня.

— Ты уже общалась с этой стервой, я смотрю. Само собой, она, конечно, не упустит девушку самого Литвинова. Он же крутой. Значит и ты заочно тоже. Плюсом нужно же иметь связи со звездочкой нашей, пусть и через его девушку. — бурчала сестра, дергая трубочку своего шоколадного милкшейка. Вверх-вниз через пластиковую крышку.

— Она добавила тебя в группу элиты? — широко раскрыв глаза, спросила Настя.

Я разблокировала лежащий на столе у моего подноса айфон. И, завидев уведомление от новой знакомой, утвердительно кивнула Насте. В группе по мимо меня было еще десять человек.

Настя откинулась на спинку диванчика, сложив руки на груди и обижено устремила свой взгляд в окно.

— Я тоже могла бы быть там, — зло говорила в сторону она. — но он с тобой не на долго, тебя быстро оттуда вышвырнут вместе с его словами «нам надо расстаться».

— Насть, ты опять? Чего начинается, мы вроде с тобой все обсудили уже, — потрясла за плечо подругу Алиса. Затем она посмотрела на меня своим поучительным взглядом. — Но она права насчет вышвырнут. Стоит ему сказать «прощай», тебя сразу удалят оттуда, поэтому не привыкай и не зазнавайся.

— Да я и не думала, мне зачем эта группа?

— Для престижа, ты по закону этой школы сейчас выше нас по статусу, — вдруг решила высказаться Ида.

Угораздило же меня познакомится с Филом при… таких обстоятельствах.

— Нужен мне больно ваш престиж, разве это так важно? — допивая апельсиновый фреш, задала скорее риторический вопрос.

— Да, важно! — воскликнула вдруг Настя, поднявшись со спинки дивана. — может там, где ты училась раньше — работала сила равенства, но тут другие законы. Очнись, ты в другой школе.

Да я давно очнулась, разница между моей старой школой и этой, новой — безумно огромная, но равенства у нас никакого не было. Все решала сила и старшинство, а еще наглость или как это там называлось — смелость. Я была слишком хилой и мелкой, поэтому девочки крупнее меня этим пользовались, удачно затравливая. Мальчики же или смотрели с жадным блеском, или покупались на провокации девочек и помогали травить.

Здесь все более цивилизованней. Хоть и есть разделение, но никто так не над кем не издевается.

— Насть, ты уж палку-то не перегибай, — слегка осаживает ее Алиса.

Я снова огляделась по сторонам и нашла взглядом Мариану. Она сидела за столиком одна, в наушниках AirPods, уткнувшись в телефон.

— А почему Мариана одна? — спросила у Алисы. Я думала, что у нее есть друзья. Она так уверенно выглядит.

— Миронова же тихоня, — ответила на вопрос Ида, доедая свое пирожное. — она, когда перешла к нам в школу в десятом классе, совсем серой мышкой была, пока Кир не вмешался.

— Вообще, такая хорошенькая, миленькая была, — продолжила Алиса. — бегала от Кира, как от огня, оно и понятно, жуткий тип, но потом что-то случилось, и она вдруг прокрасилась в черный, яркий мэйк, вызывающие шмотки, все дела.

— Он так повлиял?

— Конечно он, видела его вообще? Мутный тип. — чуть тише сказала сестра. — Миронова не успела друзьями обзавестись, когда Воронов ее в свои паучьи сети загнал. Теперь она только с его друзьями тусит, когда он рядом, а когда его нет, то вот так вот сидит, в одиночестве. Его боятся, говорят, он с какой-то криминальной бандой замешан, поэтому и девушку его здесь все стараются не трогать.

Захотелось подойти к Мариане и обнять. Так жалко ее стало вдруг. У меня появилось чувство, что она у него в заложниках, и он насильно заставил ее быть рядом с собой, привязал к себе, и другой жизни, кроме его она теперь не видит.

Я была в похожей ситуации. Никому подобного не пожелаю.

— Ох, ты посмотри, что твориться, — заулыбалась Настя, не отрывая взгляд от одного из столиков. — мой прогноз свершается раньше времени.

Мы все посмотрели в сторону, куда с блаженной улыбкой глядела Настя.

Я увидела Фила. Он мило улыбался, слушая девушку, сидящую напротив. Незнакомка выглядела странновато. Полноватая, немного нескладная, одета в черные низко посаженные, облегающие брюки, розовую футболку с каким-то анимационным персонажем и черно-белый кардиган. Светло-русые волосы убраны в два высоких хвостика по бокам.

Вела она себя рядом с Филом нервно, то и дело поправляя что-нибудь на себе. Широко улыбалась и была воодушевлена тем, что он с ней сидит. Как я ее понимаю. Неловкость и некоторая неуклюжесть в ее рваных движениях контрастировали с его непоколебимым спокойствием. Он вел себя очень уверено, как и всегда.

— Не обидно тебе? — вдруг поворачивается ко мне Алиса. — Так все и оставишь?

— У нас доверительные отношения, — решила соврать я.

Будет некрасиво, если я вмешаюсь, они мило общаются. Немного обидно, конечно, что он так и не подошел ко мне сегодня, но я не могу на это обижаться. На придумывала себе в голове всякого после одной его помощи…

— Мне Фил другое говорил, сказал, что ты очень ревнива, — пристально посмотрела на меня Настя.

— Ну и наглец, он совсем тебя не уважает, раз так делает, — вспыхнула Алиса. — подойди и напомни этому казанове, что вы пока вместе, вообще-то.

— Да что вы? Они просто общаются, — добавила своему тону немного возмущения.

— Я тоже думаю, что это просто общение. Он на девочек такого типа не смотрит, — решила встать на мою сторону Ида. — ему красивые нужны, как Арина.

Я согласно кивнула. Стало приятнее от сказанного, а противную сторону ее слов, говорящую о непривлекательности той незнакомки, постаралась проглотить.

— Да это и так понятно, — отмахнулась Алиса. — Арин, он тебя просто оскорбляет таким образом. Иди к ним и покажи ему как его голову оторвешь и на крюк повесишь.

Сестра чуть ли не вытолкнула с дивана.

Тяжело вздохнув, направилась к столику Фила и этой девушки. Проклинать Алису смысла не было. Вот такая у нее натура. Фил сам виноват, он же хотел ненастоящую девушку. Вот пусть и получает.

Максимально выпрямилась, поправляя юбку и рукава на рубашке, подошла к парочке.

— Привет, чем занимаетесь? — завела руки за спину, чтобы они не видели, как я нервно щипаю кожу на запястьях.

— Привет, — улыбнулся мне Фил, отодвигая соседний стул. — присаживайся, познакомлю тебя. — он дождался пока присяду и повернулся к своей собеседнице. — Евгения, это Арина,Арина, это Евгения.

При виде меня энтузиазм девушки потух. Она немного сжалась, опустила голову, кусая губы.

Она знала, что я его девушка. Слухи — дело такое, как простуда действует.

— Мы тут обсуждали мультфильм. «Воспоминания о Марни», знаешь такой?

Я отрицательно покачала головой.

— Очень зря, я советую, если не зайдет сюжет, то уж от рисовки ты не останешься равнодушной. Евгения большой специалист по анимэ, и она заверяет, что это один из лучших мультфильмов, что она смотрела.

— Ух ты, спасибо, может посмотрю, — заправив прядь волос за ухо, выдала я.

— Ты тоже рисуешь, как и Фил? — вдруг несмело спросила девушка.

— Да.

— Арина — талантище, я уверен, ее ждет будущее великой художницы, — в своей манере говорил парень, лучезарно улыбаясь.

— Ого, вы вместе поедете в Америку поступать? В один университет? У вас, наверное, уже все распланировано. — заискивающе улыбалась Филу девушка.

Я с легким удивлением посмотрела на своего «парня».

— Мы это не обсуждали, — легко ответил он, даже не посмотрев в мою сторону. — а ты обязательно подай документы в Германию, там превосходнейшая медицина. Со всех стран туда съезжаются. Это лучшее место для реализации твоего потенциала.

— Да я…

— Да ты крутейший будущий врач и даже не думай убеждать меня в обратном. Захочешь — и космос покоришь. — его тон был таким успокаивающим и вселяющим надежду.

Внутри что-то сжалось.

Евгения смутилась и, странно улыбаясь, опустила взгляд на свою уже пустую тарелку. Ее пальцы нервно теребили рукав растянутого порядком кардигана. Она нервно и неестественно резко дергала плечами от волнения.

Какой же он всё-таки чуткий и внимательный. Знает, что сказать человеку, чтобы помочь ему.

Меня кольнула мысль о его альтруистической манере речи и поведении. Я понимала, что так он со всеми разговаривает и именно поэтому его так любят. Но все равно вчера, мне хотелось верить, что эта его доброжелательность не просто дань этике и разговорная привычка. Я вопреки всему, что за ним заметила, продолжала верить, как будто он только мне так добродушно улыбался, смотрел как на забавного маленького ребенка, шутил…

Хотела было что-то сказать, но отвлеклась на громкий, заразительный мужской смех. Не далеко от нас за столиком сидела компания парней, которую, судя по всему, возглавлял Матвей. Это он смеялся. Даже не так. Откровенно ржал. А вместе с ним и вся его компания.

— Так, ну я пойду, — поднимаясь со стула, сказал Фил. — у нас сейчас совместная физика в конференц-зале, так что еще увидимся.

Да, в расписании стоит общий урок со вторым потоком. Пишем контрольную. Этого предмета я и боялась больше всего, и ждала с нетерпением, чтобы быстрее написать и не волноваться больше по этому поводу. Фил во всем мне помог, и мы даже шпоры составили на всякий случай, но не думаю, что они мне пригодятся. Фил хорошо меня подготовил.

— Я, наверное, тоже пойду, — встала из-за стола я. — приятно было пообщаться.

Хотелось на хорошей ноте уйти. Я растерянно протянула ей руку, не придумав жеста доброжелательней. А то смотрит она на меня, будто ждет, что я побью или чего еще ужасного.

Она несмело протягивает влажную от пота ладонь, и я осторожно ее жму.

Отхожу от стола, оглядывая столовую в поисках Фила. Думала отдельно с ним поговорить. Не хотелось бы навязывать свое общество, но я лишь спрошу, как долго мне еще нужно играть его вторую половинку. Если что, я сразу от него отстану.

Я покинула столовую и нашла парня на третьем этаже. Он сидел на диванчике напротив Конференц-зала и что-то печатал в телефоне.

Неторопливо подошла. Он так и не поднял глаз, но периферийным зрением точно меня заметил.

— Хотела спросить, — я прочистила горло прикрыв рот сжатой ладонью. Хотелось придать тону раздражительности, будто мне весь этот спектакль не очень-то и нравится. — долго мне еще играть тут твою девушку? Я уже не особо вижу смысл во всем этом притворстве. Чтоб ты понимал, Алиса заставила меня к вам подойти, и она не успокоилась, если бы я не подошла и не испортила вам беседу. — Я говорила не громко, чтобы слышал меня только Фил. Любопытство проходящих мимо напрягало.

Хотелось дать понять, что я не нарочно навязалась к ним, что это все обстоятельства.

— Ты даже не представляешь, как с твоим появлением стало легко, — парень посмотрел на меня, опуская телефон. — ко мне почти никто не пристает, у меня стало больше личного пространства, Демидова перестала беспокоить.

Я знала еще не весь преподавательский состав, но эту фамилию помнила хорошо.

— Да ладно, — ошеломленно уставилась на него я, широко раскрыв глаза. — Валерия Владимировна? Учительница английского?

Он постучал по месту рядом с собой, приглашая сесть. Я несмело присела, смущаясь отчего-то.

— А еще учительница по искусству, — насмешливо смотрел на меня он. — но Демидова — очень настойчивая женщина, а ведь у нее муж.

Я по-прежнему смотрела на него широким взглядом.

— Ты как сдерживающая сила, особенно, когда рядом находишься.

— Знаешь, что-то я не очень это заметила, — сказала, вспоминая все его сегодняшние компании. Он почти не оставался один и девушки там тоже были.

— Поверь, ты очень помогаешь, я обычно стараюсь держаться не далеко от тебя, но не беспокоить при этом, а то и так пользуюсь твоей добротой, — говорил он, наблюдая, как скапливаются люди у конференц-зала. Среди них были и наши одноклассники. — и доброта твоя — это, конечно, хорошо, но это и придает слишком докучающим девушкам больше уверенности. Они начинают понимать, что волосы ты им не выдерешь. Это плохо. — он серьезно посмотрел на меня. Его глаза были такими гипнотизирующими. — Прости, если роль моей девушки мешает тебе жить. Я перебросил часть внимания на тебя. Можно я еще немного отдохну от него? Потом можешь меня бросить. Скажешь, что я тиран, например, или изменник.

Его взгляд был таким уставшим, замученным. Внутри все сжалось. Он открылся мне с новой стороны, и я уверена, многие не знают эту его часть. А я теперь знаю.

— Да мне совсем не трудно, — стушевалась я, вдруг позабыв, что хотела выказать раздражение от странной игры в пару. — если нужно, то подходи, я всегда выручу и мне не в тягость такое внимание, если бы они дрались или обзывались — вот это было бы уже сложнее.

Попыталась пошутить, но вышло, как всегда. Не умею я этого делать, так зачем каждый раз выдаю эту бредятину.

Но он усмехнулся. Значит мои слова и стыд за них того стоили.

Народу скопилось уже довольно много. Я заметила Алису с Настей. Обе сверлили нас взглядом. Многие смотрели на нас и странно, никто к нам не подходил.

— Тогда подыграешь мне еще? — заговорчески улыбнулся мне Фил.

Я ответно ему улыбнулась и кивнула.

Он вдруг лег на диванчик и положил голову мне на колени, широко улыбаясь, как мартовский кот.

Было неожиданно, и я снова широко открыла глаза, смотря на него сверху вниз.

— Твоя улыбка дорогого стоит. — вдруг сказал парень, не отрывая от меня взгляда.

— В смысле? — спросила, приподняв бровь.

— Ты редко это делаешь, оттого она кажется очень искренней, и вызывать её у тебя безмерно приятно.

А мне приятно просто находиться в его обществе, говорить с ним. Его речь кажется на порядок начитанней и приятней речи парней, встречавшихся мне раньше. Именно таким я представляла себе идеального парня и думала, что он живет лишь в моей голове. Вот он, тот самый мой принц на белом коне прямиком из моего воображения.

Нельзя было мне так думать. Ведь такого не бывает, он не из моей головы. Он реальный человек со своими мыслями чувствами и проблемами. У него наверняка есть и плохие черты характера. Не могут не быть. То, что я их не вижу — говорит лишь о моей невнимательности. Алиса же не просто так хочет, чтобы я его бросила.

Я подняла голову на шокированных ребят. Краем глаза заметила открытый от удивления рот Ники и переговаривающихся рядом подружек. Заметила странную улыбку Марианы и наткнулась на тяжелый взгляд Алисы.

Моего носа осторожно коснулась рука. Я посмотрела вниз на довольно улыбающегося Фила.

— Не смотри на них, сделай вид, что увлечена, — чуть тише сказал он. — и прости, я пользуюсь твоей добротой и безотказностью, мне сейчас правда это нужно.

— Все хорошо, мне не сложно, к тому же, ты тоже мне помогаешь с учебой, считай, что квиты.

Я смотрела в синие глаза и, кажется, пропадала. Терялась в глубине его синевы…

Словно заворожённая, я смотрела на него, в голове не осталось ни одной мысли и стало так легко… как никогда до этого. Рука потянулась к его волосам, но тут взгляд обострился, радужка вдруг потемнела и зрачок сузился.

Едва я успела дотронуться до волос, почувствовать их мягкость… я убрала руку.

Мне был знаком его взгляд. Я знаю, что это такое — не хотеть чьих-либо прикосновений. Чуждаться контакта, потому что не доверяешь больше человеку.

— Ахринеть, голубки, вы чего это! — прозвенел веселый голос Матвея. Он со своей компанией только подошел и завидев нас, решил не проходить мимо. — Какую муху схавали? Ходили такие деловые, типа не встречаетесь и вообще друг друга знать не знаете, так, для троллинга замутили, а сейчас расселись тут аля птички-неразлучники.

Его компания засмеялась. Один из смеявшихся приблизился к диванчику с моей стороны и оперся о подоконник, непрерывно глядя на меня с странной, глуповатой улыбкой. Я помнила его. Это тот самый тип, что сегодня утром подбегал, когда я разговаривала с девочками, подсказал кабинет канцлера и даже подмигнул.

— Угорайте, давайте, зато я не щенок на поводке, вечно влюбленный в свою хозяйку и вечно следующий за ней, стоит поманить. Зря хозяюшка сняла с шавки намордник, растявкался тут. — весело бросил в ответ Фил, закрыв глаза и не предпринимая попыток встать.

Это были злые слова, произнесенные с целью причинить боль. Я не ожидала такого от Фила. Он не мог этого произнести, он же такой хороший…

Посмотрела на Матвея, сжимающего кулаки до по беления. Его задор в глазах сменился блеском гнева. Таким я его еще не видела. Вечно беззаботный шут вдруг посерел и сдвинул брови к переносице. Он точно бы ударил. Я видела это в его взгляде. Но что-то его останавливало.

— Да пошел ты. — неожиданно тихо произнес парень. Его голос до этого всегда был очень слышен всем.

Проводила взглядом отдаляющегося Матвея. Его походка стала резче, а плечи грознее.

Меньше всего я хотела услышать от Фила то, что услышала. Но иллюзия его идеальности начала рушиться, что к лучшему. Пора прекратить млеть от человека, которого мои сумасшедшие мысли водрузили на пьедестал лучшего из тех, кого я встречала.

Неодобрительно посмотрела на Фила, но тот так и не открыл глаз, игнорируя не только мое осуждение, но и всю компанию окруживших нас ребят.

Краем глаза заметила движение и посмотрела в сторону того спортсмена, что все это время довольно меня изучает. Он протянул руку к моему лицу, а я, нахмурившись, несмело отодвинула голову в сторону.

— Пакли убрал. — не открывая глаз, Фил стукнул по руке распоясавшегося спортсмена. — мельтешишь перед глазами, свет загораживаешь.

— Фил, ты… как так-то? — спросил один из компании, все еще недоумевающий от поступка. Кучерявый, с модной прической. — Вы же друзья, братаны типа, так не делается…

— Братаны? — вдруг рассмеялся Фил. Он поднял голову с моих колен и с колючей насмешкой взглянул на паренька. — будем считать, что ты неудачно пошутил.

Он встал с диванчика и направился в аудиторию. Она была уже открыта. Я и не заметила, как учитель пришел и запустил учеников.

Следом прозвучала мелодия, оповещающая о начале урока.

С контрольной пришлось повозиться. Я несколько раз перепроверяла ответы и схематику задач. Сдала работу самая последняя.

В коридоре я догнала Фила, чтобы похвастаться своей уверенностью в положительной оценке. Все же это его заслуга. Тем более нам в одну сторону. Сейчас последний урок, у всех факультативы и он, как и я, ходит на искусство.

Меня немного пугала перспектива получить словесный удар вслед за Матвеем, но я убедила себя, что если так случится, то и к лучшему: разорву свалившуюся привязанность к нему навсегда.

— Кажется у меня получилось, я даже не разу подсказками не воспользовалась. Все вот тут было. — я легонько постучала пальцем в висок.

— Ты умница, я знал, что ты справишься. — тепло улыбался мне он.

Проходящие мимо ученики с интересом на нас посматривали. Каждый посчитал должным уделить нам внимание, будто мы зверушки экзотические.

— А ты как написал? — решила спросить, опуская взгляд в пол, чтобы не видеть множества уставленных на нас глаз. Фил, казалось, этого не замечал.

— Как и всегда я за оценку спокоен.

Меня беспокоил тот инцидент с Матвеем и хотелось об этом спросить Фила, но я чувствовала, что он не настроен разговаривать на эту тему. Меня не ждет ничего хорошего, если я об этом у него спрошу.

Поэтому решила задать другой интересующий меня вопрос.

— Значит ты собираешься в Америку после окончания школы? Будешь туда поступать?

— Планирую. — непринужденно ответил он.

— В художественную сферу? — с едва скрываемым любопытством продолжила допрос, следуя за ним. Шаг у него был широким, я немного не поспевала.

— Почему бы и нет.

— И что, ты будешь художником? Искусствоведом?

Он остановился у двери нужного нам кабинета и повернулся ко мне. С прищуром посмотрел. Взгляд его стал острым и тяжелым.

Было неловко, и я опустила голову и уставилась на наши с ним кеды, не выдержав зрительного контакта.

— Ты переживаешь? — вдруг спросил тихо, но участливо.

Поджала губы, несмело кивнув.

Как он понял, что за вопросами я скрываю свое беспокойство? Как я поняла, что он имел ввиду? Эти вопросы я пока оставлю при себе.

— Мне кажется, что учитель искусств — не моя профессия. Я запуталась и не знаю куда идти. Знаю, что хочу реализовывать себя как художника, но работая учителем я едва ли смогу раскрыть свой потенциал. Там же с детьми нужно работать. Там нечему постигать, учиться чему-то новому, разве что педагогике, а зачем мне педагогика?

Я выдала ему то, в чем сама себе не признавалась. Вдруг обрушила на него поток слов, что грузом лежало на сердце. Почему-то решила, что он тот, кому рассказать это будет полезным.

— Ты занята после уроков?

Слегка удивившись, я немного подумала и отрицательно мотнула головой.

— А что?

— Захотелось свозить тебя в одно место, оно может тебе помочь. Думаю, проблема твоя в том, что ты составила скудный список профессий и зациклилась на единственной, как тебе кажется, возможной. Прекрасно, что мир шире, правда? — снова улыбнулся и открыл дверь в кабинет, жестом приглашая пройти.

Уже перед началом урока я быстро отправила сообщение Дмитрию о том, что забирать меня не нужно и я задержусь на неопределенное количество времени.

Подумала, что он может позвонить, спросить куда я и с кем, как долго меня не будет и прочее, на что у меня не найдется ответа. Все оказалось проще. Он написал «Ок» и больше ничего. Ничего…

Собственно, а чего я ожидала? Кого волнует девчонка из детдома, неведомо каким несчастьем свалившаяся на голову еще совсем, казалось, молодого человека. В общем, как он выглядит, так себя и ведет.

После окончания урока мы зашли с Филом за вещами в зону раздевалок для старшего звена. Он заглянул в мой шкафчик, пока я надевала свою укороченную белую ветровку оверсайз.

— У тебя есть физкультурная форма?

— Да, на верхней полке, — между делом ответила я.

Намного удобнее оставлять форму в шкафчике в школе и таскать домой только если нужно постирать. Здесь каждому ученику прилагается свой шкафчик, где ты можешь хранить, что хочешь. Все для удобства.

— Тебе лучше надеть ее.

Я удивленно посмотрела на парня, но вопросы задавать не стала. Молча взяла пакет с формой и отправилась к прилагающимся к раздевалкам кабинки.

Переодела юбку и рубашку с галстуком на черные легинсы с футболкой. Фил терпеливо меня дожидался. Впрочем, я постаралась быстрее, поэтому вскоре мы уже направлялись к выходу.

Я следовала за ним, бесцельно разглядывая его спину. В голове крутились мысли о том, куда он меня везет. Что это за место, которое может мне помочь? Должно быть, что-то очень интересное.

На крыльце меня вдруг схватили за рукав ветровки. Я оглянулась и увидела перед собой хмурую Алису.

— Куда собралась?

— За Филом, Алис, отпусти пожалуйста, — сдержано, но с едва скрываемым недовольством произнесла я, плавно оттягивая ткань куртки на себя.

Она лишь крепче ухватила схваченный кусок и положила вторую руку мне на плечо, максимально разворачивая в свою сторону.

— Домой езжай.

— Не поеду. — я тоже нахмурилась. Внутри все всполохнуло и взбунтовалось против неё.

— Я отцу твоему все рас… ай, не сработает… я своему отцу расскажу, и он твоему мозг вынесет, он умеет, — грозно предупреждала сестра.

— Ну и пусть выносит, — вырывалась из ее рук я. Все равно ему плевать на меня.

— В чем проблема? — Фил заметил мою задержку в виде Алисы и вернулся к входу.

— Да фигня, сестра просто сдурела у меня, решила вдруг с каким-то жутким чуваком непонятно куда умотать. Ща вставлю пистоны, и все норм будет. — не отрывая от меня сердитого взгляда, говорила она.

— Алис, прекрати, — пыталась выбраться из ее захвата я.

Какие сильные у нее руки… а с виду такой хрупкой кажется.

Фил поднялся по ступенькам на крыльцо и встал у меня за спиной, положив руку мне на свободное от рук Алисы плечо.

Сестра застыла, глядя выше моей головы, уже за меня на того, кого так, как меня, у нее не получилось бы схватить.

Странно, что сейчас мне трудно было прочесть эмоции на ее лице. Все ее чувства, будто замерли в ожидании чего-то… опасного? Похоже на то.

— Отпусти. — тихо сказал, но доброжелательно, как у него всегда бывало, просьба не прозвучала.

Она тяжело сглотнула и медленно опустила руки.

— Пойдем, — коротко бросил мне Фил и направился к выходу из школьного двора, соскочив со ступенек крыльца.

— Не переживай так, это же Фил, я ненадолго, — с извиняющей улыбкой попыталась успокоить ее.

— Позвони, как будешь дома, обязательно, — серьезно взглянула на меня сестра.

Я поспешно кивнула и побежала за парнем, по пути поправляя ветровку в том месте, где Алиса имела неосторожность смять.

Догнала я его на парковке школы.

— А далеко нам ехать? — решила поинтересоваться, сложив руки за спиной.

— Не очень, — уклончиво ответил парень.

Чем дальше мы шли, тем я все больше понимала направление. На одном из крайних парковочных мест стоял парень. Присмотревшись, я узнала в нем Кирилла Воронова. Он опирался на черный хромированный байк. В одной руке он держал шлем, в другой сигарету.

— Здарова задроты, как учеба? Постигли суть мироздания? — весело спросил он, заметив нас.

Фил взял шлем у друга и протянул мне. Я взяла скорее от растерянности и смущения, чем от желания его надевать.

— Заехал на заправку? — обратился Фил к другу.

— Да, бак полный, — ответил тот, посмотрев на панель управления для своей уверенности. — вы там Мари не видели?

— Идет.

Я посмотрела по сторонам. С чего он это взял? Девушки видно не было.

Но вот мелькнул тонкий темный силуэт позади Воронова и девушка прыгнула на парня обнимая его со спины.

— Кир!

— Привет малыш, — разомлел от появления девушки он.

Не так я представляла их отношения после слов Алисы и Иды. Выглядят они влюбленными. А может это все-таки зависимость такая?

Мне не верилось в их любовь. Это вещь слишком высокая, чтобы достичь ее в таком возрасте. Не может ее тут быть, все эти отношения между подростками — сюр. Может быть влечение, симпатия, зависимость, которые не несут за собой основы для грамотных отношений, все эти чувства — пустышки, которые выветриваются со временем.

Любовь — другое, загадочное, что-то еще неизведанное мною. Я не знаю его свойств, могу лишь представлять, насколько глубоко пронизывает это чувство. Я вижу, как оно смешивается с кровью и проникает в каждую клетку человека. Того, кому представилось счастье или перепала мука им заболеть. Заболеть тяжело с больным отходняком и долгим реабилитационным процессом.

Мы переглянулись с Филом. В его взгляде, как и в моем, гулял скепсис. Нам не нужны были слова, чтобы понять мысли друг друга.

— Поехали, надевай шлем, — вдруг говорит он, поворачиваясь к мотоциклу и что-то проверяя на панели.

Я посмотрела на мотошлем в своих руках. Выглядит очень круто. Минималистичный черный с двумя белыми полосками и затемненным стеклом.

Не было бы проблем, если бы не страх. Страх не столько от перспективы разбиться на таком опасном средстве передвижения, сколько от обязательного физического контакта. Мы будем слишком близко друг к другу и мне нужно будет за него держаться. Что-то мне подсказывало, что не одна я в напряге от этой неизбежной картины.

— Ты знаешь… я не… просто… не могу ездить на транспорте такого вида. Давай вернем его Кириллу и поедем… на чем-нибудь другом. — говорить это было неловко, и я много запиналась, подбирая правильные слова. Все же я не совсем с ним правдива, но говорить так, как есть было бы некрасиво.

Между нами повисла омрачающая меня тишина. Он смотрел на меня. Его лицо ничего не выражало. Абсолютно бесстрастно смотрел, казалось даже, сквозь меня.

— Это мой байк, — он отошел от железного зверя, приближаясь ко мне. — впрочем, для твоего комфорта можем поехать на метро или заказать такси.

Я сделала пару шагов назад, почувствовав вдруг неприязнь от близости с ним.

— Зря боишься, Фил аккуратно водит, в отличии от некоторых, — Мариана посмотрела на своего парня с некоторым укором. — поверь, я каталась с Филом, к тому же, это тот адреналин, который ты никогда не забудешь. Неповторимые ощущения.

— Не отговаривай, это рациональный страх, потом за ним заеду, — вдруг подобрался Фил, одаривая девушку добродушной улыбкой.

— Ништяк, я тогда его возьму на вечер, могу даже потом привезти его сам куда скажешь, удобнее же, — вдруг расцвел Воронов. Он подошел к мотоциклу, хватая его за руль, убрал подножку носком черных кроссовок.

Мариана испугано, даже с некоторой мольбой, посмотрела на Фила и помотала головой в отрицательном жесте.

Парень тяжело вздохнул и посмотрел на друга.

— Кир, не торопись, слова Мари, кажется, воодушевили юную леди, — Фил в ожидании посмотрел на меня. Взгляд его обострился и стал требовательнее. — хорошо, что передумала, буду рад прокатить.

Я отрицательно мотнула головой, но взгляд его стал ещё жестче, и я согласно кивнула. Сама не поняла, как это вышло.

Кир с недовольным лицом кинул ключи Филу. Тот поймал их и быстро завел мотоцикл, устраиваясь на железном коне.

Дрожащими руками надела шлем и закрыла стекло. Еле передвигая ноги, подошла к заведенному байку и в ожидании уставилась на водителя. Хорошо, что он не видит моего лица.

— Садись, — тихо произнес.

— А тебе шлем?

— Больше нет, садись.

Я осторожно перекинула ногу, вскарабкиваясь и стараясь сохранить, между нами, хотя бы миллиметровое расстояние. Не вышло. Мотоцикл сдвинулся с места, и я со страху обхватила спину Фила, буквально вжимаясь в него.

— Успокойся, я еще никуда не еду, — мне показалось или в его тоне мелькнуло раздражение.

Только сейчас заметила, что он напряжен. Наш физический контакт ему совсем не нравился.

Я обернулась в сторону ребят. Он смотрели на нас с нескрываемым скепсисом. Да, мы меньше всего сейчас походили на пару.

Мотоцикл вдруг взревел сильнее прежнего, и мы понеслись к шлагбауму, а затем выехали на дорогу.

Мариана была права. Это незабываемо! Захватывающий все твое существо адреналин плюс тесный контакт с человеком, волнующим меня, отображается на сердце. Оно буквально сходит с катушек.

Я хотела, чтобы дорога на заканчивалась. Дух захватывало от скорости. Мы ехали аккуратно, но на порядок быстрее проезжающих машин.

Все навязчивые мысли улетучились, остался лишь восторг, эйфория от езды.

Мы подъехали у высокого стеклянного здания.

— Ваау! Как тут красиво, — с нескрываемым восторгом говорила я пока мы ехали в стеклянном лифте.

Виды из кабины открывались впечатляющие. Мы, кажется, поднимались на самый последний этаж.

— Это офис мультипликационной студии «Rose». — выдал наконец парень, когда мы вышли из лифта и проходили мимо огромной комнаты в стиле лофт из светлого дерева. Кругом столы с компьютерами, матовые стеклянные перегородки под ногами ковер морского цвета. Никого кроме нас здесь не было. — Сейчас суббота. Выходной. Но мой друг здесь живет, можно сказать, круглыми сутками, он нас сюда и впустил. Я вас познакомлю, ты только не бойся, слышать он тебя не будет, но по губам читает, поэтому говори, когда он на тебя смотрит.

Мы прошли до конца светлой комнаты к матовой стеклянной двери. Фил открыл её и жестом джентльмена пригласил пройти первой.

Я вошла. Комната была на порядок темнее, окон здесь не было, а свет выключен. Лишь настольные лампы освещали какую-то часть комнаты. Стол, к слову, был расположен вдоль сены от двери не заканчивался на углу, а был протянут до следующего. Три компьютера и три лампы стояло на нем. Оставшееся место было завалено листами с рисунками, набросками и прочим.

За крайним компьютером сидела худая фигура и что-то увлеченно рисовала в планшете стилусом. Так называется сенсорный карандаш прилагающийся к устройству.

Фил подошел к молодому человеку и хлопнул его по плечу, усаживаясь за кресло рядом.

Тот дернулся от неожиданности и посмотрел на пришедших. Глаза тронула радость и у края века появились лучики от улыбки.

— Здарова, Арс, — заговорил Фил, сопровождая свои слова жестами. — привел к тебе необузданный талант. Это Арина.

Он с интересом посмотрел на меня, откладывая стилус. Ноги, до этого находящиеся на кресле в позе лотоса, он спустил на пол и поднялся, протянув мне руку.

Я, ответно улыбнувшись, протянула ему свою и он легонько ее пожал.

Не могла не подметить его длинные пальцы, тонкое запястье, увешенное браслетами из дерева и плетенной плотной пряжи. Парень был выше меня, но уверена, Филу в росте уступал. Светлые, местами пепельные и совсем белые волосы были убраны в пучок на затылке. Лазурные глаза смотрели с такой добротой и радушием… Фил у него учился что ли?

На нем были черные широкие штаны, напоминающие стиль восточных стран. Такие, на мой взгляд, носят ёги. И простая белая футболка. Очень по-домашнему, будто и не на работе.

Новый знакомый спросил что-то у Фила при помощи жестов.

— Сень, фу! Это моя подруга, заблудившаяся в своих способностях душа, ей нужно помочь раскрыться. Не будешь против, если я воспользуюсь нашим проектом?

Парень снова что-то показал руками.

— Хватит делать из меня монстра, я искренне хочу ей помочь. — Теперь он посмотрел на меня с легкой полуулыбкой и встал с места. — садись сюда, здесь мое место, поэтому не бойся что-то делать не так.

Несмело села на место Фила и посмотрела на уже включенный парнем экран компьютера.

— Смотри, мы работаем сейчас над короткометражным социальным мультфильмом для страницы компании. Вот что мы уже сделали.

Он показал фрагмент мультфильма, рассказал сюжет и мысль, которую они хотят донести. Увиденное впечатлило. Я постепенно переставала стесняться и задавала вопросы на тему того, как воспроизводиться кадр, каким образом строиться картина.

Подумать только, создание мультфильмов такой щепетильный, но вместе с тем такой интересный процесс. Чем больше я узнавала о деталях, тем больше заражалась делом. Я смотрела на то, как рисует следующий кадр Фил, а у самой чесались пальцы попробовать тоже.

Правда, я не сказать, что хорошо знала о динамике и так естественно движение персонажей у меня бы не получилось сделать.

Так и выходило. Когда я пробовала рисовать, что-то все время в рисунке было не так. Как ни старалась, ноги вступали в резонанс с прошлым кадром, руки совершали уродливые выдуманные движения, никогда не совершаемые людьми и так далее.

Фил терпеливо правил рисунок, указывая на такие мелочи, как складки на одежде, движение сустава, которые происходят, при совершении человеком определенный действий.

Про мимику я вообще молчу, там полный провал.

Я беспокойно смотрела на него.

— Не переживай, это дело поправимое, при должной практике, рука быстро набивается, ну и теории бы немного. Главное — способности и пристрастие к делу. Если это есть, то все легче простого. — тон его был тихим, легким и задорным. Это успокаивало и придавало уверенности в своих возможностях.

В шуточной манере Фил показывал, что не так я делаю:

— Куда у тебя голова полетела? Чувак, конечно, чокнулся, но не до того, чтобы с башкой в буквальном смысле попрощаться. Или он решил занять очередь в рай?

— Вот это да, впервые вижу сору лодыжки с бедром, они что, решили такие: «Мы независимые, пошел ты, больной дурак, мы будем ходить сами, бедро вправо, лодыжка влево».

Я смеялась, стирая неудачи и иногда подыгрывая шуткам. И так он просил пробовать снова.

И я пробовала, пробовала еще, затем еще. Процесс меня увлекал, и я совсем забыла о времени и том, где нахожусь.

Отвлек меня мелодия телефона. Звонили Филу, но ответил тот не сразу, странно смотрел на экран какое-то время, будто не ждал от звонящего ничего хорошего. Все же ответил. Он весь напрягся от сказанного в трубке, глаза стали жестче, а скулы — острее.

Он посмотрел на Арса и кивнул в мою сторону, тем самым прося проследить, а затем резким шагом вышел из комнаты.

Парень взглядом проводил друга и посмотрел на меня, извиняюще улыбнулся и подкатился на кресле ко мне.

Когда я делала штрих не в ту сторону он показывал на него пальцем, а второй рукой делал ругающий жест, тряся указательным. Меня это забавляло, и я быстро привыкла к его правкам, но время отсутствия Фила считала. Не понимала почему его все еще нет.

Прошло уже полчаса, и я беспокойно посмотрела на Арса.

Тот взял первый попавшийся листок, написав карандашом, подвинул лист мне.

«Он на крыше. Могу проводить, но не думаю, что ему это понравится»

— Проводи пожалуйста, вдруг что-то случилось, — попросила я его, сделав бровки домиком.

Он показал мне лестницу на верх, и я вышла на крышу.

На улице резвился закат, окрашивая облака в нежно розовый цвет. Совсем забыла, что время уже позднее.

Не сразу заметила его, оглядываясь поначалу. Он сидел на краю крыши спиной ко мне. Я заметила дым, исходящий от него. Курит…

Глубоко вздохнув, подошла и села рядом.

Он не смотрел на меня, даже не сделал вид, что заметил мое присутствие.

Молчал. Я тоже не решалась говорить.

— Всегда любила рисовать закаты, — вдруг вырвалось. — они похожи на сказку. Кажется, что дальше случиться какое-нибудь чудо, и ты ждешь, отражаешь его у себя на бумаге в надежде передать хотя бы толику той сказочности, что видишь сам.

Он наконец посмотрел на меня, выдыхая дым. От него становиться тяжело, но я не подаю вида.

— Можно тоже попробовать, — усмехаюсь, смотря на сигарету в руках, сама стараясь не дышать от резкого запаха.

Он тоже на нее посмотрел. Кажется, глаза у него расфокусированы. Протянул мне. Руки его тряслись.

Я осторожно взяла, не спеша затягиваться. Положила ее между двумя пальцами, как видела в фильмах и у ребят из детдома.

Не думала, что он позволит мне это сделать.

Осторожно подношу к губам и вдыхаю ее в себя. Едкий дым заполняет легкие, и я больше не могу держать его в себе, начинаю кашлять, мне не хватает воздуха, но вздохнуть пока не могу — внутри много гадости.

Приступ кашля все не останавливается и глаза начинают слезиться, а горло неприятно печь.

— Бе-е-е! — выдаю я.

Отдаю назад сигарету, и он снова затягивается с легкой улыбкой.

— Не думала, что это может быть так… не вкусно, — снова посмотрела на него, держась за саднящее горло. — но тебе, кажется, помогает.

Его зрачок стал меньше, и он снова смотрел на меня. Взгляд был не важный.

Кажется, он не хотел говорить, но спустя какое-то время выдал хрипло:

— Не особо.

Снова тишина между нами. Теперь какая-то болезненно-долгая для меня.

— Я знаю твое состояние. Сама такое испытывала, и знаешь, меньше всего нужно оставаться в такие моменты одному. Разговоры отвлекают от страха, человек рядом отвлекает, ты перестаешь сосредотачиваться на себе и думаешь о нем, так проходит со временем. — я немного наклонилась, заглядывая за упавшую на его глаза челку. — позволь помочь. Я не буду спрашивать, что случилось, понимаю как это не уместно, самой такой вопрос было бы неприятно слышать.

— Ты уникальный человек, — выдыхая дым, с усмешкой говорил он. — единственная, кого я попросил о помощи и пользуюсь ей до сих пор. Не будем же на этом останавливаться, юная леди.

По трясущимся рукам и дрожащему голосу понимаю, что от приступа он не отошел.

— Меня, знаешь, тоже твой альтруизм поражает, ты всем помогаешь. Я наслышана про тебя, да и увидела достаточно. Ты такой молодец. Не в ком до тебя столько человеколюбия…

— Я ненавижу людей.

Замерла.

В голове услышанное не складывалось. Может слух меня подводит?

— Ненавидишь? А как же…? Как…? Я не понимаю. Ты не шутишь?

Вместо ответа он снова затянулся.

— Знаешь, есть люди, которые могут злить, меня, вот, дразнили одноклассники из прошлой школы, обижали всячески, и я злилась на них…

Он хмуро посмотрел на меня. Мои слова его удивили.

— За что они? — он оглядел меня, не находя ни одной причины.

— Я слишком слабохарактерная. — пожала плечами, уставившись взглядом в потухающий закат. — открою небольшой секрет, только ты никому, — сузив взгляд и понизив тон, сказала. — я из детского дома и в нормальной, цивилизованной школе не училась совсем. Куда уж до элитных гимназий.

— Удивлен, вы с отцом так похожи, и не подумал бы никогда, что он может взять кого-то из детдома.

— Да, он бы никогда не взял чужого ребенка, так что удочерил он меня только потому, что его давняя пассия вспомнила обо мне под конец жизни и биологически его отцовство подтвердилось.

Филу я верила. Он не выдаст мой секрет и не будет смотреть косо или как-то презрительно. Не такой он человек.

— Ясно. — снова затягивается.

Снова это напрягающее меня молчание.

Поежилась от поднявшегося ветра. Кожа покрылась мурашками от вечернего похолодания. Куртку не взяла, не подумала. Все мысли были заняты Филом.

Немного придвинулась к нему, чтобы стало теплее. Мое плечо коснулось его.

Никогда бы не подумала, что сама буду инициатором прикосновения, тем более к парню.

Он сам был без куртки, в рубашке, поэтому я решила, что и ему тоже не помешало бы согреться. Только он снова напрягся, будто в ожидании удара, видом оставаясь отстраненным.

Решила все же отодвинуться. И так сидим довольно близко.

Глава 10

Как же он устал слушать обвинения в свой адрес. Всю жизнь он слышит фразу «это все из-за тебя!».

И как же он хотел, чтобы новости о брате больше его не трогали. Мать посчитала важным позвонить и сообщить, что Артур угнал тачку и врезался в перегородку на мосту во время попытки скрыться от полиции. Самым важным она посчитала сказать, что тот был в наркотическом опьянении.

В последнем парень и обвинялся. Посадил брата на наркоту. Все из-за него.

«Ненавижу тебя, сукин ты сын!» — кричала мать в очередной своей истерике. — «Он в больнице из-за тебя! На операционном столе лежит без сознания! Если он умрет, я тебя лично вместе с ним закопаю, дьявольское отродье!»

От сильных эмоций она переходила на свой родной, английский язык, забывая слова на русском.

И как бы он не хотел оставаться равнодушным, паническая атака охватывала снова. Нервы уже совсем не к черту. Думал, что бросил, но снова он хватается за сигареты, в надежде излечится от наступившего страха и быстрее перейти последующему состоянию полной апатии, безразличия ко всему.

Фил, конечно, винил себя, что тогда дал курнуть травки тому, кто не знает меры и не имеет силы воли, но он был уверен, что Артур покончил бы с жизнью, если бы тогда не попробовал чего-то подобного.

Депрессия брата на тот момент длилась почти год и тот перестал ходить к психотерапевту. Антидепрессанты больше не помогали. Артур их уже не пил и убрал со своего рабочего стола в ящик, куда после положил другие купленные им препараты потяжелее тех, что принимал. Там же оказался моток со скотчем и канцелярский нож.

Фил видел эти пустые, безжизненные глаза. Понимал, Артура здесь ничего не держало, у него бесцельная жизнь и он везде чувствует себя лишним. И вряд ли он сможет обрести какой-нибудь смысл.

Тогда он и подумал, пусть хоть травки попробует, разве уже будет хуже?

Легкое вещество, каким-то чудом привезенное Филом из Америки, сменилось таблетками потяжелее, затем опиаты — кодеин, промедол и понеслось.

Больше всего Фил винил себя за то, что познакомил его с хорошим дилером. Подумал тогда, что для него так будет лучше. Хотя бы товар качественный будет брать, да и с дилером отношения приятельские, можно будет отслеживать, что покупает брат и в каких количествах.

Сам не понял, когда в Артуре умерло все человеческое и осталась одна оболочка, вечно жаждущая новой дозы. Он перестал понимать человеческий язык. Он не хотел больше никого понимать, не хотел слушать людей. Завел сомнительную компанию таких же наркош как он сам и рычаг давления в виде дилера больше не работал. Теперь ему поставляли другие люди.

Первая сигарета сменилась второй. А страх наступательными волнами то усиливался, то отступал на время. Колотящийся о грудную клетку орган, казалось, скоро превратиться в отбивную.

Дверь на крышу скрипнула. Он сразу понял кто за ним пришел. Внутри все неприятно сжалось.

Зачем она пришла? Арс разве не предупредил, что он не терпит рядом с собой никого в такие моменты? Сейчас начнутся все эти дурацкий вопросы, переживание, долбаные слова поддержки…

Ходила она беззвучно, он давно заметил. Села рядом. Близость коробила, но с места не сдвинулся.

«Ну, где твое любопытство и маска обеспокоенной моим состоянием хозяюшки? Вы все так делаете» — думал он, чувствуя новую волну.

Подумал, что и не скажет уже ничего. Испугалась. Но вот промямлила что-то про закаты, неотрывно глядя вверх, на небо.

Тоже посмотрел. Закат как закат. Ему больше нравилось смотреть вниз. Наблюдать, как дневная рутина гаснет, сменяясь веселой ночной жизнью города: билборды светились ярче, загорались вывески, фонари, окна в небоскребах. Улица, на которую открывался вид, напоминал Филу Тайм сквер в Нью Йорке.

Попросила закурить. Фил знал, что она пожалеет, но каждый думает сам за себя.

Смешная какая. Держала сигарету с наигранной опытностью и давиться теперь.

Все же она удивительная. В ней есть что-то цепляющее, интересное. Что-то в ней даже напоминало ему его самого. Странно это.

Ему она казалась опасной. Он смотрел на нее и не видел такой знакомой маски девочки мажорки. Не мог предсказать ее дальнейшие действия. Дети богатых родителей так себя не вели…

Сначала он подумал, что она, возможно, перешла к ним по гранту. Но вещи на ней не дешёвые, еще и сестра Алисы, как потом выяснилось. Отец ее вообще один из известнейших режиссеров, владелец и основатель «Studios prim production». Когда увидел его — глаза на несколько секунд точно шире стали. В прошлый раз на церемонии вручения наград за кинопроекты он так и не решился к нему подойти. И уж больше всего он не ожидал узнать, что у Дмитрия Зарина есть дочь. Об этом, конечно, писали желтые газетенки, но даже, когда факт на лицо, верилось в это с трудом.

Она по-прежнему удивляла его своей… простотой. Если реагировала на что-то, то все выглядело так естественно, как бы он не цеплял на нее маску притворства, ее эмоции невольно стали для него глотком свежего воздуха. Сам не заметил, как стал делать все, чтобы спровоцировать смех или хотя бы улыбку.

Ее плавные, такие правильные движения без всяких пафосных излишеств завораживали. Ее взгляд вечно изучающий, всегда с нотками какой-то тайной грусти привлекал. Он никак не мог провести аналогии, подобрать подходящую ей суть. Но сегодня на парковке, глядя на то, каким придирчивым, даже несколько строгим взглядом она окидывает Кира и Мари, он понял то самое, так напоминающее в ней его. Природный аристократизм. Та грация, некоторый педантичный укор и едва видимая возвышенность над другими.

Он ждал в ее поведении демонстрацию материальных богатств ее родителей, но своей некоторой странностью она показывала весомое состояние у нее внутри. Духовное богатство — вот, что заметить в человеке труднее всего. Он совсем уже забыл, что такие люди еще где-то есть.

Леди. Так он прозвал ее у себя в голове, и не удержался от соблазна так к ней и обратиться. Юная леди. Решил этим обращением скрыто выказать свое уважение и благодарность за то, что она так просто появилась в его жизни. Загадочная, совсем не простая, как казалось, тонко мыслящая и глубокая.

Они не общались особо не о чем высоком, но того, что уже знал о ней Фил, что нашел в ней, являясь наблюдателем, достаточно, чтобы с уверенностью заявлять — диалог с ней вышел бы интересный.

Сказала, что знает какого ему, что сама это проходила. Возможно, она права, приступ с ее появлением стал угасать.

Ее откровения удивили. Он и не подумал бы никогда, что такую, как эта девчонка, могли травить. Она не выглядела чудаковато, неопрятно, как-то смешно, не имела странных повадок, обладала очаровательно-милой внешностью и красивой, вежливой речью. А статус ее отца вообще служит стопроцентным гарантом неприкасаемости, даже если бы всеми перечисленными достоинствами она бы не обладала.

Новости о детском доме дали многое понять. Удивило, но что-то в голове встало на места.

Придвинулась ближе. Почувствовал касание ее плача о свою руку. Тонкое, острое плечико.

Инстинктивно напрягся и сжал челюсть.

Настолько долго прожил в угнетающей атмосфере вечной опасности, что перестал воспринимать обычные прикосновения, особенно те, что инициированы не им.

Всегда хорошо это скрывал,научился сдерживаться, и внешне это нелюбовь к чужим прикосновениям никак не проявлялась. А с тем, что творилось у него внутри, никто никогда не считался. Вот и Фил решил забить на все свои чувства и переживания, сосредотачиваясь только на том, что видит его собеседник.

В который раз, будто чувствуя его, девочка отодвинулась. Он был уверен, что никак не показал свой протест или недовольство. Тем не менее она отстранилась и поежилась, обнимая себя за плечи.

«Холодно ей, может теперь решит уйти» — подумал парень, затягиваясь последним, что было в сигарете.

— Наверное я тоже должен чем-то поделиться ради справедливости, — наконец туша сигарету о край крыши, сказал он, понимая уже, что девчонка никуда без него идти не собирается. — признаюсь, что терпеть не могу говорить о себе, что-то совсем личное — тем более.

Девушка загипнотизировано смотрела на окурок в руках Фила, будто вспоминая что-то очень неприятное. Она еще немного отодвинулась от него, словно испугавшись. Лицо ее стало тревожным, а взгляд на короткое время потупился, затем она подняла голову на парня и поджала губы.

— Угу, я заметила и не хочу наседать, но было бы интересно узнать, например… о твоих словах Матвею. Зачем ты с ним так? Я, конечно, не в курсе его дел, но ты же его друг… как так можно?

Он тяжело вздохнул, и рука потянулась к коробке с сигаретами. Достал их, но курить передумал. Третью позволять себе было нельзя, перебор с никотином, потом отвыкать сложнее придется.

Протянул открытую пачку девчонке, следуя манерам джентльмена, но та наморщила маленький, слегка курносый носик, делая еще довольно детское личико недовольным и хмурым.

— Меня достало, что он такой тормоз, с каждым днем все больше теряет то, во что так цепляется.

— Это ты о чем?

— О его одержимости. Если его сейчас не пнуть, он все потеряет. По-человечески он не понимает, сколько раз с ним разговаривали, остается кардинальная, но стопроцентная мера. Только с задетой гордостью этот упрямый баран начнет что-то предпринимать.

— А если поподробнее, он в кого-то влюблен? — вдруг развернувшись к нему всем корпусом и перекинув ногу, на обратную, более безопасную сторону крыши, спросила девушка с нескрываемым любопытством. — Я не скажу Алисе, честно.

— Это не моя тайна, прости, уж лучше что-то обо мне спроси. — усмехнулся парень.

Он тоже решил повернуться к ней всем телом, сложил ноги в позе лотоса. Девушка же в последствии притянула конечности к груди и обняла их руками, неотрывно смотря на своего собеседника.

— И ты влюблен? Я буду удостоена твоей священной тайны? — в глазах ее загорелись смешинки. — расскажи, это будет нашим первым секретом. У всех же нормальных друзей они должны быть? У вас с Матвеем, вот, есть.

— О да, я влюблен, — с такими же смешинками в глазах начал парень, делая голос тише и загадочнее. — и я страшно несчастен, суженная не отвечает мне взаимностью. Сколько бы я за ней не бегал, сколько бы ее не искал… она, представь, посылает факи мне во сне.

— О-о-ой, неужели вам с ней не по пути? — подыгрывая парню, девушка сочувствующе качала головой.

— Увы.

— Кто же причина твоей тоски?

Парень наклонился к уху девушки и прошептал:

— Адекватность.

Она засмеялась, не громко, но заразительно.

— А знаешь, я тоже влюблена, — вдруг улыбаясь, выдала тихо.

— Слушаю тебя, — улыбнулся парень, подперев голову рукой и не прекращая смотреть на свою собеседницу.

— Ну знаешь, он такой токсичный, у нас с ним все очень сложно, и я все никак не могу с ним порвать. Я ему такая говорю: «Ты плохо на меня влияешь, мы не можем быть вместе, тебя слишком много в моей жизни, хотя бы иногда оставляй меня в покое». А он такой: «Много захотела, детка!»

— Фу, абьюзер, — подыгрывал он, морща лоб.

— И не говори, гадина, — сдерживая улыбку и смешки, говорила девушка с напускной обидой.

— А звать его… — усмехаясь, произнес парень, ожидая, что девушка продолжит.

— Идиотизм! — с выражением продолжила она, и уже не сдерживаясь стала смеяться.

Ему нравился ее тихий, заливистый смех. Такой приятно слушать, сам невольно начинаешь смеяться.

Телефон в кармане Фила снова стал звонить и все веселье тут же улетучилось.

Парень достал свой айфон и выключил звук. Заметил, что Арина успела прочесть высветившийся контакт.

— Пошла вторая стадия истеричных обвинений, — констатировал, пряча телефон в карман брюк.

Не хотел поднимать глаза, но все же посмотрел на девушку. Она ждала. Ждала, что он все же поделиться с ней.

Рассказав неприятную тайну о своем происхождении, показав ту часть своей жизни, которую хотела бы скрыть, она вверяла свою судьбу в его руки, и, конечно, ей хотелось, чтобы он ответил тем же, ведь достаточно сказать одному человеку, чтобы эта информация распространилась на все СМИ и стала известна всей школе.

— Мой брат наркоман, мама спивается, убегая от депрессии, а отцу насрать на нас всех. — быстро проговорил, улыбаясь, будто не о своей семье говорил. — Сегодня под наркотой Артур угнал тачку и попал в аварию. — он опустил голову, сдерживая смешки, затем снова посмотрел на собеседницу, безумно улыбаясь. — не обращай внимание, это защитная реакция, бывает.

Арина смотрела на него, широко раскрыв глаза. Эти слова и улыбка напугали девушку.

— Разочарована во мне? — улыбка сошла с губ и теперь перед ней предстал серьезный Фил.

— Ты, определенно, раскрылся с другой стороны, и, признаться честно, образ идеального мальчика ты сегодня уничтожил в моей голове. — она наклонила голову на бок. — ты стал… человечнее что ли. Но ты не разочаровал, нет, теперь ты еще интереснее.

— Тогда я спокоен. — позволил слабую улыбку он. — но эта позорная часть меня не для всех, поэтому ш-ш-ш, — он приставил указательный палец к губам и подмигнул.

Она улыбнулась и жестом показала, как закрывает рот на замок и выкидывает ключик с крыши.

Филипп привез меня к дому. Уже совсем стемнело, но этот богатый район оснащен милыми фонариками, украшенными плетеными горшочками с цветами. Тут много внимание отдавалось декору. Богачам важна окружающая их эстетика.

Хорошо, что Фил тоже здесь жил и тоже имел ключ-карту, нам подняли шлагбаум на пропускном пункте. Если бы его не пропустили, мне пришлось бы идти от пункта одной, а меня всегда пугали ночные прогулки в одиночку. Не осмелилась бы так прогуляться.

— Спасибо тебе, сегодняшний день стал для меня открытием, — ночь была прохладная и ветровка не грела, но мне все равно не хотелось так быстро с ним прощаться.

— Для меня тоже твое откровение стало неожиданным сюрпризом, юная леди, — улыбался он одним уголком губ.

Как-то сделалось не по себе. Он не стал смотреть на меня по-другому, узнав, что я из отбросов общества, но мне все равно было страшно увидеть во взгляде, услышать в словах или интонации презрение. Это стало бы для меня тяжелым ударом.

— То, что детдом… это все…

— Я о твоей любви к токсичным чувакам.

— А… да, — улыбнулась, мысленно выдохнув. — Звони, если страх снова накроет. Разговор тебе поможет, можешь даже не говорить, просто позвони и скажи… не знаю… скажи «SOS», я все пойму и буду болтать о всякой ерунде, а ты просто слушай и сосредотачивайся на словах.

— Спасибо тебе за заботу, это необычно, удивительно, мне приятно даже.

— Странно, потому что ничего особенного я не сделала. — поджала губы, всматриваясь в него.

На миг меня кольнула мысль о том, как мало нужно человеку, о котором никто не заботиться, который заботиться о всех, забывая о себе, не требуя ответной помощи. Я себя считала человеком, о котором никто не заботиться, но ему эта забота будто бы нужна больше, хотя вряд ли он тоже так думает.

— Что ж, до понедельника, — он опёрся о байк, сложив руки на груди.

Подняла ладонь, прощаясь. Мысли ворохом кружились в голове. Его поза кольнула. Наверное, он специально так встал, чтобы не прощаться с объятиями, не прикасаться ко мне.

Это ему все же так не приятно со мной? С другими он, вроде как, так себя не ведет.

Домой прошла тихо. Посмотрела нет ли пропущенных звонков на телефоне на всякий случай. Привычка бояться плотно засела в голове. Я так поздно приходить никогда себе не позволяла раньше. Боялась гнева воспитателей, бывших опекунов. Наказывалось подобное своеволие жестоко.

В доме было тихо. На кухне горел свет, окна были приоткрыты, и вытяжка работала, но никого не было. На втором этаже тоже было пусто.

Еще раз заглянула в прихожую. Его дизайнерские полуботинки стояли, но, с другой стороны, он мог пойти в других.

В зоне отдыха с джакузи и сауной его тоже не оказалось, но отдаленно мне слышалась энергичная музыка. Еще раз прошлась мимо душевой и заглянула в стеклянную дверь сауны, чтобы понять откуда звук. Заметила дверь. Подошла ближе и музыка усилилась.

Значит мне туда.

Несмело открыла и спустилась по ступенькам.

Увиденное поразило. Это был большой гараж. В два ряда стояли машины. Очень дорогие машины. Я насчитала шесть штук и неподалеку стоял снегоход, квадроцикл и мотоцикл.

Громко играла музыка и в крайнем ряду у открытого капота спорткара стоял отец. Руки его были заняты какими-то инструментами, деталями. Он что-то активно перебирал, осматривая содержимое и подпевая исполнителю на английском, иногда качая головой.

И мне нравилась эта песня. Жалко, что иностранная и я не понимала слов.

Подошла ближе, но он стоял спиной и не видел меня.

Одет он был просто. На нем была обычная черная майка, черные спортивные штаны с белыми полосками по бокам и черно белые кроссовки «Jordan».

Несмело коснулась плеча.

Реакция последовала моментальная. Он отскочил от меня, бросая инструменты.

Что ж мои касания так всех напрягают-то?

— Ху-у-у, это ты, — выдохнул он, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — я так с тобой в больничку слягу с сердечным приступом.

Он достал пульт из кармана и убавил музыку.

— Прости, — опустила голову.

— Да брось, еще пара таких пуганий и склею ласты, с первого раза у начинающих убийц-страшилок всегда не получается, не переживай.

Теперь я смотрела на него с большими глазами.

— Шутка, — пояснил, усмехаясь. Выдернул салфетку из пачки, лежащей на крыше машины, и вытер руки. — ты голодная? Я попробовал сегодня запечь курицу в духовке и… в общем да, я попробовал. Предлагаю заказать что-нибудь из ресторана.

— Давай, — тут же кивнула.

Есть хотелось безумно, обедала я давно. В школьном кафетерии мне все показалось до жути дорогим, и я взяла совсем немного самого недорогого из того, что там продавалось. Я экономила по привычке. Отец, когда отдавал карту, сказал, чтобы я об этом не думала, что мне точно хватит и он ее пополняет, но все равно было не по себе.

— Сейчас я тогда здесь закончу, — ответил, снова наклоняясь к капоту.

Я снова оглянулась, осматривая машины. Присвистнула бы, если бы умела свистеть. Никогда не видела столько элитных тачек в одном месте.

— Эти машины… все твои? — задала наиглупейший вопрос просто, чтобы не молчать.

— Неа, вон та — не моя, друг оставил на время, завтра он приезжает из Америки, заберет, — между делом ответил он.

Посмотрела на ту, на которую показал отец. Помявшись недолго, подошла поближе к синей красавице с черными полосками по бокам. Двухместный автомобиль я всегда считала неудобным и потому не привлекательным для меня, но глядя на эту красоту, смотрясь в свое искаженное отражение на капоте, я считала уже совсем иначе.

— Это же Макларен? — вдруг решилась спросить, обернувшись.

— Да-а-а… — протянул он, выныривая из капота и странно уставившись на меня. — Разбираешься в тачках?

— Немного читала про спортивные машины, — пожала плечами и посмотрела на чудо, стоящее рядом: блестящую, черную с красными дисками. — а это Бугатти?

Меня потрясало, что я нахожусь в такой близости к величественным машинам. Раньше я видела их только на картинках и думала, что они на картинках у меня в голове и останутся. Сказал бы мне тогда кто-нибудь, что я увижу их своими глазами, посчитала бы, что этот человек издевается над моим никчемным положением.

— Да, Бугатти Veyron, — подтвердил догадку мужчина.

Я обошла все машины, потрогала даже. Впечатлило? Не сказать. Намного больше, чем впечатлило.

Снова подошла к машине, над которой работал отец.

— Что-то серьезное? Может лучше в автомастерскую отвезти?

— Да нет, пустяки, это скорее мне нужно, чем этой малышке. Я иногда так стресс снимаю, отвлекает.

Снова отошла. Посмотрела снегоход и квадроцикл с мотоциклом. И зачем ему только так много техники?

Снова вернулась к нему. Постояв немного, решаясь на вопрос. Собралась и глубоко вздохнув, начала:

— Меня сегодня не было весь день… — замялась, не находя слов лучше.

— М-м-м, а я хожу, ищу тебя по всему дому часами, — с добрым сарказмом ответил, откручивая что-то в капоте.

Он сказал в шутку, не желая обидеть. Я это понимала, но все равно внутри больно кольнуло.

— Ты вообще не переживал? — вдруг выпалила тихо, но резко, поэтому прозвучало зло.

Он поднял на меня голову, откладывая инструмент. Сузил взгляд, смотря мне в глаза.

— А у меня есть основание? Что-то произошло?

— Нет, ну просто… любой родитель бы волновался.

— Почему?

— Не знаю, мне откуда это знать? Я сирота. — как-то резко отозвалась, сложив руки на груди. — Может, потому что он не знает где задерживается ребенок, с кем он, надолго ли?

— Ой, у меня, знаешь, и без тебя учителей целая очередь, бабушка твоя каждый день названивает, сегодня просила трубку тебе передать, чтобы убедиться, что ты жива еще. Сказал, что ты в школе, еле отвертелся. Вася туда же. У меня, думаешь, много детей до тебя было? Ноль, я вообще о них не думал никогда. Тебе, вон, шестнадцать уже, я все просрал, ты выросла, чего я буду тебя контролировать, если ты за все годы сама жить научилась? Что-то даже лучше меня знаешь.

Он собрал инструменты и перенес на стол у стены, разложил по местам. Затем снова подошел к машине, нажал на что-то и капот сам закрылся.

А чего я, собственно, от него хотела? Он правильно сказал, тем более мы почти не знаем друг друга. Нас разве что кровь связывает и похожа я на него внешне, не могу отрицать. Что поделать, если как дочь он меня не воспринимает?

Но вопреки логике хрупкая бессознательная надежда, зародившаяся с момента слов директрисы об удочерении, о том, чтобы обрести любящую семью, жить в своем доме и селить в нем уют, упрямо сидела внутри, хоть и умирала понемногу. Думаю, через неделю я точно от нее избавлюсь.

Хотя кого я обманываю? все же эта надежда была моей мечтой с самого детства и жила во мне взрослой, поэтому, возможно, будет еще сложнее.

Зачем он вообще оставил меня у себя? Предлагали же меня забрать. Я ему все равно не нужна.

Не осмелилась ничего спрашивать больше, не хотелось слушать больную правду и закатывать истерики, больше только пожалеет, что не отдал.

— Я хочу пиццу. С мясом. — решаюсь сказать, чувствуя журчание в животе.

— Ок, и пиццу закажем, — он достал телефон из кармана, направляясь к двери из гаража. — пойдем в дом.

— А еще я все хотела посмотреть какой-нибудь твой фильм, — быстрым шагом подошла к выходу и встала напротив него, игнорируя открытую им дверь прямо передо мной. — можно включить телевизор в гостиной?

Там стояла громадная плазма, каких я в жизни еще не видела. Все время проходя мимо, я, пользуясь случаем, заходила посмотреть на это чудо. Только за все время моего проживания эту плазму никто не включал и у меня не было возможность посмотреть на нее в действии. Качество картинки, наверное, невероятное.

— Еще спрашиваешь, конечно, пойдем, мне как раз подписку какая-то компания подарила на фильмотеку.

С голоду отец заказал как-то слишком много всего. Мы устроились со всем съестным в гостиной и включили фильм, картинка которого мне больше понравилась из списка режиссируемых самим Дмитрием Зариным.

Это был комедийный боевик. Так я подумала, потому что смеялась настолько сильно, что приходилось ставить на паузу, чтобы я пришла в себя. Но если бы не отец, вставляющий подробности съёмки, я была бы сдержаннее.

— Но он, блин, такой деревянный, мы всей площадкой его пугали, я для него клоуна специально нанимал, у него фобия, в цирки ходить боится. Прикинь, чувак во всем клоунском повсюду за ним бегал, зато смотри на его рожу, это настоящий страх. Вот тебе смешно, а я потом ему мозгоправа полгода оплачивал.

Учитывая все происходящее в фильме, боятся там было чего. Взять хотя бы сцену драки в самолете с открытой грузовой кабиной, погоню бандитов на агрессивных тачках и много чего еще.

— Вот это вроде драматичная сцена, а я помню, как нам ее переснимать пришлось, из-за того, что кошку на фоне рвало. Она мимо проходила и вдруг ее как вывернуло. Представь только, он говорит другу с пулей внутри и кровью изо рта: «Ну вот я и набегался, буду ждать тебя в аду, дружище», и тут звук кошачьих рвотных позывов. Мы ржали всей командой.

И меня снова пробивало на смех, даже на таком слезливом моменте.

Он и правда гений в режиссуре. Фильм очень понравился, его общество для просмотра было самым подходящим.

Глава 11

Спать мы легли очень поздно. Не представляете, как мне нравилась такая свобода. Я могу засыпать тогда, когда захочу и никто меня не накажет. Да я после той клетки могу, похоже, вообще всё.

Могли бы спать и спать. Воскресенье, как-никак. Если бы не тайфун в виде Алисы. На звонок в дверь долго никто не открывал, и я встала, но, когда подходила к холлу, уже увидела сонного отца и влетевшую в прихожую сестру.

— Вы че, спали? Уже полдень, сони, — она скинула кроссовки и быстрым шагом направилась к кухне.

Через минуту мы с отцом все еще сонные смотрели на то, как девочка-ветер вытаскивает понравившееся из холодильника, попутно кусая схваченный оттуда же кусок пиццы.

— Я толком не завтракала, решила сегодня вас немного объесть… о, кола!

Она запила съеденный кусок пиццы газировкой и посмотрела на нас.

— Вы такие няшки, смотрите оба с такими недовольными мордочками. Прямо отец и дочь. Кстати, Арина, ты коза, так и не позвонила вчера, вдруг он бы что-нибудь с тобой сделал.

— Кто? — вдруг включился отец, хмурясь.

— Парень ее, ты, как всегда, не в курсах, горе папаша, — цокнула языком она, приступая к другой еде.

Он недоуменно посмотрел на меня, опершись о дверной проем и сложив руки на груди.

— Вот это поворот… — не сводя пристального взгляда, сказал еще сонным хриплым голосом. — что это за дела, красавица?

Потупила взгляд, бесцельно направленный в сторону его татуировки на плече.

— Да, Зарина, объясняйся, — с прожевав, вставила свое сестра. — я же говорила, что расскажу. Это, кстати, вообще-то плохой парень, дядь Дим, учти.

Он поднял бровь, требовательно-вопросительным взглядом пригвождая меня к полу.

— Алис, давай я сама разберусь с кем мне общаться, — не скрывая раздражения, с молниями в глазах взглянула на нее, затем растерянно — на отца. — Он просто не нравиться ей из личной неприязни, он не плохой.

Вот, блин, Фил! Мне теперь и тут придется врать. А я так надеялась, что отца эта информация не коснётся.

— Вчера от тебя пахло сигаретным дымом, я тогда не стал расспрашивать, но теперь интересно. Это от него? — казалось, что его тон нарочито спокойный, имеет под собой совсем другие эмоции.

— Он просто… он… да, от него, но это не значит, что он бандит какой-то. — растерянно ответила, лихорадочно подбирая подходящие слова.

Он посмотрел на Алису. Она отложила недоеденный стейк, строго глядя на него.

— Что ты на меня так смотришь? Я в шоке.

— Сделай что-нибудь, ты же отец.

— Что я могу сделать? Сказать: «ай-я-яй, я тебя так не воспитывал»?

— Ты вообще меня не воспитывал, — тихо произнесла, не поднимая взгляда с кухонного паркета.

— Вот, — он показал на меня рукой. — Что бы я тут не сказал, у нее всегда есть этот аргумент, затыкающий мне рот. Так что отстаньте от меня, я спать.

Алиса проводила взглядом уходящего из кухни отца и посмотрела на меня с милой улыбкой.

— Не злись, я забочусь о тебе, теперь в случае чего, он будет в курсе с кем ты зависаешь. А теперь собирайся, я пришла тебя забрать, по магазинам прогуляться.

— Ну нет, я тоже спать пойду, единственный выходной…

— Именно, единственный! Нужно отдыхать ярче, что за сонное царство вы тут устроили?

— Пригласи лучше Настю или Иду.

— Я уже, давай собирайся быстрее, а то им нас ждать придется.

Настойчивости этой бестии не занимать. Тяжелый случай. Легче согласиться.

— Там жара, поэтому выбери что-нибудь легкое из одежды.

Взглянула на ее прикид. Удивительно как шорты насыщенного оранжевого цвета и темно-синий топ в стиле платка сочетались и подчеркивали яркую натуру девушки. Мне очень нравилась такая цветовая гамма.

Правда сама я предпочитала носить более сдержанные цвета.

Выбор пал на белой юбке-шортах с высокой талией и укороченной бежевой майке.

В моем образе что-то не хватало и пока я думала над дополнительными деталями, Алиса изучала мой гардероб.

— Ятить! Это босоножки от Джими Чу! А это Диор! — она схватила плечики, на которых висело платье. Одно из купленных тогда, с Маргаритой. — Я знаю это платье, так хотела его купить, но жаба задушила, хотя я не нищебродка какая-то, но у меня и так три шкафа одежды и папа ругался, боялась у него деньги на эту красоту попросить. — она осмотрела еще несколько вещей. — Версаче, Кельвин Кляйн, Шанель… серьезно? — сделала акцент на последнем бренде и скептично посмотрела на меня.

Я пожала плечами и переключила внимание на свое отражение.

— А если я рубашку накину сверху?

— Будет не плохо, оверсайз желательно.

— Определенно.

Только большой рубашки у меня не было. Маргарита хоть и модная дама, но тенденций молодежи не понимала и купить тогда такую вещь не дала. Еле отвоевала спортивные штаны и некоторые футболки.

— Блин, мы сейчас опоздаем, может у дяди Димы отожмешь?

Постучалась в комнату и тихонько приоткрыла, просовывая голову.

— Спишь? — прошептала в полутьму. Шторы, как всегда, были плотно задернуты.

— В бильярд играю, присоединяйся, — сонно прозвучало в ответ.

— Я хотела попросить рубашку.

— Зачем? — он поднялся на локтях и пристально посмотрел на меня. — Уже вещи из дома тащим? А что с моего гардероба решили начать?

— Ну… Меня просто Алиса гулять позвала, там жарко и я надеть хочу, так у меня плечи не обгорят.

— Да возьми, жалко чти ли, — он головой показал на большую, широкую дверь с роллерами и упал на подушки.

В его гардеробной так вкусно пахло его парфюмом, ему очень подходит этот запах. Такой же завлекающий, обольщающий, но терпкий. Чувствовалась характерность, нрав.

— Слушай, а может ты меня познакомишь с пареньком? Интересно мне, посидим, пообщаемся. — послышалось из комнаты.

— Я же говорю, он не бандит, обычный, просто Алиса его невзлюбила, ты же знаешь, что она все близко к сердцу принимает. — постаралась выкрутиться, изучая вещи. Столько крутого у него, просто ВАУ. Не оторваться.

— Отлично, не бандит — это крутое качество. Познакомь с счастливчиком.

— Ты его видел, это Фил, — все же не сдержалась и выдала. Поняла, что не верит и все же сказала.

Услышала, как он присвистнул.

— А ты максималистка, вся в меня. Правильно, бери от жизни все самое лучшее: вещи, образование, парней.

— Это ты к тому, что он самый лучший? — усмехнулась, выхватывая с плечиков белую рубашку. У воротника прочла бренд. — Прада. — скорее промямлила себе под нос.

— По крайней мере он так себя зарекомендовал. — сказал, зевая. Чувствовалось, как он облегченно выдохнул про себя. Ведь не какой-то безродный чувак, а аристократ, внушающий доверие.

На одной из полок рядом с бархатными коробками аксессуаров: браслетов, колец, часов, заметила просто невероятно красивые солнечные очки. Таких крутых я нигде еще не видела. Может написанное на них «Рэй Бен» мне что-нибудь о них сказало, будь я дочкой известного и богатого режиссера дольше, но пока я лишь цепляюсь за их внешний вид.

— А можно мне и это взять, — я вышла из гардеробной и ожидающе, с милой улыбкой посмотрела на отца.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на вещи у меня в руках, а после снова лег, закрывая лицо руками и потирая глаза.

— Бери.

— Спасибо.

Я направилась к двери и хотела было уже выйти, но остановилась, услышав следующий вопрос.

— Погоди, он что, курит?

— Угу. — немного помедлив, выдала.

Неверное было бы здорово рассказать ему правду о наших отношениях, но пугает то, как мне придется объяснить такой обман, для чего он нужен. У самой в голове не укладывается.

Задерживаться больше было нельзя, поэтому быстро надеваю рубашку, закатываю рукава и пока Алиса вызывает такси, складываю все необходимое в первый попавшийся миниатюрный, кожаный рюкзачок.

Из такси было непривычно выходить. Не знала, что в бизнес-классе полагается открывать пассажирам двери. Алиса вовремя меня отдернула, когда я собиралась открыть дверь.

Приехали мы почему-то не в торговый центр, а в салон красоты. Там и встретили Настю с Никой.

— У нас запись на Арину Зарину, — довольно сказала Алиса девушке на ресепшене.

— Что? Когда ты… — пораженно уставилась на нее я.

— Раньше дядя Дима выступал моим, как бы, спонсором, давал свою карту, потому что папа не понимает некоторые мои траты и не одобряет их. Теперь Дядя Дима на тебя карту оформил, я подумала, ты не будешь против.

— Арина Дмитриевна, — почтительно обратилась ко мне девушка за стойкой с легкой улыбкой. — вы для нас — важный гость, мы очень рады, что вы обратились именно к нам. Позвольте проводить вас в более привлекательные апартаменты, чем указано в заказе. Лишнего оплачивать не придется, для нас ваше клиентура — это лучшая реклама.

— С… С-спасибо, — растерянно ответила, оборачиваясь к обрадованным девчонкам.

— Ахренеть! — воскликнула Ида, хлопнув в ладоши. — Надо теперь всегда Арину с собой брать. Вот это привилегии!

Насколько я знаю, Ида с Настей были из состоятельных семей, но в сравнении с другими детьми нашей частной гимназии были очень даже обычными. Алиса сказала, что даже она является обычной в сравнении с моим богатством и статусом отца. Хоть она и племянница, я являюсь дочерью, что делает меня намного ближе к нему.

Поразительно, как основательно за нас взялись. Работницы салона сделали мне ресницы, скорректировали брови, поработали над лицом, волосами, массаж, обертывание. Я наслаждалась. Все это было очень необычно, но круто. Чувствовала себя мажоркой, как никогда до этого. Маникюр тоже не обошли стороной: выбрала дизайн, позволила немного нарастить. Никогда такой красивой себя не чувствовала.

Специалист по мейк-апу так искусно меня накрасила, как я никогда бы не смогла. Она детально показала правильное нанесение макияжа, научила некоторым элементам и посоветовала хороший бренд косметики, который она сама берет.

— Вот теперь можно и по магазинам, — довольно произнесла сестра, садясь в такси.

Пока девочки закупались, не могла не обращать внимание на некоторые вещи. Тоже решила что-нибудь примерить и в следствии неплохо так закупилась.

— Все, я устала, — поставила пакеты на диванчик в зоне отдыха торгового центра. — давайте дальше без меня, я тут посижу.

— Тогда надень очки и вот это, — Алиса сняла кепку и надела на меня. — чтобы не приставали всякие, а то журналисты твою мордашку слили недавно.

Удивление прикрыла очками. Неужели я теперь популярность?

Девочки ушли, а я, облокотившись на спинку дивана, достала телефон, чтобы занять себя чем-нибудь.

Хотела надеть наушники, послушать музыку, но заметила краем глаза резкое движение.

Я подняла глаза перед собой и увидела девушку на полу. Вскочила и приблизилась к ней.

— С вами все хорошо? Вызвать скорую? — обеспокоенно обратилась, положив руку ей на плече.

Проходящие мимо люди останавливаясь, спрашивая не нужна ли помощь, вызвать ли скорую.

— Нет, все хорошо, голова закружилась, это, наверное, от голода, — слабым голосом произнесла девушка, поднимая голову и заправляя светлые волосы за уши.

Она подняла на меня взгляд. Мы тут же узнали друг друга.

— Арина, афигеть.

— Надя, какая встреча.

— Ты так изменилась, — я помогла ей встать, и она вдруг сорвала с меня кепку и очки. — Вау… настоящая мажорка. И не скажешь, что еще недавно ходила в старых, выцветших вещах и жрала мерзкую овсянку.

А вот она не изменилась. Даже, сказала бы, стала хуже выглядеть. Болезненно бледное лицо, красные глаза. Засаленные волосы и потрепанная одежда. Пахло от нее алкоголем и сигаретами. Похоже они снова собирались на квартире для очередной тусы.

— Слушай, я жду девочек…

— Мне повезло, что я тебя встретила, угостишь меня чем-нибудь, а то сейчас умру с голода.

— Тут был кафетерий…

— Там фудкорт, погнали, покажу.

Она направилась в сторону эскалаторов. Я быстро схватила пакеты и отправилась за ней.

Заметила недовольный взгляд, брошенный на брендовые пакеты. Решила сделать непринужденный вид, и она не прокомментировала мои покупки.

Девушка заказала себе кучу всего. Не представляла, как она это все съест, но молча приложила карту к аппарату оплаты.

— Ну рассказывай, — более-менее насытившись бургером, шаурмой и картошкой, она лениво преступила к крылышкам. — чем живешь сейчас? Судя по холеному личику — припеваючи. Поздравляю, пахнешь вкусно, маникюр дорого выглядит, а юбка… это Дольче? Форсы классные, оригинальные? По любому оригинальные, другие тебе папаша бы не купил. А мне вот восемнадцать стукнуло недавно, с мамой теперь живу, пока она снова не напивается и не вышвыривает меня из квартиры. Работу все найти не могу, а жрать дома нечего, разве что водку.

Опустила взгляд на исцарапанные запастя. Слегка прикусила правое.

Не знаю, что сказать ей на это. Не хотела, чтобы у нее так складывалась жизнь, никому бы того не хотела. Надя напомнила мне об этом мире, от которого я так старательно теперь открещиваюсь. Напомнила, что и меня ждала такая судьба.

— Я… Мне так жаль, я, правда…

— Вот только не надо этого, мне от твоей жалости проще не станет, расскажи о себе лучше. Как богатая жизнь? Где учишься теперь?

— Нормально, учусь в гимназии.

— В какой?

— «Леман».

— М-м-м, так говоришь, будто это обычная шарага, а не лучшая частная гимназия страны.

— Да разве это важно…

— Это важно, черт возьми! — вдруг сорвалась на крик Надя, ударив кулаком по столу.

Я дернулась от неожиданности, испуганно уставившись на девушку.

Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

— У меня проблемы, — она сглотнула образовавшийся в горле ком и теперь взглянула на меня с тревогой и мольбой. — Я беременна и мне срочно нужны деньги на аборт. Только ты можешь мне помочь.

Застыла, не зная, что на это сказать. Слов не находилось. От растерянности, снова прикусила запястье.

— Слушай, из всех моих знакомых, деньги есть только у тебя, мне просто нужно избавиться от плода.

— Так… это же не ерунда какая-то, это… это ребенок. Эти дела так просто не решаются. Ты говорила с отцом ребенка? Может…

— Не может! Ничего не может! Отец — Костя. Он помешан на тебе, все это время пытался узнать, где ты учишься и живешь, поэтому я не просто так тебя спросила о школе. Он в ярости и готов убить тебя, ты не разу не ответила ему на сообщения, заблокировала везде, ты не представляешь, что он может с тобой сделать.

Это в корне меняло дело.

— И все же ты…

— Я не потяну ребенка, мне бы себя прокормить. Нет другого выхода.

— Хорошо, я поняла тебя.

— Ты мне поможешь? Школу я запомнила.

— Зачем ты мне угрожаешь? Знаешь же, что я и так помогу. — устало вздохнула, стаскивая очки и потирая переносицу.

— Для стимула, чтобы не кинула меня, если че.

Злость и недоверие к людям свойственно сиротам. Именно так они просят о помощи, опасаясь, что их снова предадут.

Телефон зазвонил. Похоже, Алиса меня потеряла.

— Да, Алис, я на фудкорте.

— Ты чего там делаешь? Мы же в ресторане договаривались ужинать. — возмутилась она. — Ладно, мы идем.

— Давайте в ресторан без меня, я решила поехать домой, устала что-то, — слабым голосом сказала в трубку.

— Ну ты опять!? Вечно у тебя, то голова, то усталость, — ворчливо произнесла в ответ. — Ладно, тогда мы погнали.

— Угу, до завтра.

Положила трубку и посмотрела на Надю, изучающую мой телефон.

— Давай я сейчас подвезу тебя до дома, ты еще переспишь с этой идеей об аборте и напишешь мне завтра. Запишешься, мы сходим, и я оплачу. Ты должна понимать, что выход есть всегда, я с радостью помогла бы тебе найти работу, помочь с жильем. Ты еще можешь использовать деньги, которые тебе платили, как сироте. Они наверняка на каком-нибудь твоем счету.

В голове крутились мысли от том, как я буду объясняться перед отцом за такие траты. Все равно деньги мне не принадлежат, а расходы выходят большие. Остается уповать на его понимание. Я не могу бросить ее в беде, имея такие необходимые ей сейчас средства.

— Я все давно решила. — твердо произнесла девушка.

— И все же, время еще есть, напиши, как запишешься в клинику.

Я попросила работников завернуть Наде с собой все, что она не съела. Вызвала такси.

По пути предложила заехать в магазин и купить необходимых продуктов. Надя с радостью приняла мое предложение.

Уже ближе к ее дому ей вдруг стало плохо, и я испугалась, что она может не дойти до дома.

— Подождите меня, пожалуйста, я провожу подругу и вернусь.

— Не вопрос, — добродушно улыбнулся мне водитель.

Было заметно, что я вызываю у мужчины симпатию и на меня он смотрел с должным таксисту бизнес-класса почтением. Чего нельзя сказать о Наде. Глядя на нее, он неодобрительно сводил брови к переносице.

Я брала этот его жест на свой счет, ведь я такая же сирота, мы выросли в одном заведении. Не было бы на мне этих вещей, смотрел бы так же и на меня. Конечно, ведь кто мы? Отбросы общества.

Мы приехали в один из бедных районов города. Старые пятиэтажные здания, ржавые площадки во дворах. Оборотная сторона дорогого и яркого мегаполиса. Именно здесь оседало множество людей, приехавших сюда за роскошной жизнью, блистательной карьерой. Город перемалывал их и выплевывал на отшибе своей роскоши.

Я была рада, что еще только смеркалось и небо не потемнело, а то ходить здесь было бы не безопасно.

Надя побледнела еще больше.

— Меня тошнит, кажется, переела или беременность…

Я погладила ее плечо и открыла старую, ржавую дверь подъезда. Домофон не работал.

Лифта тоже не оказалось. Надя жила на третьем.

В пролете между вторым и третьим Надя вдруг согнулась и побежала по лестнице быстрее.

Ее руки тряслись, и она никак не могла попасть в замочную скважину. Я отобрала ключи и быстро открыла дверь.

В нос ударил жуткий запах. Он словно проедал слизистую, и я прикрыла нос рубашкой. На ней был папин парфюм, поэтому дышать становилось легче.

Я побежала за Надей. Разуваться здесь было бы глупо, мои белоснежные кроссовки на фоне коричневого от грязи пола и апартаментов выглядели единственной кристально чистой вещью.

Следующие пять минут я стояла у унитаза и держала волосы Нади, успокаивающе поглаживая девушку по спине.

— Ненавижу его, — сквозь рвотные позывы говорила она. — чтоб он сдох, скотина.

Не найдя ни одного чистого полотенца, я достала из рюкзака пачку салфеток с клубничным ароматом и положила на бачок унитаза.

— Приходи в себя.

Я вышла из туалета, и прошла в узкую прихожую, где оставила продукты. Принесла пакеты в кухню. Достала лимон и выжала сок в воду, которую тоже предусмотрительно купила в магазине.

В интернете написано, что лимонная кислота помогает при токсикозе.

За дверями кухни слышалось громкое пьяное пение, поэтому старалась все делать тихо.

Да уж, квартира находилась в не просто плачевном состоянии, тут все кричало о жесточайшей нищете. Именно такая формулировка, потому что даже если бы в этом доме и водились деньги, они бы не ушли на преображение квартиры, хотя бы даже на поддержание минимального порядка.

Ржавая раковина держалась на честном слове, под ней труба, конец которой находился в ведре. У стола отбиты углы, поверхность устелена крошками и в прозрачной лужице лежала голова рыбы. Ставить что-либо на него было бы ненадежно из-за сильной шаткости. Маленькая желтая плитка отбита в некоторых местах, а где-то вообще отходит.

Тут дверь вдруг открывается, и хохочущий мужик вдруг натыкается взглядом на меня.

— О, это кто? — он посмотрел назад в комнату на хозяйку квартиры. — Твоя фифа?

Я видела маму Нади мельком пару раз. Знаю, что она родила дочь, когда самой было всего пятнадцать. Выглядела она сейчас ужасно: растрепанная, в грязной одежде, лицо распухло от алкоголя. Лучше бы она мне так не улыбалась: те зубы, что она смогла сохранить почернели и пожелтели. Зрелище меня пугало.

Отцу было девятнадцать, когда он закрутил интрижку с моей матерью, и сейчас он выглядит как бог. Разница с этой старой женщиной в три года, примерно. На три года отец старше, но выглядит все, будто женщине за пятьдесят, а он — недавно универ закончил.

Ладно, может я перегибаю немного, но поразительно как математика противоречит зрению.

— Это же Аринка, соседка Надькина по комнате, — расцвела вдруг она, поднимаясь с дивана. — Надька говорила, что тебя какой-то богатый хрен удочерил. Смотрю, вырядил тебя, вычесал, благодаришь его в ответ?

Компания таких же пьяных мужиков заржала в один голос, а женщина решила пойти ко мне, спотыкаясь о ноги мужиков.

— Ну иди, обниму тебя.

Она резко притянула меня к себе, трогая волосы и громко втягивая мой запах.

— Пахнешь вкусно, — она сильно сжала мою руку, когда я попыталась отстраниться. — ой, недотрога какая, даже обнять нельзя.

— Мама, отпусти ее, — Надя вышла из туалета, держа влажную салфетку у рта.

— О, она нам продукты купила, — женщина наконец отпустила меня и направилась к пакетам. — хорошая девочка, я говорила тебе дружить с ней, не прогадала.

Я прикрыла нос рукавом рубашки от резкого неприятного запаха и подала Наде стакан с лимоновой водой.

— Держи, должно помочь.

— Спасибо, — она взяла стакан и виновато уставилась на меня. — ты прости за нее, она не в адеквате.

— Все в порядке, я пойду. Звони, пиши если что.

Быстро выбежала из подъезда и запрыгнула в машину. Район меня пугал, и я опасалась натолкнуться на какого-нибудь страшного дядьку.

Ехала в раздумьях. Не думаю, что отец одобрит мой альтруизм. И правильно ли я делаю, помогая убить ребенка? Возможно, Надя совершает ошибку и потом будет винить в ней меня.

Зайдя в дом, услышала голоса, обещающие расправу. Испугалась даже сначала.

— Это мой дробовик! *запрещенная цензура*, попадись мне, грохну суку, — возмущался незнакомый голос.

Послышался злорадный смех в ответ:

— Давай, закидай ножичками, дробаш-то у меня. — а это уже был голос отца.

Оглядела прихожую и зал. Дом, милый дом. Даже соскучилась по нему. Стоило один раз посетить ту страшную квартиру…

Поставила картонные пакеты с покупками и настороженно прошла в гостиную, откуда и слышались голоса.

В гостиной я обнаружила Дмитрия и еще одного мужчину. Они сидели на диване, обложившись фастфудом, и увлеченно смотрели на экран плазмы. В руках у них джойстики, а в глазах — одержимость игрой.

Оглядела незнакомца и с удивлением нашла в нем поразительные сходства с главным героем нового блокбастера отца. Да что там, это и был актер, который играл в фильме главную роль. Наверное, это и есть тот друг, который должен забрать свой Макларен. Приехал он как раз на предпремьерный показ.

Выглядел он круто. Действительно как герой боевика. Спортивное телосложение, руки забиты тату, голливудская прическа. Этот светловолосый красавчик точно вызывает множество восторгов у девчонок.

Но папа у меня не хуже!

Поразительно, конечно… могла ли я когда-нибудь представить, что у меня дома будет сам Анри Фостер? Думали я не знала, как его зовут? Да эту звезду просто невозможно не знать. Это мировая легенда!

У меня все в горле пересохло, и я не могла произнести ни слова от шока.

Что делают, когда видят мировую звезду? Визжат? Прыгают от счастья? Падают в обморок?

Отец вдруг посмотрел на меня и поставил на паузу игрушку.

— Эй! — возмутился гость.

— Ариш, привет, как погуляла? — улыбнулся он мне.

Папин друг повернулся в мою сторону. Я и так оторопевшая от появления такого человека в нашем доме, теперь совсем застыла с дико удивленным взглядом. Сердце застучало с большей силой и частотой от того, что ОН смотрит на меня.

— Воу, какой милый котенок, и как, черт возьми, похожа на папку! — расплылся в улыбке гость.

— Заткнись, — толкнул друга в плечо. — Знакомься, это Анри, он клинический дурачок, поэтому не воспринимай его серьезно.

— Здравствуй, Арин, наслышан о тебе. Скажу так: ну и козлина, конечно, твой папаша. Кинул такую лапочку и шестнадцать лет…

В голову его прилетела подушка и Анри прервался.

— Не кидал, я не знал вообще.

— У меня для тебя подарок, из Франции привез.

Он встал и направился мимо меня, в сторону прихожей. Вернулся уже с чем-то интересным за спиной.

— Мне сказали, ты художница, любишь рисовать, поэтому я привез тебе этот этюдник.

Мои глаза стали еще шире, когда я увидела это сокровище.

Мамочки… это мне сниться?

— Сделан из натурального красного дерева, принадлежал великому художнику эпохи ренессанс Ри… Рали Далун…

— Равель Делануар, — не сдержалась и тихо поправила его, догадавшись кого он имеет ввиду.

— Точняк, он самый, вижу, тебе нравиться. Возьми, теперь он твой.

Я протянула дрожащие руки и осторожно взяла, будто это корона императрицы всего мира. Глаза не верили, что я прикасаюсь к столь дорогому, эксклюзивному экземпляру.

Отец смотрел на меня с довольной полуулыбкой, внимательно изучая эмоции.

Вещица оказалось тяжелой и держать ее было труднее, чем я думала, когда смотрелана нее из рук актера. Но схватилась в нее крепко, особенно, когда Анри решил помочь с ней, заметив, как я согнула колени от ее веса.

— Чего ты? Не собираюсь я ее у тебя отбирать. Давай я просто помогу донести ее до комнаты? Там масляные краски, кисти разные, много прибамбасов внутри.

— Спасибо, но я сама.

Ухватившись за этюдник покрепче, оглядывая его жадным взглядом, поволокла на второй этаж к себе в комнату.

— Арин, ты голодная? Будешь есть? — крикнул отец, когда я уже поднималась по лестнице.

— Не, позже, — у самой взгляд горит, как у енота, прибравшего к рукам интересную вещицу.

Аппетит пропал, но я предусмотрительно сделала в комнате тайник с вкусняшками еще когда я только сюда переехала. С голода не умру.

Притащила этюдник, затем сбегала вниз за пакетами с обновками.

Время было достаточно поздним, но уроки я на завтра так и не успела сделать, поэтому села за них, поставив подарок самого Анри на комод.

Старалась вникнуть в тему, периодически отвлекаясь и посматривая на этюдник. Божечки, это лучшее, что мне дарили! Поверить не могу…!

Безумно хотелось кому-нибудь похвастаться. Тому, кто бы понял меня и разделил восторг.

Все же не сдержалась и осмотрела подарок: достала все содержимое, осмотрела детали.

Руки дрожали от мысли, что столетия назад ей пользовался сам Равель. Он трогал все это, рисовал…

Сердце художника не выдержало, и я сфотографировала аппарат и поколебавшись немного, отправила фотку Филу. Он точно оценит.

Снова села за стол и открыла рабочий файл в лэптопе, поглядывая краем глаза на открытый чат. До этого мы еще не переписывались, разве что вчера, я скинула свой номер телефона, но он не ответил.

Минут через пятнадцать телефон оповестил о сообщении. Я тут же схватила его и открыла чат. Фил отправил испуганный смайлик.

Решила написать:

«Мне подарили этюдник Делануара!»

Ждала минут семь, прежде чем он ответил:

«Равель Делануар? Я в шоке.»

Я решила записать видео, где показываю его с разных ракурсов и открываю тайнички и все, что в них лежало.

«Не верится, что он мой. Весь. Так не терпится приступить к работе!»

«Делануар непризнанный гений, ты же не суеверна?»

«Ни что не заставит меня сделать из этюдника декоративную вазу. Я хочу использовать его по назначению. Никогда не понимала все эти вещи для картинки. Это хорошо, конечно, но если что-то сделали для конкретной работы, то глупо ставить это на постамент и ходить мимо него, любоваться»

«И правда, у меня есть подходящая бумага, давно уже не рисую, могу отдать, нужна?»

«Конечно! Была бы очень благодарна😉»

Хорошо, что я могу ему теперь так просто написать. Я перестала его идеализировать. Возможно, в таких обстоятельствах он может стать мне другом. Я рада, что больше не увлечена им.

Отложила телефон и облокотилась о спинку крутящегося стула.

Да, он красавчик и многие девочки бы мечтали быть на моем месте. Только они не знают, что я на деле совсем не на том месте, о котором они грезят. И я ни какая-нибудь дурочка, влюбляющаяся в идеальный образ, придуманный в голове. С ним все не так просто, он сложный человек. Я не проще. Таким людям лучше вообще не заводить отношений.

Все же решила спуститься на первый этаж и стащить у них пару бургеров. Я видела, у них там очень много всего было.

Тихонько спустилась и хотел было зайти к ним, но услышала кое-что, что заинтересовало. Они разговаривали и их темой была я.

— Играешь как малолетка, — подстегнул друга Дмитрий. — разучился за полгода совсем.

— Задрал, у меня тактика, ты не вкуриваешь, — огрызнулся Анри, не отрывая внимательного взгляда от экрана.

— Н-да? — усмехнулся он.

Вышел в игре из укрытия и, пока противник выслеживает его со сторону, выстрелил в спину.

— Fuck! — выругался друг, бросая на диван джойстик. — И давно ты меня выследил, с-с-скотина?

— П — предсказуемость, дружище, — издевательски улыбался мужчина.

Анри выхватил картошку из пакета и засунул в рот, запив колой.

— Может чего покрепче за твой приезд?

— Неа, мне еще машину домой увозить, — ответил друг, выхватывая наггетсы из коробки рядом. — ты лучше скажи, долго еще папашей прикидываться собираешься? Месяц? Два?

Откинулся на спинку дивана и глубоко вздохнул.

Еле удержался, чтобы не поморщиться от слова «папаша». Его до сих пор корёжило от обращения к нему, как к отцу. Свыкнутся оказалось сложнее, чем он думал. Хорошо, что она его отцом не звала. Вряд ли ему было бы комфортно.

— Ты о чем?

— Ой, харе заливать, девчонка лапочка, конечно, копия твоя, и тест можно было не делать, но нужна она тебе что ли? Ты же Дмитрий Зарин, король вечеринок, сторонник жизни без обязательств и ответственности. Нафиг тебе ребенок? Устанешь от нее скоро, я тебя знаю. Тебя ничего на долго не увлекает. Ни одна девушка. Даже Мисс вселенная, помнишь в прошлом году, в Каннах?

— Ты сейчас моих девушек с моим ребенком сравнил?

— Я не к тому. Ты просто не постоянный, сегодня ты еще думаешь, что исправишь ошибку прошлого, сможешь что-то хорошее для нее сделать, а завтра остынешь к ней, и к своей идее стать отцом.

— Я и не хотел становиться ей отцом. — нахмурился он, уставившись в потолок.

— А чего хотел?

— Думал… бабки дать, которых у нее не было, больше возможностей для… для всего: образования, веселья. У нее жизнь была не сахар, подумал, пусть теперь отрывается.

Только сейчас он задумался, что действительно, Анри прав. У него была идея сделать девчонку счастливее, убрать эту потерянность и грусть в глазах, показать другой мир вне детского дома. Он даже договорился с работниками музея в Париже о покупке этюдника и заставил друга съездить за ним. Просто увидел, что картина этого художника стоит на заставке у нее в телефоне, вспомнил, что она пользуется его приемами при писании пейзажа, когда смотрел ее работы, которые показывала директорша детдома, рассказывая о ее талантах.

У него и правда была черта загораться какой-то идеей, но быстро потухать от чрезмерного энтузиазма. По отношению к девочке не совсем хорошо получается. Ну задабривает он ее подарками, дабы заглушить свою вину и реализовать псевдо-альтруистское желание. Делает он это скорее для себя.

— Какой же я идиот, мама же говорила, что лучше ей забрать Арину к себе.

— О-о-о, в натуре идиот. Такая возможность и ты отказал? Нафига?

— Да не знаю, они со мной, как с шестилеткой разговаривали: вот, я ничего не смогу ей дать, я безответственный. У меня и закипело, на упрямстве сыграли, я вызов почувствовал. У самого от одного слова «отец» уже волосы дыбом. Ладно хоть она стеснительная и не решается меня так звать, да и не сблизились мы, благо, до этого.

В дверном проеме мелькнула тень, но никто этого не заметил.

Глава 12

Анри отъехал поздно ночью и поспать удалось всего несколько часов. Вставать было не легко, но дел сегодня намечалось много и все нужно было успеть. На следующий день график расписан еще плотнее.

Утро встретило дождем и из приоткрытого окна веяло свежестью.

Душ, зубы, бритье, классический костюм уже приготовленный Маргаритой и быстрый завтрак.

Он на автомате сварил кофе Арине и вытащил из-под ножа домработницы пару тостов с джемом для нее, но та все не спускалась.

— Дмитрий Алексеевич, — с беспокойством обратилась к нему Маргарита, спустившаяся со второго этажа. — Арина отказывается подниматься с постели. Сказала, что не пойдет в школу.

— Почему? — отпив из чашки горячий напиток, спросил мужчина.

— Говорит, что заболела.

— Что ж, пусть отдыхает.

— Но она не больна, температура тридцать шесть и шесть, горло в порядке и нос тоже.

— Тогда пусть собирается в школу.

— Но она не встает.

Он строго посмотрел на домработницу. Ситуация его начала раздражать. Утро и так выдалось тяжелым, что еще за упрямство…

— Разбирайся, а мне уже нужно на работу.

Он поднялся со стула и хотел было направится к выходу, но домработница перегородила дорогу.

— Дмитрий Алексеевич, не будьте так равнодушны, у вашей дочери что-то случилось, — она обеспокоено смотрела на него, ожидая, что и он проникнется переживанием.

— И что я, по-твоему, должен сделать?

— Поговорите с ней, она девочка упрямая, если решила, то в школу не пойдет, но нужно найти компромисс.

— Вот и найди компромисс, я на работу опаздываю.

— Постойте, вы же ее отец, это ваш характер, вам ли не знать, как уговорить ее.

— Да твою мать, — выругался он и направился на второй этаж.

Девчонка лежала под одеялом и на звук открывшейся двери никак не среагировала.

— Арин, кончай дурака валять, поднимайся и дуй в школу, ты не болеешь. Давай, давай, спектакль не удался, мой мордочку, натягивай юбочку, вперед и с песней.

Ответа не последовало. Реакции — тоже.

Дмитрий посмотрел на наручные часы и глубоко вздохнув, сдернул с нее одеяло.

Девочка лежала, свернувшись клубочком, и крепко прижимала к себе плюшевого зайца.

Мужчина нахмурился, смутно вспоминая игрушку. Точно такую же когда-то давно он дарил девушке. Скорее всего это и была Виктория, мать Арины.

— Саня уже машину завел, ждет тебя, а ты тут устраиваешь, черти что.

Снова нет ответа. Девочка открыла, глаз, но так и не повернулась к нему, лежала, будто никого в комнате кроме нее нет.

Он сам был из упрямых и если ему отказывали в чем-то, то просто так он оставлять это не мог.

— Ты же понимаешь, что дома сидеть не будешь?

Он вдруг наклонился, взял девчонку на руки и направился к ванне. Она будто совсем ничего не весила. Он без труда донес ее до ванной и поставил на плитку в туалете.

— Давай так, поедешь со мной на работу, жду тебя в машине двадцать минут. Не приходишь — поднимаюсь к тебе и помогаю одеться. — хотел уже закрыть двери, но остановился. — И надень что-нибудь деловое.

Спускаясь вниз, увидел у лестницы своего водителя.

— Пока свободен, если что-то понадобится, позвоню.

— Понял.

Думал придется все же подниматься. Опаздывал он уже прилично и то и дело посматривал на часы.

Она села в машину ровно через двадцать минут.

Мужчина оглядел ее с ног до головы. Черные, рваные, широкие джинсы, большая темно-серая толстовка с глубоким капюшоном.

Стиснул зубы, но решил промолчать. Он уже понял, что она услышала их разговор с Анри.

Девчонка по-свойски открыла бардачок и достала коробку с жвачками. Закинула парочку в рот, не обращая никакого внимания на пристальный взгляд мужчины.

До офиса ехали в полной тишине. Музыка нисколько ее не приглушала. Чувствовалась пугающая пропасть. Дмитрий думал, что это должно было его порадовать, но нет, это напрягало.

— Дмитрий Алексеевич, — выдохнула секретарша, заметив своего боса. — Вас одного ждут в переговорной.

— Пробки, Катюш, пробки, документы подготовила?

Девушка тут же положила папки на край стола.

— Спасибо, дорогая, последи за этим чудовищем, займи чем-нибудь. — он кивнул на стоящую рядом девчонку, положил на стол секретаря свой телефон, как делал обычно перед совещанием, и поспешил к ожидающим его работникам.

Девушка смотрела на меня с интересом. Я тоже пристально приклеила взгляд в ответ, наклонив голову.

— Ты же дочка Дмитрия Алексеевича? — добродушно улыбнулась она.

Села не диванчик, вальяжно и по-хозяйски устраиваясь. Я дочь ее начальника как-никак.

Жвачка во рту придавала мне надменности.

— К сожалению, — зевая, ответила.

Мне не нравилось тут находится. Я не выспалась и не собиралась вставать. Более того, я прибывала в апатии, но своими стараниями Дмитрий обратил это состояние в едва скрываемую злость и желание во всем ему противоречить.

Во мне словно проснулся второй человек и больше не хотелось быть милой, стеснительной и правильной. Я больше, чем есть, ему уже не понравлюсь, значит пусть терпит несносную меня. Хуже уже не будет.

— Даже не знаю, чем тебя занять… ты можешь…

— Я хочу спать, где у вас тут можно завалиться? — никогда бы в других обстоятельствах не перебила говорящего.

Девушка растерялась от моей наглости и не сразу нашла, что сказать. Когда уже было собралась мне ответить, к ее ресепшену подбежал молодой, темноволосый мужчина в стильных очках.

— Босс у себя?

— На совещании, что-то срочное? — с ним она общалась без того сахара в голосе. Даже как-то сухо.

— Да, дистрибьюторы договор требуют, и макеты нужно одобрить, сроки горят, я его все утро караулю, стоило отойти на пять минут…

Тут он отвлекся, посмотрев на меня.

— А это кто?

— Дочка Дмитрия Алексеевича, — она тоже посмотрела на меня и дежурно мне улыбнулась.

Показала два пальца, как делают для фотографии, по-мужски сложив ногу на ногу.

— Да уж, именно так я ее себе и представлял, — задумчиво оглядел меня парень.

— Могу что-нибудь подписать за него, у нас одна фамилия.

— Не нужно, спасибо, — учтиво улыбнулся он и повернулся к секретарше. — он не передавал тебе бумаги по правам?

— Да вроде нет…

— Поищи, мне срочно надо!

Девушка начала перебирать бумаги, раздраженно что-то бурча под нос. Вдруг ахнула, что-то отыскав.

— Блин, — глядя на найденную бумагу в руках, выругалась девушка. — я не все документы отдала… черт, хотела же перепроверить папку!

— Я могу отнести, — тут же вызвалась, поднимаясь с кожаного диванчика.

— Туда нельзя, совещание не прерывают, — сдержанно объяснила девушка.

— Я проползу, как мышка, меня никто не заметит, — настойчиво говорила я.

Выхватив у секретарши документы, направилась в сторону, куда ушел Дмитрий.

Я нагло пользовалась тем, что являюсь ребенком ее начальника и она не могла позволить себе мне что-либо запретить.

— Па-а-а-ап! — громко выдала, открывая двери переговорной и поднимая бумаги над головой, тем самым прерывая рассказчика у большого экрана, на котором отражены какие-то диаграммы. — Твоя Катюша забыла вот эти бумажки тебе отдать.

Ему не нравится, когда я его папой называю? Отлично, буду звать его так из вредности. Пусть не нравится. Сам виноват.

Я игнорировала удивленные, любопытные взгляды, которыми одаривали меня все присутствующие в этой большой и светлой, отделанной по всем канонам современного дизайна, комнате.

Я прошла до места Дмитрия, который сидел во главе стола и грозно сейчас на меня смотрел.

Я и на это не обращала внимания, делая вид, что ничего странного не происходит. Положила документы перед ним, беззаботно улыбаясь.

— Арина, выйди, ты мешаешь, — закрыв рот рукой и прочищая горло, процедил он.

— А, да? Я думала, ты скажешь спасибо за эти листочки.

Он помрачнел еще больше и теперь в его взгляде читалась угроза.

— Все, все, ухожу, злюка.

Один из сидевших за столом прикрыл, рот рукой сдерживая смешки.

Вернулась к секретарше и снова упала на диванчик, прикрывая покрасневшие немного глаза. пол ночи вчера проплакала из-за него. Думала, что становлюсь ближе к нему, а на деле он просто был доброжелательным для спокойствия своей совести.

— Дмитрий Алексеевич сказал занять тебя чем-нибудь. Ты могла бы…

— Слушай, я сегодня даже не завтракала, у вас есть где перекусить? — снова перебиваю ее, почувствовав дикий голод.

— Да, этажом ниже кафетерий, он нашей компании принадлежит. — сдержанно улыбается, пряча настоящие эмоции.

Похлопала по карманам и вспомнила, что не взяла карту.

Какая неудача. Как не повезло… моему горе отцу.

Снова бесцеремонно вошла в конференц-зал, становясь объектом пристального изучения.

— Пап, я хочу есть, дай денег.

Подошла к нему и протянула ладонь. Пошевелила ей для пущего эффекта.

У его скул заиграли желваки, но он достал из кошелька карту и положил ее мне на ладонь.

— Слушай, ДОЧА, растворись на этом, прошу тебя, чтоб я тебя не слышал, не видел хотя бы эти два часа.

Пятнадцать пар глаз, включая выступающего, с интересом смотрели на меня. Седовласый мужчина улыбался, покачивая головой, будто не верил в эту картину. Светловолосая девушка с большим бюстом тоже глядела недоуменно, застыв с ручкой в руках.

Я показала отцу язык, вызвав сдавленные смешки.

Он грозно зыркнул на сидящих, а я больше не стала испытывать терпение. Покинула зал. Все же раздражать нужно дозировано, постепенно доводить, не перегибать.

Спустилась на лифте вниз на этаж. Кафе было крутым, стильным, в приятных, теплых оттенках. Прогулялась, посмотрела меню и снова поднялась наверх.

У меня была важная миссия и было совсем не до еды. Поэтому купила в ближайшем автомате чипсы с газировкой и снова направилась к конференц-залу.

Вошла туда, как к себе домой, в очередной раз заставляя всех отвлечься от обсуждаемой темы и уставится на меня.

— Арина, ты сейчас по заднице получишь, — раздраженно произнес мужчина.

Но я же ребенок самого главного здесь. Кто мне что скажет, кроме отца?

Я села за свободное место и открыла чипсы, направив свое внимание на диаграммы, представленные на огромном экране.

— Я не помешаю, мне просто скучно, но лучше я послушаю вашу нудную муть, чем буду с твоей лицемерной секретаршей сидеть. — никогда бы не сказала такого. Вообще я сегодня себя не узнавала. Казалось, что я веду себя как отец, будто во мне проснулись его гены.

Я не смотрела на сидевших рядом людей, демонстративно направив свой взгляд на экран и хрустя чипсами, но слышала тихие хихиканья и чувствовала ухмылки.

В следующую минуту меня вместе с креслом вывозили из зала, а я упиралась ногами в проход и возмущалась:

— Тебе жалко, что ли?! Я же просто слушаю! Да ты злая жадина! — упрямо сопротивлялась его попытке выкатить меня за дверь.

Теперь люди едва сдерживали смех.

— Несносный мелкий дьяволёнок! И в кого она только такая… — между тем говорил он, толкая кресло за дверь.

— В тебя, папочка, — с хитрым прищуром посмотрела на него.

— В деда своего, точно. — все тем же тоном произносил он.

Мои кроссовки все соскользнули, и я уцепилась за дверную коробку руками, не желая просто так ему сдаваться.

Следующий поступок отца не просто меня удивил, ввел в ступор. Он наклонился и укусил меня за пальцы. Не сильно, я расслабила руку скорее от испуга и недоумения, чем от силы его челюстей, которые он и не применил.

— Ай! — только и успела произнести прежде, чем он полностью выкатил меня за порог и закрыл передо мной дверь.

Щелчок и дверь теперь была закрыта на замок.

Какое-то время недоуменно смотрела на место инцидента, переваривая произошедшее только что.

Вернулась к секретарше. Она хотела было что-то мне сказать, но я даже не посмотрела на нее, прошла мимо в кабинет ее начальника и громко хлопнула за собой дверью.

Апартаменты выглядели очень роскошно. Больше всего мне понравились стеклянные окна от пола до потолка.

Уселась за такой же стеклянный стол и устроилась поудобнее на кресле, словно на троне. Так и ощущалось. Словно компания — это королевство, а Дмитрий — его король. Его просторный кабинет, шикарная мебель соответствовала статусу. А я, получается… не будем, это детские фантазии.

Решила залезть в телефон и покопаться в соцсетях. Очень много людей написало. Спрашивали, где я и что со мной. Ника писала не только в личку но и в группе элиты. Мы с ней вообще не общались толком, какое ее дело?

А что там говорить, мне вообще писали люди, которых я и не видела в глаза, но из-за перекинутой на меня популярности Фила, в школе меня тоже знали все. Отчего-то их всех интересовало мое отсутствие.

Рекорд по сообщениям без сомнения получила Алиса, но она сестра и именно от нее я и ждала вопросов.

Такой интерес пугал, и я добавляла неизвестные аккаунты в черный список, не желая, конечно, обидеть.

Решила сделать страничку закрытой для чужих сообщений, как это было у Фила.

Затем, оглядев рабочий стол, надумала полазить в компьютере отца. Не сразу сообразила, как он включается, поскольку никогда еще не встречала такой элитной фирмы компьютеров.

Как и полагается, на нем стоял пароль. Само собой я бы не угадала его, но захотелось побаловаться. Вбивала «Кароль мира Дмитрий Зарин», «Дмитрий великий», «Несокрушимый бог, сын Алексея». Как он там еще может себя величать?

Быстро, заскучав, перебралась в диванную зону и неожиданно для себя уснула.

Проснулась от доносящихся из приоткрытой двери кабинета ругательств. Отец грозно отчитывал секретаря за то, что не уследила за мной.

Он прошел в кабинет к своему столу. За ним следовал тот молодой человек, что подходил к секретарше и просил бумаги.

— Егор, давай потом, сейчас не до дистрибьюторов, — раздраженно говорил Дмитрий, усаживаясь за стол.

— Но это важно, у нас сроки…

— Ну давай, что там у тебя?

Он передал бумаги. Спрашивал про макеты и многое чего еще.

Отец отвечал, периодически со злостью на меня поглядывая, будто я сильно его чем-то обидела.

Я приняла сидячее положение, потирая глаза. Посмотрела на него в ответ и протянула пачку чипсов, которую не смогла съесть и на половину.

Он отвернулся, проигнорировав мой жест.

Егор посмотрел тоже на меня и улыбнулся, подмигивая.

Че? Подружиться типа так хотел?

Мне не понравилась его улыбка. Какая-то она была… неприятная. Со своим эгоистичным умыслом.

Нахмурила брови, глядя на него в ответ, а потом, насмехаясь над его застывшим смятением показала язык, и он тут же опустил взгляд в пол.

Парень ушел, и я стала следить за тем, что делает мужчина за столом.

— Он подлиза, — вдруг выдала.

— А ты заноза и вредина, давай теперь всех дразнить? — не отрываясь от бумаг, сказал мужчина.

— Дмитрий Алексеевич, — послышался дрожащий голос секретаря из аппарата, стоящего на столе. — к вам Сергей Александрович.

— Пусть зайдет.

— Здравствуй, друг мой, — с издевкой произнес незнакомец.

В кабинет вошел мужчина спортивного, крепкого телосложения. Темноволосый, с короткой стрижкой полубокс и короткой, ухоженной бородой. На нем была белая рубашка, плотно облегающая мышцы, и темно-синие брюки.

— Здравствуй, дружище, — стало весело отцу.

— Ты что устроил на совещании? — вдруг сменил тон, на более резкий и требовательный незнакомец, подходя к столу хозяина кабинета.

— А что я устроил? Я тебя не приглашал на него. Что ты можешь об этом знать? — ответил Дмитрий, откидываясь на кожаное кресло.

— Вот именно! Поэтому и спрашиваю, что устроил! Почему меня не было на совещании?! Мне никто ничего не сказал! Я везде должен быть! Я твоя правая рука или кто я?!

— Я дал тебе два выходных, если помнишь. Ты ходил по офису, как зомби. Мне ты такой тут не нужен.

— Когда дал? — свел брови к переносице мужчина.

— Когда ты в кулер врезался и, как выясняется сейчас, не слышал меня.

— Я говорил, у Ярика зубки режутся, — поумерил свой пыл мужчина и зачем-то повернулся к диванной зоне, где сидела я. — какая милашка, — тон его стал умиленным и на лице появилась улыбка. — лапочка просто.

— Не смотри в глаза этой змеюке, все нервы на кулак намотает. Она довела меня за это утро. Притворяется паинькой, а сама х… хуже меня.

— Да ты сам… — усмехнулся новый знакомый.

— А она хуже! — в этот самый момент он превратился в ребенка и походило это все на ябедничество.

— Ябеда-Корябеда, — подразнила отца, озвучив свои мысли.

Новый знакомый засмеялся и снисходительно, как на милого зверька, посмотрел на меня.

— Тебя как звать?

— Зарина Арина Дмитриевна, — по-деловому ответила я, подняв подбородок.

— А я Сергей, можно просто дядя Сережа. Друг и заместитель твоего… папки, — кажется ему самому смешно было называть своего друга отцом.

— Дядя Сережа, он тоже меня обижал, он меня насильно сюда привез, я даже поесть не успела…

— Чушь не неси, — разозлился Дмитрий. — провалялась в кровати все утро, пока тебя будили, в школу ехать не захотела, день халявы решила себе устроить. Я же сказал, что ты дома не останешься.

— У-у-ух, строгий папка, — насмехался Сергей.

Да разве это строгость? Вспомнить хотя бы бывших опекунов. Я бы давно уже на полу без сознания валялась от их тумаков. Да и страха у меня перед отцом не было. Я понимала, что он меня не тронет и не накажет никак. Не позволит себе.

— Я чего пришел-то, — посерьезнел вдруг Сергей, оборачиваясь к другу. — мне передали что ты все наши резервы в Америку направил, расходы вдруг сократил, как это понимать?

— Понимай так: наша компания расширяется и множится, становится великой, но на это нужны бабки, как ты сам понимаешь.

— Ты с ума сошел? Ты понимаешь какие это риски? Мы только-только стали успешны и всемирно заявили о себе, а ты уже размечтался. Ало! Спустись на землю!

— Не хочу! — весело сверкнул взглядом отец, крутанувшись в кресле. — я хочу стать кино-конгломератом!

— Кем? В натуре крышкой поехал?

— А что? Надо широко мыслить, для начала хочу свою дистрибуцию, и потом, у меня назначены переговоры с американской киностудией в Лос-Анжелесе. Кто б я был, если бы не рисковал? «Studios prim production» не существовало бы.

— Ладно, пока ты еще не император киноиндустрии снизойди до постера к фильму, нормальный? — Сергей показал картинку в своем планшете Дмитрию.

Отец повёл плечами и неопределенно как-то кивнул.

— Езжай домой, семьянин, я тебе для чего два дня выходного выписал за свой счет? С постером сам потом разберусь.

Я не удержала любопытства и подошла к столу, чтобы посмотреть.

— Фу, какая гадость, — не сдержалась, хмуро рассматривая картинку.

— Так плохо? — взглянул на экран планшета и сам Сергей.

Кивнула, прошла за кресло отца и сложила на спинку руки и голову, облокачиваясь.

— Мне ску-у-учно-о-о, — ныла над его головой я.

— Вот сходи в художественно-маркетинговый отдел и вставь пистонов за такую халтуру, покажи как правильно работать с цветами нужно и пригрози, что если еще одна такая работа мне покажется, я их уволю к чертовой матери.

— Но у меня миссия, — несогласно повела плечом я.

— Какая? — поднял на меня голову Дмитрий.

— Заколебать тебя.

— М-м-м, думаю, у тебя все получится, весь день впереди, а я уже на грани, сходи к этим художникам-пердежникам и все мои нервные клетки до последней — твои.

— Ну-у-у, — задумалась на несколько секунд я. — ладно.

Кажется, Сергей умилялся этой картиной. Смотрел с сентиментальным блеском в глазах, качая головой. Он все же предпочел поехать домой.

Я же посетила художественный отдел. Там меня все уже знали как задиристую дочку босса. По офису уже прошли слухи обо мне.

Не стала менять их мнение о себе. Прямо сказала, что если они так плохо будут работать, то мой папа их уволит. Сказала почему эта картинка очень плохая и что смущает больше всего.

Я не стеснялась и вела себя свободно. Чего не скажешь о работниках. Никто не хотел попасть в немилость к начальнику.

Оставшееся время я ходила за отцом хвостиком и раздражала. Он, конечно, уезжал по делам и как я не старалась уговорить его поехать с ним, не получалось. Эти встречи были слишком важные для компании, как он выражался.

Офис мы покидали самые последние. Дмитрий долго сидел за бумагами, а я устала его отвлекать и уже хотела, чтобы он быстрее закончил, и мы поехали домой.

— Звонила твоя классная руководительница, я сказал, что ты сегодня плохо себя чувствовала, но завтра ты придешь. Надеюсь, твой сегодняшний концерт на этом закончен. — устало говорил он, глядя на дорогу.

Мы ехали домой и было почти затемно. А город сиял, как и всегда. Слышалась веселая музыка, повсюду приятно светил неон и картинки, надписи из лазера.

— Да, я закончу, не переживай, сейчас домой приедем и закончу, — ответила ему, не отвлекаясь от переписки с Алисой.

Дома я, игнорируя приветствие Маргариты, которая думала, что за день мы поладили и все встало на места, прошла на второй этаж к себе в комнату.

Глубоко вздохнула, мысленно прощаясь с комнатой, так полюбившейся мне, ставшей такой родной.

Вытащила сумку с рюкзаком и собрала самое необходимое. Все вещи у меня не влезли бы, но ничего, куплю чемоданы и перевезу потом.

Чуть не забыла своего зайку. Он у меня уже никуда не помещался, поэтому взяла его в руки, так со мной поедет.

Нашла Дмитрия в его комнате. Он снял пиджак и уже расстёгивал запонки на рубашке, но, увидев меняя, замер.

— Отвези меня к бабушке, я с ней хочу жить. — твердо сказала я с серьезным видом. — А тебя я освобождаю от ноши быть моим отцом, мне ты тоже не нужен. И не слушай чувство вины, ты не виноват, что не знал обо мне. Я, вот, тоже не виновата, что верила, будто тебе нужен кто-то кроме самого себя.

Я хотела, чтобы слова звучали максимально хладнокровно и у меня очень хорошо получалось.

Он смотрел на меня уже развернувшись, сложив руки в карманы. Молчал. Его лицо, казалось, ничего не выражало, но в глазах бушевал ураган из чувств.

Я задела его своими словами. Или мне хотелось так думать. Я читала в его взгляде боль. Или я искала в них именно это.

— Понял тебя. — наконец сказал он тихо.

— Отвези сейчас, я не хочу больше в твоем доме оставаться. — снова захотелось ударить его словами.

И я видела, как больно они резали, наблюдая за потемневшим взглядом, не направленным больше на меня, но хорошо читаемым.

А может я снова лишь хочу расценивать это так. Ведь ничего, кроме глаз его не выдавало. Вернее, никак больше уловить его чувства было нельзя. Разве что движения стали более плавными, но это мне не о чем не говорило.

— Хорошо. — снова тихо отозвался Дмитрий.

Маргарита смотрела на мои сумки непонимающе, с удивлением, когда я спустилась с ними вниз.

— Я… вам булочки с корицей испекла… — говорила она подготовленную фразу, уже совсем не думая о ней. — а куда это ты?

— Я переезжаю, спасибо вам за все, вы очень вкусно готовите, я никогда не забуду этот вкус. — улыбнулась ей, глотая ком в горле. У самой внутри все переворачивалось.

Мне нравилось тут жить. Я здесь впервые ощущала свободу и защищенность. Сюда хотелось возвращаться. Мне действительно казалось, что я нашла свой дом…

— Подожди, как же так? Что случилось? Куда ты уезжаешь? — не понимала женщина.

— К бабушке, и ничего такого не случилось, просто… Дмитрий Алексеевич из-за своего упрямства упустил возможность скинуть свалившуюся на него обузу, едем исправлять ошибку.

— Вы даже не покушали… — растеряно сказала она.

— Бабушке я позвонил, — спускаясь по лестнице, произнес мужчина. — давай поедим хотя бы.

— Ешь, а я тебя в машине подожду, — холодно отозвалась.

Прошла в холл, сняла ключи от машины и вопросительно посмотрела на него.

— Бери. — ответил, тяжело вздохнув.

Вышла в малый гараж, — их тут у дома было два — нажала на кнопку багажника на ключе и положила сумку с рюкзаком, затем сама забралась на заднее сиденье, не желая больше сидеть с ним впереди. Посадила зайчика себе на колени и стала ждать, заткнув уши наушниками.

Не долго ждала, уже через несколько минут он сидел в машине и выезжал из гаража.

Ехали мы около получаса, а может больше, я даже успела уснуть, но проснулась, когда услышала писк прибора, который предупреждал об ограждении сзади. Дмитрий уже парковался.

Заметила его быстрый взгляд на мне, кинутый через зеркало заднего вида.

Сжала зайчика покрепче, посматривая в окно в попытке что-нибудь разглядеть в темноте.

Горло сдавил ком. Захотелось назад, домой. Выходить было страшно. Там все будет таким незнакомым, чужим будто бы.

— Спасибо, что притворялся хорошим, я поняла какого это, быть нужной. — вдруг произнесла едва слышно.

И пусть он лишь делал вид, что хочет стать ближе ко мне и на деле я оставалась той же брошенной сироткой. Но я чувствовала, что не одна, я узнала какого это: приходить домой и знать, что у тебя есть папа рядом. Пусть, по правде, я ему и даром не сдалась, за эти недели я попробовала полноценную жизнь, как у обычных детей в семьях.

Я отстегнула ремень и достала из заднего кармана прихваченную из дома банковскую карту. Протянула ему вперед.

— Твоя карта… — отрицательно покачал головой он.

— Мне не деньги были от тебя нужны, — твердо сказала я, прерывая его.

— Я ее не возьму, — с той же твердостью ответил он. — и не недо мне ее никуда совать, иначе передам ее бабушке.

Вернула карту в карман.

— Тогда забери телефон, я себе попроще куплю, — вдруг вырвалось.

Он повернулся ко мне, грозно смерив взглядом. Сразу понятно, что он думает по поводу этой идеи.

— Все, поняла. Нет, так нет.

Потянулась к двери, чтобы открыть и услышала:

— Ариш, я… — взгляд стал мягче, а голос тише.

Быстро открыла дверь и выбралась из машины, не желая слушать дальше.

Не надо мне больше этого притворства и оправданий. Думала, что он понимает, как я не хотела бы этого слышать.

Я все еще очень надеюсь на ваш отклик. Буду рада любому отзыву, потому что чувствую, что энтузизм начинает угасать. Нигде книгу не рекламировала эту историю и решила, что обойдусь своим вдохновением. Думала, что буду удовлетворена отзывами, когда закончу книгу, но история выходит объемной. Но в любом случая я безумно рада и тому, что вы читаете!

Глава 13

Никак не могла открыть багажник, поэтому Дмитрий вышел из машины и направился ко мне. Нажал на какую-то кнопочку и багажник открылся сам.

Он достал мои вещи направился к крыльцу, украшенному светящимися гномиками с горящими фонариками в руках.

У входа нас уже ждала бабушка в халате. Кажется, они уже давно легли спать.

Она обняла меня осторожно, поглаживая по спине.

— Аринушка, как соскучилась я по тебе, проходи в дом.

Она показала на открытую дверь.

— И тебе, балбес, здравствуй, — с укором взглянула на Дмитрия она.

— Привет, мам, — отозвался тот, проходя за мной в дом.

Прихожая была маленькой в сравнении с нашей… вернее его, он теперь один там живет.

Сняла кроссовки и прошла дальше. Дом выглядел уютно: маленькая кухонька с небольшим, круглым столиком. От нее шла гостиная с одним диваном и двумя креслами. В холе была деревянная, закрученная в спираль лестница.

Обратила внимание на картины. Восхитилась красотой и профессионализмом. Особенно впечатлила та, что была в гостиной. На ней изображена ночная пристань, много людей, среди которых выделяются двое, особенно хорошо прописанных. Яркие звезды и полная луна, сиреневое небо.

Что еще сказать о доме? Все пространство находилось в приятных персиковых оттенках. По-модному обустроено. Видно было, что все покупалось на свой вкус, а не предусмотрено концепцией дизайна, как у отца.

— Располагайся, чувствуй себя как дома, это, конечно, не пентхаус Димки, а скорее дачный домик, не те хоромы, но зато уютно и не так много мыть, — улыбнулась мне бабушка. — есть будете?

— Я буду, — отозвалась, проходя на кухню.

— А я поеду, мне завтра на работу рано вставать. Времени уже много. — Дмитрий поставил сумку с рюкзаком и вышел за дверь.

Бабушка вышла за ним. Они стояли у крыльца, разговаривая, а я смотрела на них, через окошко в прихожей.

Затем он поцеловал бабушку в щечку и сел в машину. Стал отъезжать, а у меня снова ком в горле встал и глаза наполнились влагой. Грудь сдавило щемящей болью.

Захотелось уехать с ним домой. Не понимала почему, но хотелось, чтобы он увез меня отсюда.

Бабушка вошла в дом.

— Какой у тебя заяц красивый, — посмотрела на игрушку она. Взгляд ее сместился выше, к моему лицу. — ты чего? Плачешь что ли? Ну-у-у, иди сюда. — она снова меня обняла, а уткнулась ей в плечо, наклонив голову. Мы были с ней одного роста, одинаково маленькие. — Из-за Димки что ли так расстроилась? Я верю, он хотел как лучше, он добрый мальчик, но еще такой дурачок. Не переживай, все будет хорошо. Обживешься, устроишься, у нас тоже очень здорово.

Я немного успокоилась. Аппетит пропал, правда. Не смогла и половины одолеть, поэтому бабушке пришлось убрать не съеденное в холодильник.

— И так кожа да кости, так и не вырастешь ведь, как я останешься маленькой. — ворчала она.

Бабушка провела меня на второй этаж и показала комнату.

В сравнении с прошлой, эта казалось очень маленькой и простой. Но милой и гармоничной. Односпальная кровать у стены, стол у окна, белый шкаф напротив, обклеенный девчачьими наклейками, пуфик красный и мягкая, круглая качель, приделанная к потолку.

Все выглядело хорошо, по-новому. Ничего, что мне бы не нравилось. Я вообще не привередливая. И на диване в гостиной могла бы поспать. Был опыт, у нас и кроватей не было, на полу со всеми ночь приходилось пережидать. А дети такие: и толкались, и пинались.

— Говори, если нужно будет что-нибудь докупить. Тут раньше детская была. Здесь двухярусная кровать стояла. Юля с Алисой на лето приезжали раньше, сейчас уж если и приедет Алиса, то на день и уезжает сразу. Выросли, большие стали.

— Спасибо, очень красивая комната. — поставила вещи на кровать.

— Ты не стесняйся, можешь калаш какой-нибудь на стене сделать. Алиса всегда так свое место обустраивала, у нас даже гирлянды от нее остались, всякие декоративные штучки.

— Здорово, — ответила, улыбнувшись.

Я таким не промышляю, но было приятно слышать заботу в ее голосе.

— Завтра тебя в школу отвезет Валерий Юрьевич, это мой муж, но сейчас он спит, так что завтра познакомитесь. Спокойной ночи, Ариночка.

— Спокойной ночи.

Уснуть не получалось. Все вокруг казалось непривычным, и потому чужим и холодным. Я вспоминала свою комнату, свою любимую кровать. Ночник. У меня был ночник в виде сидячего медвежонка. Стоял на тумбе и включался при касании. Надо будет забрать его потом с остатками вещей.

Сама не поняла в какой момент в голову закралась мысль позвонить. Поговорить с человеком, чтобы стало легче. Именно с тем, кто имеет удивительную способность успокаивать.

Я просто написала Филу с просьбой набрать мой номер. Ведь я его ему скидывала, а он мне свой — нет.

Его не было в сети, но он появился спустя несколько минут. Прочитал.

Я отложила телефон, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.

Лежала минут пять, не веря, что так просто взяла и попросила позвонить.

Тут телефон завибрировал, и я увидела на дисплее цифры с неизвестного номера.

— Да, — вдруг хрипло отозвалась в трубку.

— Приятно снова слышать тебя, юная леди, — послышался приятны бархатный голос. Настроение у него было хорошим, судя по тону.

— Ты не занят? Я не разбудила тебя? — с волнением спросила.

По голосу было понятно, что он точно не спал.

— Нет, раз я тебе позвонил, могу говорить.

— Как брат?

— Все хорошо. Замечательно себя чувствует.

Замялась, не зная, как выразится.

— Можно я тебе пожалуюсь? — тихо выдала.

— Конечно, что случилось?

Он знает больше, чем кто-либо о моем прошлом. Даже Алисе я не рассказывала про травлю, а ему решилась. Поэтому могу себе позволить выговориться ему обо всем, что беспокоит, зная, что он не осудит и не изменит свое ко мне отношение. Такой уж у него характер.

Рассказала ему все о конфликте с отцом. Меня трясло, когда я говорила и я нервно царапала запястье.

Он не перебивал, просто слушал мой монолог, будто чувствуя, что мне нужно выплеснуть эмоции.

— …ты не представляешь, как сильно я хотела семью, хоть кого-то, чтобы перестать быть одной, — по щекам катились слезы.

Я уже не могла сдерживать боль внутри. Я всю жизнь с ней живу и стоило только поверить в избавление от нее, в обретение близких людей, как снова заводится разговор о том, как бы избавится от меня. Снова. Будто со мной что-то не так…

— Я могу это представить, — наконец заговорил Фил. — но давай отталкиваться от малого. Ты уже не в детдоме, а значит семья у тебя есть, может не такая, какую ты себе представляла, но семьи вообще не могут быть идеальными. Конфликт, недосказанность и откровенное враньё — неотъемлемые ингредиенты любой ячейки общества. И потом, ты не одна, у тебя есть Алиса, бабушка, в худшем случае у тебя есть я. Я не семья, конечно, но кто-то, определенно. Это я к тому, что, если у тебя и их не будет, я себя гарантирую всегда. Помогу, поддержу, буду рядом.

— Учитывая то, что все девчонки в школе меня проклинают за то, что ты со мной, а не сними, ты должен быть важной персоной в моей жизни, — шмыгнула носом я, успокаиваясь.

— Да, и прикинь, ни у кого из этих девушек меня нет, а у тебя — целиком, до последней волосинки.

— До самой-самой последней? — стала смеяться вдруг, вытирая еще мокрые глаза.

— Прямо то, что на расческе остается — тоже твое. — великодушничал он шутливым тоном.

— Как щедро с вашей стороны, господин принц, — теперь хотелось улыбаться и вот так шутить с ним.

— Я, да, я такой. И, думаю, нас уже достаточно тайн связывает, чтобы считать друг друга близкими друзьями.

— Согласна.

Мы оба замолчали. Мне не хотелось заканчивать разговор. Я боялась, что, положив трубку, снова окунусь в давящее чувство пустоты. А с ним не чувствовалось одиночество, этот разговор согревал меня.

— Давай я отвлеку от мыслей, а то они съедят тебя за ночь, расскажу о своей потрясающей новости, — вдруг с энтузиазмом в голосе говорит Фил.

— Давай, — тут же воспрянула я.

Он почти ни с кем не делился о своих переживаниях, предпочитая выслушивать чужие. С его стороны это был акт доверия и мне было до жути приятно это осознавать.

— Короче, ко мне вернулось вдохновение, что-то щелкнуло после нашего разговора на крыше, поэтому меня сегодня тоже в школе не было, весь день писал и только представь, мне нравится рисунок! Мне впервые за столько лет нравится, черт возьми! После затяжного творческого спада я даже не представлял, что смогу написать такой шедевр.

Впервые я слышала его таким взбудораженным.

— И что это за картина? Пейзаж? Мой портрет? — улыбалась чуть ли не до ушей, чувствуя бабочки в животе. Иначе не передать ощущения. Я перенимала его кураж. — Приятно быть чьим-то вдохновителем.

— О, прекрасная леди, вы не просто вдохновитель, вы мой спаситель, хотел бы я показать… а ты можешь включить «Face Time»?

— Эм… да, сейчас.

Я вскочила с кровати и включила в комнате свет, наскоро причесалась перед зеркалом. Красные от слез глаза не убрать быстро, поэтому пришлось показывать себя такой.Заплаканной.

Залезла на кровать и включила режим на звонке.

На экране показался Фил. На голове у него была бандана, на щеке и носу — краска. В глазах горел огонек легкого сумасшествия. Его всего переполнял энтузиазм.

— Милая пижамка, — широко улыбнулся он.

Щеки вспыхнули от смущения, и я невольно закрыла их руками.

На мне были шортики из шелка и такая же рубашка с коротким рукавом. Это был комплект с Вини Пухами. Мы долго спорили с Алисой. Она говорила, что лучше купить с Тигрулей. Настя с Идой вообще смотрели на нас как на идиотк, говоря, что это детский сад.

— Показывай давай! — с нетерпением произнесла, желая отвлечь от детской картинки на рубашке.

— Так, — выдохнул парень, опустив голову.

Он перевел с передней камеры на камеру с другой стороны телефона и направил на большой холст.

Меня потрясло уведенное. Картина завораживала взгляд, гипнотизировала, отдаваясь болезненными уколами в сердце. В ней столько эмоций запечатлено, что грудь сдавливало.

Малиновый закат отражался на стеклянной поверхности небоскребов и таял, опускаясь ниже. На это все смотрел женских силуэт, сидя на крыше одной из таких же стеклянных высоток. Так детально все было прорисовано, что я даже заметила едва уловимые линии на небе, будто скрепляемые элементы между собой. Словно пазл.

— Потрясающе… — выдохнула я, даже не заметив, что голос пропал и я смогла лишь прошептать.

— Правда нравится? — парень смотрел на меня с нетерпимым ожиданием, поглощая взглядом любую мою эмоцию.

— Прекрасный закат…

Он прищурился, всматриваясь в меня внимательнее.

— Ты уверена, что это закат?

— Уверена, это же… погоди, — я пригляделась, пытаясь уловить детали. — Рассвет выглядит светлее, но…

— Если посмотришь под этим углом, — он переместил ракурс телефона. — оттенки меняются, свет становится мягче. На что это теперь похоже?

— Ва-а-ау, — только и смогла выдавить, не веря своим глазам. — Как у тебя это вышло?

Парень лишь пожал плечами.

— Слушай, — вдруг кое-что вспомнила я, присматриваясь к картине, уже стоящей на фоне Фила. — а та татуировка на шее у Матвея случайно не тобой нарисована?

— Да, эскиз мой, так заметен почерк?

— У мен на эти вещи глаз уже на метан. — улыбнулась ему.

Мы еще немного поболтали. Я в шуточной манере рассказала, как весь день пыталась заколебать отца. Он сказал, что примет мой рассказ к сведенью и будет осторожен в словах и действиях, дабы не обидеть ненароком. А я сказала, что он и так со всеми слишком осторожен.

Слова Матвею не в счет, поскольку сказал он ему все это намеренно, зная, как ударить по больному, чтобы помочь решится на следующий шаг.

Но вот Фил заметил поздний час и пожелал мне сладких снов. Договорились встретиться завтра. Я успокоилась и быстро заснула после разговора.

Злость. Она переполняла, съедая изнутри языками пламени. Он как никогда стал ощущать себя глупой марионеткой, верным щенком, каждый раз приносящим хозяйке поводок в зубах. Сам же помог ей себя приручить.

Все утро он искал ее по школе. Знал ее расписание наизусть, но ни в одной аудитории ее не нашел. На звонки и сообщения она не отвечала.

Лишь к обеду, выйдя покурить, заметил ее во дворе школы. Она сидела на веранде за одним из обеденных столиков с компанией парней из троих человек.

Алиса работала в школьных новостях и даже возглавляла школьное радио. Совсем забыл заглянуть в корпус самоуправления. Она имела право отпрашиваться с уроков для всех этих школьных активностей.

Внутри все закипело от гнева, стоило ему увидеть ее смеющуюся над шутками одного из компании. Парень курил электронную сигарету и вдруг протянул ее Алисе. Та, наклонив голову, неспешно взяла коробочку и поднесла к губам.

Сам не заметил, как преодолел расстояние, поднялся на веранду и, подойдя к столику, выхватил у девчонки вейп.

— Эй! Моть, ты совсем ахренел!? — возмутилась его подруга.

Он грозно посмотрел на парней, сидящих все это время с Алисой. Остановил взгляд на том шутнике, что протянул ей сигарету.

— Еще раз я увижу, как ты ей свою дудку предлагаешь, я тебе ее в задницу запихаю, будишь через пятую точку ходить, парить, вейпер хренов.

— Савин, ты чего? Тут никто не хотел с ней ничего такого… — поднял руки парень, облокачиваясь на мягкое кресло.

— Заткнись! Ты меня понял?

Парень кивнул, не желая провоцировать. Все знали о том, что эта девчонка неприкосновенна. Конфликтов с Матвеем Савиным никто не хотел.

— Ты опять людей запугиваешь, чудовище, — возмутилась Алиса, сложив руки на груди.

— Нам нужно поговорить, пойдем выйдем. — серьезно произнес он.

— Ой, бука какая, обиделся, что я не отвечала? Мы эфир записывали с командой, телефон на беззвучном был. — она посмотрела на свою компанию с довольной улыбкой. — Чуваки круто сняли, правда не с первого раза получилось… кстати, — она запнулась, вдруг вспомнив что-то, посмотрела на Матвея прищурившись. — ты договорился с Олегом Корнеевым о новом интервью? Сказал, что я очень извиняюсь за прошлый раз? Не хотела его обидеть, теперь я подготовлюсь лучше. Мне очень нужен его комментарий, сроки по статье горят, а согласие на публикацию он давать не хочет. У вас же с ним хорошие отношения.

Она, как всегда, начинает болтать без умолку.

Матвей нахмурился и, схватив ее за руку, поволок в сторону, где бы их услышало меньше людей.

— Да блин, Мотя! — снова возмутилась девушка. — Что ты творишь?

Фил говорил ему о том, как правильно признаться и разрулить вопрос с дружком по переписке. Сказал, что говорить нужно осторожно, подбирать слова правильно, иначе она легко может расценить его действия как издевательства, какой-нибудь глупый розыгрыш, и тогда шанс на взаимные чувства с ее стороны испарится.

Только сейчас его слишком сильно переполняли эмоции, чтобы он мог вспомнить хоть что-то из советов друга.

— Ты долго так собираешься мною пользоваться? Удобно, да? «Матвей, сделай то, Мотя, помоги с этим», и Мотя, как послушная шавка бежит и помогает! «Разберись с этим мудаком, он меня оскорбил!», «забери меня из клуба и денежки возьми побольше, с подружками не рассчитали малость», «нам нужна студия для документального фильма, ты же поможешь?». Это из последнего. Хоть раз подумала обо мне?!

Смолчал о том, что вчера ему в наказание за опоздание поставили тренировку в выходной день. Она длилась почти без остановки с самого утра до позднего вечера. Не успел он переодеться в раздевалке и принять душ, как пришлось ехать в ресторан по одному ее звонку, помогать с оплатой, потому что у нее карта размагнитилась, а потом везти ее до дома с покупками, которые она попросила спрятать у него дома, потому что ее отец и так ругается, что все шкафы в доме заполнены ее одеждой.

Много раз она просила приехать на разборки. Конфликты Алиса затевала часто, особенно если считала, что с ней поступали как-то не честно.

Он столько на Юлю с ее высокими запросами не тратил, сколько на Алису и решение ее новых и новых проблем.

Сейчас поговорить с известным блогером для статьи Алисы казалось плевым делом, в сравнении с тем, что приходилось разгребать раньше. Хоть Олег и обиделся сильно и отказывается что-либо слышать об этой горе журналистке, заплатить побольше и попросить просто не читать провокационную статью при должном усердии было возможно, но слишком многое навалилось и слова Фила задели Матвея за живое.

— Тебе трудно помочь что ли? Или что, я о невозможном прошу? Корнеев продажный, на него немного надавить нужно, ты же умеешь…

— Ты меня слышишь вообще? Я покоя от тебя не вижу, только и делаю, что разгребаю то, что ты успела наговорить и наделать. Тебе когда-нибудь твой острый язык возьмут и оторвут!

— Ой, бедненький, устал от меня, злой грымзы! Тоже мне, лучший друг называется! Стоит в беду попасть и он тут же мне претензии предъявляет!

Никогда до этого он не позволял себе говорить, что устал быть службой спасения во всем, что бы с ней не случилось.

— Ты эгоистка, Зарина, — устало выдохнул он, опершись о мраморную перегородку веранды. — которая не видит дальше своего носа. Я ведь все для тебя делаю.

— И что ты теперь хочешь? Чтобы я заплатила за все твои услуги в моей жизни? — зло посмотрела на него, снова сложив руки на груди.

— У твоего отца столько денег нет, — тихо выдал.

Он не хотел от нее денег и совсем не имел ввиду то, о чем подумала Алиса в следующую секунду. Эти слова были брошены им спонтанно от наступившего вдруг чувства бессилия.

— Так ты значит решил поступить с нашей дружбой?! Знаешь, что, Савин?! Не подходи ко мне больше! Мне не нужен такой меркантильный друг, как ты!

Услышанное выбило воздух из легких. Сердце сжалось от боли, отрезвляя его. Злость отступила. Скорее даже вытиснилась заполняющим теперь полостью страхом.

— И как ты будешь жить-то без моего контроля и помощи? — не меняя тона, он смотрел на нее с вызовом.

— Легко! Может это из-за тебя у меня проблемы были! Хотел, чтобы я в тебе нуждалась!? Но знаешь, ты мне не нужен больше! У меня теперь Данил есть!

Парень опустил голову, чувствуя, как внутри все обрывается. Этого он боялся услышать больше всего. Не нужен.

— Ты только что бросила своего Данила, — он поднял на нее голову и показал экран телефона с их перепиской из аккаунта вымышленного человека с ником Данил Кабанов.

Она застыла в недоумении.

Он не стал оставаться, сошел с веранды по ступенькам, игнорируя любопытные взгляды, наблюдающие все это время за ссорой.

Грудь сдавливало. Он не понимал почему так вдруг стало тяжело дышать. Чувство подавленности наседало и не собиралось отступать.

Он набрал номер друга и договорился встретится с ним в кафе, что принадлежало маме Матвея.

На Фила он уже не злился. Понял его намерения, и оно сработало. Но Матвей все сказал не так, как они обговаривали.

Фил снимал студию в центре, в той же высотке, где находилось кафе. Там он, бывает, закрывается на недели, когда приходит вдохновение. Рисует. Никого туда не пускает и не показывает свои работы.

Вот и сейчас видимо что-то в голову ударило. В школе сегодня даже не появлялся и согласился встретится лишь на пятнадцать-двадцать минут.

— Дурачок ты мой плоскоголовый, — безумно улыбался друг, выслушав все случившееся в школе. — сколько раз мы обсуждали как ты должен был с ней говорить?

— Я увидел ее с этими идиотами, мне крышу сорвало. Что делать-то теперь?

К столику подошла официантка с заказом и Фил больше стянул черную панаму на глаза, чтобы она не увидела его лица. Его узнавали, и он старался не светится в людных местах.

— Сейчас в ней буря эмоций. Тебе на глаза ей пока лучше не попадаться, дубинушка.

Матвей смотрел на него с чуть сведенными к переносице бровями. Не отражал насмешливые выпады, как всегда делал. Ему не нравилось состояние друга.

Фил был таким добродушным, каким он обычно бывает при обострениях. Он всегда дружелюбен, но в меру. Сейчас же его глаза горели от восторженности ко всему миру. Он готов здороваться, помогать, общаться с каждым прохожим и сидящим в кафе. На губах его играла маниакально радостная улыбка.

Он хорошо помнил предыдущие его такое состояние и понимал, что дело плохо. Это воодушевление и любовь ко всем в скором времени сменится жесточайшей апатией, раздражением, ненавистью до полного отключения себя от привычной жизни. Будет валятся в постели без чувств и видеть бессмысленность в каждом своем движении.

Он помнил, что в прошлый раз он не ел несколько дней, не вставал. Его доставили на скорой из-за начавшихся проблем с мочевым пузырем. Долгое воздержание от абсолютного игнорирования потребностей своего организма, обезвоживание. Он тогда похудел и осунулся. Восстанавливался тяжело.

— Ты… это, давай, держись, брат, я пойду, тебе явно не до меня сейчас, но ты звони если что. — осторожно сказал Матвей, больше хмуря брови.

— Я могу сам немного позже поговорить с Алисой, объяснить ситуацию правильно, но ей время нужно, и студию я нашел. — парень с все той же улыбкой, показывая белоснежный ровные зубы, кладет ключи. — ты просил для документалки Алисы.

Девочки за соседним столиком восторженно смотрели на них. Шушукались и одна из них, вдруг узнав Фила, вскрикнула, заставив вздрогнуть от неожиданности остальных посетителей.

Они подбежали в четверым к их столику, и самая смелая девчушка подошла к Филиппу еще ближе и коснулась его плеча.

Парень дернулся, но увидев девочек, расплылся в новой с ума сводящей улыбке. Девочки чуть ли не растекались по полу от его внимания.

— Привет… — неуверенно начала девчонка. — Фил, можно с тобой сфотографироваться?

— Здравствуйте, солнышки, конечно, можно.

Он поднялся из-за столика и девочки облепили его со всех сторон. Радостно прижимали и поглаживали, сжимали футболку в кулачках, желая больше прикасаться к своему кумиру.

— Ходят слухи, что у тебя появилась девушка, это правда? — нервно спросил кто-то из девчонок.

— А это секрет, лапочки мои.

Матвей, недобро взглянул на фотографирующихся. Допил мятный лимонад и вышел из кафе, зная, друг заплатит.

Глава 14

Утро в новом доме мне не улыбалось. Завтрак не лез в горло, а недовольное лицо бабушкиного мужа лишь больше смущало и сбивало аппетит.

Он смотрел на меня, как на непрошенного гостя, которому не зачем показывать свою доброжелательность. Лишь когда бабушка поворачивалась к столу, он начинал улыбаться, делая вид, что рад моему присутствию.

Недобро посмотрел на мои ноги.

Я тоже посмотрела невольно. Я надела белые чулки с двумя черным полосками сверху. Сегодня обещали жару, да и колготки были не такими удобными, как по мне.

Немного смутилась, поправив юбку на коленях. Нервно подтянула галстук и снова вернула взгляд в тарелку.

Когда сели в машину, немного старенькую седан, атмосфера стала еще хуже. Там хоть ее бабушка разряжала, лепеча что-то веселое, а тут… тишина. Даже, когда с отцом в машине в такой тишине сидели, не так жутко было. Вообще жутко не было, потому что отца-то я знала больше.

Мужчина меня пугал и отталкивал. Было видно, что он мне не рад, а уж я, читая его настрой, чувств положительных тоже не питала.

— Надо же, свалилась с больной головы на здоровую. Притащил, бросил, как котёнка ненужного. — наконец выдает он, глядя на дорогу. — у нас приют что ли, я не пойму.

Отвернулась к окну, поджав губы и надув щеки. Пальцы снова потянулись к запястью, и я зажала кожу между подушечек.

— Вы мне тоже не нравитесь, — выдала я едва слышно.

Никогда бы не позволила себе такое сказать, но после короткого пребывания в доме отца, общения с ним, что-то во мне изменилось. Я стала смелее. Я больше не ждала наказания за дерзость или неверный поступок. Теперь это казалось мне дикостью.

Дорога до школы показалась мне очень долгой. Старалась не слушать недовольное ворчание пожилого мужчины о том, что он теперь вынужден возить какую-то девку непонятную каждый день, работать водителем с самого утра и еще обратно из школы увозить.

Быстро выскочила за дверь едва машина остановилась у парковки.

Заметила в далеке темную фигуру у колоны. Сразу его узнала.

Не хотелось бы зазнаваться раньше времени, но думаю, Фил ждал именно меня, ведь он написал вчера, что мы встретимся у школы.

Подбежала к нему чувствуя на себе внимательные взгляды. Валерий Юревич, уверена, тоже наблюдал.

Фил отвесил шуточный поклон.

— Юная леди, — вместо приветствия сказал, широко улыбаясь.

Я сделала реверанс, скрестив ноги и чуть приседая, придерживая края юбочки.

— Вы, я так понимаю, мой паж? — наигранно возвышенным тоном поинтересовалась у него.

— Я буду для вас кем угодно, — очаровывающе смотрел на меня он.

Его глубокий лазурный взгляд обезоруживал. Улыбка порабощала и мне стоило больших усилий, чтобы в тот же миг не сдаться в плен его обаянию. Голос завораживал. С такой теплотой он говорил эти слова, что до безумия хотелось поверить в их искренность.

Сколько же девчонок он так свел с ума? Уверена, тысячи таких как я упадут к его ногам, превращаясь в готовые на все тряпочки.

Как же так вышло, что повезло именно мне, самой невезучей из всех учащихся в этой гимназии?

Компания парней, проходящих мимо свистнули Филу и поприветствовали меня. Я ответно кивнула.

Почувствовала холодной прикосновение к ладони. И с удивлением посмотрела, на то, как осторожно он взял меня за руку, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Не слишком противно? — не сдержалась от колкости, вспомнив то, как он проводил меня до дома.

— Прости если обижаю своим холодом. Я не привык, что люди бывают такими проницательными. — он явно говорил о том, что его нелюбовь к нарушению личного пространства вижу только я. — Хочу привыкнуть к тебе так близко. Пусть они все думают, что мне не до их компании.

Думаю, я правильно поняла, когда подумала, что те парни не оставили бы его в покое, если бы не увидели меня рядом.

Мы вместе, держась за руки, направились в школу. Первый урок у нас был вместе. Это был французский язык. Я совсем не знала его. Английский еще куда не шло, у нас были уроки, но уж Франция…

Сразу сказала об этом Филу. Он ответил, что в таком случае я ничего не пойму и предложил забраться на самый последний ряд в аудитории и заняться чем-нибудь интересным.

Так и поступили. Мы болтали весь урок, игнорируя лекции преподавателя. Я и правда не разбирала ни слова из того, что говорил этот француз, поэтому не переживала, что пропускаю что-то важное. Тем более рядом был Фил и не давал мне почувствовать тревогу от того, что я не обладаю знаниями того уровня, какие запрашивает школа.

Далее наше расписание расходилось и сходилось только на физкультуре через два урока.

Он проводил меня до аудитории, где у меня должна была быть математика по расписанию.

Проходящие мимо ученики смотрели на нас по-разному. Кто-то со злостью и недоумением, кто-то с любопытством. Невольно ежилась под изучающими взглядами. Было непривычно. В отличии от спокойного рядом парня, я ощущала себя не в своей тарелке.

Мы стояли в коридоре и обсуждали картины Делануара. Я спорила с ним, доказывая его абсолютную гениальность. В шуточной манере, конечно, но он признавал мою позицию лишь частично.

Тогда-то на Фила и налетела девушка, будто спотыкаясь.

Ага, на ровном месте…

Она вскрикнула, но парень успел ее поймать и удержать, не дав свалиться на пол.

— Фил! — восторженно воскликнула она, впиваясь в него влюбленным взглядом. — Если бы не ты… спасибо тебе огромное!

— Пустяки, Даш, — дружелюбно улыбался он, осматривая ее фигуру, чтобы убедиться в ее невредимости. — куда так несешься?

— На химию. У меня большие проблемы! Я не понимаю задачи, которые задали! Я знаю, ты не профиль по химии изучаешь, как я, но может посмотришь? Ты же просто гений всего! Иначе мне сделают выговор, оценят работу на самый низкий бал и выгонят с профиля, потому что я не набираю нужный бал уже и вот-вот вылечу! Ты — моя последняя надежда.

— Конечно, Дашуль, пойдем посмотрим, что там у тебя, — тепло улыбается ей он. Прямо как мне недавно. Он оборачивается ко мне, виновато поднимая уголок губ — Арин, ты не против?

Девушка смерила меня злым и ревностным взглядом. Показала мне кулак, стоя за спиной парня, а за тем провела большим пальцем по шее.

— Нет, что ты, пойду тоже к уроку готовится. — пряча эмоции, улыбнулась в ответ. Широко. Может даже слишком широко, что, наверняка, выглядело не естественно.

Быстро юркнула в кабинет вместе с заходящей в тот же момент Марианой. Быстро заняла место в самом его конце.

Темноволосая девушка, недолго думая, остановилась у моей парты и села рядом.

— Надеюсь, ты не против.

— Нет, не против, конечно, — быстро сказала, пряча лицо за волосами.

Ситуация подпортила мне настроение. Но больше всего меня кольнула его улыбка. Он улыбался ей также, как мне. Он просто дружелюбный. Всем улыбается так. Не мне одной. Я не особенная.

И как я только могла вообразить, что могу что-то больше значить для него?

— Все эти стервы поняли, что ты безобидна и снова открыли охоту на него, — вдруг выдала Мариана, запуская лэптоп. — они прощупывали почву и теперь поняли, что ты легко подвинешься.

Посмотрела на девушку, широко раскрыв глаза.

Значит она видела все, что произошло в коридоре.

— И что мне делать? — вдруг спрашиваю тихо.

Сама не поняла, как произнесла это. Вопрос вырвался сам собой и был не обдуман.

— Поставить их на место. Ну, или быть готовой к удару. — ровным тоном произнесла она, не отрываясь от экрана.

Услышав это, я не приняла слова так серьезно, как нужно было бы. Не понимала, что этот удар ближе и жестче, чем мне думалось.

На уроке физкультуры, я, переоделась в спортивную форму, которую выдавала гимназия. Она нужных цветов с нашивками ее эмблемы, герба даже, я бы сказала.

Слушала монолог Иды о том, что вчера приключилось с Алисой и Матвеем и почему она теперь не показывается никому на глаза и ходит такая разбитая.

Открываю шкафчик и отшатываясь, делая несколько шагов назад.

Мой белый рюкзак почти полностью был испачкан в чем-то красном.

— Что там? — с любопытством заглядывает за дверцу шкафчика Ида. — Ой! Афигеть…

Снова подхожу к шкафчику и, стараясь не запачкаться, достаю рюкзак. Ставлю его на пол и со злостью в глазах оглядываю переодевающихся девушек.

Вижу ядовитые улыбки и смешки. Им нравится то, что сейчас происходит.

Заглядываю в рюкзак и достаю такую же испорченную в чем-то красном школьную форму. Она находилась не в пакете, в который я ее аккуратно сложила, отдельно валялась на дне рюкзака.

Хорошо, что лэптоп я оставила в другом, главном шкафчике на первом этаже под замком.

Достала пару испорченных тетрадок и альбом, приготовленный для урока по живописи.

Сердце вдруг больно ударилось о грудную клетку и стало биться быстрее, когда я вдруг не обнаружила в рюкзаке красную папку. В ней я сохранила все свои лучшие рисунки, начиная со времен, когда мне было шесть.

Эта папка — самое дорогое, что у меня есть. Сегодня на французском языке я показывала некоторые работы Филу и хотела еще показать Михаилу Станиславовичу, учителю по искусству. Доброму и отзывчивому учителю, который очень хорошо со мной пообщался после одного из уроков, и я пообещала принести ему свои работы, которые меня вдохновляют.

Внутри вскипела злость и обида на тех, кто так надругался над моими вещами. Но это бы я еще смогла стерпеть, не первый раз приходится наблюдать такие злые шутки в мою сторону. Только эта папка имела слишком большое значение для меня.

В раздевалку вбежала Ника и с тревогой посмотрела на меня.

Она увидела рюкзак и покачала головой, немного хмуря брови.

— Арин, я знаю кто это сделал, эта идиотка там с твоей папкой.

Выскочила за дверь и Ника поспешила за мной.

— Вон она, блондинка с каре.

Она показала мне пальцем на компанию девушек из пяти человек. И у одной из них действительно оказалась в руках моя папка.

Зло сверкнув взглядом, быстрым шагом преодолела расстояние и хотела резко выхватить папку из ее рук, но она заметила меня и подняла ее над своей головой, надменно усмехаясь.

— Какая злая гномиха, смотрите, пыхтит еще, — издевалась она, глядя на меня сверху вниз.

Девушка была намного выше меня и крупнее. Как и все ее подруги, смеющиеся надо мной сейчас. Как ведьмы.

Я пыталась допрыгнуть до нее, но бесполезно. Не понимаю, на что рассчитывала. Злость точно не лучший мой напарник. Мозги отключились и внутри все кипит от гнева и несправедливости.

— Отдай, это мое, — зло произнесла я.

— Нет, а что ты сделаешь, малюточка? — издевательски-сюсюкающимся тоном сказала она, как ребенку. — Филу пожалуешься? Но ты же хороший гномик, не будешь ябедничать. Тем более смотри что у меня есть.

Она показала мне несколько рисунков из папки. На них был Фил. Да, я рисовала его еще несколько раз, пытаясь передать обворожительную внешность. Спрятала их в самой глубине папки. Не хотела, чтобы кто-то кроме меня это видел.

— Наивная влюбленная дурочка не станет никому ничего говорить, если хочет, чтобы мы вернули это. — она оглядела меня презрительно. — И что он в тебе нашел? Ты, наверное, просто очень удобная, можно изменять, забывать, игнорировать, и слова не скажешь. Наивно веришь, что он по клубам больше не ходит? Ходит, с девками зависает, летом с Настей спал, а ты все прощаешь. Конечно. Такой парень — это статус, привилегии в высших кругах. Маленькая меркантильная дрянь не в курсе, что тут очередь в его девушки! — шипела она на меня.

Я верю, что во мне достаточно гордости, чтобы, узнав об измене, взять и уйти из его жизни, сообразив, что раз он так поступил, то я ему больше не нужна. Но Фил — свободный человек и никаких обязательств у него передо мной нет.

— А ты хочешь стать его очередной пассией, что ли? — спросила, слегка наклонив голову к плечу. — Повторить мои унижения?

— Я знаю, чего он хочет и как сделать так, чтобы на лево не смотрел, а ты мелкая дрянь, которая и жизни-то взрослой не видела. У тебя морда, как у первоклассницы, так чего ты ждешь?

Насупилась, тяжело выдыхая.

— Просто отдай папку, и я сделаю вид, что ничего не было. — тихо, но четко говорю, ненавидя себя за трусость.

Я так долго была терпилой и заминала конфликты, боясь отхватить еще больше, что в кожу уже въелся этот страх. Страх снова стать девочкой для битья.

— Думаю, ты недостаточно хорошо поняла, что тебе нужно держаться от Фила подальше, — с ядовитыми нотками в голосе сказала она. — давай посмотрим, что там еще у тебя.

Она полезла в папку под глумливое хихиканье подружек. Как я не старалась выхватить, она лишь поднимала ее выше, перекладывая из рук в руки. Достала из нее несколько моих работ и демонстративно порвала их на части.

Сердце ушло в пятки. Дыхание участилось. Я сжала кулаки, глотая тяжелый ком в горле.

Не сдержалась. Злость переполняла и страху не осталось места.

В порыве эмоций я толкнула обидчицу со всех сил. Она отшатнулась на пару шагов, наступив на ногу одной из подружек. Та вскрикнула.

— Ах ты мерзкая дрянь!

Девушка отбросила папку, но я не успела подойти и поднять ее, потому что в следующую секунду она схватила меня за волосы и потянула вверх.

Я стала отбиваться. Силы были неравными, но я не сдавалась. В ход пошли зубы, когда я поняла, что руки у меня выглядят, как спички в сравнении с ее.

— Сучка зубастая! — вскрикнула она и повалила меня на пол.

Села сверху, выбивая из легких воздух и не позволяя взять над дракой контроль.

Вокруг нас собирались люди. Девушки смотрели торжествующе, приговаривая: «Так эту шмару!». Парни хохотали и фотографировали, кто-то снимал на видео.

«Никогда не видел женскую драку» — послышалось весело.

Вдруг кто-то схватил мою соперницу и оттащил к ближайшему диванчику, позволяя мне глубоко вздохнуть.

Не успела толком отдышаться, как меня подхватили заботливые руки и посадили на подоконник.

Сдула длинную прядь с лица и увидела перед собой Фила. Я вцепилась в его толстовку, боясь, что он сейчас оставит меня. Он уже переодет в спортивную форму гимназии. Физкультура у нас должна была быть вместе.

Он взял мое лицо обеими руками, приближая к своему. Внимательно осмотрел повреждения.

Поежилась от холода. Окно было приоткрыто сверху. От него слышался шум дождя и холодный ветер бил в спину.

Кажется, футболка была сильно порвана и плечо саднило, как и руки в некоторых местах.

Я смотрела на Фила, ища поддержку. Меня всю затрясло, и голова вдруг закружилась.

Он сосредоточился на мне, осматривая. Вдруг еще раз взглянув на мое лицо, он быстро скинул свой рюкзак и достал из маленького кармашка салфетки. Вытащил одну и приложил к моему носу.

— Запрокинь голову, — мягко попросил он, придерживая салфетку.

Я не почувствовала сначала, но, когда салфетка начала мокнуть, поняла, что у меня потекла кровь.

Странно. В нос меня не били, даже не трогали. Может перенервничала, такое иногда случалось.

— Фил! — бросилась к нам моя соперница.

— Не подходи. — Стальным тоном, пригвождая ее тем самым к месту, сказал.

Столько жесткости в его голосе я еще никогда не слышала. Никто из окруживших нас, судя по всему, не слышал.

Все вдруг стали переговариваться между собой, недоуменно, переглядываясь.

— Заткнулись! — вдруг резко повысил голос он, оборачиваясь к ним. — Что встали? Валите отсюда. — затем обратился к Матвею, стоящему неподалеку. — сходи за врачом.

Глава 15

Девушка нервно теребила кольца на руках, осматривая приемную директора. Роскошные светлые тона, секретарь, мерно печатающая что-то на компьютере, периодически отвлекаясь и поглядывая на входную дверь.

Все ждали приезда родителей второй стороны. Мать Карины уже сидели у директора в кабинете.

Девушка перевела взгляд на Арину, сидящую на диванчике рядом.

Она сидела, запрокинув голову на спинку кожаного дивана, придерживала уже четвертую салфетку к носу. Второй рукой сжимала пачку салфеток, заботливо врученную ей ее парнем.

На ней была толстовка Фила, также заботливо надетая, дабы она не простыла и не ходила в одной порванной футболке. Другое дело, что на ней были короткие спортивные шорты, которые должны носить все ученицы этой школы на физкультуру в жаркое время года. Поэтому, судя по мурашкам на ногах, толстовка не сильно ее грела.

Арина не отвечала на вопросы и не реагировала на попытки поддержать, успокоить. Уставилась в одну точку, будто уйдя в себя.

Может и к лучшему, что так. Она-то переживала, что будут слезы, истерика. Нет. Но это молчание пугало.

Ника закусила губу, уставившись перед собой.

Записаться в подруги Зариной и предложить ее сопроводить у доктора и к директору ожидать приезда вызванных в школу родителей в данной ситуации не составило никакого труда. Удачный шанс после недельных размышлений и попыток к ней приблизится.

Арина вела себя осторожно. Как-то даже слишком. Не допускала до себя никого, кроме компашки ее ненормальной сестры и самого Фила, безусловного короля школы, в круг которого войти почти невозможно.

Хорошо, что она быстро сориентировалась, уловив назревающие события. Сдала Карину, заметив, как ее шестерки выкрали рюкзак Зариной. Увидела ее с папкой в коридоре и решила действовать, пока кто-то раньше не подлизался.

Наблюдая за дракой, нет, даже за избиением (поскольку попытки хилой Зариной противостоять казались жалкими, только кусаться и оставалось), она радовалась тайно. В ней взыграло злорадство. Казалось, у Арины все так хорошо в жизни, что хотелось, чтобы она немножко помучалась.

Да, Ника завидовала. Она много наблюдала за новенькой и видела ее жизнь. Видела ее цацки, дорогущие шмотки, телефон, который уж ей бы вряд ли кто купил. При том вела себя новенькая, будто мажоркой не является. Не показывает, что одета в целое состояние. Мило и по-простому улыбается, общается без пафоса и демонстрации значимости. Ее походка простая и плавная, совсем не задиристая как у ее зазнавшихся подруг.

Сама Ника делала всё, чтобы все вокруг думали, что она не хуже учеников этого частного заведения. Всеми силами старалась нагонять на себя ауру девочки из богатой семьи, чтобы ее уважали, считали равной.

Гармония и простота Зариной злили до нервного тика. Она ничего не делала, чтобы быть крутой, интересной, богатой. Она уже была такой.

В новенькой была нежность и лёгкость. Милое, детское личико. Ее мягкий характер злил Нику еще больше. С какой бы надменностью Ника на нее не смотрела, Арина казалась выше ее напускного пафоса. Возвышение всех, кого она знала.

Вот и парень у нее самый лучший. Так гаркнул на всех из-за нее. Разозлился. Она никогда не видела улыбчивого и доброго Филиппа Литвинова таким злым.

Не жизнь, а сказка у нее, общими словами.

Но больше всего захлебываться завистью ее заставлял тот факт, что она является дочерью самого Дмитрия Зарина. Об этом человеке Ника знала все и регулярно просматривала информацию о нем в прессе. Новость о дочери удивила девушку. Она знала о каждой его интрижке с моделями, актрисами, бизнес-леди, но никто бы никогда не подумал о том, что у такой яркой личности, известного на всю страну прожигателя жизни, может быть семья… или дочь.

У нее столько постеров в комнате с ним, вырезок из журнала. Почти все интервью с ним она знала наизусть и каждый раз умилялась его жестам, очаровательной улыбке, блеску золотых глаз.

Невероятно красивый мужчина, сильный и взрослый, он завораживал Нику. Ее ровесники лишь жалкие пародии парней на его фоне. Закомплексованные, нерешительные дохляки и близко с ним не стояли. Он же уверенный в себе мужчина, который знает чего хочет и способен свести с ума любую девушку одной своей улыбкой.

А еще она не представляла каким он может быть отцом. Он же далеко не семейных взглядов и живет по принципу здесь и сейчас. Клубы, вечеринки, алкоголь и ночи с очередной моделью или актрисой в отелях — это его стихия.

Ей безумно нравилась его жизнь. Все эти светские церемонии, вечеринки, роскошные рестораны, элитные клубы. Она грезила этим богатым, недоступным ей миром сливок общества. Мечтала, что будет его частью в лице жены великого режиссера. Будет Вероникой Зариной.

Сама же Ника жила с мамой в обычной двухкомнатной квартире далеко от центра. Ходила в эту школу, потому что являлась внебрачной дочерью известного всей стране миллиардера, владельца одной из крупнейших строительных фирм в стране.

Он платил маме алименты и иногда подбрасывал деньги самой Нике, помог поступить именно в эту гимназию, но его совсем не заботила судьба дочери. У него было много уже взрослых детей, в наследниках он давно не нуждался и все давно завещал своему старшему законному сыну. Нике он оставлять ничего не собирался.

Внебрачная дочь его абсолютно не интересовала. По-настоящему он толком и не был с ней знаком. С этим равнодушием девушка свыклась и тоже не питала к старику чувств, но то, что она увидела в следующую минуту, заставило сердце болезненно сжаться.

Дверь резко распахнулась. На пороге появился тот самый мужчина ее мечты.

Он сразу нашел взглядом Арину. Приблизившись, он сел на корточки у ее ног.

— Ариш, зайчик мой, как ты? Как себя чувствуешь? — с беспокойством смотрел он на дочь.

Зарина даже не посмотрела на него, продолжая держать голову запрокинутой.

Это разозлило Нику. Ни разу она не видела, чтобы он так хоть с кем-нибудь себя вел, с таким переживанием в глазах и теплотой в голосе. А она даже внимание не обратила. Да Нику бы порвало от счастья, если бы он ее так спросил.

Сердце бешенными ударами вырывалось из груди от его присутствия. Он так близко и смотрит с таким трепетом. Но не на нее.

Он тяжело вздохнул. Только сейчас Ника поняла, как он торопился сюда.

— Врач ее осмотрел, обработал ссадины, у нее кровь из носа пошла, вроде как перенервничала, — протараторила Ника, нервничая в присутствии мужчины.

— А ты видела, что произошло? — теперь он смотрел на нее.

Сердце ушло в пятки и дыхание перехватило.

Ника кивнула и хотела уже начать говорить о случившемся, но тут секретарша встала из-за стола и с многозначительной улыбкой сказала:

— Дмитрий Алексеевич, вас с Ариной ожидают, — она показала на дверь в кабинет директора. — не переживайте, мы оказали медицинскую помощь, и врач сказала, что серьезных повреждений нет.

— Ариш, пройдем или ты тут лучше посидишь? — снова обратился он к дочери.

Она молча поднялась и направилась к кабинету.

Директор поднялся с места, приветствуя нас.

— Ну наконец-то! — возмущенно воскликнула женщина, сидящая рядом с моей соперницей, едва мы прошли за порог. — Сколько можно вас ждать?

Эта полная дама с ярким макияжем и высокой прической, сверкнула в нас гневным взглядом, но увидев моего отца, вдруг застыла, глупо уставившись.

— У меня была важная сделка, я занятой человек и не располагаю свободным временем, — сухо отозвался он, отодвинув для меня стул и усаживаясь на соседний. — мне сказали, что произошла драка. Имейте ввиду, за то, что моя дочь пострадала я спрошу с вас, всех присутствующих в этом кабинете.

— Дмитрий Алексеевич… — начал было директор, усаживаясь обратно на свое кресло.

— Ваша дочь спровоцировала драку! — набрав воздуха в легких, выдала женщина, стараясь не терять решительности. — Моя Кариночка уже все рассказала. Она нарывалась и даже сильно толкнула ее, из-за чего пострадала и девочка, которая стояла рядом.

Натянула капюшон на глаза, чтобы меньше видеть весь этот позор. Меня никогда не вызывали к директору, и эта экзекуция мне кажется крайне неприятной. Всегда была послушной и старалась лишний раз смолчать, сделать, что просят, а тут…

— Послушайте, если Арина и могла что-то спровоцировать, то на это должны быть очень веская причина. — хмуро говорил отец.

Посмотрела на девочку. Даже имени ее не знала до слов ее мамы. Карина плакала, периодически всхлипывала, строя из себя жертву.

Она-то сильно пострадала, конечно, бедняжка. Я разглядела пару следов от моих зубов и несколько сломанных наращенных ногтей. Об меня сломала.

Немножко порадовало, что мои ногти были в целости. Хорошо, что я попросила девушку, работницу салона, ничего мне не наращивать, потому что посчитала, что мне будет неудобно. Как знала. Правда в драке они бы мне пригодились, а то меня она всю исцарапала, а сама целая и невредимая.

— Постойте, — вмешалась Алена Сергеевна, наша классная руководительница, сидящая все это время напротив нас с отцом, не далеко от Карины с ее мамой. — мы уж несколько раз слышали версию Карины, может сейчас Арина расскажет, как она видит конфликт?

Как бы я хотела, чтобы меня здесь не было. Слиться со стулом и не слышать, не видеть всех этих злых людей. Чувство, будто все сейчас настроены против меня. А я не хочу ничего никому доказывать.

— А что ее слушать? Вы посмотрите, с какой злостью она смотрит на моего ребенка, и посмотрите на мою маленькую дочурку, она вся в слезах, она пострадала от этой бандитки! — продолжила восклицать мама Карины.

— Вы издеваетесь? — грозно поднял одну бровь мой отец. — Арина, конечно, сильная девочка, но вам не кажется, что комплекция и весовая категория ей с вашей «маленькой дочуркой» не позволит справиться? Да и судя по их виду, моя дочь больше пострадала.

Повернула голову и посмотрела на строгого Дмитрия. Он защищал меня… неужели меня кто-то защищает…

— Да она всю меня искусала! — взвыла Карина, утыкаясь в грудь своей маме. Та успокаивающе стала гладить ее по голове. — Мам, скажи им, она толкнула меня, она… она все это начала.

— Арин, скажи, зачем ты затеяла драку? — осторожно спросила меня Алена Сергеевна.

Сейчас я, как никогда почувствовала себя смелой рядом с папой. Я была уверена, что он не даст снова меня избить и не позволит обидеть словом. Не хочу, чтобы он думал, что я задира.

— Вам показать испачканный рюкзак и все, что было в нем? Форма тоже запачкана, но это ладно. Я хотела, чтобы она вернула мне мою папку с рисунками, а она начала их рвать, я толкнула на эмоциях. Не хотела с ней драться, само все вышло.

Карина завыла еще сильнее, а у меня аж кулаки сжались до белых костяшек.

— Карина испачкала твой рюкзак? — с интересом посмотрел на меня директор.

Верно, ему выгоднее перейти на мою сторону. Дмитрий Зарин — спонсор этой школы и близкий друг ее владельца.

— Облила чем-то красным и все содержимое в нем. И папку украла. — пробурчала я, снова откидываясь на спинку кожаного стула.

— Зачем же она это сделала? — снова спросил директор.

Хотелось ответить «Сами у нее и спросите!». Но я же знала зачем она это делала и понимала, что правду она им не скажет.

Посмотрела на отца, который, как и все смотрел на меня в ожидании. Перед ним почему-то неловко было говорить, но я собралась с мыслями и выдала:

— Ей парень мой нравится.

Дмитрий смотрел на меня, широко раскрыв глаза. Его реакция интересовала меня больше остальных.

Он прочистил горло и строго взглянул на директора.

— Ариш, подожди меня в приемной, пожалуйста. Я поговорю с теми, кто тебя обидел и теми, кто не уследил, и мы поедем. — тихо говорил. В голосе чувствовалось тепло.

Я была рада уйти отсюда, закончить наконец весь этот фарс. Выскочила быстро и закрыла дверь.

Кажется, папа устроил им там разнос, секретарша бегала по просьбе директора то в кабинет, то еще куда. Ее испуганный вид меня смутил.

Через двадцать минут мы уже сидели в машине. За рулем был Александр, а папа говорил по телефону.

— Вась, у меня форс-мажор. Прости, но я же не отказываюсь инвестировать. Вообще не смогу приехать уже сегодня. В качестве извинения пусть они составят договор на своих условиях, я подпишу, но только после того, как его прочтут мои юристы. Сам ты такой. Да у Арины проблемы в школе, вызвали. Потом.

Я не так хорошо слышала, что отвечал ему мой дядя, но очень хорошо услышала последние: «Что, наигрался в дочки-матери и теперь разгребаешь плохие стороны отцовства? Сколько мне еще раз тебе повторить, что ребенок — это не игрушка?»

Насупилась. Не приятно такое было услышать.

Дмитрий закончил разговор и повернулся ко мне.

— Дай я посмотрю на тебя, где болит? — он взял мое лицо в свои ладони, пристально рассматривая.

— Нигде, я в порядке. — сухо произнесла, отворачиваясь к окну и убирая от себя его руки.

Александр с неприкрытым любопытством то и дело смотрел в зеркало заднего вида, но субординация не позволяла спросить, что произошло.

— Точно в больницу не нужно?

— Точно. — в третий раз уже говорила я.

Еле уговорила не ехать в клинику. Больниц я боялась страшно. С ними связаны мои самые жуткие воспоминания из детства.

Дмитрий снова отвлекся на телефон. Похоже, ему звонил Женя, его помощник. Отец сказал ему, что в офис сегодня больше не поедет и попросил привезти документы домой.

Я думала, что мы едем к бабушке, но Александр привёз нас… к моему бывшему месту проживания.

— Ариш, ну вот куда ты собралась? — мягко спрашивал отец, опершись о дверной проем.

Рядом с ним стоял его помощник и с интересом наблюдал за тем, какя метаюсь по своей комнате, собирая оставшиеся вещи в найденные чемоданы. Их я бесцеремонно вытащила из папиной гардеробной. Ничего, не обеднеет.

— Я ухожу из дома. — резко сказала, стараясь не повышать тон.

— И куда? — все улыбался он.

— Не знаю. Под мост. Жить там буду.

Дорогу к бабушке я не знала, а на просьбы меня туда отвести он говорил, что у него другие планы.

— Вот это да, радикальное решение. А жить на что собираешься? — насмешливо смотрел на меня и говорил с такими сюсюкающимися нотками в голосе, будто с ребенком разговаривал.

А я вообще, может быть, ментально старше его!

— Буду в метро песни петь, за монетки!

— О-о-о, за монетки, значит. Крутой план, это, конечно, не бумажки перекладывать. — издевался он, кинув насмешливый взгляд на своего помощника.

— Так интересно, — вдруг начал говорить Женя. — у меня у самого дочка, три годика, но характер уже проявляет. Боюсь представить ее в таком возрасте, — кивнул на меня он.

— Да, у меня, как видишь, девочка тоже с характером, — ухмылялся отец.

— Вы так спокойны, — уважительно посмотрел помощник на своего начальника.

— Аришка очень похожа на меня в ее годы, тем более это не в первый раз происходит. Смотри и учись, пока я жив. Помочь чемоданы спустить, принцесса?

— Я сама, — бухтела, перемещая тяжелый чемодан из комнаты в коридор.

— Ты, я смотрю, настоящий герой. Жить под крышей, в помещении, есть вкусную еду — такая легкотня, любой справится. Попробуй-ка с бомжами под мостом голубя делить, тут закалка нужна. Ты ж мой смелый и сильный зайчик, найдешь способ, как с голубем остаться и от бомжей спрятаться. — продолжил разговаривать, как с дитем он, наблюдая за моими действиями.

— Уйдет же… — забеспокоился его помощник.

— Ш-ш-ш, — строго взглянул на него отец и снова обратился ко мне. — проводить тебя до ближайшего мостика, солнце мое?

— Ах, то есть до бабушки подвезти — у тебя планы, а выкинуть меня из дома — с радостью, пожалуйста, да? — с прищуром взглянула на него я, уперев руки в бока. — Сама доберусь.

Бросила на комод ключи от его дома, карту банковскую, вышла в коридор и схватила тяжелые чемоданы, чтобы отнести их вниз.

— У них колесики. — мягко напомнил мне Дмитрий.

— Мне так удобнее, — снова пыхтела от тяжести я.

— Манипуляции? — вопросительно посмотрел на Дмитрия помощник.

— Они, родимые. — кивнул отец, с весельем глядя на то, как я корячусь с чемоданами, спуская их по лестнице.

Он не стал за мной идти. Сколько я не оборачивалась, не увидела его, следующего за мной, с беспокойным взглядом. Ничего больше он не сказал.

Вышла аж за ворота. Ничего. Никто меня не остановил.

Села на чемоданы у забора, глотая злые слезы.

Ну вот, даже истерика у меня не удалась. Думала, он все же отвезет меня к бабушке, я бы тогда сразу закончила этот цирк.

Куда я теперь пойду? Не под мост же, в самом деле…

Через десять минут кованая дверь забора отворилась и Дмитрий, сложив руки на груди, посмотрел на меня в ожидании.

— Ну что, вредина? Ты всё или мне отправить письмо бомжам, чтобы они погрели местечко для моей прелести?

— А Александр не может меня отвести? — тихо пробурчала, отворачиваясь и утыкая взгляд на дорогу перед собой.

— Я же говорю, у меня планы. Ты даже не услышала меня.

— Хорошо, теперь слушаю, что за планы?

— Значит смотри, к нам в гости сегодня приезжает семья Каримовых, знаешь писателя Эдуарда Каримова?

— Да, читала некоторые произведения.

— Отлично, я хочу купить у него права на экранизацию его нового бестселлера. Там в сценарии будут сильные правки, в кино другие законы работают. Пригласил его задобрить, зная, что он сторонник семейных ценностей и для него важно, чтобы те, с кем он будет сотрудничать, были серьезными людьми. А показатель серьезности, по его мнению, наличие семьи.

— Вот как, значит…

— Мне очень нужна эта сделка, я не могу позволить, чтобы он ушел к конкурентам, — серьезно, но с мольбой в глазах говорил он. — проси, что вздумается, я могу много заплатить, или… чего ты хочешь?

Настроение испортилось еще больше. Какой же он… гад. Я его интересую только как картинка для его дурацких сделок. А деньги — единственная ценность, которая у него есть. Бездушный и бессердечный. Говорит обаятельно, очаровывает словами, улыбкой и блестящим взглядом, а внутри ни грамма симпатии к тому, кто повелся на сладкие речи, ни капли искренности. Фила мне напоминает, но тот, как будто бы делает это из привычки, не умеет по-другому, а Дмитрий же — из личной выгоды.

— Ладно, помогу. — вдруг соглашаюсь, поднимаясь с чемоданов.

— Мне не нравится, как светятся твои глаза… — осторожно произносит отец. — у тебя есть условие?

— Именно, деньги свои себе оставь. Я хочу, чтобы ты делал все, что я скажу примерно… две недели. Чтобы исполнял все, что я попрошу.

— Ох как… — удивился он, взлохмачивая волосы. — да я продаю душу дьяволу.

— Своей дочери, если точнее.

Посмотрел на меня, прищурившись.

— Ничего криминального я не пожелаю, у меня скромные запросы. — успокоила его я.

— Ок, давай свою истерически собранную поклажу, унесу в дом. — он схватил чемоданы и направился по дорожке к входу.

— Давай, отнеси, я переоденусь, и мы поедем в магазин, — беззаботно улыбнулась ему я.

— Зачем? — насторожился вдруг он.

— Я хочу приготовить лазанью для гостей. Надо заехать за продуктами.

— Маргарита…

— Я хочу сама! И ты должен меня слушать. Александра мы не возьмем, вдвоем поедем.

Тяжело вздохнул, бурча что-то себе под нос. Решила не заострять внимание.

Блуждая по роскошному продуктовому магазину, каких я еще не видела в своей жизни, мы с отцом выглядели как два маргинала. Большой и маленький маргинал.

Он натянул на голову глубокий капюшон толстовки и надел солнечные очки. У меня все было точно также, но под капюшон толстовки Фила, которую решила на себе еще оставить, надела кепку.

Дмитрий сказал, что будет слишком много шума от наших персон в людном месте. Не стала спорить, помня слова Алисы.

— Я не разбираюсь в продуктах, покупки делает Маргарита, — лениво ответил отец, облокачиваясь о тележку с продуктами, когда я показала ему две банки томатов разной марки.

— Значит покупаем наугад. — пожала плечами я и положила в тележку более яркую баночку.

Люди странно на нас смотрели. Всегда думала, что в продуктовом всем все равно на проходящих мимо, да и мы не делаем ничего, что бы могло показаться людям странным.

— Можно мне взять киндер? — спросила у кассы, держа в руках шоколадное яйцо.

— Бери, конечно, — улыбнулся Дмитрий.

Кассирша вдруг закрыла рот ладонью, пораженно уставившись на моего отца. Кажется, его голос был ей очень знаком.

— Вы… вы же…

— Мы торопимся, нам бы быстрее, — вдруг стал басить отец, прочистив горло.

— Да, конечно, извините, — она тут же опустила голову и стала пробивать продукты быстрее.

Дома мы потеснили Маргариту с ее приготовлениями, и я удивила ее новостью о том, что хочу приготовить лазанью.

— Ты бы сказала, что хочешь ее на ужин, я бы приготовила.

— Я хочу приготовить ее сама, со своим напарником.

— Каким напарником? — недоуменно посмотрел на меня отец, выкладывая привезённые продукты на стол

— Напарником, великим режиссёром, миллионером…

— Ты принижаешь мои финансовые возможности.

— Ой-ой-ой, мне так все равно, порежь лук кубиками, а я пока поставлю сковородку.

— Но у меня дела!

— И уговор слушаться свою дочь.

— Я не умею готовить.

— Я тоже когда-то не умела, были славные времена, но жизнь вынудила встать за плиту, и вот настал твой час.

Да-а-а, хозяюшка из отца никудышная. Он смешил меня своими выходками. Я хохотала, глядя как он прячется от масляных брызг сковороды, жонглирует овощами, периодически роняя их на пол, шутит, комментируя мои действия.

Прятала от него яйца.

Я прозвала его поварёнком-недотепой. И Маргарита смеялась, позабыв о субординации. Она тоже готовила что-то к ужину, но свое. Мы не мешались друг другу, кухня была большой, но папа, конечно, пакостил своим незнанием в готовке и шутливым поведением.

— Я похож на итальянского мачо? — Обернулся он ко мне, подняв одну бровь.

Я повернула голову, отвлекаясь от противня и увидела под носом у папы петрушку и его заигрывающую бровь.

— Ты похож на дядю Дака, — смеясь ответила. Снимаю с него петрушку и съедаю.

— О нет! Мои усы! Безжалостная. А завтра что? За волосы возьмёшься? Как бы сказал дядя Дак: «Диагностирую у вас отсутствие крыши над головой».

Дядя Дак — это персонаж из моего любимого мультика. Я смотрю его обычно по утрам за завтраком перед школой. Папа узнал этот многосерийный мультфильм благодаря мне, тоже пристрастился к нему. Я по началу боялась, что он захочет переключить канал, все взрослые любят смотреть новости. Моих опекунов вообще не трогали интересы детей под их опекой. Но папа, как оказалось, телевизор вообще не смотрел, а мультфильм ему понравился, и мы обычно вместе завтракали на кухне, смеясь над очередными проделками героев.

К ужину я привела себя в порядок окончательно. Приняла душ, подкрасилась. Тонального крема в этот раз пришлось побольше использовать. Я, обычно замазывающая надоедливые веснушки, теперь тратила время и на ссадины с синяками.

Надела модное, черное платье с белоснежным воротником, заплела два колоска. Две косички мне всегда очень шли. Правда, я выглядела младше, чем есть, особенно с моими еще детскими чертами лица, как верно подметила Карина сегодня, но смотрелось очень мило.

Каримова Эдуарда я видела впервые. Это тучный мужчина пятидесяти лет с седой бородой. Его жена казалась немного младше, но все же женщиной в возрасте. Также с ним были его дети: сын, как и отец, был полноват, в очках с оправой какого-то нелепого цвета и зализанными назад темными волосами. Его звали Вячеслав.

И дочь Альбина. Таких все обычно называют серыми мышками. Неприметная, нескладная, круглолицая девушка сидела за столом, ссутулившись и за все время не произнесла ни слова. Смотрела на нас с отцом как-то странно, с непонятным интересом.

Я разглядывала ее осторожно, краем глаза, стараясь не выдавать свой изучающий взгляд. Было бы некультурно.

Ее черные волосы были крепко заплетены в косу. В своем сиреневом платье она чувствовала себя некомфортно и плохо скрывала этот факт. На лице не было макияжа.

Альбина и Вячеслав не выглядели сильно взрослее меня. Из разговора я выяснила, что они были погодками. Парню было, как мне — шестнадцать, а Альбина на год старше.

Дмитрий был центром этого вечера. Он вел с Эдуардом непринужденную беседу, шутил, быстро расположил к себе супругу Каримова, несмотря на ее неразговорчивость и крайнюю взволнованность перед моим отцом.

Дмитрий, определенно, душа в любой компании. С ним никогда не скучно и он умеет создавать невероятную теплую атмосферу веселья. У него дар притягивать к себе внимание окружающих. Его, определенно ценили бы в любом кругу, обществе, на любом вечере. С такими, как он интересно, они умеют слушать и смешно шутить, рассказывая забавные истории. Уверена, если бы он ушел, вся атмосфера бы растворилась тут же.

— Какая дочка у тебя красавица, милая такая, — вдруг сказал Эдуард, отпив вино из бокала — смотри, Слав, идеальная будущая жена, не упусти такое золото.

Я быстро глянула на сына Каримова. Мне не нравился его сальный взгляд, который он с меня не сводил весь вечер. Хотелось спрятаться за спину отца, чтобы он не мог на меня смотреть.

— Я такое золото пока не готов отпускать, так что, Слав, тебе не просто придется. Точи меч, дракон свою прелесть будет охранять до последнего вздоха. — шутливо сказал отец, весело улыбаясь.

Не приняла бы его слова всерьез. Подумала бы, что в очередной раз шутит, но заметила, как его руки сильно сжались в кулаки до белых костяшек. Ничто, кроме этого, его не выдавало, и даже я бы не заметила этот жест, если бы не сидела рядом.

Аккуратно отец подвел писателя к теме о книге, которую он хотел бы экранизировать.

Обсуждая сюжет, Дмитрий неправильно произнес прозвище одного из персонажей, и я на автомате тихо его поправила. Даже не подумала, что этим самым привлеку внимание.

— Ты читала? — удивленно вскинул брови Эдуард.

Подняла взгляд на писателя и кивнула несмело, понимая, что попала.

— И как тебе произведение? — скептично усмехнулся он.

Я обещала быть паинькой. У нас был уговор и мне не выгодно было бы его нарушать, а моя честная оценка ему бы не понравилась.

— У вас интересное представление о чертогах человеческого разума и устройства сознания. Увлекательное понимание о механизме мироздания и описании его, как такого. Мне понравилась мысль.

Почти не слукавила. Идея книги мне правда зашла и посыл был интересным, но то, как он испортил сюжет, превратив персонажей в пассивных амеб, вокруг которых крутятся никак не зависящие от них события, решила тактично не говорить.

— Мысль, — посмеялся он, с неверием посматривая на меня. — и какую мысль ты могла там найти, деточка?

Я знала каких взглядов был Эдуард Каримов. По его книгам позиция читается ясно: он сексист. Искренне считает, что женщины — глупые существа и их задача рожать и хранить очаг, пока мужчина добивается карьерных высот и совершенствует свой интеллект.

О своих книгах он был высокого мнения и считал, что женщины не поймут сверх интеллектуальных дифирамбов в очередном его «шедевре». Воспринимал лишь мужскую часть своих читателей.

— Все мнения, конечно, субъективны, но я думаю, вы хотели сказать, что мир — это иллюзия, а жизнь — мираж и сон. В мире все относительно и лишь пустота имеет смысл. Она абсолютна. Мы происходим из пустоты и возвращаемся в нее же.

Мужчина перестал ухмыляться и сверкнул в меня грозным взглядом, облокотившись н спинку стула.

Его жена смотрела на меня пораженно, а Альбина — с завистливым блеском.

— Ариша очень любит читать, у нее в комнате целая библиотека. Вот такой вот книжный червячок вырос, — непринужденно пошутил отец.

— Я понимаю, вы — человек широких взглядов, — поучительно посмотрел на Дмитрия писатель. — но подумайте: зачем девочке читать такие книги и забивать голову тем, что ей не пригодится? Моя жена любит второсортные романы и это вот нормально…

— Оу, Надежда, — обратился отец к жене Эдуарда. — прекрасный выбор. Чтение — это потрясающе, и вкусы своей дочери я считаю удивительными для ее возраста, но очень их одобряю. — с добродушной улыбкой ответил он.

Дмитрий в отличии от Эдуарда совсем не являлся консерватором. Стоило немного изучить, побывав в его офисе. Среди тех, кто на него работают, есть и люди с нетрадиционной ориентацией, и девушки на руководящих должностях. Он был толерантным и общался с любым своим работником, как с другом, переходя, порой, на уменьшительно-ласкательные формы их имен.

В его сфере деятельности было множество творческих личностей, и он ценил их за оригинальность и работоспособность. Они в ответ уважали и любили его, как руководителя и хорошего человека, старались приносить пользу компании. Мне понравилось, какая приятная атмосфера царила в офисе.

— Создал ты проблем ее будущему мужу, умная женщина хуже всего, ее и врагу не пожелаешь.

Молчание, повисшее после слов писателя, меня напрягло.

Мне много чего хотелось бы высказать этому писателю, но я не решалась нарушить тишину.

— Аришь, зайка, опять не кушаешь ничего, — вдруг сказал отец, посмотрев в мою тарелку. — может хоть курочки немного поклюешь?

— Не хочу, — отодвигаю тарелку, хмурясь.

Слышать такие приятные слова и заботу в голосе мне всегда было приятно. Детдомовцам любая ласка в радость, но я постоянно одергивала себя, напоминая, что он так почти со всеми разговаривает. Что что, а очаровывать он умеет первоклассно.

А Альбина, судя по умиленному и завистливому взгляду, не знала о коварстве моего дорогого папочки.

— Тогда сходи, развлеки ребят, покажи им дом, в приставку поиграйте, а то скучно вам с нами.

Долго просить меня не нужно. Я рада была свалить наконец.

Встала из-за стола, и со мной поднялась Альбина со Славой.

Я показала первый этаж, привела в гостиную.

— Можем поиграть, если хотите, — указала им на видео консоль у плазмы.

— Вау! — тут же ахнул Слава, подходя к белой коробочке и рассматривая. — это же «Nintendo Wii Supreme»! Лучшая из всех, что я когда-либо видел! Твой папа очень крут!

Я помогла включить игру Славе. Отец коротко оповестил меня о том, как там все подключается, когда мы решили устроить киносеанс, поэтому проблем не возникло.

— А покажешь мне свою комнату? — робко спросила Альбина, бросая заинтересованный взгляд, в сторону лестницы.

— Давай, — отозвалась, поджав губы и посмотрела на увлеченного игрой Славу. — Мы сходим на верх не на долго, потом присоединимся.

Тот кивнул, и мы направились наверх.

Комната удивила девушку. Восхищенный взгляд читался явно. Она осматривалась, медленно передвигаясь по комнате.

— А вот и твоя библиотека, — она кинула взгляд на огромный книжный шкаф.

Она подошла к окну, и я посмотрела на подоконник, заметив что-то.

Откуда-то там лежал огромный букет нежно-розовых роз, рядом сидел серый, плюшевый медвежонок в розовом платьице и такого же цвета повязанным на левом ушке бантиком и белая коробка от знаменитой кондитерской лавки, которая готовила эксклюзивные сладости от тортов, до конфет и печений.

— Вау! Это твой парень тебе подарил? — удивленно вскидывает брови Альбина, глядя на все это.

Она осторожно взяла медвежонка.

— Он такой пушистый и так вкусно пахнет! Никогда таких не видела в живую.

Я подошла к ней и наконец заметила, что окно было открыто. Видно, кто-то из прислуги оставил проветриваться. Теперь понятно, как это все здесь оказалось.

Закрываю окно и тяжело вздыхаю.

В букете оказывается маленький розовый конвертик, в котором глянцевая картонка с известным мне почерком: «Я очень извиняюсь за все неудобства, которые обрушились на твои прекрасные маленькие плечики. Я должен был понимать, на что тебя обрекаю. Я подтвержу любую твою версию, почему мы расстались.»

Быстро засовываю картонку в конверт и вкладываю в тетрадь, лежащую на краю стола.

— Чем займёмся? — спрашиваю у Альбины, отвернувшись от подарков.

— Ты не ответила, это от твоего парня же, да? Он у тебя романтик?

— От друга, он провинился и так решил загладить вину. — улыбнулась я, желая сменить тему. — рассказывай, как жизнь? Вы где-то неподалёку живете?

— Мы вообще не отсюда, папа говорит, что это город разврата и здесь жить слишком дорого, но все же это центр киноиндустрии и всего-всего вообще в этой стране, так что нужно было приехать. Лично я считаю, что у вас очень круто. Это красивый город, и я бы очень хотела здесь жить. Знаешь, есть стереотип, что все дети здесь на понтах, это правда? У тебя в классе, наверное, все такие аристократы будто бы?

— Ну… как сказать, я же в «Леман» учусь, а там это само собой норма.

— Да ладно!? — прикрыла рот ладонью от удивления она.

Гимназия прославилась на всю страну, поэтому было бы странно, если бы она не знала название лучшей частной школы.

— Ты же в десятом? — вновь спросила Альбина.

— В одиннадцатом. Я перепрыгнула через класс, когда была в шестом.

— Не удивительно, ты очень умная. И какого учится в такой школе? Всегда было интересно узнать…

Провожал гостей Александр спустя час после того, как мы удалились из-за стола. Наш водитель привез их и должен был увезти обратно в отель.

Мне показалось странным то, что хозяин дома не стал провожать семью Каримовых. Он всегда был гостеприимным и следовал рамкам приличия.

Нашла отца на кухне, доедающего нашу лазанью.

— Очень вкусно, никогда бы не подумал, что у меня может что-то вкусно получится, но под твоим чутким руководством случилось чудо. — довольно говорил он, отправляя в рот очередной кусок.

— Ну как? Ты договорился об экранизации?

Я подошла к барной стойке и взяла лежащую рядом вилку и, отломив кусочек для себя, съела. У нас действительно очень вкусно получилось, я сама не ожидала.

— Пошел он в жопу. Старый козел. Будет он еще указывать, что моему ребенку делать. У меня все равно лучшая кинокомпания в стране на сегодняшний день и таких пиар-акций ни одна компания ему не обеспечит. Так, как продвигаю я фильмы своей студии, никто из моих конкурентов не продвигает. Я со столькими странами сотрудничаю, ему теперь вряд ли столько стран предложат права на показ у них купить. — недовольно говорил отец.

Смотрю на него и слезы не глазах наворачиваются. Защитил. Защитил меня. Дал понять, что я больше, чем баба, способная лишь рожать, убирать и готовить.

— Я ведь умная, да? Я ведь не стану содержанкой? — тихо спрашиваю, подняв на него взгляд полный надежды.

— Да ты гений у меня! Любому мужику фору надо давать рядом с тобой. Скорее он будет в содержанках. Ты же в меня, упрямая, таких высот добьёшься, сама пока о своем потенциале не подозреваешь.

Улыбнулась довольно, даже подпрыгнула от наставшего воодушевления.

— Кстати, а у нас есть ваза? Мне Фил букет роз в окно доставил.

— Ого, — вскинул брови отец. — надо будет систему охраны проверить. Камеры что ли отключились? Ты тащи сюда свои цветочки, сердцеедка, ща найдем вазу.

— Очень тяжелый он, не смогла поднять. А если уроню, жалко будет такую красоту.

— Каши больше ешь, качайся. Тебе еще немного подрасти и придется такие букеты каждый день по несколько раз на дню таскать, а мне — охрану нанимать, вдруг твои поклонники штурмом дом брать начнут.

Прыснула от смеха, махая рукой.

— Что смеёшься? Мне страшно, ты уже слепишь своей красотой, а что будет через год, два? Придется покупать плотный мешок. В мешке твои глазки и милая улыбочка видна не будет, хоть по городу можно будет спокойно ходить.

— Алиса говорит, что у меня твоя улыбка, так что это твоих рук дело. — смеясь говорю ему.

Он театрально берется за сердце и делает испуганные глаза.

— Зачем же я такой красивый? Подписал своими генами дочке приговор быть неподражаемой и сводить всех с ума.

И я снова начинаю смеяться.

Глава 16

Папа уговаривал остаться хотя бы на ночь, но я из упрямства настаивала на том, чтобы он отвез меня к бабушке, вспомнив, что он сам хотел от меня отказаться.

Хотя, конечно, у папы мне нравилось больше. Я ощущала себя дома. А там был этот Валерий Юрьевич, который всячески давал понять, что мне не рады и я чужая.

Отец все же привез меня на новое место жительство. Отказался забирать ключи от дома. Сказал, что я в любое время могу прийти и остаться на столько, сколько сама захочу.

— Я Анри с горяча выдал, у меня диагноз — клинический дурачок. — пошутил он с мальчишечьей улыбкой на губах и озорным взглядом. — Мне тогда казалось, что я не могу дать того, что тебе нужно. Понимаю, что не заслуживаю, но все еще надеюсь, что ты дашь мне второй шанс. — сказал он, перед тем как выйти из машины и проводить меня до дома бабушки.

Зайдя, обнаружилось, что бабушка уехала в другой город к сестре на неделю и дома будет только Валерий Юрьевич. Еле сдержалась от того, чтобы не бросится за папой и не уехать с ним домой. С ним мне все же очень весело и от чего-то вдруг уютно.

Атмосфера в доме царила жуткая. Валерий Юрьевич строго велел сделать все, чтобы не попадаться ему на глаза, и я весь оставшийся вечер провела в своей комнате. Даже поесть не спустилась.

Утром он высадил меня на остановке и сказал, что я могу доехать до школы на автобусе.

— Обратно также доберешься, мне, как Сашке вашему не платят, чтобы я возил тебя каждый день.

Молча вышла из машины, и он тут же сорвался с места.

Пришлось использовать интернет, чтобы разобраться на каком автобусе я могла бы добраться до школы. Ехала с пересадкой целых полтора часа и сильно опоздала. Но других способов добраться просто не было. Разве что такси, но каждый день на нем кататься я посчитала дорогим занятием, тем более через весь город в самый центр. Это еще дороже.

В школе хотела отыскать Фила. Поговорить с ним об инциденте, сказать, что совсем не в обиде, что он не виноват. Всю ночь повела в обнимку с его толстовкой, вдыхая его аромат. Запах ментола и мяты.

Только его нигде не было и на наш с ним общий урок по искусствоведенью он не пришел. Выловила Матвея, идущего из спортзала в шумной компании. Началась большая перемена и все направлялись в школьный кафетерий.

— Матвей, — позвала его, поравнявшись с парнями.

Страх таких вот компаний въелся под кожу и преследовал меня. Я привыкла, что это злые стаи сильных и озлобленных гопников. Так было в детдоме. При виде их, я всегда старалась спрятаться и не попасться им на глаза, потому что они обычно никогда не проходил мимо просто так.

— О, привет, Арин, все хорошо? Как себя чувствуешь? — посмотрел на меня внимательно он.

Расслабилась немного. Раз лидер этих ребят так хорошо ко мне настроен, то никто на меня не набросится. Во всяком случае Матвей этого не допустит.

— Хорошо, сегодня все в порядке, ты не знаешь где Фил?

— Зачем он тебе, красавица? — вдруг сказал один из парней, широко мне улыбаясь. — Может нам компанию составишь?

— Макс, завали хлебальник, ты сейчас к девушке моего друга подкатываешь, — строго посмотрел на него Матвей. — Фила нет в школе. Давай пообедаем, мне нужно будет кое-что тебе рассказать о нем.

— А тебе, значит, можно подкатывать? — в след нам звучит возмущение парней.

Матвей обернулся и показал средний палец. Компания парней засмеялась.

Мы устраиваемся за ближайшим столиком и делаем заказ.

Он смотрит на меня серьезно. На его лице нет привычной беззаботной улыбки и смешливой искорки в глазах.

Кажется, услышанное мне не понравится.

— Я знаю всю вашу аферу. Подурили всех, молодцы, теперь пора заканчивать. Для твоего же блага в первую очередь. Филу, конечно, все равно, хотя он и будет делать вид, что это не так. Чертов Робин Гуд.

— Ты это к чему? — нахмурившись, посмотрела на него.

— К тому, что ты влюбилась в него. Лучшее сейчас для тебя — сказать всем, что порвала с ним отношения и держаться от него как можно дальше. Он совсем не тот хороший мальчик, какого придумало твое влюблённое сознание. Он очень даже плохой человек. Не так, как у вас там у девочек, типа бэд бой, а в очень реальном, далеком от розовых соплей смысле, плохой человек.

Плохой… Да кого угодно можно назвать плохим человеком, но не его, самого доброго, отзывчивого…

Хотела возразить, сказать, что не влюблена, но тут вспомнилось, что я всю ночь о нем думала, что реагирую на его сообщения и звонки, будто он самый ценный человек в моей жизни, что, когда он рядом, я забываю обо всем и сердце вырывается из груди, будто бы ему в руки, к хозяину.

— Он считает меня близким другом, и я искренне хочу ему помочь. Скажи, где он?

Матвей тяжело вздохнул.

Нам принесли заказ, и он уткнулся в тарелку, будто избегая со мной дальнейшего разговора.

Посмотрела на свой заказ. Понимаю, что тоже должна поесть, но аппетита нат. Горячие хрустящие вафли с шоколадом выглядят, как на картинке в самых дорогих ресторанах, запах невероятный, но от него почему-то мутит.

Странно. Утром я побоялась даже на кухню зайти и ничего за сегодня еще не ела.

— Если он так чувствует свою вину и биться попадаться мне на глаза… — все же продолжила я.

— Вот об этом он вряд ли думает сейчас. — отложил вилку Матвей. — не должен я, наверное, тебе это говорить, Фил сейчас не Фил. У него случаются периоды, когда человеческая кожа сходит и он превращается в чудовище. Чтобы уберечь отношение с окружением он запирается у себя и сидит в подвале, пережидает этот период. Не ищи его.

Долго смотрю на него, пытаясь понять серьезно он это или это все шуточки его.

— Не смешно, — отодвигаю тарелку с вафлями и отпиваю коктейль из трубочки, — разве так сложно просто сказать, где он и почему не пришел в школу? Может ему нужна помощь. Я чувствую, что мне необходимо с ним поговорить.

— Ладно, говорю серьезно сейчас. Смотри сама. Я тебя предупреждал. — он откладывает пустую тарелку и откидывается на спинку кресла. — У Фила что-то вроде биполярного расстройства, не знаю, он не рассказывал подробно. Он обычно это контролирует, но бывают срывы. Как сейчас. Его настроение скачет: позавчера он был самым счастливым человеком на свете, сегодня, вероятно, он испытывает противоположные чувства, если говорить мягко.

— Ему нужно срочно помочь!

— Ты ничем не можешь ему помочь. Он видеть никого не захочет. Всегда он справлялся с этим сам, в одиночестве. Переждет и вернется в школу. Не парься.

Смотрю на Матвея недоуменно. Как он может так легко говорить о серьезных вещах? Да он даже не понимает, насколько это серьезно! Думает, психический заскок, все мы не без изюминки будто бы, но это и близко не заскок, не особенность, это очень страшная штука.

— Я знала девочку с этим расстройством. Она покончила с собой. — серьезно смотрю на него, делая свой голос жестче. — если друга не жалко, то можешь и дальше утешать себя тем, что он сам разберется.

— Что я могу? Дворецкий и на порог не пустит, его Фил предупреждает. Сколько я пробовал… а проникать на территорию опасно и бесполезно, там везде камеры и охрана, скрутят и увезут в приемник.

— Хорошо, предоставь это мне, тебе только остается показать, где он живет.

— Там частные сектора, закрытая территория…

— У меня есть ключи, я там же живу… жила, а вот дом его не знаю.

Дом у Фила выглядел очень шикарно, ощутимо больше, чем у папы, хотя у него далеко не маленький. Территория огромная и охраны, правда, много.

Матвей после всех уроков довез меня на такси и уехал сразу. Сказал, что у него тренировка и третье опоздание ему тренер не простит.

Позвонила в домофон у калитки. Ответил мужской голос.

— Здравствуйте, я к Филу.

— Приказано никого не впускать. — сухо отозвались в ответ и домофон выключился.

Нажала на кнопку снова, упрямо поджав губы.

— Филипп Игоревич никого не ждет, — тут же раздалось терпеливое пояснение прошлого сброса.

— Постойте! Я принесла конспекты по сегодняшним урокам, они ему очень нужны, он, видимо забыл, — протараторила, стараясь придать голосу важности.

— Извините, я не могу нарушить распоряжение, — все также сдержанно прозвучало в домофон.

— Ну погодите! Я понимаю, что ему сейчас не просто, я хочу помочь. Хуже, чем сейчас ему не станет, я обещаю! — снова очень быстро сказала в трубку, боясь, что он выключит вызов снова.

— А вы кто? — ровный тон изменился, приобретя нотки любопытства.

Сейчас главное не ошибиться с обозначением своего статуса. Матвей мне в машине сказал, что друзей дворецкий посылает. А кто может быть ближе друзей?

— Я его девушка, Арина.

В трубке повисло молчание, но, судя по горящей красной кнопочке, он не отключил. Задумался.

Я ждала еще какое-то время. Потом прозвучала короткая мелодия и кнопочка загорелась зеленым.

Открыла калитку и прошла.

В дверях меня ожидал седовласый мужчина. Небольшого роста, но выше меня, в белой рубашке и черной жилетке, в очках из металлической оправы.

— Из-за вас я получу выговор, Арина. — сводя брови к переносице, говорит мужчина.

Кажется ему уже самому не кажется хорошей идей впустить меня.

— Извините, очень попрошу Филиппа вас не ругать. В крайнем случае скажу ему, что проникла в дом сама, как он ко мне вчера, — тепло улыбнулась ему, виновато глядя в глаза.

Мужчина тут же оттаял и в глазах его тоже появилось тепло.

Девушкам проще заполучить желаемое, когда преграда к этому желаемому — мужчина. Улыбнулась, глазками похлопала. Это у меня врожденное. Мною с детства умилялись. Но удочеряли тех, кто настойчивее и смелее, кто рвался на руки. Я же боязливая и слишком стеснительная, контакт искать со мной всегда было сложнее.

— Ну раз уж у вас такие отношения, — развел руками мужчина. — чай, кофе, горячий шоколад, какао?

— Нет, спасибо.

— Тогда пройдемте, провожу вас до его комнаты.

Мы поднялись на второй этаж, прошли холл и остановились у одной из комнат.

— Здесь я вас оставлю, — отчего-то шепотом сказал мужчина и бесшумно поспешил удалиться.

Огляделась. Не только внешне дом меня удивил, но и внутри все кричало о своей роскоши.

Несмело нажала на ручку и немного отворила дверь.

Просунула голову и поздно спохватилась, что нужно было сначала постучать.

В комнате оказалось темно. Окно плотно закрыто шторами, и я могла видеть лишь слабые очертания мебели: широкая кровать, кресло неподалеку, рабочий стол.

Все разглядеть не получилось, но основные вещи видела.

— Фи-и-ил… — вдруг прошептала в пустоту.

Почему шептала, сама не поняла. Прониклась осторожностью дворецкого.

Ответа не последовала. Более того, оглядывая комнату, я не могла найти в ней знакомый силуэт.

Может он вышел…

Обернулась, осматривая холл и широкий коридор. Никого не было.

Все же решилась и зашла в комнату, осматриваясь. Закрыла за собой дверь и прошла к кровати. Она была не заправленной, подушки валялись как попало и одеяло на половину стянуто вниз.

Прочертила взглядом дальше к тумбочке у кровати и вздрогнула, испугавшись на миг. Рядом с тумбой сидел парень, опершись о стенку. В его руках что-то блеснуло от пробившегося лучика света. Он спрятал это за спину.

— Привет, — сказала севшим голосом, разрушая тишину.

Села на мягкий ковер, напротив него.

Ответа от него не последовало, а тишина все еще очень напрягала.

— Спасибо за цветы, мишку и… — голос дрогнул. Меня пугало это молчание, а нарушать тишину было будто бы преступно. — я не обижаюсь на тебя и о расставании ничего никому не говорила. Решила, что мы сначала должны это обсудить. — все же упрямо продолжила я.

Снова тишина. Жуткая, пробирающая до костей.

Наверное, я говорю что-то не то. Это все ему сейчас не нужно. Он сейчас возьмёт и выгонит меня, и будет прав, ведь я ему ничем не помогаю.

Уже открыла рот, чтобы было не так тихо, но тут увидела, как его белая футболка с низу, несмотря на его приложенную к этому месту руку, начинает пропитываться красным дальше его ладони.

— У тебя кровь… — закрыла рот рукой.

Он тяжело вздохнул и наконец посмотрел на меня.

— В тумбочке, в нижнем ящике бинты и спирт, — глухо произнес он.

Я быстро потянулась открыть нижний ящик, нашла все необходимое. Смочила отрезанный кусок бинта спиртом и приблизилась к нему.

— Я сам, — произнес прежде, чем я подняла его футболку.

Я не послушала. Находясь под эффектом от увиденного, не расслышала слабый голос. Он почти шептал.

Я приподняла футболку немного и приложила бинт. Он быстро пропитался кровью, но на него я уже не смотрела. Все мое внимание было направлено на шрам по соседству. И край следующего.

Подняла ткань еще выше и увидела торс весь испещрённый шрамами, тонкими и рваными линиями. На нем почти не было здорового места.

Появилось множество вопросов, но я чувствовала, что не имею права их задавать. И так пришла к нему без приглашения, нагло задрала кофту, несмотря на его явное нежелание, нарушаю его личное пространство.

— Зачем ты пришла? — тихо, но грозно произнес он.

Он не предпринимал попыток отстранится, отдернуть футболку, не сопротивлялся, но все в нем кричало о враждебном настрое.

Застыла, все еще придерживая бинт.

Кажется, правду он знал и хотел, чтобы я озвучила реальную причину. Но я сама пока не могла с ней смирится.

— Мне Матвей сказал, что у тебя сейчас тяжелое состояние. Я подумала, что нельзя тебе сейчас быть в одиночестве. Я понимаю, можешь не говорить ничего, но только не прогоняй. Я могу помочь.

Конечно, я переживала за него, но не договаривала. Это его разочаровало.

Он поднял голову к потолку, опираясь о стену. Тяжело вздохнул.

— Не надо ничего, прошу, уходи. — слабым, вымученным голосом произнёс он.

— Нет, у меня намерения.

Я вдруг становлюсь к нему еще ближе. Приближаюсь и тихонько усаживаясь на его вытянутые ноги. Обнимаю. Утыкаюсь в плечо и прижимаюсь всем телом.

Чувствую, как он напрягается, сдерживается, чтобы не дернуться и не отпрянуть от меня. А я просто чувствую, что сейчас ему как никогда нужны объятья.

— Тебе нужна доза тепла, ты очень холодный. Я тебя обниму крепко-крепко и так ты быстрее согреешься.

Какое-то время просто прижималась к нему, положив голову на плечо. Не переживала, что ему будет тяжело от моего веса, всегда была маленькой и легкой. С трудом до сорока шести дотягивала.

Тут почувствовала руки на спине. Робкое прикосновение, едва чувствовала пальцы, проводящие от плеч к пояснице.

По телу побежали мурашки и сердце в груди затрепетало, как испуганная птичка в клетке. Ощутила жар на щеках.

Затем он оплел меня руками и не смело прижал в ответ. Спустя несколько секунд его объятия стали крепче, и он глубоко вздохнул, будто насыщаясь теплом.

— Признайся себе уже, что заставило тебя сюда прийти? — прошептал он, склонив голову к моему уху.

Дыхание участилось и внутри все сжалось от страха.

— Я должна признаться в чувствах?

— Признаваясь больным ты встаешь на первый шаг к исцелению.

— Это не болезнь, — вдруг резко сказала, рассердившись на его слова.

— Может быть, но объект твоей симпатии страшнее заболевания. — он тяжело сглотнул и коснулся губами моей головы. — Тебе будет больно.

— Если это не взаимно, то твои слова мое глупое сердце когда-нибудь примет к сведенью. Склеится, оклемается и примет. А если ты говоришь это из страха почувствовать то, что ты не понимаешь и не можешь контролировать, то мне тебя жаль. Ты завел хвостик, который будет ходить за тобой по пятам и пытаться пробраться сквозь ребра и напомнить о спрятанном там органе. Потому что ему плевать на то, что будет если. Он хочет жить полноценно, мгновениями. А то, что объект воздыхания отвергает его из страха потерять контроль, распаляет в нем желание погрузить его в эти чувства с головой, приручить к своим рукам. Другого варианта я не вижу, ты забрал мое сердце в свое пользование.

Говорить ему это было не просто, но последнюю фразу я сказала, выдыхая. На душе стало легче.

В детском доме меня бы засмеяли, если бы я призналась кому-то в таком. Но я в другом сейчас мире и Фил никогда бы не стал смеяться над чувствами другого человека, глумиться за слабость. Он кажется мне очень благородным молодым человеком.

— Я буду ненавидеть себя за то, что сломал такую чистую, светлую маленькую девочку, эти искорки в глазах потухнут… Я же замучаю тебя.

— Поздно меня отговаривать, я привязалась, поэтому можешь уже начинать, но помни, что я умею хорошо кусаться. Мне отличные зубки достались. Хорошие гены. — в шутку тихонько прикусила его плечо.

— Хорошо, что сказала, теперь для зубастика у меня появилось отдельное место в сердце.

— Ох, и что же пришлось оттуда выкинуть? Знаешь, там до невозможности тесно.

Послышался тихий смех и его грудь слегка затряслась.

— Я подчистил вчера, до твоего прихода там почти ничего не оставалось.

Мы замолчали, не спеша отстраняться друг от друга. Он прижимал меня к себе и мне не хотелось нарушать выстроенную идиллию. В его объятьях было так приятно и тепло, что казалось оторвись я от него, потеряю то чувство комфорта и эйфории от его касаний навсегда.

Меня пьянила его близость. Радовало, что он не отталкивает меня.

Но больше всего сейчас заставляло трепетать не просто физическая близость с ним. Я будто забираюсь к нему в душу. Кому из девочек он еще позволял так близко к себе подобраться? С кем еще о таком говорил? К тому же он не сказал, что мои чувства безответны…

Я всегда отличалась особой эмпатией и на подсознательном уровне чувствовала его страх. Его тянуло ко мне, как комарика на свет, но он боялся, что этот свет окажется приманкой и дни рядом со мной у него сочтены. У него много проблем с головой, и он не хотел, чтобы от этого страдали его близкие. Он отдалялся от друзей, когда чувствовал, что может кому-то навредить, но от меня в случае близких отношений у него отделаться не получится. Его внутренняя боль меня заденет.

И я хотела ее с ним разделить. Я готова была забрать ее всю, лишь бы ему стало проще.

— Мне с тобой сложно, — вдруг снова заговорил Фил. — ты другая. Мое реальное окружение тебя проглотит, им еще мало покажется. Я и сам такой, поэтому беги, пока совсем не занесло. Я не тот, каким ты меня видишь. Наше знакомство было ошибкой, эмоциональным порывом.

Я подняла на него голову и мило улыбнулась, хитро щуря взгляд.

— Тебе со мной сложно не потому, что я другая, а потому что ты становишься другим. Ты не похож на них, но тебе проще этого не показывать. Я уверена, что вижу тебя таким, какой ты есть, таким, каким ты сам даже себя не знаешь. И я не ошибка. Ты так говоришь специально.

Робко переместила руки на его плечи и медленно обвила шею.

Я только проверяю свою дозволенность на его тело, прикладывая в свои движения аккуратность и грацию. Боюсь его спугнуть, но не позволяю отступить. Слишком соблазнительно выглядит возможность проникнуть к нему под кожу. Это как приручать дикого непокорного зверя. Сначала нужно сделать так, чтобы он получал удовольствие от твоих ласк, постепенно признавая в тебе свою хозяйку.

Сладко думать, что когда-нибудь его неприкаянное, холодное сердце будет моим. Что случиться так, что он сам мне его отдаст и приклонит голову, отдаваясь во власть маленькой сиротке, еще недавнему отбросу общества. Сам аристократ и такой, как я. Будет млеть от моих прикосновений и глядеть с горящими глазами от того только, что я рядом.

Замечталась. Сама утонула в синеве его глаз. О том, чтобы произошло аналогичное и с ним только мечтать и остается. Чтобы так же смотрел… глупое сердце снова шалит с фантазией.

— Я так понимаю, тебе хочется мне угодить? — спрашиваю, грустно улыбаясь.

Он приподнимает бровь в немом вопросе.

— Ты позволяешь мне себя обнимать и даже обнимаешь сам, потому что я хочу, чтобы ты это делал. Но ты напряжен, тебе не комфортно.

— Зачем ты думаешь о моем комфорте? — вдруг улыбается, слегка качаяголовой. Его удивляют мои слова.

Застываю, широко раскрыв глаза, не переставая смотреть на его улыбку. У самой уголки губ поднимаются на столько, на сколько возможно.

— Ва-а-ау, я первый раз вижу, как ты улыбаешься. Это очень красиво-о-о… — натыкаюсь на его непонимание и подавляю смешки. — я имею виду настоящую улыбку, искреннюю. Таким ты выглядишь еще прекраснее, как художник говорю, ну и как девушка немножко.

Вру. Много, как девушка. А как художник спешу подтвердить, что зачесались пальцы немедленно нарисовать это великолепие. Спешу запечатлеть его у себя в памяти и делаю мысленную пометку постараться передать его образ без маски, вот таким. Теплым, мягким, своим каким-то.

— У тебя есть шашки или шахматы? — вдруг спрашиваю, наконец решаясь отстраниться и слезть с его ног.

Стало холодно, и я обнимаю себя за плечи.

— Зачем тебе? — улыбается одни уголком губ.

— Поиграем. Мне вдруг захотелось.

Смотрю на него пристально. Без улыбки.

Он же для всех такой удобный. Такой, каким его хотят видеть. Выполняет любые пожелания, терпит неприятные ему вещи, лишь бы угодить, говорит все то, что хочет слышать от него собеседник. Меня заставил поверить, что я ему приятна и обнимать меня ему нравиться. Уж игру для меня он осилит.

Оставлять его сейчас было нельзя. Из состояния я его еще не до конца вывела.

Он включил свет и достал доску с шахматами. Мы стали играть. Попутно я стала рассказывать о том, что произошло вчера: об относительно налаженных отношений с отцом, о писателе, его семье и конфликте.

— Читал недавний его роман, такой мути и уродства сюжета еще нигде не встречал, а уж его взгляды на этот мир… — он присвистнул, делая ход конем.

— Да вообще. Вроде культурный человек. Сколько лет уже у нас равноправие, а люди все еще на этапе эволюции из австралопитека в человека разумного. — возмущаюсь и двигаю свою фигурку на место его пешки.

Показываю свой трофей, довольно улыбаясь, и кладу к себе.

— Ты молодец, что дала понять, как он примитивен в своих убеждениях. Пусть валит к своим безмозглым куклам, мудрые женщины ему не по зубам. Слишком хорошо видят натуру мудака и вычитывают напускной глубинный смысл в его псевдоинтеллектуальных книжках.

Согласно киваю. От его слов становиться теплее. Ощущаю поддержку и хочется расправить плечи.

Через несколько ходов понимаю, что заканчивать партию бессмысленно.

— Ну и что? Я сейчас схожу, и ты мне все равно мат поставишь. И так, и так выиграешь.

Очередная партия проиграна. Я выиграла лишь в самый первы раз, а затем он, похоже, раскрыл мою тактику.

Поднялась с ковра и направилась в сторону книжных полок. Комната у него была просторной. Уюта в ней было мало и даже свет ламп был какой-то холодный. Комната казалась малообжитой, но огромный книжный шкаф во всю стену то и дело приковывал взгляд.

Провела пальчиками по корешкам.

— Много читаешь? Ницше, Камю, Гессе, Сартр… как пессимистично. Любишь экзистенциальную философию? — оборачиваюсь к нему и смотрю вопросительно.

— Она мне близка. — нехотя отвечает.

— А… может ты читал что-нибудь у Хелен Филдинг, Вудхаус, Сью Таунсенд?

— Это сказки…

— В которые хочется верить! — эмоционально прервала его я. — они дарят надежду, что и у тебя все в жизни получится, а твои депрессивные, реалистичные, безусловно гениальные, но жестокие книги делают из человека разочарованного в жизни циника.

— Не буду спорить. Они и правда навевают грусть, — смиренно улыбнулся мне он.

Но ему они нравятся. Читал, читает и будет перечитывать.

— О, Майн Рид, ты все же когда-то был ребёнком. Правда, наверное, мрачным ребенком.

Достаю книгу «Всадник без головы» и листаю, пробегаюсь взглядом по быстро перебираемым страницам, не стараясь что-либо прочесть.

Ставлю на полку и улыбаюсь Филу.

— О чем думает отрубленная голова?

— В первые три секунды она попытается укусить палача.

Да уж. Чтение такой книги отразилось на нас обоих.

— Во сколько ее прочел?

— Мне было семь.

Если бы умела, присвистнула бы.

— Я в десять…

Думала, что это я молодец, осилила так рано столь серьезную и мрачную книгу, а тут оказывается талантливее индивидуумы присутствуют.

Молчание затягивалось, и я все не решалась сдвинуться с места.

— Ты знала, что ты первая, кто побывал в моей комнате из всех друзей? — вдруг решил нарушить тишину Фил.

— Хотела бы сказать: спасибо за такую часть, но ты мне ее и не предоставлял. Я сама сделала это, как варвар, — довольная собой, улыбнулась ему. — и сейчас потащу тебя вниз на поздний обед, ты точно уже давно ничего не ел. Хотя бы кофе попьем.

— Я не пью кофе.

— А что пьешь?

Он помотал головой со снисходительно усмешкой. Поднялся с ковра и подошел к шкафу.

Скинул белую, запачканною кровью, футболку и достал с полки черную.

Я широко раскрыла глаза, не в силах оторваться от его фигуры.

Шрамы. Очень много рваных шрамов. Широких и тонких, глубоких и поверхностных.

А еще меня удивила его спортивное телосложение. Фил не то, чтобы носил сильно мешковатую одежду, но точно пару размеров больше своего. Отсюда создавалось впечатление, что он не спортивный парень. На физкультуре он носил безразмерную толстовку или широкую, легкую спортивную кофту.

Все эти рубашки, джемперы, пуловеры были ему велики и скрывали мускулатуру. У него идеальный пресс и сильные плечи, впечатляющие бицепсы и… зачем ему это все скрывать?

Тяжело сглотнула и отвернулась, когда он повернул голову в мою сторону.

— Я больной человек, видишь же, что с собой делаю, — тихо, на выдохе сказал парень.

Надел футболку и сунул руки в карманы тёмно-серых спортивных штанов.

Решилась на то, чтобы подойти к нему, встать на носочки и поправить растрепанные от переодеваний волосы.

Не отшатнулся, но напрягся всем телом. А я обреченно вздохнула, почувствовав его неприязнь. Или… страх вдруг от чего-то.

— Пожалуйста, если тебе еще раз захочется так себя наказать, позвони мне. Просто набери мой номер. Мне не нужно будет ничего объяснять. Я все пойму.

Он неопределенно кивнул, едва показывая согласие.

— Пообещай мне, что позвонишь. Пообещай, — чуть настойчивее попросила.

— Хорошо, обещаю, — чуть нахмурившись, выдохнул он.

Прислонилась лбом к его груди и закрыла глаза.

Ничего не могу с собой поделать. Мне до неприличия сильно хочется быть с ним в такой близости, касаться его, вот так просто. С чего в друг, вы спросите. Это зрело во мне давно, но игнорирование проблемы не значит ее отсутствие.

Мне так комфортно с ним, как не с кем. Я совсем его не боюсь и уверена, что он просто не способен быть грубым, не способен ударить, причинить боль. Рядом с ним мои инстинкты молчат, и я перестаю бояться жестокости окружающего мира. Пока он рядом я даже могу не среагировать на резкое движение рядом стоящего человека. Я уверена в своей безопасности в этот момент.

А уж о том, какую реакцию тела, организма он вызывает во мне, я тактично промолчу. Это пока за гранью моего понимания, и я не могу до конца осознать и уложить в своей голове.

Я уговорила его спустится вниз и пройти на кухню.

— Филипп… — удивленно вскинул брови дворецкий, выходя из гостиной. — Эта девушка сотворила чудо.

— Мы бы покушали, Фил давно не ел. — подняла голову на дворецкого я.

— Разве Филипп будет есть? — спрашивает меня, а смотрит на Фила. Очень странно смотрит.

— С хорошей компанией и жид давиться. — улыбаюсь ему. — А я еще ем аппетитно, у него нет шанса продолжать голодовку.

Фил вымученно улыбается мужчине и машет ладонью у горла в немом жесте.

Я дёргаю его за руку и заслоняю собой насколько хватает роста.

— Не смотрите на него, с голоду уже с ума ходит.

— Где же вы раньше были, дорогая моя? Такие чудеса творите, я поражен, — с добродушной улыбкой и теплом в глазах смотрит на меня дворецкий.

Нам быстро накрыли. Стоило Сергею, а именно так и звали дворецкого, отдать строгие распоряжения прислуге, как стол уже стали сервировать.

— Словно фея, хорошо, что впустил, укротили раненного, озлобленного зверя.

— Скорее заговорила его, — хитро улыбнулась, глядя на Фила.

— Она меня насильно сюда привела, — ворчал парень напротив.

— Ути, какой сердитый, — умилилась я и слегка потрепала его за щечку. — лапочка какая, порычи еще, порычи.

Он поморщился, но промолчал.

— Да на тебя надели поводок… — с веселым прищуром смотрел на нас Сергей.

Парень поморщился, но смолчал.

Снова заговариваю Фила. Хвалю вкусный обед и рассказываю Сергею, что моя Маргарита тоже мастер на все руки в кулинарии.

Мне налили кофе, а Фил пил зеленый мятный чай.

Я скептично на него поглядывала.

Мятный? Пахнет, конечно, потрясающе, но он же, наверное, горький…

Никогда не пробовала мятный чай и не думаю, что мне понравится. Я знаю, что мята горькая. Поэтому от предложения Фила мне его налить наотрез отказалась.

С мятой у меня ассоциировались противные лекарства.

— Игорь! — раздалось громко из глубины дома.

Надломленный, хриплый женский голос непрерывно стал кричать это имя.

Я испуганно подняла голову на Фила. Тот поджал губы, уставившись перед собой невидящим взглядом.

— Наш Малыш! — голос стал громче, она приближалась к кухне.

— Когда? — тихо вдруг спросил Фил, продолжая смотреть в никуда.

— Вчера, — также негромко ответил дворецкий, вдруг посерьёзнев. — срыв мне показался незначительным, я подумал, что все обойдется.

В зал вбежала растрепанная женщина, с взлохмаченными светлыми волосами, в пеньюаре и безумным взглядом.

— Где Лёва?! Куда вы дели его кроватку?! Его вещи!? — в истерике, почти визжала она. — Так и знала, что мне нельзя было засыпать! Вы все его ненавидите! Вы от него избавились! Это все ты, монстр! — она гневно посмотрела на Фила, выплюнув оскорбление, будто бы с отвращением.

Она хотело было кинуться на парня, но Сергей перехватил ее и не дал подойти, делая шаги в сторону выхода из зала, мягко уводя ее дальше, в коридор.

— Верни моего ребенка, урод! — не унималась женщина, махая руками.

Сергей все же увел ее, говорил, что нужно вернуться в кровать, что она плохо себя чувствует.

Мы остались в оглушающей тишине.

— Это твоя мама? — спросила лишь бы прервать тишину хоть немного.

Он молчал. Не поворачивался ко мне. Все также неподвижно сидел и глядел на кружку перед собой.

Но я и так знала ответ на свой вопрос.

— Понимаю, ты сейчас хочешь, чтобы я ушла. Я уйду, но ты как порядочный хозяин должен меня проводить.

Встал и направился к выходу.

За столько лет его жизни он научился сохранять лицо. Но я не могла не ощущать напряжение, не могла не видеть треснутую маску на лице. Он подавлял чувства, но именно сейчас с ними справляться было труднее всего.

Фил проводил меня до ворот, но я не торопилась уходить. Все смотрела на него.

Он в ответ смотрел на меня и на этот раз старался не отводить взгляда. Вдруг он улыбнулся мне своей дежурной улыбкой, которая обычно отвечала всем на вопрос «как ты?». Он показывал, с ним все в порядке.

Наивный. Думает, от меня так просто избавиться. Папину наглость я унаследовала. В какой-то ее степени.

— Помнишь наш разговор в твоей комнате? Ты вынудил меня сознаться в чувствах, но сам ответа так и не дал. Это очень жестоко с твоей стороны.

— На то и расчет. Ты умная девочка, поняла, что я этим сказал. — усмехнулся, развязно мне подмигнув. — надеюсь, эту тему мы с тобой закрыли.

Я широко раскрыла глаза, глядя на него с низу вверх.

Сердце остро закололо и к горлу подступил ком. Постаралась его сглотнуть.

— Я… Ты… так нельзя-я-я… — зажмурилась на несколько секунд, собираясь с мыслями. — а в прочем, знаешь, мне плевать на все твои слова сегодня. Ты просто трус. Кому-то же из нас в паре нужно быть смелым. Раз перекладываешь эту ответственность на меня, то хорошо, смелой буду я. Знай, я от тебя не отвяжусь, поэтому даю тебе время еще подумать, отойти от своего состояния и начать мыслить трезво.

Развернулась к нему спиной и зашагала прочь. Гордо пошла, не оборачиваясь, держа спину прямо. Как сильный и смелый человек. Пусть знает.

Глава 17

Вернулась поздновато из-за транспорта и напоролась на злого Валерия Юрьевича. Он долго меня отчитывал за поздний приезд. Кричал, что закроет дом в следующий раз на два замка и я не смогу войти.

Я научена сохранять спокойствие в случае недовольства старших, поэтому смеренном молчала. Ждала, когда выговориться.

Спать легла поздно. Все ждала, что Фил мне напишет, скажет, что был не прав.

Ничего.

На следующий день его в школе не было. Алисы тоже. Ида сказала, что она заболела. Зато была Ника, которая тут же увела меня в свою компанию, как она назвала, элиты. Мы сидели за одним столиком в столовой с шумной компанией. К болтовне я не приобщилась, думала о своем.

С Никой у нас было еще два урока вместе, во время которых она все пыталась вытянуть меня на откровенный разговор, но отвечала я односложно, чаще слушала ее, чем говорила сама. Понимала, что она хочет подружиться, и я была бы не против. Но не могла забыть слова Алисы о том, что она хочет подружиться только из-за того, что Фил — мой парень, в круг его общения невозможно просто попасть.

Если по правде, то я и сама в этот круг не входила, предложить мне ей было нечего.

А уж если она решила через меня с ним сблизиться и стать его девушкой, то тем более она мне подругой не станет.

Вечером того же дня я разозлила Валерия Юрьевича еще сильнее. На этот раз я случайно разбила миску на кухне, когда делала омлет себе на ужин.

Рассвирепел он страшно, стал сильно обзываться.

— Дура конченная! Сейчас вылизывать этот пол будешь, и, если я, не дай бог, наступлю на осколок, сгною! Притащили шавку из питомника! Криворукая! На улице, поди, росла, ни черта в руках не держала, попрошайничала только! Знаю я вас, отбросов!

Не сдержалась. Слезы так и просились наружу. Горло больно сдавило комом обиды.

Убрала осколки, слушая все эти злые слова, принесла тряпку с ведром воды. Тщательно вымыла.

— Достала ты уже косячить! Давай, собирай манатки и чтоб я тебя больше не видел. Проваливай из моего дома.

Я продолжала убирать, когда он вдруг ушел, а после раздался звук у лестницы. Он скидывал мои вещи из комнаты вниз. А затем ушел к себе.

После того, как закончила убирать, быстро выбежала из дома во двор и судорожно стала набирать отца.

— Пап… — дрожащим голосом, вытирая слезы, произнесла я, едва он поднял трубку. — забери меня, п-п-пожалуйста…

— Что случилось? — серьезным, даже немного грозным тоном спросил.

— Просто забери, побыстрее, прошу…

— Понял, еду, заяц.

Я собрала все вещи. Стояла на крыльце, нервно кусала запястье и не сводила глаз с проезжей дороги, где должна была появиться его машина.

Хотелось, чтобы он поскорее приехал, забрал меня домой. Успокаивала себя, мысленно повторяя фразу, как мантру: «Сейчас приедет папа и все будет хорошо, сейчас приедет и увезет туда, где хорошо…»

Услышав звук подъезжающей машины, резко поднялась с крыльца и пошла на встречу к воротам.

Черный Бентли заехал во двор и мои глаза наполнились надеждой и слезами. Снова. А вроде, только себя успокоила. Мне казалось, я так давно уже не видела его, что почувствовала, как скучала.

Он не заглушил машину, вышел тут же глядя на меня с беспокойством. Я не смело подошла, пытаясь скрыть слезы.

Но он осторожно приподнял мою голову за подбородок и перешел к лицу, погладил сырые от слез щеки большими пальцами.

— Что случилось, Ариш? Расскажи, и я твоих обидчиков закопаю.

— Я… тарелку разбила случайно, а он… он…

— Что он сделал? — нахмурился отец. В его глазах уже читалась угроза.

— Накричал и выгнал меня.

Губы затряслись и слезы снова застелили глаза.

— Все, все, малыш, — он поцеловал меня в нос. — садись в машинку, я сейчас с ним разберусь, и мы поедем домой.

Папа засунул мои вещи в багажник и ушел в дом.

Сжала плюшевого зайца сильнее, когда увидела на крыльце отца. Он сильно хлопнул дверью и вскоре уже сидел в машине и выруливал из двора.

В общей сложности я прождала его около двадцати минут.

— Это к лучшему, домой вернешься. Лучше ты рядом будешь. Говори, если тебя кто-то обижает, слышишь? Я разберусь. Только не молчи больше.

Кивнула, с трудом скрывая улыбку.

Я наконец вернусь домой. Папа готов меня защищать. Эти слова много стоят для меня. Больше, чем все то, что он говорил ранее.

Маргарита моему приезду была очень рада.

— Наконец-то! Вернулась. А я все ждала, когда Дмитрий Алексеевич сорвется и привезет тебя сам, а тут все вот как вышло…

Я была так рада снова видеть дом. Мой дом. Поэтому не обратила внимание на ее слова.

Утром проснулась с большим воодушевлением. Хотя перспективы на день не улыбались.

С Никой, как бы не хотелось ее обижать, общение вести было не интересно. Мы с ней были очень разные. Ее увлечения расходились с моими. Она не понимала искусство и не читала книг, слушала совсем другую музыку, поэтому такой коннект, какой я словила с Филом, у нас и близко не случился.

С Алисой проще, она болтала обо всем, даже о том, что не понимала. Над ней было впору посмеяться и поправить, объяснить какую нелепицу она сморозила, приняв термин из искусства за совсем другую, более бытовую и современную вещь.

Есть шанс, что Фил наконец объявиться. Но было страшно думать, что вместе с ним придет конец нашей дружбе. Нашей связи. Он ведь не мог ее не почувствовать, мы же понимаем друг друга без слов, делимся тем, что никто бы другой не понял.

Утро началось, однако, очень замечательно. Мы с папой сели завтракать за мультиком, как это и было до моего переезда. Я пропустила несколько серий, не было возможности смотреть его там. Решила наверстать позже.

В школе, как и ожидалось, не было ни Фила, ни Алисы. Я снова оказалась в обществе Ники и ее подруг, где чувствовала себя чужой. Просто решила глупо улыбаться и кивать, если что-то спрашивают.

Мы сидели в школьном кафе в перерыв, когда ко мне вдруг подошла Мариана.

Все такая же эффектная, в облегающих темных бриджах и укороченной бардовой рубашке.

— Привет, Арин, мне нужно с тобой обсудить наш проект по информатике. — она встала около меня и смотрела только на меня, игнорируя недовольные взгляды компании, в которой я нахожусь.

— Миронова, ты не видишь, мы разговариваем. Иди, не мешай. — недовольно оглядела ее Ника.

— Проект, точно, — спохватилась я. Совсем забыла про это. — завтра уже информатика, нужно что-то придумать. — я посмотрела на Мариану с надеждой. Она — мой шанс выбраться из этой компании, в которой мне совсем не было места. — извините, но мне правда нужно идти.

Встала из-за стола, извиняюще улыбаясь.

— Арин, ну ты чего?

— Простите, нужно.

Мариана лишь качала головой, глядя на то, как я вежливо от них избавляюсь.

Мы вышли из зоны кафе, и она обернулась ко мне. Ее насмешка и смешинки в глазах сначала вызвали во мне страх, перед глазами предстали флешбэки из детдома. Но она заговорила и стало легче.

— Ну как тебе наша элита? Ты в центре, тебе хотят угодить, считают королевой школы. В некотором роде это достижение.

— Мне не уютно… — несмело призналась я.

— Значит ты свой человек. Я почти сразу это поняла. Ну что? Дотянули с проектом, теперь нужно срочно что-то сделать, чтобы показать хоть какое-то начало работы. Я уже отдала учителю тему. Мы с Киром поговорили и решили спрограммировать полезную, образовательную игру. За ним продукт, а за нами будет его оформление, так где этим займемся? У тебя или у меня? В библиотеку не пойду, я не лажу с Тамарой Викторовной.

Вспомнила тучную женщину библиотекаря со строгим взглядом из-под очков. На нас с Филом она тоже смотрела враждебно. Наверное решила, что мы влюбленная парочка, которая отнюдь не учиться в библиотеку пришла. Отчего-то была уверена, что Кира и Мариану она когда-то уличила в чем-то непристойном.

— Если честно, к себе я тоже не хочу.

— Давай ко мне.

— Договорились!

Дом Мариане понравился. Осматривалась она с горящим глазами. Мою комнату она особенно расхвалила.

— Что за красота! Сразу видно, творческая личность, — восторженно говорила девушка.

Я и правда облагородила свою обитель с позволения отца. Он согласился, даже не дослушав предложение, сказал, что рад моей инициативе и приветствует любую мою творческую идею.

Ну и я решил большую часть комнаты обтянуть холстами и рисовать все, что придет в голову. Чистая импровизация. Уже начал, но еще не до конца окончила работу. Собственно, и не выспалась поэтому.

— Вау, какой милый медвежонок, — ее глаз привлекло розовое чудо, лежащее на подоконнике. — тоже хочу такого. Откуда он у тебя?

— Фил подарил, — пожала плечами и поджала губы.

— Оу, — повела плечом гостья. — а я реально думала, что у вас нет отношений. Фил все это не очень умеет, мягко говоря. Прости, но я думала он использует тебя, прикрываясь отношениями. Ему это на руку.

Наморщила нос и Мариана, заметив жест, поспешила переключиться на другую тему, уловив мое нежелание говорить об этом.

Мы приступили к проекту, проработали план, накидали слайдов в нашу презентацию и начали работать с оформлением в печатном варианте, формальном докладе.

Общее дело нас очень сблизило. Мы выяснили, что у нас схожий вкус в музыке. Мариана оказалась девушкой с невероятно красивым голосом. Я заметила это и раньше, когда она говорила, но я и не подумала тогда, что она поет. Когда, она напела припев из песни, спрашивая слушала ли я.

У меня сердце замерло от потрясения, красоты ее голоса.

— Вообще я и сама пишу песни, музыку там… всякую… — смущенно промямлила девушка, опустив глаза в пол, заправляя прядь волос за ухо.

— Здорово! Споешь что-нибудь из своего? — от энтузиазма наклонилась ближе к ней, позабыв о личном пространстве.

С ней было так комфортно. Отметила для себя неожиданно. Мы словно были знакомы всю жизнь. Или знали друг друга, но давно не виделись и встретились только сейчас.

— Ну… так напеть будет кощунством, а гитара у вас вряд ли есть…

— Почему же, есть гитара. У папы. Думаю, он будет не против, если мы возьмем не на долго, — радушно заулыбалась я.

Тем более, что дома его нет, и вернется с работы, он, как всегда, поздно.

Я видела гитару у него в кабинете, поэтому не составило труда сбегать за ней и со всей торжественностью вручить Мариане.

— Ого, — удивлённо оглядела инструмент девушка. — должно быть, очень дорогая. Видно, на заказ. Да и производства не нашего.

Приноровившись к гитаре, она начала мелодию. Затем раздался ее нежный голосок. Песня оказалась грустной, пронизывающей до нутра.

— Очень чувственно, — тяжело сглотнула, когда она закончила.

— У тебя очень разносторонний папа, — грустно как-то выдала Мариана, не спеша возвращать гитару. — это очень круто, когда родители — творческие личности. Я слышала, он окончил художественную школу и красиво рисует. У вас наверняка близкий коннект.

— Э-эм… я бы так не сказала, — пожала плечами, улыбнувшись одним уголком губ. — мы довольно разные.

— Для сравнения скажу, что мой отец — настоящий тиран. О музыке ничего слышать не хочет, интересуется лишь моей успеваемостью и тем, как я соблюдаю его гребанный график дел с чуть ли не поминутным расписанием. Он уехал в командировку, а я чувствую, как дышать легче стало.

— Оу, тогда да, у нас с папой есть коннект.

Сравнение было действительно кстати. Не так у нас все плохо.

Мы увлеклись разговорами и уже не замечали время. Первый этап нашего проекта было готов. Все, что нужно было сделать для завтрашнего представления — было аккуратно распечатано, перенесено на флешку и сложено в папку.

Мариана рассказала много интересного о музыке, вокале. Я узнала, что у нее есть группа, с которой она выступает по вечерам в баре. Музыка была ее страстью, призванием. Я читала это в горящих глазах и понимала все, что она хотела мне передать.

Пока она рассказывала, я, не отдавая себе отчета, водила карандашом по чистой бумаге. Рисовала свою новую подружку, пытаясь передать эту вдохновленность во взгляде.

Нас прервал стук в комнату.

— Да? — обернулась к двери я.

На пороге стоял отец. По его упавшей на глаза волнистой челке, можно было догадаться, как он спешил. Думала, он сегодня вернётся поздно.

— Ариш, собирайся скорее, мы к психологу опаздываем, — он посмотрел на наручные часы, а после обратил внимание на Мариану. — а у нас гости…

— Мы делали проект. — отозвалась я. — это Мариана, моя одноклассница.

— Очень рад знакомству, — как всегда он улыбнулся своей фирменной сверкающей улыбкой, покоряя и сражая своей харизматичностью. — круто, что у тебя подруга появилась, осваиваешься значит, социализация, все дела. Но на психолога у нас уговор, если помнишь. Я еле успел.

— Да блин! Не хочу я к психологу, — мне не свойственны такие замашки. Я приобрела их, живя здесь.

— Уговор, заяц, уговор, — напомнил он мне и показал пальцем на свои наручные часы, призывая ускориться в сборах.

Он ушел и мне пришлось объяснить Мариане, что у меня по пятницам запланированные походы по папиной инициативе. Я совсем забыла о них. Неделя была насыщенной.

Если бы ей когда-нибудь сказали, что она побывает в доме Зарина, она бы покрутила пальцем у виска и громко бы рассмеялась тому, кто сморозил эту чушь, в лицо.

Популярнейший режиссер, крупный бизнесмен из списка Форбс… а еще отец ее одноклассницы.

Подумать только…

Их дом выглядел потрясно. Так она и представляла обитель человека-искусства. Картины, статуэтки из различных типов камней, фрески. Даже мебель — это произведение высокой идеи своего создателя. Куда не посмотри, везде есть оригинальные виды архитектуры, идеально подобранные под интерьер и, явно, эксклюзивные. Каждая деталь — огромная ценность для культуры в истории.

Ее отец никогда бы не позволил такую смелую обстановку. У них дома все строго по канонам. Стул должен быть на четырех ножках, без рисунка в цвет обычного дубового стола. Все скучно, пресно, правильно, как у всех.

Папа Марианы был строгих нравов. Воспитан в железных тисках своих деда с бабушкой, и теперь так же воспитывает и своих детей. Партнеры по бизнесу называли его железным дядькой. Всегда хмурый, немногословный и откровенно прямолинейный человек. Старая закалка сделала его пресным, невосприимчивым к духовным вещам. Вот и не понимал он искусство, ладил лишь с цифрами и мыслил плоско.

Другое дело отец Арины. Настоящий асс в мире творчества. Еще и красавчик, популярность. И принял ее в доме хорошо, смешно шутил и говорил, что не отпустит домой не убедившись, что гость сыт до отвала.

Ужинать в чете Зариных — то еще наслаждение. Арина свободно говорила о том, как прошел ее день, смеялась, вела себя с отцом расслабленно, не боясь ничего. Прерывала шутки, которые особенно ее смущали таким домашним «Ну па-а-а-ап!». В свою очередь Дмитрий сам рассказывал смешные истории с работы и весело делился новостями, включая в разговор стеснительную гостью, заставляя смеяться и смущаться.

Арине очень повезло, в тысячный раз отмечала про себя Мари. Ее комната — само воплощение ее сути, это место ее олицетворяло. И Арине не нужно скрывать свой творческий потенциал, притворяясь другой. Вся комната кричала о таланте, интересах, природе девушки. И ее папа не мешает развитию увлечений, а наоборот способствует улучшению навыков, судя по разговорам. Он не заставляет ее притворяться, а принимает такой.

Мари приходилось об этом лишь мечтать. Она боялась своего отца. Перечить ему подобно расстрелу. Упрекнуть, прервать. С ним нельзя общаться так, как говорила Арина со своим отцом. Их забавная беседа за ужином была похожа на дружескую, и трапеза не воспринималась так серьезно.

В доме Мари, ужин — это святой акт, дань уважения. На нем должны присутствовать все члены семьи. И проходит он даже не на долю так весело, как в доме Зариных. Гробовая тишина за столом, есть можно строго после того, как начнет есть глава семейства. Вопросы задает только он и отвечать нужно лаконично и по факту. Если речь выходит длинной, то должна быть содержательной и информативной, без лишних подробностей и всего того, что не задевает отца, его интересы.

Сегодняшний день в гостях новой знакомой стал для девушки открытием. Такого фривольного общения между отцом и дочкой она не ожидала. С другой стороны, живут они вдвоем. Должно быть здорово, когда ты единственная дочь такого отца. Именно такого.

Невольно завидуешь Арине. Мари не знала где ее мама, спрашивать было неловко, но не видно, чтобы они оба страдали от ее отсутствия.

Если так посмотреть, то у Арины идеальная жизнь: звездный папа, который явно любит свою дочь, все возможности реализации себя (ей никто не запрещает, не говорит, что это глупости), у нее лучший парень. У нее есть все. Сама она — ангелочек. Милая, добрая, умная. Совсем не похожа на избалованных детей богатых родителей. Хотя странно, у нее брендовая одежда, электронные устройства от дорогих компаний, все вещи в ее комнате выглядят очень элитно. Видно, что отец ни в чем ей не отказывает.

Но вот с парнем, конечно, спорный момент. Арина наверняка не знает Фила так хорошо, как узнала его Мари, находясь в отношении с его другом, Киром. От своего парня она знает, что Фил в почти буквальном смысле представляет из себя кусок льда. Кир говорил, что Филу трудно что-то ощутить на эмоциональном уровне. Даже физически он чувствует все слабо.

Его бесчувственность стала камнем преткновения в его крайних отношениях. Лиза долго страдала от его равнодушия, но держалась за него очень долго всеми возможными способами. Даже шантажом, насколько была наслышана девушка, помня секретную информацию.

Да, Фил красив, обаятелен, харизматичен и дружелюбен. Душа компании и заговорит любого, расположит к себе нужным для него образом. Но нет прекрасной поверхности без ужасной глубины. За этим фасадом таится нечто темное, пугающее. Парень-мечта прекрасен лишь пока в голове эта маска на нем сидит, как родная кожа. Дальше он тебя не пускает и кажется, что он недосягаем. Что его уровня, его компании ты просто не достоин.

Так о нем думает вся школа. Лишь избранные попали в его круг, а остальным туда вход воспрещен. Мари в этом кругу быть не довелось и даже Кир в него не входил, хотя и считался другом.

Что насчет Арины… гадала вся школа. Никто толком и не понимал, насколько близка была ему новенькая. Забава ли это все, или он, может быть, проникся к ней теплыми чувствами, что самой Мари казалось абсурдом. Фил никогда никого не выделял и в реальном счете был равнодушен вообще ко всему. Своему кругу он ее не представлял и это всех сбивало с толку.

А если Арина и была игрушкой, неожиданной фавориткой короля школы, то это в любом случае престиж.

Дома Мари выслушала все упреки от матери, что опоздала на ужин.

— Если отец уехал, это еще не значит, что можно таз безответственно отнестись к традиции. Приедет он из командировки, я доложу о твоем опоздании. — строго отчитывала она за столом при всех присутствующих.

Мариана знала, что она ничего не расскажет. Слишком боится отца, его реакции.

Она поспешила закончить ужин и подняться к себе в комнату. Там, сидя на кровати, она с улыбкой смотрела на рисунок новой подруги. На белом листке изображена красивая девушка с вдохновленным взглядом и зажигающей улыбкой.

Как же она талантлива…

Глава 18

Все жду, что Фил мне напишет.

Не пишет.

Ждала пятницу и субботу. В школе его снова не было.

В воскресенье папа организовал вечер в честь его фильма. Трубили об этом во всех новостных каналов. Даже до меня дошло.

Мне купили платье от «сан лоран». Долго в нем крутилось перед зеркалом. Ничего прекраснее него еще не находила. Мне оно очень шло. Нежно розовое, состоит из облегающего верха с пышными рукавами и юбки-солнца.

Папа сказал, что я обязана быть, он должен представить меня своему кругу. Слухов и так много.

— Литвиновы тоже должны быть на вечере, — будто между делом произнес отец, оторвавшись от телефона и посмотрев на меня.

Я вскинула голову, забыв о визажисте, работающим над моим макияжем.

— Фил будет?

— Наверное, буду рад с ним пообщаться, — непривычно серьезно произнес он.

Тут его телефон в очередной раз раздается новым звонком, и он выходит из комнаты, чтобы ответить.

Сердце ощутимо ударило о ребра и стало вдруг колотиться быстрее. Теперь готовиться я начала тщательнее. Хотелось выглядеть хорошо.

К красивому, светящемуся зданию мы подъехали немного раньше, чем назначено. Папа решил все проконтролировать до начала торжества.

На улице было уже темно и город горел всеми цветами.

Никогда не была на таких мероприятиях. Не знала куда себя деть, поэтому ходила за папой хвостиком.

Особенно, когда начали приходить гости.

Ох, что это были за люди…

Среди них я узнавала актеров и актрис, певцов и певиц, реперов, телеведущих, блогеров и крупных бизнесменов, узнала нескольких писателей.

Все смотрели на меня. Когда папа представлял меня, смущалась каждый раз. Привыкнуть к такому пристальному вниманию не получалось.

— Какая красавица, вы очень похожи, — говорили гости. Один за другим.

Вечер был ярким, но долго под пристальными взглядами я находиться не смогла.

Давно присмотрела большой стеклянный балкон. Должно быть, вид оттуда впечатляющий, учитывая, что мы на восемьдесят шестом этаже.

И правда. Очень красиво наблюдать за живым ночным городом. Подсветка балконе ничуть этому не мешала.

— Интересно, где же скрывалась такая красота все время, — вдруг послышался мужской голос за спиной. — почему тебя прятали?

Обернулась и увидела перед собой молодого человека. Подсветка не давала рассмотреть его в деталях, но общие черты были доступны взгляду. Высокий, светловолосый. Костюм не скрывал спортивное телосложение. Сережка в ухе в виде креста. Скорее всего сын одного из приглашенных гостей, хозяев жизни.

— Осторожно, любопытство губит.

Я была не настроена на разговор. Не с ним, уж точно. Я все ждала Фила. Хотела, чтобы он видел меня. Такой видел.

— Ох, что так грубо, красавица? Я все хотел познакомиться, но меня не представили, да и ты была занята гостями. Я Амир, очень рад, что я наконец вижу королеву в такой близости.

Подняла на него голову и вопросительно посмотрела.

— Да брось, неужели не знаешь, что быть с нашим королем так близко просто для всех не расценивается? Тебя короновали, Аришка. К Литвинову просто не подобраться, вот они и решили, что ты можешь что-то значить для него. — лукаво усмехнулся он.

Прищурилась, всматриваясь в лицо парня. Как же я сразу не разглядела в нем знакомое лицо. Он же учиться в параллельном классе.

Меня он отталкивал с первого взгляд. Смотрит с высока, движения развязные, барские замашки. И судя по его взгляду сейчас, еще тот бабник.

Только Фил меня сейчас волновал больше и скрывать я этого была не в силах.

— А я могу что-то значить? — слишком велики мои переживания, чтобы я отдавала отчет в своих словах.

Послышался тихий смех, и он сделал ко мне большой шаг, став слишком близко, заставив вжаться в стеклянную перегородку балкона.

— Глупышка, мы все для него — пустое место. Он живет другими категориями. У меня иногда складывается впечатление, что он лишний в нашем мире, его не должно быть здесь. Да и с башкой проблемы. Так что мой тебе совет: переключись на кого-нибудь другого, его уже не спасти. Ты в школе самая желанная девушка, с тобой каждый хочет замутить. Посмотри на меня, например, я лучше его, адекватнее, надежнее, с головой порядок.

Он наклоняется ко мне, и я спешу его остановить. Дергаюсь назад, насколько возможно и упираюсь в его грудь. В ответ на это он кладет руки на перегородку по обе стороны от меня.

— Так с дамами не прилично поступать, — осторожно говорю.

— А мы в девятнадцатом веке? К черту приличия.

Я очень остро ощущаю его вторжение в мое пространство и мне уже нечем дышать, а внутри зарождается страх.

— Арина, — строго произнес знакомый голос.

Руки тут же исчезли с перегородки, и парень быстро отстранился от меня.

Я глубоко вздохнула, делая еще пару шагов, отдаляющих меня от Амира.

Посмотрела на хмурого отца, обнимая себя за плечи.

— Пап, я тут… подышать вышла.

— Интересно дышишь, помощника случайно от вечера не отвлекаешь?

— Что вы, Дмитрий Алексеевич… — начал было Амир, но отец не хотел его слушать.

— Прохладно на улице, Ариш, тебе лучше вернуться.

Неуверенно кивнула и зашла за спину Дмитрия, потом и вовсе вышла, за стеклянную дверь террасы.

Уже хотела было зайти в зал, но вдруг поняла, что уронила клатч, когда Амир стал ко мне слишком близко. Забыла его поднять.

Вернулась и встала у стеклянной двери, увидев интересную картину на балконе.

Папа держал Амира за шею у затылка, наклоняя того вперед. Он наклонился и сам, что-то при этом говоря на ухо.

Слегка приоткрыла дверь, чтобы услышать его.

— Уверен, мы друг друга поняли, ты не трогаешь ее — я не трогаю тебя. Еще раз увижу такое, устрою «сладкую» жизнь не только, тебе, но и твоему папаше. Я могу, сам знаешь.

Этот грозный тон был мне непривычен. Обычно папа говорит легко, в шутливой манере.

Помявшись немного, решила войти и сразу привлекла к себе внимание.

Дмитрий убрал руку с шеи Амира и отряхнул невидимые пылинки с плеч.

— Я оставила здесь клатч.

— Я подниму, — тут же среагировал отец и подхватил сумочку с пола. — пойдем, заяц, я познакомлю тебя с главой семейства Литвиновых. Он пришел недавно.

Литвинов Игорь Сергеевич пришел на вечер один. Фила с ним не было, что очень меня расстроило.

Знакомиться с ним было неловко. Он мне показался тяжёлым и недоброжелательным человеком. Со мной поздоровался скупо и обращался больше к отцу, а не ко мне.

— Слышал, у твоей дочери с моим сыном отношения, — отпив из бокала бардовую жидкость, спросил Игорь Сергеевич.

— Да, твой сын — счастливчик. — ответил отец.

Они говорили с отцом о чем-то еще, но я больше их не слышала.

Так прошли мои выходные. Я с нетерпением ждала начало новой недели. Вот-вот, я уверена, он придет, не может он прятаться вечно.

Только надеждам моим суждено было раствориться в чувстве негодования и обиды. В школе его не оказалось.

Значит он действительно хотел вежливо от меня избавиться и сейчас каждый день дает понять, что я ему не интересна, а все слова — просто дань вежливости и привычки очаровывать.

Хорошие перни ведь так делают?

Зато Алиса наконец вернулась. Как всегда веселая и энергичная. О болезни говорить подробнее отказалась, лишний раз переводя тему.

На обеденном перерыве мы, как раньше собрались за одним столиком: Алиса, Ида, я и Настя. Все же Алиса — это единственное, что держит нашу компанию.

Нашла взглядом Мариану за столиком неподалеку. Она, как и всегда, сидела одна, поскольку Кириллу сегодн приписали штраф за спор с преподователем на семенаре по истории, и он второй час сидит в кабинете под надзором, пишет эссе.

Не решалась, колебалась в неуверенности, но все же собралась с мыслями и вышла из-за стола, игнорируя вопрос Алисы, подошла к столику девушки и неуверенно улыбнулась, сдавив ногтями кожу на запястье.

— Привет, как дела?

Мари вынула наушник и вопросительно взглянула на меня. Тогда я повторила вопрос.

— Все отлично, составишь компанию? — она кивнула на свой поднос.

— Э-эм, вообще, я хотела пригласить тебя к нам… — показываю на наш столик.

— Ой, нет, не люблю компании, да и девчонки будут не особо мне рады.

— Просто ты одна, я подумала, что тебе…

— Ты можешь присесть, пообедаем вместе, — осторожно улыбнулась она.

Теперь я занервничала еще больше, не зная, куда податься.

Поджала губы и посмотрела на столик нашей компании.

Если рассудить, то с Марианой мне интереснее, она меня понимает, и оставить ее невежливо, она же одна, а девочки не пропадут.

Вернулась к нашему столику, кинула быстрое «прости» Алисе перед тем, как забрать свой поднос и пересесть к Мариане.

Сестра смотрела на меня недобрым взглядом.

Следующий урок у нас с ней совпал, и Алиса была бы не Алисой, не припомнив мне поступок.

— Как ты могла? Взяла и бросила, ушла к этой Мироновой. Я, конечно, ничего против нее не имею, но она странная и в данный момент отбивает у меня тебя. Ты что, нашла мне замену, пока меня не было?

— Ещё скажи, изменила, — фыркнула на ее смешное возмущение.

— Что смешного? Я-то думаю, чего так лоб болит в последнее время, а это оказывается рога режутся. Предательница, вот ты кто.

Драматизировать Алиса любила, поэтому я не приняла ее слова всерьез.

Перед последним уроком я блуждала по коридорам в поисках аудитории и случайно забрела в соседний, противоположный нужному, корпус.

Хотела уже было повернуть назад, но услышала знакомый голос. Тот самый голос, от которого коленки дрожат, ноги слабеют и сердце, словно услышав команду, начинает выпрыгивать из всех сил.

— Я бы к тебе за этим не пошел, если бы так не нуждался. Черт, просто возьми бабки и отдай товар.

— Ты сам просил тебе не продавать.

— Мать твою, Кир, сейчас прошу продать. И только не превращайся в моралиста, тебе эта роль идет меньше всего. Просто вспомни кем работаешь и отдай мне гребаные таблетки.

— Ладно, есть промедол.

— Чего? *Запрещенная цензура*, ты издеваешься? Фенамина нет?

— Нет.

— Fuck! How I hate you all!* — вздрогнула от резкости голоса. Слышать от него этот тон непривычно. — Давай их сюда.

К тому моменту я достаточно прошла по коридору, чтобы увидеть за углом, как Фил грубо засунул Киру в нагрудный карман рубашки несколько крупных бумажных купюр и забрал из рук маленький пакетик.

Фил хлопнул друга по плечу и хотел было что-то сказать, но будто почувствовав, повернул голову на меня.

Может ледяной взгляд жечь? Я обожглась. Больно.

Он спрятал пакет в карман, а я посмотрела на видеокамеру. Она была направлена на меня, парни находились в слепой зоне, словно специально. Хотя, о чем это я?Конечно специально.

Фил молча прошел мимо, почти задев плечом, но в последний момент посторонился. Быстрым шагом он покинул корпус через черный ход.

Я смотрела вслед, а в голове шторм из мыслей. Таких быстрых, что я даже не пыталась поймать, зацепиться за какую-то одну. И не хотела, честно говоря. Ничего хорошего в них не было.

Ко мне подошел Кир и взял за плечи. Только тогда я перестала бесцельно пялиться на дверь, за которой скрылся Фил. Повернула голову к нему и постаралась сфокусировать взгляд.

— Арин, ты ничего не видела, считай, просто обменялись лекарствами.

— Что вы…

— Ты же не хочешь, чтобы твоего парня исключили? Об этом нужно молчать, поняла?

— Вы…

— Поняла? — голос его стал напористей.

Кивнула. Убрала его руки с плеч и отошла на более комфортное для меня расстояние.

— Если бы твой статус был чуть меньше, чем девушка короля, разговор у нас был бы другой, жестче, я не церемонюсь, но надеюсь, что он тебе дорог.

— Я не скажу.

— Понял, иначе Фил бы так просто не ушел.

Урок пронесся перед глазами серым пятном и белым шумом. В мыслях гуляла пурга. Сегодня нужно было еще идти с Надей в клинику на аборт. Её запись подошла.

Страшно было даже в голове это произносить, но… неужели Фил… наркоман?

Нет, нет, нет! Он на него совсем не похож! Даже со своим нестабильным состоянием.

После школы я попросила Александра подвезти меня до клиники, где уже ждала меня Надя.

Она была напугана и постоянно теребила рукав растянутого, потускневшего от множественных стирок, свитера.

— Все будет хорошо, — погладила ее по плечу я. — в этой клинике все делают быстро и почти безболезненно.

— Да знаю я, читала, — севшим голосом отозвалась девушка.

Протягиваю стаканчик с кофе из старбакса. Купила по дороге, чтобы привезти мысли в хотя бы относительный порядок, но так к нему и не притронулась.

— Держи, я не пила, он с карамелью. Говорят, сладкое помогает от стресса.

Она нервно выхватила стаканчик и сделала два больших глотка.

— Мажорка, — едва слышно проворчала. — раньше и растворимое позволить себе не могла.

Люди косились на нас. Клиника относилась к числу элитных, Надя сюда, откровенно говоря, не вписывалась.

Позже поняла, что это не только из-за нее. Я, до сих пор не отошедшая от недавних событий, забыла, что мне стоило маскироваться. На вечере папа представил меня на камеру, перед всеми гостями. Все блогеры уже обмусолили тему неоткуда появившейся дочери известного режиссёра.

— Ты же сдала анализы? — повернулась к ней, вдруг вспомнив.

— Я, по-твоему, дура? Конечно сдала.

Из кабинета вышел мужчина в белом халате и посмотрел на нас, стянув очки на переносицу.

— Артухина кто?

Надя поднялась с диванчика и неуверенно подняла руку.

— Проходите, — он тяжело вздохнул, переводя печальный взгляд с Нади на меня. — вы тоже на аборт?

— Нет, я поддержка.

Тоже встала с диванчика, забрала у Нади уже пустой стаканчик от кофе и сжала вспотевшую от волнения руку.

— Все будет хорошо, всего лишь процедура. Слышишь?

— Да… — глухо отозвалась та.

Она скрылась за дверью вместе с врачом, а я осталась наедине со своими мыслями.

Несколько раз порывалась написать Филу. Даже напечатала большой текст в заметках обо всем, что хотела ему высказать, но, открывая чат с ним, пальцы становились деревянными и не попадали по кнопкам.

Бросила затею и бесцельно уставилась в потолок.

Вдруг дверь резко распахнулась, и Надя выбежала со слезами на глазах, растрепанная.

— Я так не могу… нет… не могу…

Я поднялась с дивана, поднялась на носочки, чтобы достать до нее и крепко обняла девушку.

Она положила голову мне на плечо и заплакала сильнее.

— Ш-ш-ш, все хорошо, ничего страшного не случилось.

— Я не смогла, не смогла убить его…

— Хорошо, что передумала, ты умничка. Сейчас поедем домой, отдохнешь. — гладила ее по спине.

Я вызвала такси, отвезла Надю до дома, успокоила и заверила, что помогу разобраться с положенным ей жильем от государства.

Вышла из подъезда, но до такси дойти не успела.

Меня вдруг схватили и резко прижали к шершавой стене старого дома.

— Что, Нелюбина, не ожидала?

Кровь отлила от лица и внутри все похолодело от страха.

С ужасом посмотрела в горящие яростью глаза. Успела сглотнуть до того, как он сжал руку на моей шее, больно припечатав голову к стене

— Костя… — произнесла одними губами, не замечая, что не произношу не звука.

Предчувствовалась скорейшая боль.

Глава 19

— Ты ахерела!? Телефон сменила, в соцсети заблокировала, ты че, решила меня на *запрещенная цензура* послать? Зазналась, *запрещенная цензура*, забыла все? Тебе напомнить кто твой хозяин, *запрещенная цезура*? — голос был полон гнева. Он готов был меня в нем искупать. А точнее — утопить.

— Я…

— Ты у нас теперь звезда, и в телеке, и в мобиле у каждого. Папочкина радость, мать твою! Забыла из какой дыры он тебя забрал?

— Нет…

— Забыла кто я такой?!

— Нет…

Он сильнее сдавил шею у самой челюсти, слегка приподнимая руку вместе с моим телом.

Я бы обязательно закричала, если бы у меня была такая возможность, и, если бы так сильно не боялась своего мучителя. Он бы только сильнее разозлился.

Тут я ощутила его руку у меня на груди, постепенно опускающуюся к низу. Внутри все похолодело. Я замерла в ужасе, сильно зажмурив глаза.

Я не здесь. Это все мой кошмар. Я давно так не живу.

— Все такая же доска, но сука, какая тонкая талия, всегда по ней тащился.

— Прости… прости меня, но мне срочно нужно домой, папа меня ждет, он строгий, если не вернусь к положенному времени, он найдет меня по GPS. — врала я, держась за последнюю надежду, как утопающий за тонкую соломинку. Я знала, что это нисколько не вызовет в нем сочувствия, но в состоянии страха ничего придумать лучше не смогла. Может его напугает мой папа.

— О, не переживай, малышка, — как я ненавидела это пошлое прозвище. — я тебя спасу. Всего-то нужно вырубить мобилу.

Он залез в карман моей белой кожаной куртки и вынул устройство.

— Что за аппарат! Еще не видел такую модель в живую. — он вынул из телефона сим-карту, бросил на асфальт и растоптал. Выключил его и убрал к себе в карман. — Хоть какая-то от тебя будет польза. Бабки мне сейчас нужны. Есть еще что-то?

На блокировке у меня стоит фэйс айди. Почему-то об этом я думала, когда он убирал телефон в карман своих спортивных штанов. Он заблокируется, если в него попробует зайти кто-нибудь другой.

Но это сейчас не имеет никакого значения. Он найдет кому сбыть.

Он прищурился, заметив сережки из дорогого лунного камня. Папа подарил их мне перед церемонией в воскресенье. Как не хотела, но все же была тронута этим его жестом. Хотя и понимала, что он снова замещает близость деньгами и плюсом пытается загладить вину за свои слова.

— Хорошо, что у тебя такой папашка, плевать какой он там, если так щедро тебя одаривает. В следующий раз нал принесешь, поняла?

Меня снова схватили за шею, но я поспешила кивнуть до того, как он сжал ее, снова лишая кислорода.

Его рука потянулась к моему уху, и я уже с горечью представляла, как буду объяснять пропажу папе, как вдруг послушались шаги и грозный, властный голос с глубоким тоном, слегка хрипловатый, спокойный, но пугающий, будто бы подавляющий волю:

— Что же ты, Костя, так разозлить меня стараешься? Аль забыл мою суровость?

Я увидела, как побледнело его лицо и ощутила мелкую дрожь в руках. Он отстранился от меня и оглянулся.

— Волк… чувак, я собирался к тебе на днях, — впервые слышала его надломленный от страха голос. Он еще пытался храбриться, но получалось плохо, тело подводило. — сегодня бы я и зашел…

Я тоже смотрела на источник голоса и легче мне от увиденного не становилось. Это не то, что может защитить, скорее — сделать хуже.

Говорящий стоял, опершись спиной о столб, держа руки в карманах. Очень уверено стоял, он чувствовал себя хозяином положения.

На нем была черная мантия и глубокий капюшон, скрывающий лицо. Этому помогала завязанная до самого носа маска в виде черного платка с белым узором, скрывающая его от любопытных взглядов. Свободные джинсы дырявые на коленях также дополняли его темный образ своим черным цветом.

Широкоплечий и высокий, вероятно, хорошего атлетического телосложения. Лица разглядеть невозможно, но я уловила безумный блеск черных глаз, на миг проглянувших сквозь глубину капюшона. Эти глаза меня напугали. В них была пронзительная жестокость, безжалостная острота и… опасная веселость.

Неподалеку стояли трое бугаев. Здоровые шкафы, которые, казалось, одним ударом могут помять железо. У одного из них была бита, стоящий рядом перебирал кастет в руке, но инстинкты подсказывали, что они и близко не так опасны, как тот мужчина в черном.

Было очевидно, что это его люди.

— Костя, Костя, ай-я-яй. На моей земле так хулиганить вредно для здоровья, сам знаешь. К тому же ты у меня и так на особом счету. Сколько времени на закрытие долга я тебе дал?

— Н-н-неделю, — вдруг стал заикаться парень.

Мужчина в черном оттолкнулся от столба и приблизился к Косте.

От того я еще больше вжалась в стену, поскольку, приблизившись к нему, он стал ближе и ко мне.

— А прошло сколько?

— Н-н-неделя и один д-д-день. — затрясся парень.

— Чего ты так пугаешься? Я же, *запрещенная цензура*, сама доброта! У тебя был еще день! А теперь скажи мне, какого «запрещенная цензура* я тебя нахожу, а не ты меня с бабками в зубах?

Костя вжал голову в плечи и не мог произнести ничего внятного. Тогда мужчина обернулся к бугаям. Тем не понадобились команды. Они быстро настигли Костю и скрутили его так, что наверняка и дышать, то было трудно. Один из них ударил его в живот и тот глухо вскрикнул.

— У меня в кармане телефон! Дорогой! — быстро выкрикнул парень.

Один из здоровяков вынул мой телефон и передал главарю.

Мужчина в капюшоне осмотрел его со всех сторон. Он поднял тяжелый взгляд на меня.

От того, как он смотрел на меня, по телу пробежала дрожь.

Это и дураку было бы ясно. На нем был красный чехол с картинкой моего любимого мультфильма.

— Милая девочка, угораздило же из верхнего мира к нам в гадюшник спуститься.

Он подошел ко мне совсем близко, сердце от страха выбивало ребра. Я замерла, боясь шевельнуться или издать звук.

Почувствовала запах табака и чего-то еще очень странного.

Решилась поднять взгляд на его лицо. Увиденное напугало меня еще больше. Его маска не скрывала лишь глаза и они, как раз, выдавали состояние с головой. Цвет его глаз не черный, как мне показалось издали, это были широкие зрачки.

Он положил мой телефон в карман своей мантии. Мне казалось, он улыбался, глаза выдавали безумную веселость.

— Волк, давай ее заберем, по кругу пустим? Красивая же. — сказал один из громил.

Я задышала чаще. От услышанного ноги стали ватными и держаться на них было уже сложнее.

Рука главы банды поднялась к моему лицу, и я зажмурилась, ожидая удар. Почувствовала кончики холодных пальцев у себя на щеке, мягко скользящих к моему носу.

— Пошли *запрещенная цензура*. Сам с ней разберусь, а вы тащите его к Беркуту. Он ему еще был нужен.

— Не станешь делиться? — с нотками обиды в голосе спросил один из его парней.

Тот оглянулся, и я бы не хотела быть причиной такого его взгляда.

— Я не делюсь, я жадина, — со злым сарказмом ответил глава.

Ребята поспешили удалиться, волоча за собой притихшего Костю.

Как только их перестало быть видно, мужчина залез в карманы моей куртки, заглянул в рюкзак, из кармана моих брюк вынул банковскую карту, но, посмотрев на нее недолго, вернул обратно. Налички у меня с собой не было.

— Ладно, зайка, я возненавижу себя за доброту, но сегодня я под дозой, поэтому черт с тобой. Проваливай с этого района и не появляйся больше здесь, поняла?

Я часто закивала, не веря своему счастью.

— Дуй отсюда. Считаю до трех, — он сделал два шага назад и повернулся ко мне спиной. — Раз, два…

Я рванула из всех сил, что еще остались. Добежала до остановки и села на первый попавшийся автобус.

Почти весь офис погружён в темноту, горели лишь основные лампы по бокам и коридоры.

Всё давно уже покинули рабочие места, секретарь надела пиджак и собирала бумажки в стопки, чтобы с чистой совестью уйти домой.

Она честно ждала начальство, но и у неё была личная жизнь. Каждый раз оставаться допоздна, а после готовить заданные бумаги до четырёх утра она больше не могла. Каким бы трудоголиком девушка не слыла, физической и психологической энергии есть предел. У неё выгорание и Дмитрию Алексеевичу стоило бы это знать.

Она уже выключила компьютер и задвигала кресло, когда услышала шаги и голос.

— Я не успел тебя набрать, недавно увидел, сам в шоке, она такой маленькой казалась. — слышался тревожный голос Сергея, заместителя Дмитрия.

— Добрый вечер, Дмитрий Алексеевич, как прошли переговоры со спонсором? — улыбнулась девушка, завидев начальника. Решила начать с простого вопроса, а после плавно перейти к проблеме её переработки.

— Катя, к нам как-то приходил "Остфорд пост", он оставлял визитку, она у тебя ещё осталась? Найди мне её.

Жёсткий и нетерпеливый тон мужчины напряг девушку.

Что-то произошло. Дмитрий Алексеевич старался не привлекать в работу СМИ и по большей части задействовал другие источники для продвижения проектов, однако множество новостных каналов хотели заполучить сенсацию, в том числе и касающуюся личности главного режиссёра, опубликовать его грязные тайны. Доходило до наглых фэйков и попыток журналистов договориться на провокационные заголовки и статьи о нём за пиар.

Но она хранила всё визитки организаций, которые навещали Дмитрия последний месяц.

Она заглянула в Нижний выдвижной ящик и начала перебирать стопки визиток.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила девушка между делом.

— Арина случилась… — сквозь зубы пробурчал Дмитрий. — давай скорее. — вдруг повысил тон и в голосе появилась сталь.

Давно Катя его таким не видела. Начальник ей всегда казался приятным, позитивным шутником, не любящим субординацию, излучающий тепло при общении.

— Давай я помогу, — не выдержал Сергей.

Он обошёл рабочий стол секретаря, положил на край свой айпад и присел рядом с девушкой, хватаясь за первую попавшуюся стопку визиток.

Катя бросила взгляд на включённый экран планшета и заметила знакомые цвета сайта. Это "Остфорд пост". Заголовок гласит: "Дочь Дмитрия Зарина сделала аборт. От кого ребёнок?". Под заголовком фото из частной поликлиники, где девушка разговаривает с врачом у кабинета с говорящей надписью, от которой и пошла шумиха.

Девочка даже не подумала о том, чтобы как-то скрыть лицо, дорогая клиника не даёт гарантии конфиденциальности. Понятное дело, её сфотографируют, им ничего не стоит.

— Нашёл.

Сергей поднялся, и Дмитрий вырвал из его рук визитку, быстро набрал номер телефона и скрылся в своём кабинете.

Девушка поражённо уставилась на Сергея.

— Это правда? Она забеременела?

— Странно. Она мне показалась разумной девочкой. — почесал бровь Сергей.

— А по мне так, её высокомерие сразу даёт понять, что девочка избалованная и совсем не думает о последствиях. Вот к чему вседозволенность детей приводит. Я в её возрасте даже мечтать о таких шмотках не могла, а на такой телефончик и сейчас бы себе не заработала. Деньги и власть до греха ведут, а если ещё и из отца верёвки вить…

— Кать, всё, — остановил её Сергей. — иди домой, мы дальше разберёмся, документы юристу я подготовлю.

Он закрыл ящик стола и прошёл в кабинет Дмитрия.

Тот уже закончил разговор. Отключив звонок, он посмотрел на вошедшего Сергея.

— Поехали в "Остфорд пост".

— Ты с дочерью для начала не хочешь поговорить?

— Сначала я разберусь с этими гавнюками. Ты видел, что они про неё написали?! Видел!? — взорвался вдруг он, не сдержавшись. — *запрещённая цензура*! Я их уничтожу! Главред умрёт мучительно, на моих глазах.

— Тебе нужно успокоиться, а то опять статью накатают: "Истеричный папаша "золотой девочки-мажорки" Устроил скандал в офисе "Остфорд пост" и покушался на жизнь главного редактора", а внизу будет твоё фото, где…

— Заткнись. Просто заткнись и поехали.

Сергей предпочёл заткнуться на время, говорить что-то, когда друг на взводе, опасно для жизни.

За рулём он, казалось, остудил пыл.

Прежде, чем Дмитрий снова закипит, встав в пробку, Сергей решился заговорить:

— А что ты решил с Еленой? Мне кажется, учитывая сегодняшние обстоятельства, она просто необходима. Поможет, как родственник, к тому же она воспитатель, нянькой не первый год работает.

С появлением новостей о дочери Зарина, объявилась тётя Арины. Сестра покойной Виктории связалась с офисом "studios prim production" и настойчиво выпросила встречу с бывшим знакомым, ныне главой и владельцем киностудии.

На встрече она попросила о помощи, у неё была не простая денежная ситуация: долги, кредиты, платить было не чем, работы нет. Предложила стать воспитательницей для своей племянницы. Напомнила, что тогда, на вечере это она познакомила с ним Викторию.

Дмитрия разозлило то, как она вывернула разговор. Словно он ей что-то после этого должен. Да и нанимать Арине няньку в её 16 лет ему показалось глупой затеей. И пусть многие богачи так поступают со своим чадом, он считал, что девочка слишком взрослая, организованная. Он считал, что будет оскорбительным кого-нибудь ей нанимать на роль няньки. Это, в основном, делают для слежки за детьми и контролем. Он совсем не хотел лишать её свободы.

Сейчас он уже не думал, что нанять человека, такая уж плохая идея.

К тому же ему скоро нужно будет уехать в Америку на согласование и подписание контракта. Компания должна расти, не стоять на месте, он не любил стабильности.

О беременности Арины он сейчас старался не думать. Эта проблема казалась ему глобальнее и страшнее дурацких СМИ. Как с ней об этом говорить, как поступить… все это придется решать интуитивно.

Глава 20

Придя домой, закрылась на два замка и почувствовала облегчение. Страх постепенно угасал. Дом казался надежной крепостью.

Приняла душ, приготовила рюкзак к завтрашнему дню, от ужина отказалась. Решила лечь пораньше, чтобы избежать вопросов от отца.

Время подходило к одиннадцати, а папы все не было, и мне не спалось.

Он совсем не обрадуется пропаже телефона. И как сказать ему об этом… страшно. Я знаю, он очень дорогой.

Вдруг послышались шаги в коридоре. Сердце забилось в бешеном ритме.

Ручка двери дернулась, щелчок открывания прозвенел в голове.

Зажмурилась, медленно закрывая голову одеялом.

Он прошел к кровати и присел с краю на корточки.

— Я знаю, ты не спишь.

Стянула одеяла с головы до носа и быстро заморгала. Глаза привыкли к темноте и были видны очертания его лица, но стало так страшно, что хотелось его развиднеть, будто мираж.

— Прикинь, я сегодня купил издательство.

Нахмурилась, не понимая к чему мне эта информация. Я и так знаю, что он не бедствует.

— Тут в сеть попала одна инфа…

Я плохо видела его лицо, но по голосу определила его нервозность. Кажется, говорить о том, о чем он собирается говорить, ему было страшно. И подводить к теме получается не очень, впервые слышу неуверенность в его голосе.

Не найдя больше слов, он достал телефон и показал мне скрин заголовка сегодняшней новостной ленты «Остфорд пост».

Открыла рот, не находя слов. Глаза не верили буквам. Я несколько раз прочла заголовок и, на свой ужас, не нашла не одной ошибки с первым ознакомлением.

— Нет… я не… это не правда! — щеки вспыхнули. Я вскочила, усаживаясь на кровати перед ним от волнения. — Я была сегодня там, но только для того, чтобы поддержать подругу. Ей не к кому было обратиться, она попросила меня о помощи, а я…

— Тихо, тихо, — с улыбкой облегчения произнес отец, уже сидя рядом со мной и поглаживая мои плечи. Его жест подействовал на меня успокаивающе. — я не собирался тебя ругать или наказывать. Я считаю эти вещи неприемлемыми, чтоб ты знала. Все хорошо, я рад, что ты просто хорошая подруга, а не будущая мама. В смысле, я не имею ввиду, что ты вообще не… короче, ты поняла, что мне кажется, тебе рано становиться ма… взрослой.

Я потянулась к нему и обняла за шею прежде, чем осмыслила свой порыв.

Глаза защипало и к горлу подступил ком.

— Спасибо…

— За что?

Он не сразу, но все же обнял меня в ответ.

— Просто. Спасибо.

Я не смогла сказать про телефон. Это ужасно с моей стороны. Нужно заявлять в полицию. Но так страшно. И дело было не в страхе перед отцом.

Утром, как ни в чем не бывало, мы с папой позавтракали как обычно и разъехались. Он на работу, я в школу.

Информации о моей якобы беременности в сети не было. Папа сказал, что все успели замять до выхода статьи в сеть. Хоть на этом можно было выдохнуть. Но все равно в школе находиться было некомфортно.

В каждом взгляде я видела укор или насмешку. Я знаю, что сама себе накручиваю, но не думать об этом не получалось.

Больше я не ждала Фила. Смысла в этом уже не было. Да и не до того.

На перемене после первого урока я заметила Мариану. Она сидела на диванчике у библиотеки в наушниках и читала книгу.

Я махнула ей рукой, приветствуя. Она заметила меня и улыбнулась, махнула рукой в ответ.

Хотела подойти, пообщаться. В этой школе она казалась мне самым приятным собеседником.

Но дорогу мне перекрыла Ника.

— Арина, приветик, — весело улыбнулась она и подошла очень близко, чтобы обнять. Мне такое вторжение показалось бесцеремонным и отталкивающим, но ей, разве, есть до этого дело. В ответ ее обнимать не стала намеренно. Чтобы не думала, что я одобряю ее действие. — я как раз тебя искала, ты не представляешь, куда я вчера вляпалась…

Ника стала рассказывать о вчерашнем поездке к своему стилисту, уводя меня в противоположную сторону от библиотеки.

Я оглянулась назад. Мариана поджала губы, глядя на нас. Провела за ухом, освобождая пряди. Они упали на лицо, закрывая его от глаз.

— Эй, ты чего? — Ника посмотрела по направлению моего взгляда и надменно хмыкнула. — сдалась тебе эта Миронова. Она никому кроме своего бандоса не нужна. Нелюдимая, и шизанутая, ходит типа гот, а в реале стремная чудила.

— Ты просто ее не знаешь…

— Пойдем уже, нас девочки заждались.

Ника увела меня к коридору. Ее подруги стояли у одного из окон. Я устроилась на подоконнике, слушая глупые сплетни и проблемы богатых деток, жалобы на то, как им тяжело живется.

И правда, с полными холодильниками в домах с отоплением, личными кухарками и уборщицами очень трудно жить. Вечно сытым всегда кажется, что они самые несчастные.

Посоветовать им что ли заглянуть в детский дом, хотя бы на часок? Им хватит.

— Слышали, Савин опрокинул Алису Зарину, психанул, типа, она его достала, он вечно у нее на побегушках.

— Арин, ты об этом что-нибудь слышала?

Я отрицательно покачала головой. Нахмурилась, вспоминая Алису в крайние дни. Она казалась привычно энергичной и задорной, даже какой-то слишком задорной. Порой мне казалось, она переигрывает, хотя до этого всегда излучала искренность. Я думала, мне лишь кажется, что Алиса фальшивит, ведь я достаточно ее узнала, чтобы понимать, Алиса всегда живая и настоящая.

Я верила в ее подлинность вплоть до этой новости. Может это всего лишь сплетни… хотя я и правда давно не видела их вместе, они даже не подходят друг к другу.

Я потеряла суть дальнейшего разговора, потому что в конце коридора вдруг заметила знакомую фигуру.

Фил.

Он приближался. Мы встретились взглядами, и я поняла, что направляется он именно к нам.

Девочки затихли, заметив его.

— Милые дамы, я заберу у вас Аришу не на долго? — добрая улыбка, веселый тон. Все это так подкупало. От того злило лишь больше.

Нашел «Аришу», тоже мне. Так меня только папа называет. Красиво звучит, блин. Гад.

— Конечно, — растаяли девочки, расплываясь в нервных улыбочках, стараясь, как можно незаметнее сделать себя привлекательнее в его глазах.

— Конечно нет, — сделала надменный вид в надежде, что это его оттолкнет. Не смотрела в его сторону, боясь, что выкупит меня. — мы с девочками заняты, можешь подойти позже, но я вряд ли найду на тебя время.

Почувствовала, как он улыбнулся. Задорно так. Для него мое поведение было похоже на обиду маленькой девочки, которой родители не купили ту самую куклу, о которой он так давно просила.

Я бросила на него быстрый взгляд и заметила, что в глазах веселья не было. Они казались серьезными, в них было что-то жёсткое и злое.

— Мне жаль твой плотный график, поэтому я много времени не займу.

Девочки удивленно смотрели на меня, не понимая, как можно отказывать королю.

— Нет, ваше высочество, не одни вы такой занятой.

Поверить не могу. Я язвлю. Всегда думала, что не опущусь до такого.

— Фил, здорово, — к нам подошел Кирилл, с хлопком пожал ругу друга и обратился ко мне. — Арин, ты телефон потеряла, я у шкафчиков нашел, видимо, выронила.

Он протянул мне айфон в красном чехле. Да, тот самый, который вчера у меня отобрали бандиты.

Я в шоке уставилась на Кира, не веря своим глазам. Неужели… неужели это он?

Значит мне не показалось, что голос того парня в черном был мне знаком.

Трясущейся рукой взяла у него свой телефон, не сводя широких глаз с Кира. Не то чтобы мне не верилось, что он мог быть этим парнем, но… как же тесен мир.

— С-с-спасибо… — неуверенно произнесла.

На меня вдруг обрушился вчерашний страх. Нет оснований, я нахожусь в безопасном месте, но я его не контролировала.

— Больше так не делай, — двусмысленно как-то произнес он. — если вещи дороги.

Он пошел по коридору дальше, а я невольно посмотрела на Фила. Мне нужно было успокоиться, и интуитивно я обращалась к нему. Он умел усыплял тревожность и страх.

Однако я тут же отвела взгляд, вспомнив, что нельзя на него смотреть. Он раскусит, он поймет. Казалось, он читает меня, как открытую книгу с большим буквами, так, что из далека видно.

— Так, о чем мы говорили? — обратилась я к озадаченным девочкам. — нам все мешают, поболтать спокойно не дают.

— Ну… — начала было Вика, но не успела сформулировать.

Фил к большой моей неожиданности решил забить на свое джентльменство. Он подхватил меня на руки, поднимая с подоконника и унося по коридору в неизвестном мне направлении.

— Эй! Поставь меня! Ты ку-ку!

Девочек это только рассмешило. Они стали шушукаться, тихо посмеиваясь между собой.

Он зашел в следующий коридор и на его середине занес в одну из лекционных аудиторий.

Посадил на большой стол в середине зала и сделал два шага назад, поднимая руки.

— Это не приставания, просто хочу поговорить. Я позволил лишнего, но только потому, что не могу ждать, — он медленно опустил руки и сделал голос тише, но вкрадчивее. — выслушай пожалуйста, с тобой я буду говорить честно.

Я не двигалась. Просто смотрела на него, ожидая, что он скажет мне дальше.

Он не стал долго молчать, убедившись, что я никуда не собираюсь и молчу, продолжил.

— Я Псих. Биополярник. Меня швыряет из эмоций в эмоцию. Мне плохо. Очень. Я перестал справляться с собой. И мое состояние становиться все опаснее. Боюсь, что уже не смогу выбраться после следующего такого периода. Ты что-то сделала со мной, когда ворвалась в мою комнату. Мне… стало легче. Я никогда никого о таком не просил, но ты, похоже, исключение… п-помоги… мне. Я знаю, о таком просить эгоистично, тем более, зная твои чувства ко мне, но, мне кажется, я умру скоро, если продолжу так выживать.

Слезла со стола и обошла Фила, направляясь к двери.

Я смогу уйти. Остановить меня, перекрыв дорогу или схватив за что-нибудь после всего он себе не позволит. Правильный.

Дернула за ручку двери, но выйти не смогла. Не потому, что она была заперта. Что-то внутри дёрнулось и сердце больно кольнуло.

Закрыла двери и развернулась к нему. Приблизилась, не сводя взгляда с его глаз. Он в ответ смотрел в мои.

— Ты наркоман?

— Я беру легкое, когда совсем край, когда других способов уже не нахожу. — сказал глухо, не отводя взгляд.

Не врет. Он действительно старается быть со мной честным.

Я снова отошла к двери, готовая выйти в любой момент, но пока еще по каким-то причинам остающаяся здесь.

— Почему бы тебе не обратиться к психиатру?

— Мой брат их посещал, моя мать ходила к психотерапевту, если к нему пойду и я, это будет огромное пятно на репутации семьи. Наш имидж и так уже под угрозой. Нас считают неблагополучными. С нами могут перестать сотрудничать. Образ семьи слишком много значит в мире бизнеса.

— Как интересно у тебя получается: говорить правду, оставаясь лгуном. — сложила руки на груди, сверля его проницательным взглядом. — Я не хочу слушать то, что ты сам себе внушил. Признайся уже, наконец, ты боишься сломать образ идеального мальчика у себя в голове. Настолько боишься, что даже под угрозой смерти цепляешься за него. Идеальный Филипп не ходит к психиатру, у идеального Филиппа все хорошо, он справляется со своими эмоциями, у него здоровая реакция на прикосновение и интерес людей к его внутреннему миру, у него нет панических атак, он позволяет себе иметь отношения и живет полной жизнью. Чего же ты так боишься? Разрушить образ и обнаружить, что за ним ничего нет? Пустота? Или за ним ты скрываешь другой? Насколько же страшным он должен быть…

В аудитории повисла тяжелая тишина. Фил смотрела на меня, сжав челюсти. Одному черту известно, что происходит у него в голове. И мне жаль этого черта.

— Представляешь, насколько хрупок твой образ, что его может разрушить один поход к мозгоправу. Внутри тебя сразу что-то треснет. Ты этого так боишься, что, даже задыхаясь от собственного сознания, раздираемого смертельными мыслями, готов просить почти чужого человека, лишь бы избежать признания серьезности своей проблемы.

И снова эта проклятая тишина, от которой уже тошно.

Почему я вечно такая наивная дура? Кем я его считала? Почему я не могу уйти? Он очень сложный и я с ним не справлюсь. Так почему же я здесь стою и говорю ему все это?

Сердце трепещет, и я не чувствую своих ледяных пальцев. Его глаза. такие синие, глубокие, и они проникают в душу. Видят всю меня.

— А как быть со мной? Ты думал о своих чувствах? Или настолько боишься потерять контроль, что внушил безразличие? Но ты же обязался быть со мной честным, так скажи мне, что внутри тебя? Может я не права и у тебя правда нет чувств.

И на этот раз о не спешил отвечать. Вдруг он подошел ко мне. Стал так близко, что наши кеды почти соприкасались. Его рука коснулась моего подбородка. Он осторожно поднял его на себя и склонился, чтобы поцеловать.

Он был осторожен. Легкий поцелуй в губы неожиданно обрел продолжение. Я поцеловала в ответ, не сдержав порыв.

Никогда я такого не ощущала. Это ураган, вселенная внутри меня взорвалась, окрашивая оставшееся пространство яркими красками. Его поцелуй был таким чувственным, таким мягким и нежным.

У меня подогнулись коленки, и я прислонилась к двери, чтобы не упасть. Фил, будто почувствовав, положил руки на мою талию, придерживая и прислонился лбом к моему.

— Хочешь честности? Хорошо. Буду честным. В тебя очень легко влюбиться… Мне страшно. Меня от поехавшего по тебе дурака отделяет лишь щелчок пальцами. Потому что инстинкт самосохранения к чёрту слетел после последней встречи. — он немного отстранился. — Я настоятельно советую тебе, юная леди, ко мне не подходить, ты…

Я, не дослушав щелкнула пальцами перед его носом.

— … Дергаешь зверя за усы… — тихо, с нотками отчаяния договорил он, не спуская взгляда с моей руки, только что произведённой щелчок.

Он устало вздохнул, и, закрыв глаза отвернул голову в сторону.

— Что ты наделала… Я же для тебя интересная зверушка, наиграешься и уйдёшь, а я не перенесу эти чувства…

— Так не будет. — уверенно заявила ему я.

Тогда я еще в это верила.

Конец первой части…

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20