cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
портале ему попалось объявление о вакансии курьера с личным автомобилем, а пару дней спустя, не ожидавший такого везения Федя, стал колесить между разбросанными по всему городу офисами и конторами различных организаций, перевозя документы, письма и посылки. Но несмотря на удачу с трудоустройством, случившийся несколько лет назад душевный надлом, делал окружающий мир серым, холодным и враждебным, отбывать пожизненное заключение в котором приходилось без всякого на то судебного вердикта и понимания своей вины. Колеся по рекам дорог мимо снующих тут и там обитателей когда-то милого сердцу города, он с горечью думал, насколько легко слепому случаю искалечить их относительное благополучие, лишить здоровья, свободы, сделать презренными изгоями, заставить воспринимать доселе пугающую смерть как долгожданную избавительницу. Оглядываясь назад, Федор поражался своей наивной до глупости вере в устойчивость подпорок вроде образования, круга общения, финансового положения, внешности и здоровья, поддерживающих нарисованный воображением собственный образ. Теперь увечные и слабоумные с рождения, изначально лишенные того, в чем он когда-то видел смысл жизни, все чаще казались ему в более выигрышном положении, так как по крайней мере не имели возможности очароваться тем, что так легко потерять.
Подобные воззрения вкупе с мрачным настроем сделали его замкнутым и мнительным, склонным предвосхищать трагическую развязку там, где с виду все было хорошо и прекрасно. Единственной отдушиной, разбавляющей теплыми тонами внутренний сумрак, еще во время заключения стали яркие ночные сновидения, где Федор ощущал себя полновластным правителем затерянной в прошлом азиатской монархии. По-видимому, немалую роль сыграл тот факт, что с раннего детства его завораживали пропитанные неповторимым восточным колоритом сказки о мудрых султанах, простодушных халифах, жестоких ханах, лукавых падишахах, почерпнутые из красочно иллюстрированных книжек, популярных мультфильмов и кинокартин. Будучи на зоне, Федор приноровился коротать однообразные дни за подробным мысленным воспроизведением и тщательным обдумыванием своих монарших впечатлений и поступков во время сна, рассматривая их под разными углами в полете фантазии. Как-то за ужином, собирая ложкой размазанную по алюминиевой тарелке переваренную кашу, он решил конкретизировать свой титул и имя, вылетавшие из головы сразу же после подъема. Воскресив в памяти коллаж из детских сказок, заключенный Федор Крапивин назвался шахиншахом Ильфаром. К его удивлению, древнеперсидское имя и титул властителя, несколько раз повторенные перед отбоем, прочно прижились в последующем сновидении.
Крутя баранку на воле, новоиспеченный автокурьер по заведенной в колонии традиции то и дело мысленно воссоздавал события прошедшей ночи, сбегая из ненавистной реальности в роскошные залы своего дворцового комплекса, где решал государственные вопросы, проникался искусством и наслаждался обществом четырех жен. Со временем он наткнулся в интернете на диковинное слово «эскапизм», точнее всего характеризующее его каждодневные побеги и обозначавшее уход из постылой действительности в сконструированную силой воображения иллюзию. Вот только Федор специально не создавал свои яркие сновидения, которые, как он считал, являлись манифестацией скрытых желаний, реализовавшихся в его второй сущности. Но как Федя ни старался свести до минимума свое соприкосновение с реальностью, она продолжала отравлять ему жизнь.
По окончании второй рабочей недели ему захотелось посидеть в баре, выпить и расслабиться, нарушив тем самым длившийся более пяти с половиной лет сухой закон. Выбор пал на расположенное напротив дома питейное заведение под вывеской «Мейстер», которое до его ареста вряд ли существовало даже в проекте. Расположившись за пустующим столиком у самого входа, он опрокинул одну за другой две стопки водки и, потягивая из высокого бокала темное пиво, уткнулся в недавно купленный китайский смартфон. Тем временем празднующих долгожданный пятничный вечер в небольшом помещении бара становилось все больше, и вскоре у Федора появился сосед – крупногабаритный тип средних лет с собранными в конский хвост волосами и чуть тронутой сединой короткой бородой.
– Можно здесь приземлиться? – спросил он, усаживаясь напротив.
– Конечно, – буркнул Федя, не отрываясь от смартфона.
Пока амбал заказывал себе большую кружку светлого пива с солеными фисташками, Федор своим обостренным чутьем уловил в его голосе и выражении лица уже позабытое человеческое добродушие. Взыгравший в крови после долгого воздержания алкоголь будто растопил сковавший сердце лед, отчего когда-то свалившегося со студенческой скамьи прямо на нары Крапивина подмывало раскрыть душу, исповедоваться, поплакаться в жилетку. И такая возможность вскоре появилась.
– Наконец-то до пивка дорвался! – радостно сообщил бугай, промокнув губы салфеткой после жадного
Последние комментарии
54 минут 14 секунд назад
2 часов 26 минут назад
6 часов 20 минут назад
6 часов 24 минут назад
11 часов 45 минут назад
1 день 23 часов назад