Сказка деда Степана [Наталья Николаевна Дёмина] (fb2) читать постранично, страница - 4

class="book">Стеша низко поклонилась, как была в длинной рубахе подпоясанной, босиком, развернулась и пошла к воротам. Толпа стала редеть, Ветиха колодезной водой плеснула вслед, да остатки на девочку. Подхватил отец очнувшуюся малышку, и вошел в горницу»

– Задремала, что ли, Фень? – Дед Степан легонько локтем толкнул жену, – Уж больно затихла. Провел рукой по лицу, заплакала бабёнка.

– Да, не кручинься, все ладно буде, – он притянул к себе Федосью.

– Ой, перестань, жалко девочек, горемычные, что Стеша, что Аринка, – утирая слезы, тихо сказала бабушка, – Ты знаешь, что у меня слезы близко.

– Знаю, оттого и жалею, Фенюшка. Дальше-то рассказывать? Может, водички подать с валерьяной?

– Простой, а то котов взбаламутим, они ребятишек своим ором побудят.

Дед Степан заботливо укутал ноги жены, из ведра, стоявшего на лавке у печи, черпнул ковшом воды.

– Это я ещё приукрасил, там все суровее было. Продолжаю, тогда? – Федосья, всхлипнув, кивнула, – Вышла Стеша за ворота, кто вслед смотрел с сожалением, кто насмешливо, празднуя победу. Но ей теперь надобно о другом думать. Как крышу над головой сыскать, где пропитание добыть, да и то, что с другами своими, Мехметом и Прошкой, не попрощалась, тоже очень жалела. Идёт по своим стежкам, ей только ведомым, и думки свои гоняет, роса-то еще не высохла, подол у рубахи мокрый стал. А в крепости два человека сильно по ней загоревали. И оба в заточении, не по своей воле. Прошка сто раз проклял свой дар плотницкий, еле щелку проковырял в двери, и давай в нее Мехмета звать. А тот не поймет, вроде и рядом кто-то его кличет, и не видать никого. Со всей силы Прохор вдарил в дверь дубовую, подпорка Лушкина чуть дрогнула. Тут Миша принялся тянуться ногой, сбить бы полено-то, а не получается, веревка не пускает. Взял камень небольшой, кинул, подпорка как вкопанная, не шелохнется. Бился, бился, выручил-таки товарища, дрыном сшиб полено. Прошка выскочил, буркнул спасибо, спросил про Стешу. Мехмет то, что видел и слышал, рассказал. Махнул рукой в сторону Прохор и побежал к лазу тайному, чтоб значится, без глаз лишних сбегать из крепости. Нырнул в него, бурча себе под нос, что расчет с Лукерьей будет строгий. И по тропинке со всей прыти припустил, зная, где можно срезать, чтобы Стешу догнать. Лес округ с малых лет знал, да и зазнобу сердешную не раз провожал, тайно, все боялся, оберегал ее от лихого человека или от зверя дикого.

Стеша никак не могла определить место, где схорн сделала, перед тем как в крепость зайти, попрятала туда лук да стрелы, знак принадлежности к знатному роду, одежы с каменьями, меч небольшой и так по девчачьей мелочи всячины. Надежно место было, вон под той сосной ровно кто-то разорил его или лес за почти год сильно переменился.

– Так, Стеша-то, непростая девушка была? – спросила Федосья.

– Непростая, это точно. Княжеского роду, – Степан чиркнул спичкой, раскурил самокрутку, – Вот, Феня, какая ты торопыга. Не даешь обстоятельно рассказать. Не буду томить, о том, как Стеша в крепости очутилась, поведаю.

– Молчу, молчу, – она прикрыла рот ладонью.

– Род у нее древний был, отец князь, мать тоже из благородных. Только жизнь Стеши была не завидна по отношению к ней отца. Перед ней на свет появились четыре брата. Как по расписанию рождались, кажные три года, а она, Степанида, в не графика народилась, через год после младшего. Отец не возлюбил ее, все жену терзал, с кем она наблудила девку. У него же сыновья, а тут осечка. Искал, искал жениного полюбовника, но она была чиста как ангел. Так и не смирился отец с природы поражением. Девочка росла, а для него как будто ее и не было вовсе. Самый старший брат Всеволод, наоборот, обожал малышку, играл с ней, обучал всему. И езде на лошади, лучницу да охотницу из нее отменную сотворил, меч для ее ручки маленькой выковал да упражнения с ним показывал. Отец не одобрял поведение старшего сына, но и не препятствовал. А тот парнишка Евпатий, что Стеши на год старше был, уж больно завидовал. Всеволод с ним так не занимался, да и два брата тоже гоняли его от себя. Вырос волчонком, только собачился со всеми, и сестру задирал не по делу. Она ему отпор суровый давала, не раз он прятался от гнева сестриного. Только у отца в палатах и спасался порой. Княгиня дочку любила, всяким женским премудростям обучала. До пятнадцати лет Стеша росла как ветер в поле, никаких ограничений, свобода действия. Вот как только на белье пришло, тут же отец решил избавиться от дочери, выдать замуж далеко-далеко, аж за басурманина. Как бельмо она ему была, да из политических соображений, договор хотел мирный таким образом скрепить. Чтобы басурмане на южной окраине княжества не шалили, союзниками лучше бы стали. Всеволод, будучи уж женатым к этому времени, не хотел разлучаться с сестрой, говорил отцу, что не дело он затеял, а Евпатий, наоборот, поддержкой стал. Уж больно он хотел, чтоб сестрица сквозь землю провалилась, сгинула в