Обманите и сами поверьте в обман [Екатерина Николаевна Ульшина] (fb2) читать постранично, страница - 2

– Вот это да! – восхищенно прошептала Леночка, тряхнув белокурыми локонами. Леночка воспитывалась со мной в одной группе, но была на год младше. Ее личико, с серыми раскосыми глазками и изящно очерченными припухлыми губками, напоминало мордочку сонного котенка. А трогательная манера ласкаться ко всем, кто был готов подарить ей хоть каплю ласки, лишь дополняли ее кошачий образ. Не удивительно, что чопорное имя Лена совсем не шло этой девочке, и поэтому все стали ее называть просто и ласково – Леночка.

– Да это же совсем и не интересно, – насупился мой сосед по комнате Максим. – Вот я, когда вырасту, стану суперменом! – Он вскочил с ковра и с вытянутой сжатой в кулак рукой стал бегать по комнате, изображая супергероя.

– А я буду пожарным, – гордо заявил Кирилл.

– А я хочу быть балериной, – пропела тонким голоском Леночка.

– Балериной быть очень трудно, мне Лидия Михайловна говорила – сказала несколько грубым для девочки голосом Галя по прозвищу "кучеряшка". – Тебе совсем нельзя будет есть шоколад! – она сокрушенно покачала головой.

Так мы просидели еще не один час, строя планы на будущее и давая друг другу обещания воплотить их в жизнь. А еще через несколько недель наш детский дом был закрыт, а группы расформированы по разным приютам. Меня и нескольких других ребят отправили в Воронеж, а все мои друзья, к моему великому сожалению, были переведены в другой ростовский детский дом.

За двенадцать лет, что я провел в Воронеже, процесс социализации, протекавший в отказавшемся принять меня обществе, безукоризненно сделал свое дело. В результате неоднократных насмешек, укоров и даже побоев со стороны нового коллектива, я вырос одиноким, задавленным и неуверенным в себе человеком.

Несмотря на глубоко поселившуюся во мне любовь к литературе, я закончил политехнический университет и получил ненавистную специальность инженера-металлурга. И не удивительно, что я так ее невзлюбил. Ведь когда хочешь заниматься любимым делом, а тебя вынуждают делать совсем другое, появляется неприязнь, позже переходящая в ненависть к тому, что мешает заниматься тем, что действительно важно. Сейчас мне трудно понять, почему в то время был таким зависимым от чужого мнения, твердившего, что ничего толкового из меня не выйдет, и что я загублю свою жизнь, если поступлю на филологический факультет.

И вот, поддавшись воле окружающих, я вышел во взрослую жизнь с дипломом инженера и полным осознанием своей никчемности. Возможно, именно это и побудило меня через пару лет безрезультатных поисков хорошей работы вернуться в родной город, где я надеялся найти старых друзей и хоть как-то себя реализовать.

Удалив с телефона номера всех знакомых из Воронежа и продав предоставленную государством жилую площадь, я собрал все свои пожитки, поместившиеся в одну дорожную сумку, и после пяти часов тряски в душном автобусе вышел на ростовском автовокзале.

Яркие лучи солнца мгновенно ослепили меня, заставив смотреть на волнующие мою душу родные просторы сквозь узкие щелки прищуренных глаз. Перед моим взором еще не успели раскинуться широкие поля с весело гуляющим по ним вольным ветром, устремленные ввысь тополя, раскидистые дубы, от которых всегда веет могущественным величием. Сейчас передо мной были многочисленные автобусы, пыльный асфальт, кассы и, казалось, бесконечные ларьки с фаст-фудом.

Но что-то светлое, уютное царило в атмосфере этого города, укутанного знойной жарой летних дней. По небу, словно гигантские белые медведи, переваливаясь с боку на бок, шли кучевые облака, в лицо дул теплый, едва ощутимый ветерок. Спешившие по своим делам люди изредка бросали на меня, стоящего с глупой улыбкой посреди вокзала, удивленные взгляды. Тем временем в моей душе, как редкое соцветие камелии, расцветало прекрасное и такое же редкое для меня радостное чувство. Я дома! Наконец-то я был дома!

Будучи воспитанником ростовского детского дома, почти все время я проводил на его территории, а потому мои знания о городе были ничтожно малы. Желая как можно скорее восстановить утраченное, несколько часов бродил по улицам родного, но совсем незнакомого мне Ростова, и обнаружил, что он куда больше и красивее, чем я представлял.

На залитых ярким солнечным светом аллеях встречались большие толпы людей, что не было характерно для Воронежа, где жизнь всегда протекала тихо и размеренно. Однако скопления людей не создавали, как многие любят выражаться, эффект "муравейника".

Ростов больше напоминал невероятных размеров клумбу, усаженную самыми разнообразными цветами. Встречались здесь белые розы, люди, которые задумчиво прогуливались по паркам или сидели на лавочках, увлеченно читая книги, в то время как шароголовые мордовники, обгоняя друг друга, с неимоверной скоростью проносились мимо них на своих