Решительный и правый [Александр Антонович Поляков] (fb2) читать постранично, страница - 3

надеждой и раболепием:

— Рождество твое, Христе боже...

Неожиданно, заставив всех вздрогнуть и обернуться к дверям, грохнул винтовочный выстрел. Вслед за ним послышались взрывы гранат. Кто-то истерично закричал:

— Красные в городе!

Поднялась паника. Черепов и Долгоруков вбежали в алтарь и, сбросив с себя регалии, стали торопливо облачаться в одежду церковных служек. И вот толпа верующих уже выносит их из собора. Начальник гарнизона Ростова генерал Черепов и князь Долгоруков крадучись бегут проходными дворами, переулками, а впереди по главным улицам уже растекается конница Буденного.

Рейд красных конников стремителен и дерзок: многие в городе даже и не знали в этот час, что они уже завязали короткие, яростные схватки за овладение Ростовом. Выскочив на Таганрогский проспект, буденновцы одним ударом разгромили штаб белых; его начальник генерал Голощапов застрелился в своем кабинете, справедливо опасаясь народного возмездия.

«Армия спасения России»

Деникин отступал. Длинной вереницей тянулись на другой стороне Дона, по улицам Батайска обозы Добровольческой армии. Тяжело было на душе у главкома. Внезапно дорогу экипажу командующего преградила какая-то задрапированная черным повозка. Деникин хотел было прикрикнуть на ездовых, но тут же осекся — он узнал гроб с телом генерала Тимановского. Скорбно глядя на гроб, Деникин тихо, почти шепотом проговорил:

— Железный Степаныч, ты столько раз водил полки к победе, презирал смерть — и вот теперь сражен ею так не вовремя... А может быть, вовремя? Нас остается все меньше и меньше. Поручики, увы, не заменят таких, как ты, Степаныч, как...

Деникин круто повернулся, разом сбросив с себя навалившуюся тоску, и громким голосом приказал:

— Капитана Маслова ко мне!

К генералу лихо подскочил на рыжем дончаке молодцеватый командир эскадрона личной охраны. Деникин торопливо отдал распоряжение, и капитан в сопровождении кавалерийского взвода поскакал в сторону эвакуируемого Ростова.

К ночи взвод на рысях подошел к госпиталю имени генерала Сидорина, что на Большой Садовой улице. По вызову Маслова санитары вывели из палаты № 31 больного, едва стоявшего на ногах человека.

— Тиф, — коротко бросил санитар. — Будьте осторожны.

Не удостоив санитара и взглядом, Маслов попытался усадить больного на лошадь. Но куда там, тот был совсем плох. Человек упал. Вторая попытка также окончилась неудачей. Кавалеристы поняли — он был почти без сознания.

Тем временем показались буденновские разъезды. Капитан вскочил на коня и приказал с боем уходить обратно, к Дону.

Однако визит Маслова не пропал даром — врачи и сестры милосердия белогвардейского госпиталя были предупреждены, что, если с головы больного упадет хоть один-единственный волос, контрразведка до них доберется, чего бы это ни стоило.

В госпитале начался переполох. Врачи лихорадочно готовились к приходу красных. С шинели и френча больного снимали погоны и другие знаки различия, торопливо прятали все предметы, которые могли выдать в этом изможденном болезнью пожилом человеке большого военачальника. Затем из светлой теплой палаты подопечного перенесли в холодный коридор первого этажа, к солдатам.

Когда подошедший к больному буденновец спросил перепуганного врача, кто это, мол, здесь лежит, тот, с трудом овладев собой, довольно невозмутимо ответил:

— По спискам канцелярии он значится рядовым.

— Находится в безнадежном состоянии. Мы перенесем его в изолятор как смертника, — добавила сестра милосердия.

— Ишь ты! — возмутился молодой буденновец. — Офицеров небось прячете, а рядового солдата в изолятор! Поместите его в хорошую палату — и чтоб уход! — строго пригрозил он.

И «рядового солдата» уложили вместе с только что прибывшими ранеными красноармейцами.

* * *

Трудовой Ростов ликовал. То тут, то там прямо на улице возникали стихийные митинги... Какой-то безусый буденновец, устроившись на садовой скамейке, «давал концерт» обступившим его подросткам. Лихо наяривая на гармонике, он под аплодисменты и крики «ура!» своей благодарной аудитории пел звонким голосом:

На Пушкинской улице, у особняка богача Парамонова, в котором еще в 1918 году находился ревком, большевики, сменяя друг друга, рассказывали горожанам о положении на фронтах, о задачах Советской власти, призывали крепить и поддерживать Красную Армию.

Около гостиницы «Мавритания» люди стояли молча, многие, несмотря на мороз, с обнаженными головами. Оратор в рабочей спецовке говорил негромко, медленно — его и так было хорошо слышно всем находившимся здесь. В этой гостинице, превращенной деникинцами в застенок, в марте девятнадцатого года был зверски замучен организатор подпольной типографии Егор Мурлычев,