Облако [Сергей Леонидович Ясинский] (fb2) читать постранично, страница - 2

вспомнился давешний сон. Почему именно сегодня его подсознание вспомнились старые приятели, ведь мушкетёры не виделись уже очень давно?

Федяй два месяца как в могиле. Зная его склонность к употреблению разных химических препаратов, мало кто удивился произошедшему. Ждали не столько результатов самого вскрытия, сколько токсикологии. А она пришла чистая. Никаких посторонних веществ в крови. Ничего. Тогда все решили, что больничное начальство, чтобы избежать детального разбирательства, подстраховалось с результатами анализов. Поверить, что в Федяевой крови отсутствовала хотя бы дежурная доза рецептурной химии, было непросто. Правда, он вроде бы, в последнее время и правда перестал употреблять. Ходил угрюмый и молчаливый, наверное, именно из-за этого. После смерти Федяя их компашка как-то сама собой распалась, хотя до этого пережила даже Генкин уход со «скорой».

Через месяц ушёл и второй мушкетёр. Димыч шагнул с балкона шестого этажа прямо на асфальт. Вроде бы из-за несчастной любви. Ни Генка, ни Миха не знали точно — вся троица совсем мало общалась после смерти Федяя. Версию высказал Костик — какой-то там дальний родственник Димыча и, кстати, работник того же психдиспансера. Может быть и так. Записки Димыч не оставил, а предполагать насильственную смерть причин не было.

Остались они вдвоём с Михой, но старый приятель замкнулся в себе, стал угрюмым и неразговорчивым. Позже Миха звонил Фролову и предлагал встретиться, но сразу как-то не получилось, а потом, когда они случайно столкнулись на улице, разговор явно не заладился. Больше Гена своего бывшего напарника не видел, но знал, что его друган Костик, каким-то образом знакомый чуть ли не с каждой собакой в городе, вроде бы поддерживает с Михой связь. И почему-то именно сейчас Гена чувствовал необходимость поговорить с Михой, что называется «по душам». Даже несмотря на долгую паузу в общении. Даже несмотря на тот случай, после которого он уволился со «скорой», а ребята остались. Случай, о котором они все старались не вспоминать.

Был обычный ноябрьский день — не тёплый «подарок» родом из бабьего лета, но и не зимний предвестник, окончательно взявший погоду за горло. Димыч поглядел на листок с адресом через стёкла своих «профессорских» очков, немного нахмурился и передал его сидевшему за «баранкой» Михе.

— Знаешь где это?

Миха покрутил листок, почесал затылок и радостно возвестил: «Залесская, 193… А, ну так это же девятиэтажки в самом конце улицы!», — и завёл мотор. Серая «буханка» с красным крестом, бодро покряхтывая сочленениями, выкатила из больничного двора. Сидевший в задумчивости Димыч всё же уточнил у Михи, уверен ли тот, что понял, куда им нужно ехать. Миха, картинно обидевшись, заявил, что уже достаточно хорошо знает этот городишко, и хоть сам он живёт в другом районе, прекрасно понял, что им именно туда. Ну а если они ему — водителю скорой с уже трёхлетним стажем — не верят, то могут пойти… пешком или достать из бардачка карту и убедиться. Водителю со стажем верили, но карту достать им всё же пришлось. Впрочем, не сразу.

— Так это «цыганские» новостройки что ли? — очнулся вдруг Федяй.

— Почему цыганские? — не понял Миха.

— Там раньше какие-то цыганские захоронения были или вроде того. Когда стройка началась, вдруг откуда-то целый цыганский табор нарисовался. Протесты организовывали, но только спохватились они поздно. Стройку, говорят, сам городской глава крышевал, ну в смысле бывший — Пиманов — коней который недавно двинул. Строительная компания скоренько туда технику нагнала, котлованы под фундамент начала рыть, и только тогда эти цыганские протесты начались. Да где уж там!

Генка слушал приятеля внимательно. Он жил от этого места ещё дальше Михи, а Федяй, наверное, наоборот ближе всех, и поэтому мог знать подробности. Он тоже что-то такое припоминал про цыганские протесты.

— А мне кажется, там речь была о скотомогильнике? — Димыч по праву фельдшера имел у них в команде возможность подвергать сомнению любые версии санитаров, особенно Федяя.

— Ой, да это цыгане же и придумали! — отмахнулся Федяй. — Я и про захоронение, и про скотомогильник, и про священное место тогда историй наслушался. Они как могли народ пугали, а бабки потом возле подъездов на лавочках от нечего делать всё это обсасывали по кругу. Одна старая цыганка даже по телевиденью местному выступала. Ну как выступала — их барон выступал и её притащил. Мол, ей больше ста лет, и она живёт на краю этого кладбища и будто бы его охраняет. Так она уже такая старая была, что и говорить почти не могла, ну а толстый барон всё байку затирал про какого-то древнего злого духа, который душами людей питается и в том месте его несколько веков назад пленила цыганская колдунья. Место, значит, теперь там священное — злого духа как бы на привязи держит…

И тогда Генка тоже вспомнил, что сам видел это в новостях. Он как раз пришёл домой и включил телевизор на середине сюжета. Ему запомнилась словно для контраста