Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Ягда присела на другую скамейку. Мужчина вскоре встал, отчужденно сказал что-то и ушел.
Когда Ягда подошла к Тоне, она сидела, закрыв лицо руками.
— Тоня, что случилось? — спросила Ягда. — Он тебя обидел?
— Мне просто нехорошо, — ответила Тоня.
— Я тебя вылечу! Что ни говори, через год — врач. На практике, помнишь, ты пришла ко мне — помогла.
— А сейчас не поможешь.
— Тоня, кто этот человек?
— Он… учится у нас в аспирантуре. Я… У меня будет от него ребенок. Сегодня он узнал. Теперь поздно что-либо предпринять.
Ягда, ошеломленная, спросила:
— Сколько месяцев?
— Четыре.
— И еще через четыре вернется с практики Сергей, — сказала Ягда. Затем спросила: — Послушай, а почему ты тогда встречалась с Сергеем?
Тоня вся сжалась при этом вопросе.
— Что ж, мы с ним товарищи, — сказала она. — Когда мне было трудно, я шла к нему. Перед отъездом на практику он приходил ко мне. Был радостным и грустным. Я хотела сказать — и не смогла.
— Он пишет?
— Вот, с дороги прислал. — Тоня протянула ей письмо.
«Напрасно стоял я на платформе, — писал он, — и ждал, ждал, глядел, глядел, и так, и через очки, напрасно вглядывался в туман, сквозь моросящий дождик — тебя не было. Я не сержусь, я знаю: что-нибудь помешало. Но все-таки как тоскливо!.. Не подумай, что у меня рука от тоски дрожит, нет, это поезд трясет меня, как котенка за шиворот, поэтому вместо букв — каракули».
В письме были и стихи:
Я от взгляда ее краснею,
Любуясь жилкою на виске,
Но наша сердечная дружба с нею —
Дом, построенный на песке…
Но как-то я удивился очень,
Прочитав в календарном листке:
«Как раз бывает особенно прочен
Дом, построенный на песке».
И вспомнил: она так дает свою руку,
Со мною бродит, больше ни с кем,
Может, и правда прочная штука
Дом, построенный на песке?..
— Я никогда не получала таких писем… — только и сказала Ягда.
На это письмо Тоня отозвалась довольно быстро. Она просила у Сергея извинения, что не могла его проводить. Сообщала: в институте собираются организовать группы ускоренного выпуска. Спрашивала, что он думает, если организуют. Писала, что появилось звуковое кино. О себе — ни слова.
На свое второе письмо ответа он не получил. Правда, письма приходили с большой задержкой. Он ждал. Письмо могло и затеряться — он не исключал теперь и такой возможности. И отправил заказным третье.
Последние три месяца на практике пролетели в ожидании, что ответ будет, должен быть, но его так и не последовало. А когда уже остался месяц, целиком отдался только одному желанию — увидеть, поскорее увидеть. Он теперь знает цену своему чувству.
Когда он выехал в Москву, был уже февраль.
Последнюю ночь в пути от ожидания встречи он почти не спал.
Москва — близкая для него и такая трогательная — стояла в голубой сини морозного утра.
В институт Сергей приехал как раз во время перерыва. В сутолоке коридора с возрастающим волнением он начал искать Тоню. Окинул взглядом полупустую аудиторию, где занималась она; подошел к окну, где она обычно стояла. Ее нигде не было. Остановил ее однокурсника.
— Ты Тоню не видел?
— Амилину? Она в больнице…
— В больнице?..
Парень объяснил. Услышав это, он задохнулся.
Он ничего не видел вокруг себя, не помнил, как добрел до дома. Но домой заходить не стал: потянуло на Тверской бульвар.
Сидел он — на той же скамейке, на которой когда-то сидели вдвоем, — долго и одиноко, безразлично смотрел вокруг.
«Как это случилось, как могло случиться, что я не знал того, что многие знали? — спрашивал он себя сейчас. — Не понимаю… А что тут понимать? — вдруг вознегодовал он на себя, подобно тому, как человек, глубоко задумавшийся, нечаянно ударяется обо что-то и взрывается злостью и досадой на самого себя. — Я слишком был занят собой, влюблен я был или не влюблен. А о ней, о ее сердце забыл».
Утром он уже был в больнице. Он пришел первым. До приемного часа еще было далеко.
За перегородкой гардероба вздыхала няня, натягивая на себя халат:
— Ну, началась суета… Господи боже мой!..
Увидев Сергея, стоящего на пороге со свертком в руках, кинула:
— А тебе что не спится в такую рань?
— Я к Амилиной. Как она?
— Эх, милый, — сказала няня, — тут конвейером идет дело, упомнишь разве все фамилии?
Шаркая шлепанцами, она подошла к зеркалу, поправила косынку:
— Гляжу, усов-то еще нет, а уже в отцы успел!..
В другой бы раз он улыбнулся, а сейчас не получилось.
Она повернулась, окинула его взглядом:
— Волнуешься?.. Это потому, что первый.
— Да, наверно…
— Завсегда так бывает, — сказала няня. И уселась. — Вот у двоюродной сестры моей знакомой было так…
— Тетенька, — сказал он, — потом поговорим. Узнайте, как там, что с ней?
— С кем это?
— Да с Амилиной!
Последние комментарии
13 часов 14 минут назад
15 часов 48 минут назад
16 часов 17 минут назад
16 часов 23 минут назад
10 часов 39 минут назад
19 часов 26 минут назад