Кого не взяли на небо [Клим Мглин] (fb2) читать постранично, страница - 3

холодная ярость. Выхватив из чехла армейский штык-нож, отчаянный воин бросился кромсать ненавистного артиста. До кочек с кустами оставался один прыжок, и Монакура увидел поднимающуюся с земли высокую, стройную фигуру. Тут что-то втащило* ему точно в лоб, и мир погас.

«Ай варум, ай дарум.

Ай варум, ай дарум.»

*Примечание: «втащить» — доставить переживания, оказать сильное влияние, применить физическое воздействие.

* * *

Монакура лежал у подножия пригорка, где раньше стояла оранжевая палатка, связанный одновременно и жёстко и нежно, словно над ним поработал искушённый мастер шибари. Руки были сведены вместе, заведены за спину, и соединены со связанными лодыжками. Демонтированная палатка была расстелена рядом с ним в грязи, тут же стояло складное рыболовное кресло. На палаточном брезенте лежали мотки веревки, его винтовка, его пистолет и его штык-нож. В кресле сидел Мерилин Менсон и пристально вглядывался в Пуу.

— Очнулся? — спросил дряхлый артист бархатным и низким, чуть с хрипотцой, женским голосом, сунул себе в рот окурок огромного косяка, чиркнул извлеченной из нагрудного кармана золотой «Зиппо» и выпустил в рожу Монакуре мощную струю дыма.

Потом встал над сержантом и поднял штык-нож.

— За «пидора» ответишь, — прошипел он, и воткнул нож Монакуре в лоб.

Тот заорал и очнулся.

Он лежал, связанный буквой «О»; в его любимом розовом складном кресле сидела пленившая его дева и пырилась* на бывшего сержанта несуществующей ныне армии.

*Примечание: «пыриться» — медитативно созерцать объект, свое собственное сознание, и сам процесс созерцания.

— Очнулся, малыш? — спросила она красивым, низким, чуть с хрипотцой голосом и встала с кресла. Монакура забарахтался в луже от страха и любопытства, словно навозный жук в коровьей лепешке. Теперь он мог разглядеть своего захватчика во всей его девичьей красе.

Вся перемазана бурой грязью. Лет двадцать, двадцать пять. Неестественно высокая для женщины. Волосы, спутанные и грязные, до плеч, неровно остриженные рукой бухого в хлам цирюльника. Вздёрнутый вверх заостренный нос, как у молодой ведьмы. Из-под пушистых ресниц поблескивают жёлто-зелёные глаза. Кожаные сапоги с высокими, проклёпанными голенищами, ощетинившиеся острыми шипами. И платье. Короткое, что едва прикрывает задницу, с глубоким вырезом на спине. Чёрное, усеянное жёлтыми пятнами в виде мёртвых смайликов. При порывах ветра Монакура мог видеть её чёрные, узкие трусики. Связанный сержант завороженно таращился на тётку взглядом водяной крысы, что узрела кобру, величественно распускающую капюшон.

— Привет, Ширли, — прохрипел пленник, — Клёвый закос. Здорово стиль скопировала. Однако я угадал — фамилия той, кому ты подражаешь, действительно Менсон.

— Ты обознался, малыш, — она стояла прямо над ним, немного расставив ноги, и недоумённо улыбаясь, — Моё новое имя — Ельня.

— Ладно, пусть будет Ельня, главное не волнуйся, — сержант обеспокоенно переводил взгляд от её голых ног на расстеленную палатку, где лежало всё его оружие, и обратно на ноги.

— Ельня — очень необычное имя, тебя так родители назвали?

— Нет, — ответила она, — Прочла вчера на дорожном указателе перед сожжённым городком. Слово понравилось.

— А как звучит твоё настоящее имя?

— Упуаут, — улыбнулась девушка, — Но я хочу, чтобы ты называл меня Ельня. Мне так нравится.

Бывший сержант задрал голову и ещё раз внимательно изучил облик той, что смогла одолеть выпускника российской диверсионной школы.

«Наглухо отмороженная», — предположил он, — «Психопаты могут быть нечеловечески сильны, а быстроте их движений позавидуют искушённые мастера единоборств.»

Губы шизанутой девы растянулись ещё шире, демонстрируя жёлтые, звериные клыки.

«Ёбаный карась», — осознание прошлось по его позвоночнику ледяной волной мурашек, — «Они всё-таки не миф. Грёбаные киборги. Сраные синтетические андроиды. Значит все эти слухи о разработке секретного оружия, что будоражили армейские умы перед самым Апокалипсисом — действительно правда. Интересно, «Упуаут» — это название проекта? Тогда понятно, почему двухметровый спецназовец валяется связанный, а эта сука стоит рядом и дружелюбно лыбится. Мне надо выиграть время. Тупой робот не может взять верх над русским солдатом.»

Сержант уже нашёл слабое место в узлах связывающей его веревке. Теперь надо немного напрячь мышцы здесь, расслабить там...

— Никакой я не робот, — обиженно произнесла Ельня; с уголка её приоткрытого рта стекла струйка вязкой слюны.

Спорить было недосуг: правая рука Монакуры была уже свободна, а больше ему ничего и не требовалось.

«Ёбну её головой вон об тот булыжник», — приметил Пуу подходящую под его цели каменюку, — «Дурной пластиковый череп, набитый электроникой, разлетится в брызги.»

Сержант исполнил молниеносный бросок, но кончики его ногтей лишь чиркнули по женской обнажённой ноге, и тут же носок