Кошачьи игры [Гюлюш Агамамедова] (fb2) читать постранично, страница - 10

вцепятся друг другу в глотки, какой после этого бизнес! Тут вступаю я, мрр, мурлычу, зачем же так распаляться, можно все решить мирным путем. Доррогие мои собаки, посмотрите на меня, как замечательно я живу с вами, родными моими псами, не забывая при этом, что я кот и им останусь все мои семь кошачьих жизней, неужели вы, достойные псы, у которых так много общего, начиная с клыков и кончая пристрастиями в еде, не сможете найти общий язык. Тут, как правило, одна из собак, та, что поумнее, перестает рычать и начинает конструктивно мыслить. А дальше все пошло-поехало, так собаки говорят. Ты спросишь откуда у меня появилось столько баксов, чтобы удовлетворять мои скромные потребности? Очень просто, все гениальное бывает предельно просто. Во всех переговорах, я выступал посредником обеих сторон. Главнейшему боссу по простоте душевной казалось, что я выступаю на его стороне, а противной стороне, что на ее. Естественно я получал оплату от обеих сторон. Все оставались довольны и я в том числе. Мне даже хотели вручить премию мира. Ну, знаешь, такой комитет по премиям разным во всех областях жизнедеятельности зверей, кому за то, чьи зубы острее, кому за красивую шерстку. В том году председателем комитета по премиям крокодил оказался, дотошный попался. Раскопал в своих досье, что до меня, наша с тобой соплеменница уже получала премию мира. Ты не помнишь, наверное, еще совсем котенком была, я сам об этой знаменитой кошке слышал краем уха. Она колыбельную песенку сочинила и спела маленькому мышонку, налаживала контакт с соседями. Ей за процесс установления дружеских отношений вручили премию мира. Крокодил нашел документ того времени, который уже после вручения премии появился, стихотворение людского поэта Маршака, кажется, называется «Сказка о глупом мышонке», в ней поэт намекает на то, что якобы кошка наша съела глупого мышонка. Как ты догадываешься крокодил стал проливать крокодильи слезы по поводу судьбы мышат, он сразу же обобщил и к одному малюсенькому мышонку прибавил еще сотню, о которых не было и речи, а все для того, чтобы протолкнуть свою кандидатуру на премию мира, бегемота, дремлющего по соседству в болоте и в упор не видящего, кого сжирает совестливый крокодил. Прямого обвинения в документе, т. е. в стихе нет, одни туманные намеки, я ознакомился с ним, и потом, мы же взрослые звери и понимаем, что самое главное — это процесс, а чем он закончится не так уж и важно. Премию они мне не дали, да я и не стал переживать, когда узнал ее размер. Предложил им учредить свою премию, имени Честера, звучит, правда? Гордые комитетчики отказались. Сегодня я богатый, любимый, ведь я любимый? Улыбнись Ляма, все чего я добился, я делал ради тебя, тебя одной. Ну, я не буду тебе заливать, как собачьим боссам, что у меня не было с тех пор подружек, ты не поверишь все равно, и у тебя, судя по тому, как ты прекрасно выглядишь, кавалеров было предостаточно, но разве это важно? Самое главное мы встретились с тобой.

Честер замолчал, настойчиво глядя на Ляму, не теряя надежды уговорить внезапно заартачившуюся подругу. Ляма в свою очередь подивилась настойчивости Честера, мстительно вспомнив, как он променял когда-то и всего час назад, ее на Одиллию.

У Одиллии события рзвивались так же драматично, как и у Лямы. Обстановка в ее шикарных апартаментах была под стать отелю Мариот. Одиллия отпустила свой обслуживающий персонал, шофера и камеристку, чтобы ее новые друзья чувствовали себя раскованно. Шампанское «Вдова Коколико» лилось рекой, хотя Неро шокировал хозяйку, попросив ее принести пиво, без которого он не представлял душевных отношений. Одиллия забыла о своих изысканных манерах и мяукала так, что через час раздался стук в дверь. Распахнув настежь массивную металлическую дверь, хозяйка обнаружила на лестничной площадке здоровенного, свирепо оскалившегося бульдога.

— Уважаемая, — из пасти бульдога, любезное обращение прозвучало как отборное ругательство, — уважаемая, — прорычал он с издевкой, — уймитесь и уймите своих гостей, иначе вы не оставите мне выбора, мне придется заняться ими.

— Какой вы чувствительный и горрячий, — промурлыкала Одиллия, не хотите ли составить нам компанию?

От неожиданного приглашения бульдог закрыл пасть, уронив слюну на коврик перед дверью, замялся и почти вежливо спросил:

— А по какому поводу гуляем?

— А зачем нам повод, друг, повод нужен ррабским натуррам, мы же свободные зверри в свободном сообществе зверрей, — Ляму понесло, совсем как ее менеджера на пресс конференции.

— Никогда не представлял, что такие шикарные самочки, так глубоко во всем разбираются.

Ляма прошла вперед в сопровождении пса, с интересом осматривающего интерьер Ляминых апартаментов. Огромный холл, сплошь завешенный фотографиями разных размеров, на которых Ляма улыбалась, грустила, кокетничала в компании знаменитостей, а иногда в одиночестве, вел в громадную гостиную, где на полу, покрытом персидским ковром сидели в обнимку наши друзья, Неро и Сэм и