Бакунин [Наталья Михайловна Пирумова] (fb2) читать постранично, страница - 3

придает иронический характер всему рисунку, — таков первый из автопортретов. Второй, сделанный акварелью, помогает представить себе внешние данные нашего героя уже в более зрелом возрасте. Темные каштановые вьющиеся волосы, прозванные позднее современниками львиной гривой, большой рот, беспокойный и пытливый взгляд голубых глаз, лицо скорее неправильное, но оригинальное и запоминающееся, — таким стал он в пору своей молодости.

Занятия Мишеля музыкой выходили за рамки, принятые в светском обществе. Играл он много и серьезно, а главное — глубоко понимал и любил музыку.

Любовь к музыке, стремление к простоте и естественности, а также известную долю романтичности вынес Бакунин из премухинского дома и сохранял в течение всей жизни.

В конце 1828 года, 14 лет от роду, был он отправлен отцом в Петербург для того, чтобы поступить там в артиллерийское училище. «Из родного премухинского мира я вдруг попал в новый совершенно чуждый мне мир» (т. II, стр. 106), — писал он впоследствии отцу. Нравы, царившие в училище, в которое он поступил, сдав экзамены осенью 1829 года, резко отличались от всего, что окружало его ранее. «Я вдруг узнал всю черную, грязную и мерзкую сторону жизни. И если даже не впал в пороки, которых я был частый свидетель, то по крайней мере привык к ним до такой степени, что они не только не приводили меня в омерзение, но даже не удивляли меня. Сам же я привык лгать, потому что искусная ложь в нашем юнкерском обществе не только не считалась пороком, но единогласно одобрялась» (т. II, стр. 107).

По просьбе одного юнкера он подделал два векселя и сам сделал несколько долгов. История эта, получившая огласку и ставшая известной отцу, вызвала глубокое раскаяние у Мишеля, так как чувство порядочности не было чуждо ему. Но возможно, тогда и было положено начало легкомысленному отношению к чужим и своим деньгам.

Юнкерская среда, однако, не затянула Мишеля. В месяцы, предшествующие экзаменам, он много и с увлечением занимался.

В январе 1833 года Бакунин был произведен в офицеры и переведен в офицерские классы. Теперь его связывала с артиллерийским училищем лишь необходимость посещать занятия. Жил же он на частной квартире у своей тетки.

«Кроме классов, я почти не виделся со своими товарищами, я разорвал с ними почти все отношения; присутствие их напоминало мне всю пошлость и подлость моего прежнего состояния.

В это время я вообразил себя влюбленным в Марию Алексеевну Воейкову. Это чувство, хотя и призрачное, хотя и совершенно детское, было первым решительным пробуждением моей духовности… Жизнь, сильная, благородная жизнь заиграла во мне. Я, до тех пор ленившийся, до тех пор не заботившийся о своей будущности, решился работать над собой, переделать себя» (т. II, стр. 108).

Этот призрачный роман был недолгим, и вскоре новые женские образы пленили его воображение, однако для эмоциональной натуры Мишеля эпизод этот действительно не прошел бесследно.

«Интеллектуальная революция», началом которой явилось чувство к М. А. Воейковой, была продолжена под влиянием нового окружения Мишеля. Осенью 1833 года, вернувшись из летних лагерей, Бакунин близко сошелся с семьей Николая Назаровича Муравьева, друга и родственника своего отца. Сенатор и главноуправляющий собственной его величества канцелярией Н. Н. Муравьев в 1832 году выходит в отставку и поселяется с семьей в имении Покровском близ Петербурга. Старший сын его, Николай, будущий граф Амурский, сыгравший впоследствии важную роль в жизни Бакунина, не живет в это время с отцом, а управляет его имением в Виленской губернии.

Мишеля в семье Муравьевых привлекает как сам Николай Назарович, так и общество его дочерей — девиц милых и образованных. Почти каждый день наведывается теперь Бакунин в Покровское. До чая он проводит время с дядею, потом остается с кузинами. Идет разговор о литературе, об истории, о науках, кузины играют на фортепьяно.

Но визиты в Покровское не поглощают целиком 19-летнего Мишеля. Много времени он уделяет занятиям русским языком, русской историей и статистикой; предается размышлениям о счастье и смысле жизни. Неожиданно наступает перемена.

Однажды на улице, одетый не по форме, Бакунин встречает начальника училища генерала Сухазанета.

— Уж если надел ливрею, то носи ее как полагается, — говорит ему генерал.

— Я не надевал ливреи и надевать ее не собираюсь, — ответил, вспыхнув, Бакунин.

Сухазанет не мог простить этой дерзости молодому офицеру. Не дав ему окончить офицерских классов, он направил Бакунина в одну из армейских артиллерийских бригад, квартировавших в местечке Молодечно Минской губернии.

Осенью 1834 года бригаду, в которой служил Бакунин, перевели в Гродненскую губернию. Здесь служба не занимала много времени. Взвод Бакунина был расположен по деревням, рядовые находились в работе по хозяйственной части, и ими занимался ротный командир. Предоставленный самому себе, Бакунин продолжал свое образование: много читал, совершенствовал знания в