Миротворцы [Антон Иванович Первушин] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

на которой висел вертикально меч, и коробом-жаровней, в которой продолжало разгораться пламя, вошёл человек закутанная в чёрное фигура. Лица человека видно не было: его скрывал низко надвинутый капюшон. Лишь тонкие, как нить, губы и большое родимое пятно внизу на левой щеке могли помочь идентифицировать его личность. Однако это и не требовалось тому, кто стоял перед ним на коленях: он хоро-шо знал человека в чёрном, знал задолго до их встречи здесь, во мраке, под огромным мечом. Но всё это знание не имело сейчас никакого значения, потому что над коробом стоял не просто человек – более чем просто и вообще человек – над коробом стоял Наставник.

– Веруешь ли ты? – спросил Наставник, и в тот же момент голоса, напевавшие во мра-ке, смолкли на полувздохе.

– Я верую, – в наступившей тишине отвечал тот, кто стоял на коленях.

– Веруешь ли ты в Господа?

– Я верую в Господа.

– Веруешь ли ты в Господа нашего Иисуса Христа?

– Я верую в Господа нашего Иисуса Христа.

Пауза. Наставник выпростал из складок одежды руки, и его тонкие, по виду совершенно хрупкие пальцы вошли в пламя. И на глазах того, кто стоял коленопреклоненным, произошло настоящее чудо. Огонь не причинил наставнику никакого вреда. Языки пламени лизали тонкие пальцы цвета фарфора, но кожа не краснела, не вздувалась волдырями ожогов под их воздей-ствием.

– Уверен ли ты? – новый вопрос в продолжение к предыдущим.

– Я уверен.

– Уверен ли ты, что готов служить?

– Я уверен, что готов служить.

– Уверен ли ты, что готов служить Господу нашему Иисусу Христу?

– Я уверен, что готов служить Господу нашему Иисусу Христу.

Новая пауза.

Наставник опускает руки ещё ниже в огонь и, прошептав: "Господи, помоги мне сделать правильный выбор" – касается кончиками пальцев крайнего слева клинка. Потом переводит руку к следующему в ряду, и к следующему, задерживаясь у каждого не более чем на секунду.

– Способен ли ты? – ещё один вопрос, требующий ответа.

– Я способен.

– Способен ли ты оказаться от мира?

– Я способен отказаться от мира.

– Способен ли ты оказаться от мира во имя Господа нашего Иисуса Христа?

– Я способен отказаться от мира во имя Господа нашего Иисуса Христа.

Процедура повторяется. Наставник снова проводит пальцами по клинкам, но теперь за-держка при переходе от одного к другому более продолжительна. Тот, кто на коленях, покорно ждёт.

Наконец пальцы замирают на одном из клинков.

– Клянешься ли ты?

– Я клянусь.

– Клянешься ли ты посвятить жизнь?

– Я клянусь посвятить жизнь.

– Клянешься ли ты посвятить жизнь Господу нашему Иисусу Христу?

– Я клянусь посвятить жизнь Господу нашему Иисусу Христу.

– Да будет так. Аминь.

Наставник берёт в правую руку выбранный им из ряда клинок, обходит короб-жаровню.

– Теперь встань и повернись.

Когда тот, кто стоял на коленях, поднимается и поворачивается к нему, наставник дела-ет два быстрых отработанных движения правой рукой сверху вниз и слева направо, и острие меча оставляет глубоких царапины на обнаженной груди первого.

Течёт кровь, но боли нет. Наоборот, несмотря на нервную напряженность момента, тот, кто стоял на коленях, чувствует волну тёплого возбуждения, поднявшуюся толчком от пяток, прокатившуюся по чуть дрогнувшим коленям, через пах, наполнив кровью крайнюю плоть, че-рез грудь, заставив сладостно заныть сердце, и выше, дурманяще – в голову.

Наставник берёт клинок в две руки: острие на правой ладони, рукоятка – на левой, про-тягивает меч своему визави:

– Бери его. Отныне и во веки веков он будет всегда с тобой. Ибо сказано: "Не мир при-шёл я принести, но меч"…

– Ибо сказано: "Не мир пришёл я принести, но меч"… – вторит эхом тот, кто стоял на коленях, принимая и целуя клинок.

А кровь вытекает из порезов на его груди, и капли её падают на пол, тут же становясь невидимыми за призрачной игрой между колеблющимся светом и неподвижной тьмой.

Глава вторая. Переговоры

1.

Пошёл дождь, и Вячеслав Панков, более известный под кличкой Сурок, включил дворни-ки. В свете фар трава и листья на деревьях масляно заблестели под потоками льющей с не-ба, но неразличимой в сумраке воды.

– Что-то долго они, – обронил Зимагор, более известный под именем Эдуарда Симаки-на.

Глядя в приоткрытое слева окно, Зимагор задумчиво размял в пальцах дешёвую папиро-су, чиркнул коллекционной зажигалкой "Зиппо" и всё с тем же задумчивым выражением на одутловатом лице закурил. Едкий противный дым наполнил салон, не спасал даже конди-ционер, и Сурок, всегда с особым тщанием следивший за своим здоровьем, а потому не употреблявший ни одного из существующих наркотических средств, включая кофе, помор-щился, отвернулся в сторону, однако по данному поводу ничего не сказал. Хотя окажись на месте Зимагора Женька-Крюк или, скажем, Вовчик-Ёрш – любой из службы безопасности – и поступи этот любой подобным образом, не избежать бы ему суровой от Сурка отповеди и штрафа в размере положенного Лысым