Меч Довмонта [Вадим Викторович Каргалов] (fb2) читать постранично, страница - 13

Александрович глубоко задумался.

Не сражения он боялся. Сражений за долгую жизнь было многое множество: с немцами и датчанами, с литовцами и со своими князьями-соперниками. Но биться в поле с татарами предстояло первый раз!

Велик страх перед ордынским неисчислимым воинством, казалось оно людям непобедимым. Ни одной удачи не было еще на счету русского войска в битвах с ордынцами. Привыкли русские люди отсиживаться от ордынских ратей за городскими стенами, хорониться в лесах, отъезжать от беды в дальние северные волости.

«Не пора ли сломать эту рабскую привычку? — думал Дмитрий Александрович. — Не мне ли, сыну Александра Невского, предначертано открыть счет победным сражениям с Ордой? Не мне ли суждено ободрить народ, задавленный ордынским ярмом, и снова вдохнуть в него веру? Ради такого святого дела стоит рискнуть всем, даже собственной жизнью!»

Дмитрий Александрович переступал сейчас черту, за которой ждала его смерть или вечная слава — слава первого победителя ордынского воинства!

Много будет после сражений…

Спустя пятнадцать лет Даниил Московский встанет под Переяславлем-Рязанским против ордынской рати, и одолеет ее, и погонит к Дикому Полю, нещадно истребляя насильников.

Еще через полтора десятка лет выйдет с мужами своими, тверичами и кашинцами, навстречу ордынскому полководцу Кавгадыю князь Михаил Тверской, и побегут ордынцы, побросав стяги, восвояси.

Будет и река Вожа, и кровавое Куликово поле, прославившие князя-воителя Дмитрия Донского, тоже потомка Александра Невского.

Будет, наконец, хмурая осенняя Угра, равнодушно уносящая трупы воинов хана Ахмата, а вместе с ними и последние следы ордынской власти над Русью.^[11] И станут уже называть Русь — Р о с с и е й…

Но все равно в истории земли Русской великий князь Дмитрий, сын Александра Невского, останется п е р в ы м, кто разбил в поле ордынскую конницу!

Долгие годы шел Дмитрий Александрович к этому сражению. Шел, добиваясь великого княжения и объединяя под своим знаменем раздробленную Русь. Шел, первым из князей не подчиняясь ханским ярлыкам, которые перекупали в Орде его соперники. Шел, добиваясь в степной ставке Ногая разобщения ордынских сил…

Слишком многое было положено на весы в этот час, чтобы можно было решиться без колебаний и тревоги за исход дела. Но великий князь Дмитрий Александрович решился…

Нападение русской конницы было полной неожиданностью для салтана Алгуя. Ордынские караульные приняли ее за свое же войско, возвращавшееся с награбленной добычей. А когда разобрались, было уже поздно: дружинники Дмитрия Александровича, Даниила Московского и Михаила Тверского ворвались в ордынский стан. Между юртами и кибитками началась жестокая рубка.

Русские воины повсюду теснили ордынцев, лишенных своих главных преимуществ в бою — простора для маневра и четкого воинского строя. А в схватках один на один русские дружинники были намного сильнее быстрых, но нестойких в рукопашном бою степных наездников.

Опытный Алгуй сделал единственно возможное в таких обстоятельствах: он начал отводить воинов, еще не вовлеченных в сечу, к береговому обрыву, чтобы построить конную лаву и стремительным ударом сокрушить неприятеля.

На призывные вопли боевых труб к обрыву стекались ордынские воины, искали свое место в строю десятков и сотен, выравнивали ряды, натягивали луки, готовясь встретить русскую конницу потоком каленых стрел.

Салтан Алгуй успокоился. Сражение приобретало привычное для него обличье. Воины уже стояли сомкнутыми рядами — локоть к локтю, стремя к стремени.

Одного не предусмотрел Алгуй: того, что в лесу над обрывом, за спиной его войска, притаилась пешая владимирская рать. Когда русская конница устремилась в атаку, над головами ордынцев затрещали кусты, и вместе с лавинами сухого желтого песка по обрыву покатились владимирские ратники с копьями и топорами в руках.

Заметались ордынские всадники, избиваемые со всех сторон. Перемешались казавшиеся несокрушимыми десятки и сотни. Попадали в траву разноцветные флажки тысячников.

За считанные минуты тумены Алгуя превратились в беспорядочную, отчаянно вопящую толпу, в которой каждый думал только о собственном спасении.

Еще отбивались, взмахивая кривыми саблями, отдельные кучки ордынских всадников, но дух войска был уже сломлен. Алгуй понял это и, бросив своих гибнувших воинов, с нукерами личной охраны устремился на прорыв.

Падали на землю удальцы-нукеры, прикрывавшие бегство своего господина. Вместо павших в сечу кидались другие и тоже погибали под копытами русской конницы, оплачивая кровью каждую сажень пути.

Светлая гладь Оки, за которой чудилось спасение, приближалась.

Русские воеводы видели бегство ордынского предводителя, но помешать не могли. Слишком далеко стояли от этого места русские запасные дружины.

С последней горсткой нукеров Алгуй вырвался на берег и бросился в воду. Быстрое течение Оки